Происхождение молдавского народа

Обратимся теперь к восточной части старой географической Дакии, т. е. к нынешним Молдавии и Бессарабии. Эти области не знали римской колонизации, но все вторжения кочевников, двигавшихся с востока на запад и оседавших на более или менее длительное время на территории Дакии, захлестывали их в первую очередь. Независимо от этого, историческая этнография обеих стран дает материал, заслуживающий особенного внимания в том отношении, что эти области с древнейших уже времен были органически связаны в своей хозяйственной и культурной жизни с народами Днепровско-Бугского бассейна, с одной стороны, и с народами Балканского полуострова – с другой.

Не уходя в глубь веков древнекаменного века (палеолит), достаточно для нашей цели вспомнить, что вещевой материал археологических раскопок на территории современных Бессарабии и Румынии вскрывает общность культуры населения данной территории эпохи позднего неолита с культурой Триполья, восходящей приблизительно к третьему тысячелетию до н. э. и связывающей этот обширный район с Балканским полуостровом – с Фессалией и древнейшими культурными центрами Среднеземноморья, Микенами и Критом. Мы оставляем сейчас в стороне сложный вопрос о том, какому народу или народам принадлежала эта культура. В русской дореволюционной науке имелось предположение, что создатель и носитель этой культуры на территории Приднепровья был оседлым земледельческим народом и что в нем «можно видеть, - как говорил киевский археолог В. В. Хвойко, - только наших предков праславян (или протославян), предшествовавших и переживших в нашей местности все известные доселе передвижения и нашествия других иноземных племен, и потомки которых удержали в своем владении край предков до настоящего времени»[18].

Большие работы по изучению Триполья, проделанные советскими учеными, внесли существенные поправки в воззрение Хвойко, в силу чего выяснилось, что и его определение народности «трипольцев» недостаточно обосновано. Однако неизменно подчеркиваемая во всех исследованиях Хвойко мысль о том, что народ – носитель и строитель трипольской культуры, «занимавший такое громадное пространство и оставивший на всем протяжении столько бесчисленных памятников своего постоянного пребывания, он неолитических времен вплоть до IV века н. э. и далее», очевидно, не мог исчезнуть бесследно или быть замененным каким-либо другим народом и, таким образом, в период своей долгой исторической жизни был постоянным насельником данной территории[19], - эта мысль Хвойко представляет несомненный научный интерес.

Законы диалектической преемственности действенны не только в развитии языка и культуры народов данной территории, но в такой же мере и в развитии самих народов как определенных этнических единиц на данной территории. С этой точки зрения ценное в научном отношении наблюдение археолога В. В. Хвойко приобретает особенный интерес независимо от определения народности трипольцев, если использованный автором термин «праславяне» (или «протославяне») понимать не этнографически, а этногонически. Трипольцы этнографически не были, конечно, праславянами, но этногонически, учитывая весь дальнейший процесс этнографического и культурного становления народа (завершившийся сложением славянской народности на северо-восточном участке территории распространения трипольской культуры), их можно назвать праславянами или протославянами, т. е. субстратом, на котором впоследствии в процессе племенных скрещений сложилась славянская народность.

Более определенные данные, характеризующие этнографию интересующего нас района, мы имеем, однако, только с VI века н. э. Это показания западного историка Йордана и византийского Прокопия о славянах (современные западные славяне) и антах (современные восточные славяне) как двух родственны ветвях единого некогда славянского народа венедов.

Согласно географическим данным названных авторов, территория распространения славян в VI веке на западе охватывала древнюю Паннонию (территория б. Австрии), Чехоморавию, Словакию, Польшу и всю область на запад от р. Вислы до р. Эльбы (Лаба) и бассейна притока последней – р. Салы; северной границей этой славянской по населению территории было побережье Балтийского моря между рр. Эльбой и Вислой; южной – р. Дунай на всем протяжении его течения, начиная (на западе) приблизительно от г. Регенсбурга и кончая (на востоке)устьем Дуная, откуда начинались поселения антов, тянувшиеся на восток до Дона и отсюда далеко на север. Таким образом, в VI веке, по бесспорным историческим данным, вся бывшая траянова Дакия, в том числе Молдавия и Бессарабия, была заселена славянами, что, по-видимому, отложилось и в народной традиции, которая нашла свое отражение значительно позже, в XII веке, у киевского летописца, связывавшего именно с Дакией представление о славянской прародине.

