Тактика допроса в бесконфликтной ситуации 3 страница

Калинин подозревался в том, что, выдавая себя за работника милиции, произвел в сентябре 1959 г. в городах Москве, Киеве и Харькове ряд самочинных обысков, связанных с изъятием у граждан значительных ценностей. Калинин — житель Днепропетровска, имел автомашину «Москвич» бежевого цвета, на которой выезжал в неизвестном направлении (как раз в периоды, когда были совершены расследуемые преступления).

Следователь предполагал, что Калинин, если он действительно виновен, не захочет рассказать о пребывании там, где он совершъш преступления. Поэтому его допрос был организован в помещении ГАИ, где ему был задан вопрос не о самочинных обысках, а о том, не причастен ли он к автопроисшествию, которое действительно имело место с «Москвичом» бежевого цвета в сентябре 1959 г. в г. Вологде. Калинин на это ответил, что к происшествию не причастен, поскольку в указанное время находился в Харькове, затем в Киеве и Москве, причем свое утверждение подкрепил некоторыми доказательствами пребывания в этих городах. Когда следователь затем перешел к допросу относительно производства самочинных обысков, Калинин понял, что рассказал то, что нужно было скрывать, и признался в совершенных преступлениях.

Этот же принцип «смещения акцентов» может быть положен в основу тактики допроса и по другим разнообразным скрываемым допрашиваемым обстоятельствам. Например, при выяснении отношений допрашиваемого с конкретным лицом (при этом акцентируется внима-

ние на отношениях его с другими лицами, а не с тем, которое интересует следователя, — о нем речь идет как бы между прочим); при выяснении отношения допрашиваемого к определенному документу (которое также выясняется между прочим в числе других документов, не представляющих целенаправленного интереса для следователя) и т. п.

Применять его можно и в ходе очной ставки, перемещая ее акцент с выяснения обстоятельства, составляющего основное, наиболее существенное противоречие в показаниях участников очной ставки, на значительно менее существенное, а может быть и такое, в отношении которого между ними вообще нет противоречия (поскольку, например, это обстоятельство не выяснялось ранее у одного из допрашиваемых). Для устранения противоречий в показаниях и проводится очная ставка.

Н. отрицал свое участие в вооруженном нападении на кассу, совершенном совместно с И., и требовал проведения с изобличавшим его И. очной ставки. Помимо показаний И., других доказательств в отношении Н. не имелось. Существовала, однако, реальная опасность того, что на очной ставке, поняв, что Н. отрицает свое участие в нападении, И. изменит свои показания в его пользу. Поэтому, рассуждал следователь, если И. на очной ставке задать вопрос: «Кто участвовал в нападении на кассу?», И. догадается, что Н. отрицает свое участие в преступлении, и откажется от своих показаний об Н. Следовательно, нужно сместить акценты с самого факта участия Н. в нападении на выяснение деталей, которое, однако, должно быть ос-, новано на том, что сам факт участия Н. в преступлении сомнений не вызывает и Н. не отрицается. Поэтому вопрос к И. был сформулирован в такой редакции: «Кто явился инициатором нападения на кассу и чем был вооружен каждый его участник?» Здесь учитывалось также, что при такой формулировке вопроса И. на очной ставке психологически будет легче дать правдивые показания, так как инициатором преступления был он; он же был вооружен пистолетом и стрелял из него, тогда как роль Н. менее значительна. Отвечая на этот вопрос, И. уверенный в том, что Н. сам факт нападения не отрицает, а только хочет преуменьшить его, И., вину, подтвердил, что инициатором нападения был именно он, он же был вооружен пистолетом, тогда как у Н. при нападении был всего лишь штык. На вопрос к П., подтверждает ли он показания И., И. ответил, что полностью их подтверждает, после чего очная ставка была закончена, а И., так и не понявший, что

изобличил К, выведен из кабинета. После его ухода И. дал правдивые показания о своем участии в нападении на кассу.

К этой же группе «следственных хитростей» можно отнести и ряд других тактических приемов, направленных на создание условий для «проговорки» допрашиваемым информации, в сокрытии которой он , субъективно на момент допроса заинтересован. «Проговорка, — пишет А. Р. Ратинов, — это объективно правильная информация, в сокрытии которой может быть заинтересован допрашиваемый, попавшая в его показания вследствие непонимания им значения сообщаемых сведений либо в результате незаторможенности реакции на поставленный вопрос».

