Валаквэнта

КВЭНТА СИЛЬМАРИЛЛИОН

Предисловие переводчика и редактора

Как известно читателям, книга «Сильмариллион» в том виде, что мы ее знаем, не была написана Дж.Р.Р.Толкином. Это плод редакторской работы Кристофера Толкина. К. Толкин собрал воедино многочисленные работы своего отца, относящиеся к Древним Дням, и свел их в единое повествование. При этом он пользовался многими источниками: не только тремя «Квэнта Сильмариллион» («Квэнта», IV том «Истории Средиземья», «Квэнта Сильмариллион», V том «Истории Средиземья», «Поздняя Квэнта Сильмариллион» X и XI тома «Истории Средиземья»), но и «Анналами Амана», «Серыми Анналами», «Нарн-и-хин-Хурин», «Шибболет Фэанора» и другими текстами. Уже давно я задавала себе вопрос: а как выглядел бы текст «Квэнта Сильмариллион», если бы он был написан от начала до конца? У меня родилась идея свести все три «Квэнта Сильмариллион» воедино. Так и получился тот текст, что следует далее. Он сильно отличается от опубликованного «Сильмариллиона». Я убрала все редакторские вставки и изменения К.Толкина, а также добавила то, что он исключил из опубликованной книги. Но не надо думать, что все отличия данного текста от опубликованного «Сильмариллиона» заключаются лишь в этом. В данном тексте нет вставок из «традиции Анналов» Дж.Р.Р.Толкина, откуда и взялись многие, хорошо известные читателям по опубликованному «Сильмариллиону» вещи (а также пересказа «Нарн-и-хин-Хурин», который составил гл. 21 опубликованного «Сильмариллиона»). Я не стала исправлять имена и названия, не стала приводить их к «единому знаменателю», но, думаю, это не будет проблемой для подготовленного читателя. В свою очередь я убрала лишь один эпизод из всей череды текстов «Квэнта Сильмариллион» - это ранний эпизод о строительстве Гондолина после Битвы Бессчетных Слез, поскольку в текстах уже существовала более поздняя версия этого события. В остальном тексты редакторской обработке не подвергались и переведены в том виде, в каком даны К.Толкином в «History of the Middle-earth». Перевод всех частей осуществлен мной (за исключением стихотворной вставки – «Песни Берена» в гл. 17 «О Берене и Тинувиэли», где я взяла перевод Н.Эстель). Нумерация глав дана по порядку. В конце каждой главы приведены ее источники. Генеалогии дома Финвэ и дома Элу Тингола составлены мной. Генеалогии домов людей взяты из т. XI «History of the Middle-earth». Карта взята из т. XI «History of the Middle-earth».

Переводчик и редактор – Юлия Понедельник

АЙНУЛИНДАЛЭ

Музыка Айнур

Это было написано Румилем из Туны в Древние Дни. Здесь это записано так, как поведал о том на Эрессэа Эльфвинэ Пенголод Мудрый. К тому добавлены другие речи Пенголода, что говорил он в то время о Валар, эльдар и атани; о коих больше сказано позже.

Вот история начала мира, рассказанная Пенголодом для Эльфвинэ. Поначалу пересказал Пенголод «Айнулиндалэ» в том виде, как записал его некогда Румиль.

Был Илуватар, Всеотец, и он создал первыми Айнур, Блаженных, что были отпрысками его дум, и они были с ним до того, как было создано все остальное. И он говорил с ними, предлагая им музыкальные темы, и они пели пред ним, и он радовался. Но долгое время они пели каждый по отдельности или несколько вместе, пока остальные слушали; ибо каждый понимал лишь ту часть разума Илуватара, из которой вышел, а пение своих братьев постигали они медленно. Но, слушая музыку, они понимали ее все лучше, и согласие и гармония их возрастали.

И случилось так, что Илуватар созвал вместе всех Айнур и предложил им мощную тему, разворачивая пред ними видения более великие и дивные, чем открывал он им раньше, и слава, в коей началась та музыка, и великолепие, в коей она окончилась, изумили Айнур, так что они преклонились перед Илуватаром и умолкли.

Тогда сказал Илуватар: «Я желаю, дабы из темы, что дал я вам, вы вместе в гармонии создали Великую Музыку. И поскольку я возжег в вас Негасимое Пламя, вы пустите в ход свои силы, дабы украсить эту тему, каждый – своими думами и замыслами, какими пожелает. А я воссяду и буду слушать, и возрадуюсь той великой красе, что создадите вы в этой песни».

