Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ МАЗОХИЗМА СО ВРЕМЕН ФРЕЙДА: ПРЕВРАЩЕНИЕ И ИДЕНТИЧНОСТЬ 17 страница




«Можно принять во внимание и новый опыт, утверждая, что женщина попадет в нормальную позитивную эдипову ситуацию только после того, как преодолеет предшествующий период, когда господствовал негативный комплекс. И в самом

деле, в этой фазе отец является для девочки не многим больше, чем докучливым соперником, хотя неприязнь к нему никогда не достигает уровня, характерного

для мальчика» (XIV, 518—519).

Следует, однако, указать на то, что намного труднее распознать и описать последствия негативной формы эдипова комплекса. Это касается как девочек, так и мальчиков, поскольку у обоих полов позитивные формы выражены гораздо четче и они не только находят свое прямое выражение, но и проявляются во множестве

вторичных симптомов.

Причиной еще одного динамически важного различия между полами является существование различных доэдиповых объектных отношений с тем из родителей, которого в позитивной позиции с ревностью и ненавистью преследуют как соперника. При вступлении в фаллическо-эдипову фазу мальчик обычно испытывает перед отцом восхищение, уважает его, идеализирует и с ним идентифицируется. И наоборот, уже в доэдиповой фазе девочка испытывает по отношению к матери весьма противоречивые чувства. Они проистекают из знания материнских слабостей в воспитании, запретов и фрустраций, навязываемых матерью маленькому ребенку. То есть позитивный эдипов комплекс формируется у девочки на основе уже существующих враждебных импульсов по отношению к матери и их усиливает. Эта враждебность может найти свое выражение, например, в убеждении, что именно мать ответственна за отсутствие у девочки пениса.

Предпосылкой перемещения с негативной эдиповой позиции на позитивную является способность маленькой девочки заменить желание иметь пенис (или настойчивое убеждение в том, что таковой у нее есть) на желание завести ребенка. Фрейд характеризует это следующим образом:

«Теперь же либидо девочки переходит — можно сказать, в соответствии с предначертанным символическим равенством: пенис — ребенок — в новую позицию. Она отказывается от желания иметь пенис ради того, чтобы поставить на его место желание завести ребенка, и с этой целью делает отца объектом своей любви. Мать становится объектом ревности, девочка превратилась в маленькую женщину»

(XIV, 27-28).

Тем самым маленькая девочка достигает позитивной эдиповой позиции, от которой она вновь может оказаться из-за несбывшихся представлений-желаний и фрустраций с тем, чтобы обратиться к другой.

Предполагается, что у мальчика эдипов комплекс исчезает довольно резко. У девочки, напротив, это происходит менее драматическим и менее радикальным образом. Для девочки типичным является постепенное освобождение от комплекса или медленное его вытеснение. Это означает, что во взрослом возрасте его следы сохраняются у девочки дольше, чем у мальчика. Большое значение для психоаналитической теории, для понимания и терапии клинических феноменов на основе этой теории имеет тип преодоления эдипова комплекса. С классической точки зрения, например, Сверх-Я — один из трех психических компонентов, участвующих в формировании личности, который Фрейд описал в 1923 году в работе «Я и Оно», — определяется как «наследие эдипова комплекса» (см. соответствующую статью Д. Айке). Одна из его важнейших функций заключается в том, чтобы контролировать, цензуровать или сублимировать сексуальные и агрессивные импульсы, являвшиеся неотъемлемой составной частью эдиповой фазы.

Классический психоанализ исходит из предположения, что эдипов комплекс устраняется или преодолевается благодаря не только эмпирическим факторам (таким, как, например, страх кастрации, подавление желаний, нарциссические обиды и т.п.), но и биологическим факторам созревания. Последние передаются по наследству и регулируют протекающее по фазам развитие влечений, которое класси-

ческим психоанализом описывается как оральная, анальная, фаллическая, фалли-ческо-эдипова фаза, латентный период, пубертат, подростковый и зрелый возраст с его зрелой генитальной организацией.

Описанные выше четыре комбинации, возможные в рамках полного эдипова комплекса, открывают в период разрушения эдипова комплекса множество идентификационных возможностей. Они, однако, ограничиваются тем, что относительная сила мужских и женских сексуальных диспозиций (бисексуальность) в значительной мере определяет каждому индивиду, какая из идентификаций — с отцом или с матерью — будет доминировать и по этой причине окажет существенное влияние на формирование характера. В связи с этим Фрейд в работе «Я и Оно» пишет:

«При разрушении эдипова комплекса четыре содержащихся в нем стремления сложатся таким образом, что из них получится одна идентификация с отцом и одна с матерью. Идентификация с отцом удержит объект-мать позитивного комплекса и одновременно заменит объект-отца обратного комплекса; нечто подобное имеет место при идентификации с матерью. В различной силе выражения обеих идентификаций отразится неравенство обоих половых задатков» (XIII, 262).