Надо отметить, что сама по себе «проговорка», как правило, непосредственно не ведет к возникновению доказательственной информации; она является, во-первых, убедительным «диагностирующим» признаком наличия конфликтной ситуации и, во-вторых, будучи умело использованной, выступает в качестве побудительного стимула для допрашиваемого к даче им правдивых показаний.

По делу Боровикова, направившего в адрес своей семьи посылку с взрывным устройством, допрашивалась его сожительница Васенкова, организовавшая отправку посылки. Вначале она вообще отрицала получение посылки от Боровикова, но затем, прослушав фонограмму его показаний, признала это обстоятельство, но отрицала свою осведомленность о содержании посылки. Это же утверждал и Боровиков. У следователя были основания усомниться в правдивости их показаний, и он предложил Васенковой детально, шаг за шагом, рассказать о всех обстоятельствах и событиях, предшествовавших, сопутствовавших и последовавших за отправкой посылки. Показания Васенковой не отличались в основном от показаний Боровикова, кроме одной детали. Рассказывая о получении посылки от Боровикова, она упомянула, что одновременно получила от него 70 руб. Вопрос следователя, за что ей были переданы деньги, застал ее врасплох. Ответить она не смогла. Было очевидно, что Васенкова просто оговоричась. Но это обстоятельство в последующем привело к выяснению действительной ее роли в совершенном преступлении (пример Л. М. Карнеевой).

Весьма эффективным средством для выявления возможной «проговорки» в показаниях допрашиваемого (когда она сразу не осмысливается следователем в этом качестве) и дальнейшего ее использования

служит звукозапись показаний. Естественно, что показания допрашиваемого, в том числе и содержащие «проговорку» (если следователь в ходе допроса поймет ее значимость), фиксируются в протоколе допроса, подписываемом допрашиваемым. Однако при этом допрашиваемый может и отрицать, что давал показания, содержащие «проговорку», ссылаясь чаще всего на то, будто его не так поняли или не так записали его показания. При использовании же звукозаписи такое заявление легко опровергается воспроизведением допрашиваемому фонограммы его показаний.

Как уже сказано, условия для «проговорки» могут быть созданы целенаправленными вопросами следователя, рассчитанными именно на то, что, отвечая на них, допрашиваемый без осознания значимости своего ответа выдает информацию, свидетельствующую о его причастности к преступлению. Вот почему мы считаем, что эти приемы содержат элементы психологического принуждения, но принуждения допустимого, обладающего свойством избирательности воздействия, оказывающего это влияние только на лицо, обладающее искомой следователем информацией, и остающегося нейтральным в отношении всех иных лиц.

Психологический механизм воздействия таких приемов нельзя, пожалуй, объяснить лучше, чем это сделал герой «Преступления и наказания» после того как «овладел» приведенной выше ловушкой:

«... стой! — вскричал Разумихин. — ... Ты говоришь, что вопрос о работниках был подвох? Раскуси: ну если б это ты сделал, мог ли б ты проговориться, что видел, как мазали квартиру... и работников? Напротив: ничего не видал, если бы даже и видел! Кто ж сознается против себя?

— Если б я то дело сделал, то уж непременно бы сказал, что видел и работников, и квартиру. <...> Порфирий мог именно рассчитывать, что я непременно буду так отвечать и непременно скажу, что видел, для правдоподобия, и при этом вверну что-нибудь в объяснение...

—Да ведь он бы тебе тотчас и сказал, что за два дня работников там и быть не могло и что, стало быть, ты именно был в день убийства, в восьмом часу. На пустом бы и сбил!

— Да на это-то он и рассчитывал, что я не успею сообразить, и именно поспешу отвечать правдоподобнее, да и забуду, что за два дня Работников быть не могло».

Близки к этим приемам и так называемые географические уловки. Такое условное наименование их основано на том, что они «привязаны» к определенному месту и времени. Состоят они в выяснении у допрашиваемого конкретных обстоятельств и событий, которые происходили в названном допрашиваемым месте, в то время когда он, согласно его показаниям, там находился. Если допрашиваемый дает ложные показания, он не сможет не испытывать психологических затруднений, отвечая на поставленный вопрос (ибо не знает, имели место эти факты или нет), что, как и «проговорка», может иметь для следователя «диагностирующее» значение для определения отношения допрашиваемого к предмету допроса.

