Тексты источников

МИКЕЛЕ СУРИАНО.ВЕНЕЦИАНСКИЙ ПОСОЛ О ФРАНЦИИ (1561 г.)

Перевод С. Д. Сказкина. Текст воспроизведен по изданию: Хрестоматия по истории средних веков/ Под ред. К.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. - М.: Высшая школа, 1950. Т. 3 - С. 155-156.

1. Французское королевство, по общему мнению, считалось первым среди христианских государств как по своему достоинству и силе, так и по тому авторитету, которым пользовался его король. Что касается королевского достоинства, то оно со времени своего возникновения всегда было независимым, и король не признавал над собой никакой другой власти, кроме бога. Эл независимость, хотя и свойственна другим государям, но далеко не всем, потому что одни признавали над собой власть церкви, как некогда Англия или теперь Неаполь, другие — власть императора, как Богемия и Польша...

2. Что касается могущества королевства, то в нем не приходится сомневаться, принимая во внимание обширность страны, число ее обитателей, силу ее воинства и ее богатство, превосходящее богатство всякого другого государства Европы. Его одиннадцать провинций суть одиннадцать могучих органов одного и того же тела, которые, будучи связаны друг с другом, сообщают взаимно друг другу силу и жизненность...

3. Но так как главным фундаментом величия и могущества государства являются его люди, ум и отвага которых имеют и для нападения и защиты большее значение, чем артиллерия, оружие и крепости, то я кратко скажу здесь о жителях Франции, об их числе, их характере, о службе, которую они несут по отношению к королю, и о тех качествах, которые делают эту нацию столь прославленной во всем мире.

Количество народа во Франции чрезвычайно велико, так как она имеет более 140 городов с епископскими кафедрами, затем бесконечное множество угодий, замков и деревень, и каждое из этих поселений полно народа. Один Париж насчитывает, как говорят, от 4 до 5 сот тысяч жителей. По своему положению и достоинству каждый из жителей может принадлежать к одному из трех сословий, откуда и ведут свое начало три чина королевства: первый чин — духовенство, второй — дворянство, третий — не имеет особого названия, и так как он состоит из людей разного положения и занятий, то он может быть назван сословием народа вообще.

Духовенство включает в себя большое количество лиц третьего сословия и много иностранцев, которые или за услуги, оказанные ими королю, или же благодаря королевскому фавору, пользуются церковными бенефициями; но дворянство составляет наиболее важную часть духовенства. Младшие сыновья хороших фамилий, не рассчитывающие на часть отцовского наследства, которое почти целиком переходит к старшим, принимают духовное звание, дабы получить сразу и богатство и авторитет.

Под дворянством подразумевают тех, кто пользуется привилегией не платить налогов и обязан только личной военной службой. В число дворян входят и принцы и бароны. Среди первых наиболее выделяются принцы крови, как возможные наследники короны, хотя среди принцев крови есть такие, бедность которых не позволяет им вести тот блестящий образ жизни, который приличествовал бы их величию.

Принцев крови было много 80 лет назад, но за это время они либо получили корону, либо вовсе угасли; таковы фамилии Орлеанов, Ангулемов,Анжу, герцогов Бургундских, Алансонов и Бурбонов (последние включают в себя Вандомов, Монпасье и де ла Рош-сюр-Ион). Исключение составляет дом Бурбонов. Этот дом был самым младшим, а теперь стал первым по близости к трону, после герцогов Орлеанского и Анжуйского, братьев короля; его могущество теперь велико, как никогда. Главой его является король Наваррский, у него сын восьми лет. Затем идет принц Конде, брат короля Наваррского. Кардинал в счет не идет, как лицо духовное. Герцог Монпасье, у которого нет детей, и принц де ла Рош-сюр-Ион, у которого только один ребенок, тоже принадлежат к этому дому...

Что касается других принцев, не являющихся принцами крови, и баронов, было бы долго и скучно говорить о них всех, потому что их много. Но между ними первым по власти и влиянию является герцог Гиз, между баронами — конетабль.

Третье сословие состоит из людей пера, которых называют людьми длинной мантии, купцов, ремесленников, плебеев и крестьян. Тот из людей мантии, кто имеет степень президента или советника или носит подобное звание, становится дворянином и привилегированным в силу занимаемой им должности и считается таковым в течение своей жизни.

Купцов, которые в наши дни являются господами денежного богатства, всячески ублажают и заискивают у них, но никакими преимуществами и достоинством они не пользуются, потому что всякая торговая деятельность считается предосудительной для дворянства. Они, таким образом, причисляются к третьему сословию; они платят налоги совершенно так же, как и неблагородные и крестьяне, а положение последних наиболее тяжелое, так как их одинаково притесняют и король и дворяне.