Тогда голоса Айнур, подобные арфам и лютням, свирелям и трубам, виолам и органам, и бессчетным хорам, принялись развивать тему Илуватара, создавая великую музыку, и бесчисленные мелодии, гармонично сплетающиеся друг с другом, нисходящие в глубочайшие глубины и восходящие на высочайшие высоты, уходили за пределы слуха, и чертоги Илуватара переполнились звуками, и музыка, и эхо музыки излились в Пустоту, и она перестала быть пустотой. Никогда больше Айнур не создавали такой музыки, хотя говорят, что музыка еще более великая будет создана пред лицом Илуватара хорами Айнур и Детей Илуватара после окончания дней. Тогда темы Илуватара будут сыграны верно, и обретут Бытие в самое время звучания, ибо каждый постигнет замысел Илуватара насчет самого себя в полной мере и узнает о понимании других, и Илуватар вдохнет в их думы тайное пламя, будучи доволен сотворенной музыкой.

И вот Илуватар сидел и слушал, и долгое время был доволен, ибо в музыке не было изъянов. Но когда тема развивалась все дальше, в сердце Мелькора пришла мысль вплести в мелодию собственные свои замыслы, что не были в гармонии с темой Илуватара, ибо так думал он возвеличить силу и славу собственной части музыки. Мелькору из всех Айнур были дарованы величайшие мощь и знание, и у него была часть дара всех его братьев, и часто уходил он один в пустоту в поисках Негасимого Пламени. Ибо все жарче разгоралось в нем желание дать Бытие собственным творениям, и казалось ему, что Илуватар вовсе не думает о Пустоте, и Мелькора тревожила ее ненаполненность. Однако он не нашел Пламени, ибо оно пребывало с Илуватаром. Но в одиночестве стали рождаться у него мысли иные, чем у его братьев.

Некоторые из этих мыслей вплел он в свою музыку, и тут же вокруг него возник диссонанс, и многих, кто пел рядом с ним, захватил этот разлад, их мысли смешались, а музыка расстроилась; но некоторые стали играть музыку, подобную музыке Мелькора, а не ту, что была у них в начале. Так диссонанс Мелькора разливался все шире, и мелодии, что слышались изначально, утонули в море нестройных звуков. Но Илуватар сидел и слушал, пока не показалось, что сидит он на троне посреди бушующего моря, чьи темные волны ведут войну друг с другом в нескончаемой ярости, кою нельзя утишить.

Тогда восстал Илуватар, и Айнур поняли, что он улыбается, и поднял он левую руку, и новая тема началась посреди бури, похожая и непохожая на предыдущую, и обрела она силу и новую красоту. Но диссонанс Мелькора стал громче и вступил в борьбу с новой темой, и вновь разразилась битва звуков, и стала она еще яростнее, пока многие Айнур не пришли в ужас и не перестали играть, и Мелькор захватил господство над музыкой. Тогда вновь восстал Илуватар, и Айнур увидели, что лик его суров, и поднял он правую руку, и се! – третья тема возникла посреди смятения, и не походила она на первые две. Поначалу казалась она мягкой и сладкозвучной, легкая рябь негромких звуков в нежной мелодии, но ее невозможно было заглушить, и она росла, обретая мощь и глубину. И в конце концов показалось всем, что пред троном Илуватара, развиваясь одновременно, звучат две музыки, и они совершенно различны. Одна была глубокой и широкой, и прекрасной, но медленной и исполненной неизмеримой печали, из которой и происходила главная ее красота. Другая достигла теперь внутреннего единства, но была она громкой и пустой, и бесконечно повторялась, и мало в ней было гармонии, но представлялось, что это трубы громко играют в унисон несколько нот. И она пыталась заглушить другую музыку громкостью своих звуков, но, казалось, та вплетает в свою скорбную часть победные ноты соперницы.

И посреди той схватки, от которой сотрясались чертоги Илуватара, и шум изливался наружу, туда, где до того царила тишина, Илуватар восстал в третий раз, и лик его был ужасен для взора. И поднял он обе руки, и одним аккордом, более глубоким, чем Бездна, более высоким, чем Небесный Свод, более славным, чем Солнце, чьи лучи пронизывают, будто свет глаз Илуватара, Музыка окончилась.

Тогда заговорил Илуватар, и сказал он: «Могучи Айнур, и самый могучий среди них – Мелькор; но должен знать он и все Айнур, что я – Илуватар, и то, что вы играли и пели, се! – я покажу вам, и сможете вы узреть то, что сотворили. А ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, коя не имела бы глубочайшего корня во мне, и нельзя испортить музыку мне наперекор. А тот, кто попытается сделать так, будет лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он мог бы себе представить».