Алехин — один из героев романа В. Богомолова «В августе сорок четвертого...» — говорит проверяемому лицу:

— А мы с вами, как говорится, эта... земляки... В одном госпитале лежали... <...> У меня там в госпитале женщина была... Повариха!.. <...> Может, знаете, Лизавета, младший сержант?

— Нет, не знаю, — после некоторой, пожалуй, излишне затянутой паузы угрюмо сказал старший лейтенант. —Я поварихами не интересовался!»

И вот как комментирует сущность этого приема другой герой этого произведения Таманцев: «...старший лейтенант ответил с очевидным промедлением, хотя вопрос был простенький и вообще-то раненый, лежавший в госпитале, может и не знать там всю обслугу и всех поварих. <..> Что тут ответить с ходу, когда тебя спрашивают? Сказать: «Знаю», а вдруг это вопрос-ловушка и никакой поварихи Лизаветы там нет? Сказать: «Не знаю», а если это опять же ловушка и Лизавета — местная знаменитость, и не знать ее просто невозможно?»

Мы полагаем, что «географические уловки» могут быть использованы следователем лишь при одном, но непременном условии: если они не основаны на обмане допрашиваемого, если следователь действительно располагает информацией, заложенной в этой «уловке».

2. Приемы, направленные на создание у допрашиваемого преувеличенного представления об осведомленности следователя об обстоятельствах совершенного преступления и наличии уличающих доказательств. Это, пожалуй, самая распространенная и в то же время наибо-

лее сложная для реализации группа «следственных хитростей». Здесь следователь маневрирует имеющейся в его распоряжении, увы, чаще всего далеко не полной информацией так, чтобы она представилась допрашиваемому настолько убедительной, изобличающей его, что могла вызвать желательное для следователя рассогласование в созданной допрашиваемым модели знаний, которыми, на его взгляд, располагает следователь (напомним: именно она определяет в целом поведение допрашиваемого в конфликте). Чтобы раскрыть сущность этих тактических средств, приведем ряд примеров из следственной практики.

Кусенев подозревался в убийстве Чокина, совершенном ударом металлической трубы, обнаруженной рядом с трупом. На ней были выявлены отпечатки пальцев, однако смазанные и непригодные, по заключению эксперта, для идентификации.

Допрос Кусенева ограничивался выяснением его отношений с Чоки-ным. По заранее продуманному «сценарию» во время допроса в кабинет следователя зашел работник уголовного розыска и, задав несколько вопросов, касающихся расположения трупа Чокина на месте происшествия, спросил, не найдены ли отпечатки пальцев на трубе. Следователь ответил, что отпечатки пальцев обнаружены и экспертами уже исследованы. Оперуполномоченный ушел. «Кстати, — сказал следователь, обращаясь к допрашиваемому, — а отпечатки пальцев у вас в изоляторе временного содержания взяли?» и, получив утвердительный ответ, стал подробно выяснять, как они получились, отчетливо ли вышли, сделаны ли были контрольные отпечатки. «Да ладно уж, — сказал Кусенев, — мое дело»... — и дал подробные показания об убийстве им Чокина.

Старушка была убита в своей квартире с целью грабежа. Незадолго до этого у нее жила дочь. К ней однажды пришел молодой человек, но не застал ее и оставил записку, которую случайно увидела соседка. Последняя и сообщила о своих подозрениях в отношении этого человека и рассказала о записке, которая, к сожалению, не сохранилась. Этого человека установили. Следователь, не говоря о цели, стал отбирать у него образцы почерка. Вначале шел безразличный текст: «Уж небо осенью дышало... Да, жалок тот, в ком совесть не чиста...». И вдруг: «Таня, был у тебя, не застал. Зайду завтра...». Молодой человек решил, что следователь располагает запис-

кой, подтверждающей факт его пребывания в доме потерпевшей, и рассказал о преступлении (пример И. Е. Быховского).

В ходе расследования крупного хищения следователю предстояло допросить кладовщика, подозреваемого в совершении этого преступления. В значительной мере случайно среди массы документов удалось обнаружить семь накладных с дописками, что было подтверждено экспертизой. Общая сумма хищений по этим документам составляла всего 42 руб. Поиск других накладных занял бы чрезвычайно много времени и сил и не обязательно увенчался бы успехом.