Император Максимилиан говаривал про французского короля, что он — король ослов, потому что его народ несет всяческие тяготы и не жалуется».

ЛЮДОВИК XIII. ЭДИКТ ПРОТИВ ДУЭЛЕЙ(февраль 1626 г.)

Перевод С. Д. Сказкина. Текст воспроизведен по изданию: Хрестоматия по истории средних веков/ Под ред. К.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. - М.: Высшая школа, 1950. Т. 3 - С. 182-184.

Людовик и т. д. Так как нет ничего, что нарушало бы более святотатственным образом божеский закон, чем необузданная страсть к дуэлям, и нет ничего вреднее для сохранения и увеличения нашего государства, так как благодаря этому исступлению погибает большое количество нашего дворянства, которое является одним из главных устоев государства, то мы до сих пор изыскивали все возможные для нас средства, чтобы прекратить это угрозой суровых кар и примерных наказаний, налагаемых за это преступление нашими предыдущими эдиктами; но так как качество названных наказаний таково, что некоторые из имеющих честь быть нашими приближенными часто осмеливались докучать нам своими просьбами о смягчении их строгости в различных случаях, благодаря чему виновные, которые в силу милости и снисхождения получили наши грамоты о помиловании, остаются, вопреки нашему намерению, совершенно безнаказанными, и, кроме того, мы недавно должны были уступить настойчивой просьбе, обращенной к нам нашей дорогой и возлюбленной сестрой, королевой Великобритании, и во внимание в ее свадьбе... пожаловать общее прощение за все названные преступления в прошлом, — то мы желаем прийти на помощь и принять снова меры к тому, чтобы впредь подобные преступления не совершались в надежде на безнаказанность, а также заранее воспрепятствовать вольности и исполнению всех просьб и ходатайств, которые могут быть к нам обращены для освобождения виновных от заслуженного наказания.

Не отменяя на будущее время наших предыдущих эдиктов, мы решили и постановили установить и наложить новые наказания, тем более соответствующие предположенным нами целям, что ввиду их меньшей суровости будет менее удобным просить нас и докучать нам об избавлении от них виновных, которые никогда, ни по какому поводу и никаким путем не смогут быть освобождены от них.

I. Ранее совершенные вины и преступления против эдиктов о дуэлях и поединках прощаются. Приказываем, чтобы все, кто в будущем совершит это преступление, как вызвавшие, так и вызванные на дуэль, невзирая ни на какие грамоты о помиловании, которые они могли бы получить от нас хитростью или иным образом, с этого времени были лишаемы всех своих должностей, если они их имеют... и, равным образом, всех пенсий и прочих милостей, какие они получат от нас, и сверх того, были наказаны по всей строгости наших предыдущих эдиктов, если только судьи найдут, что серьезность преступлений и обстоятельства будут того заслуживать... Смягчение нижеизложенных наказаний не будет распространяться на тех, кто, вопреки настоящему эдикту, совершит убийство, в каковом случае мы желаем, чтобы имела место строгость наших предыдущих эдиктов.

III. Также повелеваем, чтобы третья часть имущества вызвавших и вызванных на дуэль была конфискуема.

IV. Так как вызывающий является главным виновником преступления обоих лиц, то мы повелеваем, чтобы, кроме вышепоименованных наказаний, всякий, сделавший вызов, подвергался на три года изгнанию и, вместо трети имущества, терял половину; не исключается более строгое наказание, если наши обычные судьи найдут, что тяжесть преступления заслуживает этого.

VI. Повелеваем, чтобы те, кто, затеяв ссору в королевстве, встретились вне его или на его границах, были преследуемы совершенно так же и в таком же порядке, как и те, которые поступят вопреки нашему настоящему эдикту, не выходя из нашего королевства.

VII. Что касается тех, которые, не довольствуясь тем, что совершают столь тяжелые преступления пред богом и людьми, привлекают и приглашают к этому других лиц и пользуются ими в качестве вторых, третьих и т. д. секундантов, то мы повелеваем, чтобы они без всякой пощады наказывались смертью по всей строгости наших эдиктов, и отныне объявляем вызывающих и вызванных на дуэль, которые будут пользоваться названными вторыми, третьими и более секундантами лишенными чести; они и их потомство объявляются лишенными дворянства и навсегда лишаются права занимать всякие должности с тем, чтобы ни мы, ни наши преемники не могли возвратить их в прежнее состояние и снять с них пятно бесчестия, которого они по справедливости будут заслуживать..., однако названные вторые и третьи секунданты подлежат только тем же наказаниям, как и вызванные».