Тот же киевский летописец. Рассказывая о трех легендарных братьях – основателях города Киева – Кые, Щеке и Хориве, передает, между прочим, другую легенду («якоже сказаютъ») о том, что названный князь Кый предпринимал путешествие в Царьград к какому-то византийскому императору, «которого не свемы», и, возвращаясь из Царьграда на родину, «приде к Дунаеви и возлюби место, и сруби градок мал, мохяше сести с родом своим, и не даша ему ту близь живущии, еже и доныне наричютъ дунайцы городище Кыевецъ»[20]

Приведенная здесь легенда о попытке киевского князя Кыя обосноваться со своим родом на Дунае представляет собой, по-видимому, обычное в народном языке истолкование, или осмысление (народная этимология), старого топонимического названия, в данном случае названия городища на Данае – Кыевец, увязавшее его основание с именем киевского князя Кыя. В исторической действительности этого события могло и не быть. Но самая легенда вскрывает два интересных факта: во-первых, традиционную популярность в среде древнекиевской общественности имени князя Кыя и, во-вторых, наличность в традиционном создании той же среды известной исконной этнографической непрерывности и не менее исконных, на основании этого, политических связей придунайских областей с Киевской Русью. В историческое уже время – в X веке – реальным воплощением этого создания являлась тенденция, нашедшая выражение в стремлении киевского князя Святослава Игоревича перенести центр своего княжения на Дунай в г. Переяславец, «яко то есть среда земли моей». Если киевский князь во второй половине X века называет Дунай центром своей земли, стало быть Придунайская область в это время входила в состав владений Киевской Руси, объединявшей все восточнославянские племена, входившие несколькими веками ранее в состав знаменитого в истории славянство Антского союза племен.

Ко времени образования первого киевского государственного объединения в IX веке, согласно показаниям киевского летописца, Придунайская область, которую Святослав Игоревич называл центром своей земли, была населена славянскими племенными объединениями уличей и тиверцев, о которых летописец говорит: «А уличи и тиверьцы седяху бо прежде по Богу (Бугу) и по Днепру, оли до моря, и суть гради их до сего дне, да то ся зваху от грек «Великая Скуфь»[21].

По данным киевского летописца, сообщаемым под 6393 годом, Олег подчинил своей власти полян, древлян, северян и радимичей, заставив их платить ему дать, «а с уличи и тиверьци имеяше рать», т. е. с уличами и тиверцами вел войну, которая, однако, не дала ему желательных результатов, и названные племена продолжали, по видимому, сохранять свою независимость от Киева вплоть до 945 г., когда незадолго перед смертью Игоря его воевода Свенельд «примучил» их и заставил платить дань Киеву.

Таким образом, древнейшим, по киевской летописи, населением южных районов нынешней Бессарабии и Молдавии были славяне уличи, они же улучи, или угличи. Главным укрепленным центром их был город Пересечен, а теперь село Пересечена в Оргеевском уезде Бессарабии.

Существует мнение, высказанное в 1885 г. Н. Барсовым, о том, что борьба уличей с Киевом могла иметь своим последствием продвижение их на запад, в Молдавию и Валахию – в область рек Прута, Калмуцуя и Яломицы, где знает их летописец и где остатки их составляли основу славяно-русского населения Придунайской области до XIV века, о чем говорят названия населенных мест: Залучи на р. Пруте в Хотинском у., Суличи (Сулица) на юго-восток от г. Ботушаны в северной Молдавии, Лучиу на р. Кулмуцуе, к юго-востоку от г. Браилова, и, наконец, Улуйце на р. Яломице, к северо-востоку от г. Бухареста. К юго-западу от Бухареста на р. Аржисе и на одном из ее притоков имеются села – Презичени и Пресычина, напоминающие своими названиями летописный Пересечень[22].

Таким образом, к середине X века вся территория Бессарабии и Молдавии вплоть до Дуная была заселена русскими славянами, объединявшимися под властью киевского князя. Настойчивое стремление киевского князя Святослава Игоревича укрепиться на Дунае и овладение им в результате двукратного похода в Болгарию (968 и 969 гг.). Добруджей диктовалось экономическими и политическими выгодами, вытекавшими из владения Дунаем как центром широкого международного торгового обмена.