И тогда Айнур устрашились, и не поняли они еще этих речей, а Мелькор устыдился, и из стыда произошел скрытый гнев. Но Илуватар восстал во славе своей и покинул те прекрасные пределы, что сотворил он для Айнур, и Айнур последовали за ним.

А когда пришли они в Пустоту, Илуватар возгласил: «Узрите свою Музыку!» И он показал им видение, сделав доступным для взора то, что раньше можно было лишь слышать, и узрели они новый Мир, ставший видимым, он висел как шар посреди Пустоты, и Пустота поддерживала его, но Мир не исходил из Пустоты. И пока смотрели они и дивились, начала разворачиваться пред ними история Мира, и показалось им, что Мир живет и растет.

И когда Айнур некоторое время смотрели в молчании, вновь заговорил Илуватар: «Узрите свою Музыку! Это ваша песнь; и каждый из вас, кто пел, найдет в том замысле, что я дал вам узреть, все то, что, как ему казалось, он придумал и добавил туда. А ты, Мелькор, обнаружишь там все свои скрытые мысли и поймешь, что они лишь часть целого и послужат его славе».

И многое другое сказал Илуватар Айнур в то время, и, помня его слова, и зная, что каждый из них вложил в музыку, Айнур ведают о многом, что было, есть и будет, и мало что от них сокрыто. Но все же кое о чем они узнать не могут, ни думая сами, ни советуясь друг с другом; ибо никто, кроме самого Илуватара, не ведает о всем, что уготовано им, и в каждой эпохе возникают вещи невиданные и непредсказанные, ибо не имеют они корней в прошлом. И когда видение Мира разворачивалось пред ними, Айнур узрели вещи, о коих и не помышляли раньше. С изумлением увидели они приход Детей Илуватара и жилище, что было приготовлено для них, и поняли, что трудясь над музыкой, творили они это жилище и не ведали, что оно имеет и другое назначение, кроме своей красы. Ибо Дети Илуватара замышлены лишь им одним, именно они пришли с Третьей Темой, и их не было в той теме, что Илуватар предложил в начале, и никто из Айнур не принимал участия в их сотворении. Потому когда Айнур увидели Детей, то тем больше их полюбили, ибо Дети были созданиями иными, чем они сами, странными и свободными, в них был отсвет разума Илуватара, отраженный по-новому, и в них Айнур постигли еще одну часть мудрости Илуватара, коя иначе была бы скрыта даже от Блаженных.

Дети Илуватара – это эльфы и люди, Перворожденные и Следующие. И среди всего великолепия Мира, его обширных чертогов и пространств, его кружащихся огней, Илуватар избрал место для их жилища в Глубинах Времени посреди бессчетных Звезд. И это жилище может показаться незначительным тому, кто думает лишь о могуществе Айнур, но не об их невероятной точности – как если бы взять всю Арду за основание колонны и поднять до ее верхушки, что сужается острее иглы – или кто думает о неизмеримой громадности Мира, над которым Айнур трудятся до сих пор, и не замечает изящества, с которым созданы мельчайшие из их творений. Но ты должен понять, Эльфвинэ, что когда Айнур узрели то жилище в видении и узрели рождение Детей Илуватара в нем, тогда многие из самых могучих Блаженных преклонили мысли свои и желания к этому месту. И первым из них был Мелькор, так же, как поначалу был он величайшим из Айнур, игравших Музыку. И он притворялся, поначалу даже перед собой, что желает прийти в мир и приготовить его для удобства Детей Илуватара, обуздав пышущий жар и леденящий холод, что пришли туда через него. Но куда больше желал он подчинить себе эльфов и людей, завидуя дарам, которыми Илуватар пообещал наделить их, хотел он, дабы были у него подданные и слуги, зовущие его владыкой, и дабы был он господином над волей других.

Но другие Айнур смотрели на это жилище в Чертогах Амана, что эльфы зовут Арда, Земля, и, увидев свет, исполнились радости, и глаза их, разглядев множество цветов, наполнились счастьем, а от рева моря почувствовали они великий непокой. И осмотрели они ветра и воздух, и все вещества, из коих сделано Средиземье, железо и камень, и серебро, и золото, и многое другое; но из всего этого больше всего по душе пришлась им вода. И эльдар говорят, что в воде живет еще эхо Музыки Айнур, и многие Дети Илуватара неустанно слушают голоса моря, и не знают, что они слышат.