Следователь использовал следующий прием. Он сложил стопкой накладные так, чтобы сверху лежали семь, имеющих дописки, ниже несколько десятков самых ординарных. В ходе допроса следователь предъявлял кладовщику взятую сверху накладную, объяснял, что она имеет дописку, говорил о сумме, которая таким образом похищена, и переходил к следующей. У кладовщика возражений по этим документам не могло быть, и он эти эпизоды признавал. После третьей накладной следователь спросил у подозреваемого, не имеет ли он намерений дальше сам рассказать о всех совершенных им хищениях. Кладовщик отказался, после чего следователь, не настаивая, продолжал предъявлять накладные. После шестой накладной кладовщик прервал следователя и рассказал о том, как он на протяжении длительного времени занимался хищениями. Впоследствии уже с помощью кладовщика были изъяты и исследованы многие сотни подложных документов (пример Л. А. Соя-Серко).

Приемы этой подгруппы «следственных хитростей» в отдельных ситуациях могут быть основаны и на использовании дубликатов, аналогов или макетов вещественных доказательств, отсутствующих на момент допроса в распоряжении следователя, но сведения о которых базируются на показаниях отдельных лиц и других материалах дела. Именно таким образом был реализован прием в подробно проанализированном выше примере с использованием баночки из-под валидола, в которой хранился золотой песок. Еще один пример подобной «следственной хитрости»:

По заключению судебно-медицинской экспертизы потерпевший был убит ударом рубящего орудия, которым наиболее вероятно мог явиться топор. К моменту допроса подозреваемого Васнецова он обнаружен не был.

Готовясь к допросу Васнецова, следователь поставил в угол кабинета топор, прикрыв его газетой так, чтобы не были различимы какие-либо его индивидуальные особенности (видны были лишь конец топорища, часть обушка и часть лезвия). В ходе допроса Васнецов обратил внимание на топор. «Что, нашли?» — спросил он. «А как вы думаете» — ответил вопросом следователь». После этого допрашиваемый дал подробные показания об убийстве, в том числе рассказал, где находится колодец, в который он бросил орудие убийства (там он впоследствии и был обнаружен).

3. Приемы, направленные на создание у виновного представления о том, что другие соучастники преступления сознались. Эти приемы также могут быть реализованы в разнообразных вариантах: от смещения акцентов при выяснении отдельных обстоятельств на очной ставке между соучастниками до сообщения в иных формах непризнающемуся соучастнику показаний другого в такой интерпретации, которая приведет лицо, подвергающееся воздействию, к мнению, что тот дал правдивые показания (исключая при этом, естественно, как однозначно недопустимый прямой обман допрашиваемого). Возможна, на наш взгляд, демонстрация с той же целью макетов или аналогов объектов, о месте нахождения которых помимо допрашиваемого знают только другие лица, также причастные к совершению преступления. Обратимся для иллюстрации сущности и вариантов применения этой группы «хитростей» к следственной практике.

В показаниях Полякова и Исаянца, отрицавших свою причастность к преступлению, в совершении которого они подозревались, были существенные противоречия, относящиеся к тому, чем они занимались до момента совершения преступления.

Следователю представлялось, что показания Исаянца в этой части более правдивы. Очная ставка между подозреваемыми, направленная на устранение этих противоречий, была закончена так. Вопрос к Исаянцу: «Скажите, ваши дальнейшие показания о событиях этого дня также правдивые?» Ответ Исаянца: «Да все мои показания об этом дне полностью правдивые». Завершив таким образом очную ставку, следователь удалил из кабинета Исаянца и перешел к повторному допросу Полякова. Последний, полагая, что Исаянц рассказал о совершенном ими преступлении, признал себя виновным и дал подроб-

ные, полностью затем подтвердившиеся показания об обстоятельств

вах преступления. ;:,

Жена подозревалась в убийстве мужа. О совершенном преступлении, как полагал следователь, знала дочь. Однако на допросе дочь заявила, что ничего об убийстве отца не знает, и вместе с тем утверждала, что говорит правду. По окончании допроса следователь вышел с допрашиваемой из кабинета и, прощаясь с ней, сказал так, чтобы слышала ожидавшая своей очереди мать: «Спасибо, ваши показания очень важны для нас. Хорошо, когда люди говорят правду». Тут же в кабинет была приглашена мать, которая, решив, что дочь дала правдивые показания, рассказала о совершенном убийстве (пример И. Е. Быховского).