Под 1106 г. Ипатьевская летопись сообщает: «Владимир Мономах посла Ивана Войтишича и посади посадники по Дунаю». В том же источнике под 1160 г. читаем: «Ростислав из Киева посла Георгия Нестеровича и Якуна в наседех на берладники, иже бяхуть Олешье взяли…». Берладники – это своеобразная галицкая вольница, имевшая своей операционной базой придунайские районы Галицкого княжества и центром своей территории – галицкий город Берладь, современный молдавский Бырлат.

Что касается северных районов Бессарабии и Молдавии, то, помимо уличей (следы поселений которых отмечены здесь, в основном, в Хотинском и Ботушанском уездах), в исторически засвидетельствованной древности они были заселены, во-первых, западной ветвью восточнославянских дулебов и, во-вторых, главным образом восточнославянскими хорватами. Дулебы занимали сплошную полосу вплоть до Чехии и территории словинцев на западе, где историческая этнография знает их в числе чешских и словинских племен под названием дудлебов[23], хорваты составляли основное население всех районов позднейшей Галиции, Буковины и Закарпатской Украины.

С половины IX века в территориальном размещении восточнославянских племен на территории Бессарабии и Молдавии происходят некоторые сдвиги в связи с появлением здесь с востока кочевников: угров, или венгров, - в IX веке, печенегов – в X веке и половцев в XI веке. Под нажимом этих кочевников уличи и тиверцы, жившие ранее между Днестром и Дунаем до самого Черного моря, продвинулись частично несколько к северу и заняли северо-западные районы Бессарабии Молдавии, ввиду чего, в частности, можно полагать, что молдавский тип носит в себе черты племенных скрещений местного, коренного славянского населения с восточными кочевниками в большей степени, нежели украинское население северных районов Бессарабии и Буковины.

Таким образом, мы имеем все данные для того, чтобы утверждать, что в основе современного молдавского народа лежит восточнославянский культурный этнографический элемент, а до сформирования славянского этнографического типа – его местный дославянский субстрат, общий для молдавского и украинского народов, чем и объясняется общность древнейшего культурного наследия, вскрываемая как в области истории материальной культуры, так и в области фольклора, этнографии и языка у молдаван и украинцев.

Ворвавшиеся в IX веке на территорию Бессарабии и Молдавии угры пронеслись по ней уничтожающим вихрем на запад и обосновались на территории между Дунаем и Трансильванскими Альпами, подчинив своей власти местное славянское население. Печенеги в X веке, а за ними и половицы в XI веке осели на более длительное время на территории Молдавии и Бессарабии, последние – вплоть до XIII века, когда, теснимые с востока татарами, они, по-видимому, растворились в татарском потоке и вместе с татарами ушли обратно на восток.

Под угрозой наступавших орд восточных кочевников оседлое население Молдавии, теснимое неприятелем, обыкновенно отступало на север и северо-запад и до поры до времени находило себе приют в Карпатских горах Молдавии и дл жителей равнин становилось поэтому горцами, или мунтянами.

В самый начальный период феодальной раздробленности, в который вступила Киевская Русь в середине XI века, а западной ее окраине возникло феодальное Галицкое княжество, населенное, как было отмечено выше, восточнославянскими племенами хорватов, или хорватов древнерусской летописи. На севере и западе оно граничило с Польше, на юго-западе – с Венгрией. Давай стойкий отпор захватническим притязаниям своих соседей, Польши и Венгрии; и поддерживая оживленные торговые связи с братскими русскими княжествами, куда Галиция в изобилии доставляла продукты своего сельского хозяйства и промышленности – зерно, скот и соль, развивая одновременно широкое торговое сношение и связи по Днестру, Галицкое княжество быстро окрепло экономически и уже к половине XII века выросло в мощную державу. В ее границы входили не только Галичина и Буковина, но и вся территория в южном направлении по течениям рек Днестра, Прута и Серета вплоть до Дуная и берегов Черного моря, т. е. вся Молдавия и значительная часть Бессарабии, за исключением ее восточной окраины, захваченной в это время южными кочевниками – торками, берендеями, узами и др. Нынешние румынско-молдавские города Нямцы, Яссы, Роман, Бырлат, Текуч, Галац и другие – это древнерусские галицкие города Немеч, Асский торг, Романов торг, Берладь, Текуч, Малый Галич.