К воде обратил свои помыслы тот Айну, что зовем мы Ульмо, и более других наставлял его Илуватар в музыке. А о воздухе и ветрах размышлял больше всего Манвэ, благороднейший из Айнур. О теле Земли думал Аулэ, коему Илуватар даровал умения и знания едва ли меньшие, чем Мелькору; но Аулэ находит радость и гордость в созидании, в том, чтобы сделать вещь, но не в том, чтобы владеть ею и просто упиваться своим мастерством, потому он дарит и не копит богатств, и свободен от алчности, переходя к новой работе.

И заговорил Илуватар с Ульмо, и сказал так: «Разве не видишь ты в том малом королевстве в Глубинах Времени посреди бессчетных Звезд, как Мелькор ведет наступление на твои владения? Он напускает на них леденящий хлад, и все же не может уничтожить красы твоих источников и чистых озер. Посмотри на снег, на коварную работу мороза! Посмотри на башни и чертоги из льда! Мелькор придумал жар и огонь, что нельзя обуздать, но не смог осушить то, что дорого тебе, не смог заглушить музыку моря. Смотри же на славу облаков в вышине, на вечно меняющиеся туманы и пар, и слушай шум дождя, падающего на Землю! И с помощью этих облаков приблизишься ты к Манвэ, другу, коего так любишь».

И Ульмо ответил: «Воистину так! Вода стала еще прекраснее, чем думал я в сердце своем, и даже в сокровеннейших мечтах и не помышлял я о снежинках и о том, что моя музыка будет слышна в шорохе дождя. Се! Я найду Манвэ, и всегда вместе мы будем творить музыку, и всегда будет она услаждением твоего слуха!» И Манвэ с Ульмо с самого начала были друзьями и союзниками, и вернее других служили замыслу Илуватара.

Но смотрите! пока говорил Ульмо, а другие Айнур глядели на видение, оно сокрылось от их взора; и показалось Айнур, что в тот миг они узнали новую вещь, Тьму, о которой не знали раньше, разве что в воображении. Но они были очарованы красой видения, что была сокрыта в развернувшейся истории Мира, и души их были до краев наполнены этой любовью; но история была не завершена, и круг не окончен, когда видение померкло, и потому возникло меж ними беспокойство. И говорят, что Видение затмилось еще до полного перехода к Владычеству Людей и угасания Перворожденных, потому, хотя Музыка и окончилась, Валар не видели Последних Веков и конца Мира.

Потому Илуватар созвал их и сказал: «Я знаю о вашем желании, дабы все, что вы видели, обрело бытие, не только в думах, но такое же, как у вас самих, и все же иное. Потому я говорю: Да Будет! Эа! Я пошлю негасимое пламя в Пустоту, и оно станет сердцем Мира, и Мир обретет Бытие, и те из вас, кто захочет, могут спуститься в него». И внезапно Айнур увидели вдали свет, как будто бы облако окутало живое пламенное сердце, и они поняли, что это не только видение, но Илуватар сотворил нечто новое, Эа, Мир Сущий.

Так и случилось, что некоторые из Блаженных остались жить с Илуватаром за пределами Мира; но другие, и среди них много могучих и прекрасных, получив дозволение Илуватара, спустились в Мир. Однако Илуватар наложил на них ограничение, а, быть может, того требовала их любовь – их сила с тех пор была связана с Миром, и они должны были поселиться в нем навеки, так что они были – его жизнью, а он – их. И потому, Эльфвинэ, мы называем их Валар, Стихии Мира.

Но се! когда Валар спустились в Мир, поначалу они удивились и растерялись, ибо там не было ничего из того, что зрели они в видении, это была лишь точка отсчета, и ничего не было создано; и тьма царила там. Ибо Великая Музыка была лишь ростом и цветением замыслов в Безвременных Чертогах, а Видение – лишь предвидением; но ныне прибыли они к началу Времени, и Валар поняли, что Мир лишь предсказан и предпет, и они должны завершить его создание.

Так начались великие труды в пространствах неизмеримых и неисследованных, в забытые эпохи, чьи годы никто не считал, пока в Глубинах Времен, посреди обширных чертогов Эа не возникли тот час и то место, когда и где было создано жилище Детей Илуватара. И больше всех трудились там Манвэ, и Аулэ, и Ульмо. Но и Мелькор тоже был там с самого начала, и вмешивался он во всякую работу, оборачивая ее, если мог, себе на пользу; и зажег он великие огни. Когда Земля еще была юной, полной пламени, Мелькор возжелал ее, и сказал он Валар: «Это будет мое царство! Я объявляю его своим!»