Мартынов и Юдин были задержаны по подозрению в совершении квартирной кражи, в том числе дубленки, хрустальных ваз и других ценных вещей. Вещи обнаружены не были, в совершении преступления они оба не признавались.

Во время допроса Мартынова в кабинет следователя работник милиции внес дубленку, аналогичную похищенной (аналог был подобран в соответствии с показаниями потерпевшего), и спросил у следователя, куда ее положить, добавив, что остальные вещи у него в машине. Мартынов решил, что поскольку он показаний о краже не давал, а вещи обнаружены, то следовательно показания о них дал Юдин, а потому нет смысла отрицать факт кражей, после чего дал правдивые показания.

4. Приемы, направленные на обнаружение скрываемых объектов и лиц. Эта группа «следственных хитростей» может быть реализована, в сущности, тем же образом, что и в ряде примеров, приведенных выше (путем интерпретации показаний отдельных лиц, использования аналогов и макетов вещественных доказательств и т. п.). Кроме того, она может преследовать цель побудить допрашиваемого к определенному поведению или к определенным действиям, которые, будучи подконтрольны работникам следствия, помогут обнаружить скрываемые объекты.

В результате оперативной работы по нераскрытому убийству Б. были выявлены несколько лиц, которые могли совершить убийст-

во. Один из них к этому времени был призван в армию. Прогнозируя поведение подозреваемого в будущем, исходя из его социально-психологической характеристики и других данных, следователь, допросив его в воинской части, предупредил, что после возвращения из командировки намеревается провести тщательный обыск на квартире его матери. На почтово-телеграфную корреспонденцию матери был наложен арест. Прогноз подтвердился. Сначала матери пришла телеграмма, а затем письмо, в котором подозреваемый подробно инструктировал ее, как уничтожить следы преступления. Получив эту информацию, следователь провел обыск и обнаружил унты подозреваемого со следами крови потерпевшего и документы последнего.

Рассмотрение этого вопроса хотелось бы завершить следующим замечанием: участие в допросе защитника (адвоката) допрашиваемого предопределяет повышенные требования к допустимости избираемых следователем тактических приемов и, несомненно, в некоторой мере усложняет их применение — от тактики предварительных «тестовых» бесед с допрашиваемым до использования рассмотренных выше «следственных хитростей». Но отнюдь в принципе не исключает, как то представляется некоторым авторам, таковую возможность. Защитник подозреваемого или обвиняемого, на наш взгляд, не вправе каким-либо образом препятствовать следователю в их проведении. В то же время он (как предусмотрено в отношении адвоката свидетеля и потерпевшего) по окончании допроса может в его протоколе выразить свое мнение о допустимости некоторых приемов, указав, в чем, на его взгляд, выражается в результате их применения нарушение прав и законных интересов допрашиваемого.

Существенными тактическими особенностями допроса на очной ставке являются, во-первых, психологическая подготовка допрашиваемого, дающего, по мнению следователя, правдивые показания, к участию в очной ставке, и, во-вторых, определение последовательности постановки вопросов на очной ставке.

Дело в том, что между первоначальным допросом и очной ставкой, как правило, проходит определенное, а иногда и достаточно длительное время, за которое позиция такого допрашиваемого по тем или иным причинам могла измениться (его могли запугать, подкупить, он может попросту испугаться повторить ранее данные им показания «в

глаза» человеку, которого его показания изобличают, и т. п.)- И потому без предварительной беседы с таким допрашиваемым и выяснения его позиции на предстоящей очной ставке, а в необходимых случаях — его психологической подготовки к даче правдивых показаний результаты ее могут оказаться негативными. Более того, с учетом результатов такой беседы может быть целесообразным либо в целом отказаться от ее проведения, либо отложить ее на иное время.

Обычно на очной ставке вопросы первым задаются тому допрашиваемому, который, на взгляд следователя, дает правдивые показания. И это в большинстве случаев вполне тактически оправданно. Тем не менее, с учетом конкретной следственной ситуации, прогнозируемых следователем позиций допрашиваемых эта последовательность может быть изменена.