Экономический и политический расцвет Галицкого княжества выдвинул его на передовое место в ряду прочих русских княжеств, а река Днестр заменила собой старый исторический путь «из варяг в греки» по Днепру, отрезанный от Руси южными кочевниками, и связала Галицкую Русь, в составе Галичины, Буковины, Молдавии и Бессарабии, непосредственно с Византией. Блестящая характеристика высокого международного положения, которого Галицкое княжество достигло к концу XII века, дана, между прочим, автором «Слова о полку Игореве» в характеристике галицкого князя Ярослава Осмомысла (1152-1187).

В конце XII и в начале XIII века галицко–волынскому князю Роману Мстиславичу (1199-1202) удается в двух больших походах против половцев, тревоживших не только южные части его владений, Бессарабию и Молдавию, но и Византию, разгромить половцев, причинявших в XII веке своими набегами неисчислимые бедствия русской земле, буквально гибнувшей от половецких вторжений. Помощь, оказанная Романом Мстиставичем Византии разгромом половцев, положила основание тесным дружеским связям Галицкой Руси с Византией, и, когда в 1204 г. крестоносцы захватили Константинополь, византийский император Алексей Комнен нашел себе приют у галицкого князя. Римский папа Иннокентий III, искавший в своих захватнических целях дружбы и союза с галицким князем, предлагал Роману Мстиславичу королевскую корону и военную поддержку взамен принятия Галицией католичества. На то и другое предложение папы галицкий князь ответил решительным отказом.

В середине XIII века, после взятия в 1240 г. татарами Киева, Галицко-Волынское княжество подверглось татарскому нашествию, его южные районы – Галицкое понизовье, Болоховская земля (земля волохов), Молдавия и Бессарабия – были захвачены татарами, и тем самым Галицко-Волынское княжество оказалось отрезанным от юга.

Татарское нашествие нанесло сильный удар Галицкому княжеству, которое после этого стало постепенно идти к упадку, но в начале XIV века еще продолжало существовать и бороться за свое самосохранение со значительно превосходившими его силами Литвы и Польши.

В середине XIV века Галиция утрачивает свою политическую независимость. Захваченная в 1349 г. Польшей, в следующем же, 1350 году она переходит во власть Венгрии, а в 1387 г. попадает под власть возникшего в 1385 г. Польско-Литовского государства и остается под польским игом вплоть до 1772 г., до первого раздела Польши, когда вместе с Буковиной она отходит к Австрии. В это же время, в 1362 г. Бессарабия попадает под власть Литвы, отнятая от татар литовским князем Ольгердом.

Аналогичную судьбу переживает и молдавский народ .В середине XIV века он попадает под власть Венгрии. Но уже в 1360 г. ему удается путем восстания под предводительством воеводы Богдана не только сбросить с себя венгерское иго, но и организовать первое независимое Молдавское воеводство, или господарство, т. е. княжество (Tzara Moldovei – Молдавская земля, Молдавия). Находясь под угрозой со стороны Венгрии и будучи неспособной собственными силами отстоять свою независимость от нажима со стороны венгерского короля Людовика Великого, Молдавия вынужденно передается под покровительство Польши и становиться вассалом посольского короля Казимира Великого (1333-1370).

Территорией, где впервые в XIV в. сложилось самостоятельное молдавское государственное объединение, был бассейн р. Молдавы в южной Буковине. Город Сучава, расположенный на одноименной реке, был первой столицей Молдавии. Отсюда очень быстро, уже к 1375 г. Молдавия расширяет свои владения на юг вплоть до Черного моря и передает свое наименование территории и ее населению. Глава Молдавского господарства официально называется славянским термином воевода. Молдавский воевода Роман Мушат в конце XIV века именует себя «воевода божиею милостию самодержец и князь, царствующий в Молдавии от Карпатских гор до моря».

Изложение дальнейших исторических судеб Молдавии не входит в задачи настоящего очерка, посвященного специальному вопросу о происхождении румынского и молдавского народов. Мы остановились на начальных страницах истории молдавского народа, связанных с образованием первого молдавского государственного объединения, лишь только потому, что именно здесь мы впервые в истории интересующей нас славянской (по основному ее населению) территории встречаемся с новым этнографическим и одновременно политическим термином молдаване или молдоване (moldovean).