Но Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным инструментом Второй Темы, которую Илуватар поднял против диссонанса Мелькора; и он призвал своих родичей и других духов, великих и малых, и они спустились на равнины Арды и помогли Манвэ против Мелькора, чтобы он не испортил их труды окончательно, и Земля не увяла до того, как расцвести. И Манвэ сказал Мелькору: «Несправедливо, дабы это царство принадлежало тебе одному, и не будет того, ибо многие другие потрудились здесь не меньше твоего». И тогда разразилась битва меж Мелькором и Валар, и на время Мелькор отступил в иные области и делал там, что хотел, но о желании завладеть королевством Арды он так и не забыл.

И тогда Валар облачились в тела, и поскольку они пришли в мир из-за любви к Детям Илуватара, на появление которых возложили столько надежд, то создали тела подобные телам Детей, такие, какие они зрели в Видении Илуватара, разве что более величественные и прекрасные, ибо Валар – могучи и блаженны. Более того, тела их происходят от знания и желания видимого Мира, но не из самого Мира, но Валар не нуждаются в телесном облачении, разве что как в одеянии, так и мы можем ходить нагими и быть при том самими собой. Потому Валар могут ходить необлаченными, как и бывало не раз, и даже эльдар тогда не смогут их ясно видеть, хотя они и будут рядом. И Валар приняли обличья мужчин и женщин, ибо это различие нрава было у них изначально, и они выбрали тела по своему вкусу, но это различие не было вопросом выбора, так же, как мужчины и женщины различаются одеждой, но не в одежде заключено отличие. Манвэ, Ульмо и Аулэ стали королями, а Варда стала королевой Валар и супругой Манвэ, и ее краса была величественной и внушающей благоговейный страх и великое уважение. Йаванна была ее сестрой и стала супругой Аулэ; а Ниэнна живет одна, так же как и Ульмо. И вот они, Семеро Великих Королевства Арды, если считать и Мелькора. Но не думай, Эльфвинэ, что облики Великих всегда подобны обликам королей и королев Детей Илуватара, ибо порой облачаются они в тела по своему разумению, ужасные и прекрасные. И я сам, давным-давно, в земле Валар видел Йаванну в облике Древа; красоту и величие того облика нельзя передать словами, даже если бы все обитатели земли, от малых до великих, пели бы пред троном Илуватара песнь о своей королеве.

И се! Валар привели с собой еще многих духов, и более слабых, и почти равных им по силе, и они трудились над созданием Земли и обузданием ее буйства. Тогда Мелькор увидел все, что было сделано, и что Валар ходят по Земле как силы, обретшие видимый облик, прекрасные, величественные и блаженные; а Земля стала для них садом, ибо стихийные бедствия ее усмирены. Тогда зависть возросла в нем непомерно, и он тоже обрел видимый облик, но из-за его нрава и растущей злобы, облик этот был темен и страшен. И он спустился на Землю, более могучий и грозный, чем остальные Валар, подобный горе, чье подножие стоит в море, а вершина, одетая льдом, венчанная пламенем и дымом, возносится за облака; и свет его глаз был подобен огню, что сжигает и пронзает ледяным холодом.

Так началась первая битва Валар и Мелькора за власть над Ардой; но о смятении тех дней мы ведаем мало; ибо знай, Эльфвинэ, все рассказанное мной тебе исходит от самих Валар, с которыми мы, эльдалиэ, беседовали в земле Валинор, и они наставляли нас; но мало говорили они о днях войны до прихода эльфов. Но вот что сказал Румиль в конце Айнулиндалэ, что рассказываю я тебе: Валар всегда стремились, несмотря на буйство Мелькора, править Землей и приготовить ее к приходу Перворожденных, они обустраивали сушу, а Мелькор разрушал ее, они ровняли долины, а Мелькор вздыбливал их, они вздымали горы, а Мелькор их рушил, наполняли водой моря, а Мелькор их осушал, и ничему не было покоя, ничто не могло расти, ибо когда Валар начинали любую работу, тут же Мелькор старался разрушить или испортить все сделанное. Но все же труды их не были совсем напрасны, и хотя ни в одном творении они не достигли окончательно желаемого, и цвета и формы всех вещей и существ были иные, чем задумывали Валар поначалу, тем не менее, Земля медленно обрела облик и твердость.

Но о всех этих делах тебе, Эльфвинэ, поведают другие или ты прочитаешь о них в иных книгах; ибо я не должен наставлять тебя в истории Земли. А ныне слушай! В конце концов жилище Детей Илуватара было создано в глубинах Времени среди бессчетных звезд. И вот они, Стихии Мира, сражающиеся за право владеть жемчужиной из сокровищницы Илуватара; и вот начало твоего пути.

