Выбор темы и эвристические процессы

Выбор темы. Выбор темы — методологическая проблема. Историк как будто может взяться за исследование любой темы, на практике же выбор ее обусловлен тремя мотивами: актуальностью, наличием доступных источников, интересом к ней исследователя.

Под актуальностью темы понимается ее общественная полезность, политическая и научная [174].

Избранная историком тема должна стоить того, чтобы о ней писали. В прочитанном в Сорбонне в 1896/97 учебном году методологическом курсе Ш.-В. Ланглуа и III. Сеньобос, как бы идя от обратного, — как не надо выбирать тему — цитировали Г. Флобера: «Не написать ли нам жизнь герцога Ангулемского, — сказал Пекюше. — По ведь это был глупец, — возразил Бувар. Что за важность!» [175]

Слово «актуальный» (от лат. actualis – деятельный) трактуется словарями как насущный, назревший, важный, особо значимый в настоящее время, для данного момента. Поскольку История призвана помочь обществу в решении стоящих перед ним задач, проблема актуальности заключается в определении того, какую из бесчисленного множества потенциально могущих быть исследованными тем прошлого целесообразно изучать в данный момент. Актуальность темы отнюдь не определяется хронологической близостью прошлого к исследователю (такое неверное понимание актуальности привело в свое время к острой нехватке специалистов— античников и медиевистов).

Так, угроза фашистской агрессии в 1930-х годах сделала актуальным появление книг, которые бы напомнили захватчикам о бесплодности попыток завоевания нашей страны в прошлом, в частности труда Е. В. Тарле «Наполеон» (1935) или предисловия-статьи А. С. Ерусалимского «Бисмарк как дипломат» (1940), — и не случайно этим авторам был дан прямой «социальный заказ» с вызовом в Кремль [176]. Сохраняет актуальность в борьбе за мир исследование Б. Ц. Урланиса [177], в котором убедительно доказано трагическое нарастание смертоносности войн в новое и новейшее время. В начале XXI века неожиданный подъем исламского терроризма сделал более чем актуальным издание книг, объясняющих причины этого явления и предлагающих рецепты его предотвращения, дальнейшего нераспространения и борьбы с ним. Попытки национал-державников реанимировать культ Сталина повышают актуальность темы покаяния за сталинские преступления, в частности в сфере национальной политики, поэтому, например, своевременным было появление фундаментальных трудов Г. В. Костырченко [178] (и не случайно вскоре последовала публикация документов на ту же тему [179]).

Безусловно, актуальны работы, обслуживающие коренные нужды самой исторической науки. Разумеется, их значимость не ограничивается непосредственной полезностью для решения текущих практических вопросов – ведь историческая наука относительно самостоятельна и выясняет свои закономерности.

От актуальных тем надо отличать конъюнктурные темы. Конъюнктурщина — болезнь для исторической науки губительная, без преувеличения смертельная для ее сущности и престижа.

Конъюнктурщина — аморальная форма приспособления науки к текущим условиям для получения автором и его заказчиками сиюминутных выгод: «...сиюминутные приоритеты побуждают вас высвечивать в прошлом одно и не видеть другого» [180]. Словарь синонимов определяет конъюнктурщика не требующим расшифровки презрительным словом «приспособленец» (в обиходе бытует не менее презрительное — «флюгер»).

Приводим расшифровку конъюнктурности академиком Ю. Л. Поляковым: «Ее можно определить как стремление — в соответствии с не всегда правильно понимаемыми задачами дня выпячивать одни исторические события и отодвигать на второй план другие, не менее важные, преувеличивать историческую роль одних деятелей, напротив, преуменьшать значение других, а то и вовсе оставлять явления, факты, людей за бортом книг и статей» [181].

Классическим примером конъюнктурщины были произведения об Иване Грозном, служившие оправданию сталинских репрессий. Конъюнктурен был интерес иных историков к событиям на Малой Земле — героическим, но в контексте Великой Отечественной войны отнюдь не центральным, — прошлое искажалось в угоду падкому на лесть правителю с помощью того способа фальсификации истории, который мы называем смещением акцентов или нарушением пропорций.

К. М. Симонов (сам в свое время не чуждый конъюнктуры), позже писал: «В паруса истории должен дуть один ветер — ветер правды, другого ветра у истории нет и не будет, а все остальное не ветра истории, это ветра конъюнктуры» [182].