15 лет назад, в 1925 г. вопросу о происхождении молдавского народа была посвящена обстоятельная статья К. Н. Державина «Кто такие молдаване?»[24], впервые поставившего этот вопрос в русской и советской науке и давшего на него вполне удовлетворительный для своего времени ответ, нуждающийся сейчас разве только в частичных уточнениях использованного автором материала.

Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что молдавяне называют себя не румынами, а только молдовянами. Румыны называют их, как было отмечено выше, мунтянами, т. е. горцами (от романской основы mont –гора; лат. mons, род. п. montis); последний терпин из языка румын просачивается и в молдавскую среду.

Как можно предполагать на основании приведенной выше справки об образовании в XIV веке первого молдавского государственного объединения, термином молдовяне или молдаване называлась первоначально, повидимому, небольшая племенная группа, жившая в верховьях бассейна р. Молдавы, правого притока р. Серета, в Карпатских горах, на территории нынешней Южной Буковины, где и сейчас существует одноименный населенный пункт Молдава, представляющий, по-видимому, судя по его названию, остаток наиболее раннего племенного центра – города молдавской племенной группы. Расположен этот населенный пункт на берегу той же р. Молдавы, в ее верховьях.

Река с тем же наименованием Молдава (немецкое Moldau) известная также и на территории Чехии. Это левый приток р. Эльбы, главная река Чехии, известная на чешском языке под наименованием Влтава (Vltava). Один из правых ее притоков называется Сацава. Река с таким же названием изсестна и на территории Молдавской Буковины. Это – правый приток р. Серета, Сучава, на которой расположен город Сучава, или Суцава. Предполагать, однако, на основании этого материала, что «название Молдавия было перенесено сюда славянами еще в VI веке и происходит от названия реки Молдава, притока реки Эльбы», как это делает Н. А. Нарцов в своей статье «Исторические судьбы Бессарабии и Молдавии» («Историк-марксист», 1940 г., №9, стр. 87), нет никакой надобности. Общность топонимических названий на разных, более или менее отдаленных друг от друга территориях не исключает, конечно, возможности появления таких названий в результате народных передвижений (миграций), но о каком-либо передвижении чешских славян на восток, на территорию нынешней Буковины, мы ничего не знаем.

Напротив, скорее можно было бы говорить об обратном движении, т. е. о продвижении прикарпатских славян, хорватов и дулебов, с востока на запад, на территорию западных славян, где историческая этнография знает и хорватов и дулебов («дудлебов»). Но в данном случае, как мы увидим ниже, нет надобности и в таком предположении. Названия рек Молдава и Сучава на территории Молдавской Буковины – такого же исконного местного происхождения, как и аналогичные названия рек на территории Чехии. И там и здесь они представляют собой культурное наследие дославянского и доиндоевропейского населения названных территорий и говорят о стадиальной общности культурного развития населения на территории от южного Прикарпатья на восток и до бассейна р. Эльбы на запад.

Таким образом, названия реки, народа, живущего в ее бассейне, и его племенного центра – города на территории Молдавской Буковины – Молдава, молдовяне – одноименны. Подобная одноименность в исторической топонимике – явление, довольно обычное и распространенное у всех славянских народов. Вопрос о взаимной зависимости таких наименований нуждается в специальном рассмотрении.

Киевский летописец, говоря о расселении славян из предполагаемой им придунайской прародины и перечисляя вновь образовавшиеся (в порядке поселения на новых местах) славянские народы, отмечает: «И от тех словен разидошася по земли, и прозвашася имены своими, где седше, на котором месте. Якоже пришелше седоша на реце именем Морава, прозвашася Морава… Инии седоша на Двине, и нарекошася Полочане речькы ради, яже втечеть в Двину, именем Полота, от сея прозвашася Полочане…» Такого же проихождения, по летописцу, племенное название бужане, «зане седоша по Бугу». К южных славян такого же происхождения племенные названия: неретляне (р. Неретва), тимочане (р. Тимок), мораване (р. Морава), стримонцы (р. Стримон) и др. Среди польских племен имеются аналогичные же племенные наименования: слезнане (р. Слеза), бобжане (р. Бобра), висиляне (р. Висла). Среди полабских и прибалтийских славян такого же происхождения племенные названия: полабане, чрезпеняне, доленцы, моричане, укране, гаволяне и т. д.