Спивак обвинялся в изнасиловании и совершении иных насильственных действий сексуального характера К. Однако перед проведением между обвиняемым и потерпевшей очной ставки в результате предварительной беседы с последней следователь предположил, что К., которой родственники обвиняемого пообещали крупную сумму денег «в возмещение морального ущерба», склонна свои показания изменить в пользу Спивака. Учитывая это, на очной ставке следователь первый вопрос по существу дела задал обвиняемому. Выслушав его циничные, «в картинках» объяснения о том, как ранее незнакомая ему потерпевшая добровольно совершила с ним не только половой акт, но извращенные действия сексуального характера, возмущенная К. полностью подтвердила свои обвиняющие Спивака показания, объективность которых у следователя сомнений не вызывала.

Протоколы допроса и очной ставки составляются в порядке ст. 190 и 192 УПК и в соответствии с приводимыми ниже приложениями к нему. В этой связи обратим внимание лишь на одну содержащуюся в ч. 3 ст. 190 УПК новеллу (УПК РСФСР такого положения не содержал): «если в ходе допроса допрашиваемому лицу предъявлялись вещественные доказательства и документы, оглашались протоколы других следственных действий и воспроизводились материалы аудио - и (или) видеозаписи, киносъемки следственных действий, то об этом делается соответствующая запись в протоколе допроса».

Приложение 13

Протокол допроса подозреваем

г..

(место составления)

Допрос начат в _ Допрос окончен в

мин мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии с частью второй ст. 46, ст. 189 и 190 УПК РФ допросил

по уголовному делу №__________________________________в качестве

подозреваем__:

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3. Место рождения_____________________

4. Место жительства и (или) регистрации телефон______________________________

5. Гражданство_____________________

6. Образование____________________

7. Семейное положение, состав семьи_

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

9. Отношение к воинской обязанности__________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости

(когда и каким судом был__осужден__, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Подозреваемый____________.______________________•

(подпись)

11. Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность подозреваем__________________________________________________________

12. Иные данные о личности подозреваем_______________________

Иные участвующие лица ______________________________________

(процессуальное положение, фамилии, имена, отчества)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права, предусмотренные частью четвертой ст. 46 УПК РФ:

1) знать, в чем я подозреваюсь, и получить копию постановления о возбуждении против меня уголовного дела, либо копию протокола задержания, либо копию постановления о применении ко мне меры пресечения в виде заключения под стражу;

2) давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении меня подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний;

3) пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пп. 2 и 3 части третьей статьи 49 УПК РФ, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до моего первого допроса;

4) представлять доказательства;

5) заявлять ходатайства и отводы;

6) давать показания и объяснения на родном языке или языке, которым я владею;

7) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

8) знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с моим участием, и подавать на них замечания;

9) участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по моему ходатайству, ходатайству моего защитника либо законного представителя;

10) приносить жалобы на действия (бездействие) и решения суда, прокурора, следователя и дознавателя;

11) защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ.

Мне разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ я не обязан___свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Подозреваем_

Подозреваем_

Подозреваем__

(подпись)

(подпись)

объявлено,

(фамилия, инициалы)

что он__подозревается в совершении__

(излагаются обстоятельства преступлен__,

в совершении котор__он__подозревается)

то есть в совершении преступлен___, предусмотрен^

УК РФ.

Подозреваем_

(подпись)

По существу подозрения могу показать следующее:

(показания подозреваем__излагаются от первого лица, по возможности

дословно, а также излагаются поставленные ему вопросы и ответы на них)

Подозреваем_

Подозреваем___ ______________________

(подпись)

. Перед началом, в ходе либо по окончании допроса подозреваем_ от участвующих лиц

(подпись)

заявления

(поступили, не поступили)

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы) _____. Содержание заявление _____

Подозреваем_

Иные участвующие лица:

(подпись)

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан____________________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Подозреваем__ _____________________

(подпись)

Иные участвующие лица: ________________

(подпись)

Следователь (дознаватель) ________________

(подпись)

Приложение 24

Протокол допроса потерпевш_

« » г.

(место составления)

Допрос начат в____ч___мин

Допрос окончен в____ч___мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №______________в качестве потерпевш__:

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3. Место рождения____________________________________________

4. Место жительства и (или) регистрации________________________

телефон______________________________________________________

5. Гражданство

6. Образование