Слова Пенголода Эльфвинэ

И когда закончил Пенголод Мудрец сказание «Айнулиндалэ», так, как написал его Румиль, то умолк на время, и Эльфвинэ сказал ему: «Ты говоришь, что мало рассказывали Валар эльдар о днях до их пробуждения: но разве ваши мудрецы не знают о древних битвах ничего, кроме того, что сказал Румиль? И не расскажешь ли ты мне больше о том, что делали Валар, прежде чем твой народ встретил и узнал их?»

И Пенголод ответил: «Большую часть того, что я знаю сам или узнал от старейших мудрецов, я записал; и записи мои ты можешь прочесть, если пожелаешь, когда лучше выучишь язык нолдор и их письмена. Ибо деяния эти так величественны и разнообразны, что трудно рассказать о них или выучить на слух, ибо терпение и внимание смертных слишком недолги. Но по твоей просьбе я кое-что все же поведаю тебе.

Этот рассказ я слышал от мудрецов в стародавние времена. Говорят они, что война началась еще до того, как труды над Ардой завершились, и до того, как живые существа стали расти и бродить по земле, но Мелькор долго одерживал верх в схватках. Но посреди войны, прослышав в дальних пределах небес о том, что в Малом Королевстве разразилась битва, на помощь Валар пришел дух великой силы и стойкости. И прибыл он как ураган из смеха и громкой песни, и Земля содрогнулась от поступи его золотых ног. Это пришел Тулкас, Могучий и Веселый, чей гнев несется вперед как сильный ветер, разгоняющий тучи и тьму. И Мелькор содрогнулся от смеха Тулкаса, и бежал с Земли; и надолго в ней воцарился мир и покой. Тулкас остался в королевстве Арда и стал одним из Валар; а Мелькор размышлял во внешней тьме и навеки возненавидел он Тулкаса. В то время Валар устраивали моря, земли и горы, и Йаванна насадила растения, кои уже давно сотворила. И тогда, поскольку пламя было угашено или осталось лишь внутри первых гор, возникла нужда в Свете, Аулэ сработал две огромных лампы для освещения Средиземья, кое сотворили они посреди Окружных Морей. Варда наполнила эти лампы, а Манвэ благословил их, и Валар поставили светильники на высокие столбы, что были выше любой горы грядущих дней. Один столп воздвигли на севере Средиземья, и назвали его Иллуин; а другой – на юге, и назвали его Ормал. Свет этих ламп Валар распространился по всей земле, так что везде воцарился бесконечный день.

И тогда семена, посаженные Йаванной, быстро дали ростки и почки, и выросло множество растений, великих и малых, мхов и трав, и огромных папоротников, и деревьев, чьи кроны доставали до облаков, как будто были они живыми горами, а корни были окутаны зеленым сумраком. Появились звери, и населили они зеленые равнины, реки и озера, а кое-кто бродил в тени дерев. Но ни один цветок не цвел и ни одна птица не пела, ибо ожидали они своего времени на груди Палуриэн; но многообразны были иные ее творения, а больше всего их было в срединных областях Земли, где свет обоих ламп смешивался. И там, на острове Алмарен посреди великого озера, боги соорудили себе первое жилище, когда все в мире было еще юным, и новая зелень была чудом в глазах творцов, и долго они пребывали в довольстве.

Но в конце концов Мелькор тайно вернулся, и далеко на севере, где свет Иллуина был бледен и холоден, выстроил себе скрытое жилище. И он пустил в ход свою силу, и обратил во зло то, что началось как добро: растения начали болеть и гнить, реки задыхались от водорослей и ила, создал он болота, ядовитые, заросшие тиной, ставшие местом роения мух, леса стали темными и опасными, и полными страха, звери превратились в чудовищ с рогами и бивнями и запятнали Землю кровью. Мелькор выждал удобный час и вновь пошел войной на Валар, своих братьев; он опрокинул лампы, и снова тьма упала на Землю, и рост прекратился. При падении ламп (а они были очень большими) моря вышли из берегов и многие земли были затоплены. И Валар вынуждены были уйти из своего поселения в Альмарене; они покинули Средиземье и выстроили себе жилища на крайнем Западе, Амане Благословенном, и укрепили их против нападения Мелькора. Возвели они себе чертоги на окраине Мира, что с тех пор назвали Валинором, чьи западные пределы тонули в туманах Внешнего Моря, а от восточных земель ограждали эту землю Пэлорэ Валион, горы Валинора, самые высокие на Земле.

Оттуда пошли они войной на Мелькора, дабы вырвать у него владычество над Средиземьем, но его сила и злоба возросли, и служили ему множество чудовищ и злых тварей, так что не смогли они окончательно победить его или взять в плен. Мелькор бежал от гнева Валар и сокрылся, пока они не ушли. Тогда он вернулся в свое обиталище на севере и выстроил там могучую крепость, под которой вырыл обширные подземелья, где можно было укрыться от нападения. В той крепости собрал он множество меньших духов, что, увидев его величие и растущую силу, пожелали служить ему; и имя той ужасной крепости было Утумно.