Вернемся, однако, к мотивам, которыми историк должен руководствоваться, наряду с актуальностью, при выборе темы исследования.

Существенной предпосылкой, с которой историк практически начинает работу, является наличие доступных источников — доступных в разных планах. Очевидно, не стоит изучать тему, если источники находятся в архиве зарубежной страны, доступ в который практически невозможен, как и историю региона, с языком которой потенциальный автор незнаком. «Вез малейшего преувеличения, — писали еще в конце XIX века Ланглуа и Сеньобос, - от кандидатов на ученые профессии следовало бы требовать, чтобы они были, по меньшей мере, trilinguis, т. е. читали бы без особого труда на двух языках кроме своего родного» [183]. Владеть иностранными языками должны не только всеобщие историки, но и изучающие историю собственной страны, в противном случае они не могли бы использовать иноязычные источники и ознакомиться с соответствующими зарубежными трудами.

Наконец, трудно переоценить и значение интереса к теме, без которого работа над нею не принесет творческой радости и будет иметь следствием труд вымученный и неполноценный. Именно поэтому научный руководитель начинающего исследователя, стремящийся приобщить его к своей школе, делает это деликатно, путем возбуждения интереса к теме, а не с помощью административного нажима.

Когда я в 1970-х годах дал студенту тему курсовой работы «Ж.-П. Марат как издатель-редактор газеты "Друг народа"», казалось бы, в ту пору актуальной и обеспеченной источником, он вскоре от нее отказался с мотивировкой: «Марат не друг народа, а кровожадная личность». Тема была заменена с учетом его научных интересов.

Личные склонности крупных ученых в известной мере определяли тематику их исследований. Так, Л. Ранке любил изучать внешнюю политику, откуда, кстати, возник его интерес к архивам, а В. О. Ключевский не жаловал внешнюю политику ни в ее военной, ни в дипломатической ипостасях.

Эвристика. Избрав тему исследования, историк должен составить предварительный библиографический список, причем он будет состоять из двух частей: источников (документов, прессы, мемуаров и т. д.) и литературы (коллективных трудов, монографий, статей и др.).

Розыски литературы и источников — важная стадия исследовательской работы, требующая определенных знаний, значительной затраты сил и времени. Ее недопустимо игнорировать или выполнять недостаточно внимательно и добросовестно, ибо от количества и качества литературы, особенно источников, зависят успех всего исследования, его полнота и характер выводов. Поэт и ученый-библиограф В. Я. Брюсов сравнивал труд библиографа, не всегда видимый зрителю, с возведением фундамента: «великолепные стены и купоны дворца могут выситься лишь потому, что под них подведен прочный фундамент» [184].

Рассматриваемую стадию исследовательской работы принято обозначать словом «эвристика», одно из значений которого — «разыскание» (от греч. heurisko — находить; общеизвестен возглас Архимеда «Эврика!» — «Нашел!»). Эти разыскания не должны быть кустарными, для их успешного проведения полезно ознакомление со специальными трудами, например с учебным пособием «Основы исторической библиографии» И. Д. Парфенова [185], где изложена методика поиска источников и научной литературы.

Для составления перечня существующих но данному вопросу источников и литературы исследователь обращается к библиографическим пособиям разных видов: тематическим, региональным, авторским, интересуясь в первую очередь последними, новейшими изданиями.

Так, историк-англовед должен знать книгу «История Англии и Ирландии. Библиографический указатель литературы, изданной в СССР в 1918—1962 годах» (составитель А. Н. Байкова), как и ее фактическое продолжение историографического толка — составленный коллективом авторов из Института всеобщей истории АН СССР под руководством П. А. Ерофеева и Е. А. Рожкова обзор советской литературы по истории Англии от революции XVII века до середины 1970-х годов «Изучение истории Англии в СССР» [186].

Интересующийся проблемами Великой французской революции не может пройти мимо библиографического труда «Великая французская буржуазная революция. Указатель русской и советской литературы» (составители Г. В. Аксенова, В. А. Гавриличев, Н. IO. Плавинская, М. П. Соколова, Л. В. Юрченкова; отв. редактор Г. С. Кучеренко. М., 1987) [187].

Историкам-германистам хорошо известны универсальный библиографический справочник Дальман-Вайца [188] и дополняющий его ежегодник, в котором публикуются названия вновь выходящих источников и литературы по германской истории [189].