Однако, такое объяснение происхождения племенных наименований, подкупающее своей простотой, несомненно, не вскрывает в данном случае подлинной исторической действительности, уходящей своими корнями в гораздо более глубокую доисторическую давность с совершенно иной системой мышления, чем ассоциативное мышление позднейших исторических эпох.

Интересующие нас термины – названия реки и города Молдава и народа молдаване или молдовяне – заведомо дославянского и доиндоевропейского происхождения и представляют собой языковое наследие более раннего населения современной молдавской территории, чем сложившееся позднее на их основе местное славянско-молдавское население. Этим исторически засвидетельствованным населением молдавской территории были дако-фракийские племена. Следовательно, и в толковании терминов Молдава и молдовяне следует исходить, прежде всего, из данных фракийского языка, а затем – и из данных его романизованных потомков, т. е. из албанского и румынского языков.

Палеолингвистическое исследование интересующего нас племенного термина молдоване привело нас к заключению, что на известном этапе развития общественности и речевого мышления, в порядке племенных скрещений, этот термин в конце концов вошел в обиход со значением «народ гор», или «горцы», в противоположность подкарпатским «полянам», или птоломеевым буланам-боранам, в верховьях Вислы, на равнинах Подкарпатья. Вероятно, однозначный с термином молдоване позднейший румынский термин мунтян возник как пересказ по-румынски смыслового значения более раннего племенного термина молдоване.

Таким образом, современный молдавский народ на всей территории своего распространения, как в Карпатских горах, так и на обширных равнинных пространствах Молдавии и Молдавской ССР, включая в нее и Бессарабию, получил свое племенное название молдоване или молдаване от названия группы-племени – организатора первого молдавского государственного объединения в бассейне р. Молдавы в Южной Буковине.

Что касается подлинной этнографической принадлежности этого основного ядра молдавского народа, то в нашем распоряжении нет никаких – ни исторических, ни этнографических – данных, чтобы в основе этого исторического ядра молдавского народа видеть какой-либо иной, не славянский народ. По всем вероятиям, это те же восточнославянские, т. е. русские, хорваты-горцы киевского летописца, которые в славянской древности населяли всю Карпатскую область, т. е. территорию Галичины, Буковины и Угорской Руси. Ближайшими соседями буковинских молдаван с севера являются украинцы – гуцулы.

Дальнейшие археологические, исторические, этнографические и лингвистические исследования Буковины, для чего сейчас вместе с воссоединением Буковины с СССР перед советской наукой открыты широчайшие возможности, должны пролить более яркий свет на историческое прошлое молдавского народа и дать более исчерпывающее истолкование тех культурно-исторических и этнографических деталей интересующей нас проблемы происхождения молдавского народа, которые по необходимости, ввиду ограниченности имеющихся пока в нашем распоряжении материалов, скорее только намечены нами к разрешению, чем решены окончательно.

***

На основании изложенных выше материалов мы можем сделать ряд важных выводов.

Основную массу населения древней Дакии до завоевания ее римлянами составляли племена, частью уже успевшие к этому времени сложиться и оформиться в славянский языковой и этнографический тип, частью переживавшие в своем этногоническом становлении переходную стадию от доиндоевропейского к индоевропейскому состоянию. С известной долей вероятности можно предполагать, что к последней группе племен на территории Дакии принадлежали также даки и геты.

Древнеримская траянова колонизация Дакии, в силу своей кратковременности и насильнического, по отношению к местному населению, характера, обрекавшего колонистов на социально-политическую изолированность, не могла внести каких-либо существенных перемен в этнографическую карту Дакии и заложить прочные основы романизации местного, коренного ее населения. Часть местного населении, укрывавшаяся от наступавшего неприятеля в горы, тем более осталась вне сферы римского влияния и сохранила свой родной язык и этнографический облик. Частичное проникновение в язык местного, политически и экономически угнетенного завоевателем населения романского элемента, в результате политических и экономических связей, при этом, конечно, не исключается.

В 274 г. римляне, после 167 лет владения Дакией, окончательно эвакуировали ее территорию. Наличность на территории Дакии после этого какого-либо романского элемента не подтверждается никакими документальными данными.