Так и случилось, что Земля лежала, окутанная тьмой, исключая разве что Валинор, когда подошел назначенный Илуватаром час для пробуждения Перворожденных. И в темноте этой обитал Мелькор, и часто бродил он по Средиземью в обликах могучих и ужасных; и овладел он холодом и жаром, что зарождались на вершинах гор и в жарких глубинах под ними, и все, что было буйного, жестокого и ужасного в те дни, все подчинялось ему.

А в Валиноре жили Валар и вся их родня и народ, и земли те были так блаженны и прекрасны, что их обитатели редко приходили в Средиземье, но отдали свою заботу и любовь Земле за Горами. Но в те дни тьмы Йаванна также не хотела оставлять внешние земли; ибо любила она все растущее и оплакивала труды свои в Средиземье, кои испортил Мелькор. Потому, покинув дом Аулэ и цветущие луга Валинора, временами приходила она туда и лечила раны, нанесенные Мелькором, а вернувшись побуждала Валар начать войну со злым его господством, что должны они были сделать до пробуждения Перворожденных. А Оромэ, что приручает зверей, иногда тоже скакал во тьме бессветных лесов: могучим охотником был он, что с копьем и луком едет на неутомимом скакуне с сияющей гривой и золотыми копытами, затравливая до смерти чудовищ и злых тварей владений Мелькора. В сумерках мира на равнинах Арды дул он в великий свой рог, Валарому, от чего звенели горы и бежали тени Утумно, и дрожал даже сам Мелькор, предвидя грядущий гнев.

Посреди Благословенного Края жил Аулэ, и долго трудился он, ибо именно он сотворил большую часть того, что было в той земле, сделал он множество прекрасных и искусно сработанных вещей - и открыто, и тайно. От него исходит знание о Земле и всем том, что в ней сокрыто, будь то знание мудрецов, что хотят лишь понять, как все устроено, изучая материю мира и сочетание ее элементов, или искусность мастеров: ткача, плотника, кузнеца, и также земледельца. Хотя эти последние и все, кто имеет дело с тем, что растет и приносит плоды, должны также оглядываться и на супругу Аулэ, Йаванну Палуриэн. И Аулэ зовем мы Другом Нолдор, ибо они научились многому от него в последующие дни, а нолдор – самые искусные из эльфов. И на свой собственный лад используя дары, что дал им Илуватар, они многое добавили к его наставлениям, находя радость в изучении языков и письмен, в вышивке, рисовании и резьбе. И именно нолдор изобрели искусственные самоцветы, коих не было в мире до их прихода, а прекраснейшими из всех самоцветов были Сильмарили, но ныне они утеряны.

Но Манвэ Сулимо, высочайший и блаженнейший из Валар, сидел на границах Запада, не оставляя своими думами Внешние Земли. Ибо великий трон его вознесен на вершину Таниквэтили, высочайшей из гор всего мира, что стоит на морском побережье. Духи в виде ястребов и орлов влетали в его чертоги и вылетали из них; и взоры их проникали до самого морского дна и внутрь скрытых под поверхностью земли пещер, а крылья носили их по всем трем областям небес, за пределами небесного света к самой границе Тьмы. Так они носили Манвэ вести почти обо всем, что происходило в Амане: но кое-что было сокрыто и от взора Манвэ и его слуг, ибо там, где сидел окутанный своими темными думами Мелькор, царили непроницаемые тени. Вместе с Манвэ жила Варда, прекраснейшая, которую нолдор звали Элберет, королевой Валар; это она создала Великие Звезды. Дети Манвэ и Варды – сын Фионвэ Урион и дочь Ильмарэ, это были старшие из всех детей Валар. Они жили с Манвэ, а вместе с ним – еще множество прекраснейших и блаженнейших духов. Эльфы и люди почитают Манвэ больше всех Валар, ибо он не помышляет о собственной славе и не завистлив к чужой власти, но управляет всеми в мире. Более других эльфов любил он ваниар, и у него научились они петь и слагать стихи. Ибо поэзия – удовольствие Манвэ, а песни из слов – его музыка. Узри же, одежды Манвэ – голубые, и глаза его горят голубым огнем, а скипетр его, что сработали нолдор, украшен сапфирами; он Король Мира для богов, эльфов и людей, наместник Илуватара и главный противник Мелькора.