Славяне в древности называли римлян и романизованных в первые века нашей эры, в эпоху завоевания Балканского полуострова римлянами, балканских фракийцев термином влах, представляющим собой германское заимствование в славянских языках. Так древние германцы называли население завоеванных ими римских провинций независимо от его подлинной этнографической принадлежности (volch). В настоящее время этим термином славяне называют всех румын, т. е. как население нынешней Румынии (дако-румыны), так и всех балканских румын, т. е. аромун, к которым относятся: македонские румыны, мэгленские румыны и истро-румыны.

Таким образом, балканские влахи-румыны – это потомки романизованных и славянизованных древних фракийцев; от них ведут свое начало:

а) македо-румыны, или аромуны, живущие со времени римского завоевания Балканского полуострова и по настоящий день на полуострове и известные здесь на языке окрестного, нерумынского населения под названием влахи или под прозвищными наименованиями куцовлахи и цинцары;

б) дако-румыны, или просто румыны, в основной своей массе живущие сейчас на территории Румынии; они появились здесь, начиная с XII-XIII веков, в порядке иммиграции с Балканского полуострова, как балканские влахи.

Молдаване, или молдовяне, живущие сейчас в основной своей массе на территории восточной части нынешней Румынии, в границах между Карпатскими горами на западе, течением р. Серета на востоке, Южной Буковиной на севере и, приблизительно, течением р. Милков (по линии г. Фокшани) на юге, а также на территории Молдавской ССР, т. е. в районах, никогда не знавших римской колонизации, представляют собой в этнографическом отношении прямых потомков местного исконного славянского населения, испытавшего, однако, на себе, начиная с IX века, воздействие восточных кочевников: угров (венгеров), печенегов, половцев, узов-торков и др.

Только при такой концепции этногенеза румынского и молдавского народов могут быть надлежащим образом поняты наиболее существенные и характерные особенности культурно-исторической жизни этих народов, как то:

а) наличность весьма значительного славянского элемента в румынском и молдавском языках, представляющего собой не какое-либо заимствование со стороны, за исключением заведомых позднейших заимствований, а старое собственное культурное наследие фракийско-иллирийского народа на полуострове и валашского и молдавского народов на левобережье Дуная;

б) единство дако-румынского языка на территории нынешней Румынии и Молдавской ССР с языками балканских румын, или аромун, т. е. с македо-румынским и истро-румынским языками, а также с языком мэгленских румын;

в) близкая родственная связь современного дако-румынского языка с албанским языком, представляющим собой культурное наследие романизированной в эпоху римской оккупации полуострова западной ветви фракийско-иллирийских племен;

г) отсутствие в современном дако-румынском языке, в противоположность славянским языка, каких-либо следов непосредственных древнейших отложений культурного наследия тех многочисленных народов, которые вторгались в древности на территорию Дакии, - германские (готы, гепиды, вандалы и др.) и турецко-татарские (печенеги, половцы-куманы, узы-торки, татары); это говорит о том, что румынский язык складывался первоначально в стороне от территории Дакии и появился на ней впервые тогда когда варварские вторжения уже ушли здесь в далекое историческое прошлое, ни в какой мере не коснувшись румынского языка и не оставив в нем никаких следов ни в лексике, ни в грамматике; все имеющиеся в современном дако-румынском языке германизмы и туркизмы, за исключением вошедших в древнерумынский язык через славянское посредство, - позднейшего происхождения;

д) господство у влахов и молдаван в бытовом, церковном и официальном обиходе вплоть до XVII и даже XVIII века славянского языка;

е) общность в основных чертах этнографического типа влахов и молдаван с карпатскими украинцами.

Румыны – балканские иммигранты с XII-XIII вв. на территории Валахии, распространившиеся впоследствии и на территорию Молдавии, двух княжеств, объединенных политически в 1859 г. в Румынское королевство, - давно растворились в массе местного валашского и молдавского народов. Поэтому отыскать сейчас на территории Румынии подлинных этнографически румын было бы, пожалуй, не легче, чем отыскать здесь и древних римлян. Под именем румыны сейчас известны здесь, собственно говоря, румынизованные влахи и молдаване, составляющие основное население Румынии и говорящие на румынском языке – культурном наследии романизованных балканских фракийцев.

[1] P. Kretschmer, Einleitung in die Geschichte der Griechischen Sprache. Göttingen, 1876, стр. 220, 229;

Ovide Densusianu, Histoire de la langue roumaine. Paris, 1902, стр. 22 и сл.