А Ульмо пребывал в одиночестве, и он жил не в Валиноре, и приходил туда только на великие советы: с самого начала Арды поселился он во Внешнем Океане, где и живет до сих пор. Оттуда управлял он всеми водами, приливами и отливами, течением рек, наполнением источников и пролитием дождя и росы во всякой земле под небесами. В глубине вод творил он музыку величественную и ужасную, и эхо той музыки слышится в водяных жилах Земли, и радость его – это радость фонтана, искрящегося под светом солнца, тогда как источник его, исполненный печали, сокрыт в глубочайших глубинах, у корней земли. Тэлери многое узнали от Ульмо, и потому их музыка наполнена одновременно грустью и волшебством. С ним пришел Салмар, что сработал раковины Ульмо, а также Оссэ и Уйнэн, коим Ульмо даровал власть над волнами и течениями Внутренних Морей, и много других духов. И так по воле Ульмо даже во тьме Мелькора жизнь струилась по многим тайным жилам, и Земля не была мертва; а позже для всех, кто заблудился во тьме или плутал далеко от света Валар, слух Ульмо был открыт, он никогда не оставлял Средиземье, и что бы ни случилось потом, какие бы разрушения и изменения не произошли, он не переставал думать о нем, и не перестанет до самого конца дней.

Ныне все рассказал я тебе, Эльфвинэ, об устройстве Земли и ее владыках во времена до начала дней и до того, как мир стал таким, каким Дети его знают. Об этом ты не спрашивал, но я кое-что расскажу и так закончу повесть. Ибо эльфы и люди – Дети Илвуватара, Айнур не все поняли в теме, с которой пришли они в мир, и потому не дерзнули добавить ничего к их сотворению. Посему Валар для этих народов – скорее, старейшины и предводители, нежели хозяева, и если в делах своих с эльфами и людьми Айнур пытаются принудить их, если невозможно воздействовать советом, то редко кончается это благом, хотя замыслы могли быть самыми добрыми. Айнур по большей части общались с эльфами, ибо Илуватар создал эльдар похожими на Айнур, хотя и менее рослыми и могущественными, в то время как людям дал он странные дары.

После ухода Валар стояла долгая тишина, и Илуватар восседал в одиночестве посреди своих дум. Затем заговорил он и сказал так: «Знайте же, что я возлюбил Землю, жилище эльдар и атани! Эльдар будут прекраснейшими из земных созданий, они будут владеть и измыслят больше прекрасного, чем все мои дети, и велико будет их блаженство в этом мире. Но атани (коих назовут еще «люди») я дам иной дар».

Потому он пожелал, дабы сердца людей стремились за пределы мира и не находили в нем покоя; и была у них сила изменить свою жизнь, несмотря на власть мира и все его превратности, вопреки Музыке Айнур, что является непреложным законом для всех других. И от их деяний весь мир обретет окончательную форму, до самой последней песчинки.

Но Илуватар знал, что люди посреди бурей мировых стихий часто будут плутать в потемках и не используют своего дара по назначению, и он сказал: «И станет известно в урочный час, что все их деяния в конце концов послужат славе моих трудов». А все же эльдар говорят, что люди часто печалят Манвэ, который больше всех ведает о замыслах Илуватара. Ибо люди походят на Мелькора больше, чем на любого другого Айну, но он всегда боялся и ненавидел их, даже тех, что служили ему.

Одно из следствий дара свободы – это то, что дети людей лишь краткое время живут в мире и не привязаны к нему, но уходят в пределы неизвестные нам. В то время как эльдар остаются здесь до конца дней, и потому их любовь к миру так искренна и так остра, а с ходом лет – все более печальна. Ибо эльдар не умирают, пока не погибнет мир, разве что их убьет оружие или глубокая тоска – обеим этим кажущимся смертям они подвержены – и время не подтачивает их силы, пока не пройдет десять тысяч веков; умирая, они собираются в чертогах Мандоса в Валиноре, откуда часто возвращаются и возрождаются в своих детях.

Но сыны людей умирают на самом деле и покидают Мир (как говорят); потому их зовут Гостями или Чужаками. Их судьба – смерть, дар Илуватара, которому со временем позавидуют и Стихии. Но Мелькор набросил на него тень и смешал с тьмой, и сотворил зло из добра и страх из надежды. Однако встарь Валар говорили, что люди будут петь во Второй Музыке Айнур, в то время как свои замыслы насчет эльфов и Валар после конца Мира Илуватар не открыл никому; не ведает о них и Мелькор.

Источник: «Aihulindalё D», «The history of Middle-Earth», Volume X, «Morgoth’s Ring», p.8-44.

Валаквэнта