[2] И. В. Сталин, «Вопросы ленинизма», изд. 11-е, стр. 432.

[3] Ф. Брун, Черноморье I, Одесса, 1879, стр. 259 и сл.

[4] Jung Julius, Die Romanischen Landschaften des Römischen Reiches, 1881; Проф. Ст. Романски, Македонските ромъни. «Македонски Переглед», I, кн. 5-6, София, 1925, стр. 63-96; его же, Ромъните между Тимок и Морава. «Македонски Преглед», год II, кн. I, София, 1926, стр. 33-68.

[5] См. Julius Jung, назв. соч., стр. 370-378.

[6] Gustav Weigand, Ethnographie von Madedonien. Leipzig.

[7] Gustav Weigand, Rumäntn und Aromunen in Bulgarien. “Jahresbericht des rumänischen Inst.”, XIII, стр. 40 и сл.

[8] См. Fr. Miklosich, Die slavischen Elemente im rumunischen. “Denkschriften” Венской Академии наук, т. XII, Вена, 1862.

[9] См. C. Cishorius, Die Reliefs der Trajanssäule, Berlin, 1896.

[10] “Die Romanischen Landschaften des römischen Reiches”, Innsbruk, 1881, стр. 378-399.

[11] Подробно на эту тему см. в нашем исследовании «Траян в Слове о полку Игореве» в сборнике статей по славянской филологии «Slavica», изд. АН СССР, 1941.

[12] Отметим кстати, что старые русские историки-популяризаторы, писавшие о Бессарабии и Румынии, как. Например, Алексей Накко («История Бессарабии с древнейших времен», Одесса, 1873), Н. Борецкий-Бергфельд («История Румынии», СПБ, 1909) и А. А. Иорданский («Румыния», М., 1926) в вопросе о происхождении румын стояли на румынско-боярской точке зрения. Крупные русские историки, как академики В. Г. Васильевский, Ф. И. Успенский, К. Я. Грот, относились отрицательно к этой теории.

[13] См. А. И. Яцимирский, Григорий Цамблак. Очерк его жизни, административной и книжной деятельности. СПБ. 1904.

[14] Подробнее на эту тему см. д-р Л. Милетич и Д. Д. Агура, Дакоромъните и тяхната славянска писменост. «Сборник за народни умотворения» и пр. София, 1893, кн. IX, стр. 211-390.

[15] Д-р Конст. Иос. Иречек, Историята на Българите. Търново, 1888, стр. 180.

[16] См. Л. Милетич и Д. Д. Агура, назв. соч., стр. 240-244.

[17] Д-р Ст. Младенов, Старите германски елементи в славянските езици. «Сборник за народни умотворения» и пр., кн. XXV, София, 1909; Fr. Miklosich, Die slavischen Elemente im rumunischen. “Denkschriften” Венской Академии наук, т.XII, Вена, 1862, стр. 1-3.

[18] В. В. Хвойко, Раскопки 1901 г. в области Трипольской культуры. СПБ, 1904, оттиск из «Записок Русск. Арх. Общ», т. V, вып. 2.

[19] В. В. Хвойко, Каменный век среднего Приднепровья («Труды XI Археологического съезда в Киеве 1899г.», т. I, М., 1901 г., стр. 737-812), его же, Раскопки 1901 г. в области Трипольской культуры, СПБ, 1904 г. («Записки Русск. отд. Арх. общества», т. V, вып. 2); его же, Поля погребений в Среднем Приднепровье, СПБ. 1901 (Раскопки В. В. Хвойко в 1899-1900 годах); ср. Линиченко Ф. А. О новейших раскопках Хвойко («Записки Общ. Ист. И древностей», Одесса, т. XXIII, стр. 68-76)

[20] См. А. А. Шахматов, Повесть временных лет, т. I, Петроград, 1916 г., стр. 9 и сл.

[21] Там же (²⁰), стр. 12.

[22] Н. Барсов, Очерки русской исторической географии, Варшава, 1885, стр. 99-100.

[23] В VIII или в начале IX века восточные дулебы продвинулись на север за Припеть в область дреговичей.

[24] См. журнал «Звезда», Ленинград, 1925 г., сентябрь, №3, стр. 218-230.