ПОЗИЦИЯ М. КЛЯЙН

Представители классического психоанализа усматривают наличие важной связи между достижением фаллической фазы в развитии либидо и возможным возникновением действительной эдиповой констелляции. Хотя М. Кляйн также в принципе не отвергает эту фаллическую констелляцию эдипова комплекса, она все же исходит из других предпосылок. В своей теории она опирается на гипотезу о «ранней фазе эдипова комплекса», которая распознается как раз в тот самый момент, когда маленький ребенок становится способен постигать родителей как «целостные объекты». Это раннее образование эдипова комплекса коррелирует с переходом из паранойяльно-шизоидной позиции в депрессивную позицию, которую Кляйн наблюдала примерно на четвертом месяце жизни ребенка. Согласно ее теории, эдипов комплекс имеет оральные корни; кроме того, каждая из фаз развития влечения, следующая за оральной фазой, накладывает на него свой характерный отпечаток.

Гипотеза Кляйн о существовании эдипова комплекса уже на первом году жизни ребенка подкрепляется наблюдениями, согласно которым либидиноз-ные и деструктивные импульсы, желания и фантазии маленького ребенка (равно как и произрастающие из этого страхи) зачастую обладают интенсивностью, превосходящей интенсивность фаллическо-эдиповой фазы. Благодаря восприятию каждого из родителей как «целостного объекта» к тому же имеет место «треугольная констелляция», которая безусловно необходима для эдипова комплекса.

Согласно теории М. Кляйн, самый ранний момент появления эдипова комплекса в оральной фазе совпадает с тем временным пунктом, в котором проекции всемогущества у маленького ребенка достигают своей наивысшей точки; то есть впервые он появляется в фазе развития, в которой ребенок полагает, что может навязать родителям свою волю. Одновременно имеющиеся чувства ревности и зависти, страх изоляции и одиночества придают этим проекциям акцент враждебности и агрессивности.

М. Кляйн считает, что на развивающуюся в каждом маленьком ребенке эдипову констелляцию решающее влияние могут оказывать ранние отношения с мате-

рью. Например, на нее накладывает свой отпечаток идеализация матери при одновременном уничижении отца (или наоборот). С другой стороны, аналогичная конфигурация может возникнуть также в силу того, что маленький ребенок распределяет любовь и ненависть не на два отдельно взятых объекта (на мать и отца), а вначале, благодаря «защитному расщеплению», дифференцирует свое отношение к матери (выдумывая, например, «добрую» и «злую» грудь) и только затем направляет на отца один из двух импульсов.

Благодаря такому подходу, основанному на гипотезе об образовании эдиповой констелляции уже на первом году жизни, всякое психопатологическое развитие (кроме того, которое сводится исключительно к паранойяльно-шизоидной позиции) можно рассматривать как эдипово. С этой точки зрения каждое из них представляет собой сопровождающееся конфликтами столкновение детей с родителями. Направленные на родителей деструктивные желания-представления и фантазии маленького ребенка вызывают выраженную депрессию и страхи, которые в свою очередь приводят в действие целый ряд защитных механизмов с целью их нейтрализации и подавления. Важнейшими из этих механизмов являются разделение, или расщепление, маниакальные защитные механизмы и идеализация родительской сексуальности.

Предполагается, что в депрессивной позиции и после нее происходит постепенное снижение интенсивности проективных механизмов, сопровождающееся все более сообразным реальности взглядом ребенка на родительскую сексуальность и генитальность. Это развитие является предпосылкой возникновения более реалистичных форм интернализации родительских заповедей и запретов, поскольку таким образом появляется возможность идентифицироваться с сексуальными функциями родителей. Именно в этой точке развития становится очевидной и может быть описана та генитально акцентуированная эдипова констелляция, которая в классической психоаналитической теории считается единственной. Равным образом с классическим воззрением согласуется и предположение о том, что эдипов комплекс может быть по-настоящему разрешен или преодолен только по достижении фаллической фазы развития влечения (разумеется, классический психоанализ не может избрать никакую более раннюю точку времени уже потому, что в его теории эдипов комплекс выполняет функцию фаллической фазы или фазы примата области гениталий). В отличие от классической теории, М. Кляйн исходит из того, что страх кастрации и зависть к пенису следует рассматривать как совершенно равноценные для развития обоих полов. По этой причине наблюдающиеся особенности развития, обусловленные существованием физических различий и вытекающих отсюда психических различий между мальчиками и девочками, в теории М. Кляйн отодвигаются на второй план. К примеру, для нее зависть маленького мальчика к отцу из-за его большого пениса или к матери из-за ее груди и способности рожать детей с динамической точки зрения равноценна зависти маленькой девочки, переживающей отсутствие у нее пениса. Также и страху кастрации, переживаемому маленькой девочкой, приписывается важная в динамическом отношении функция. В классической же психоаналитической теории динамическая сила комплекса кастрации девочки отвергается (XIII, 400—401). В ней отстаивается точка зрения, что представление о потере тем или иным образом органа в динамической перспективе влечет за собой меньше последствий, чем страх потерять орган, который следует приписать собственным агрессивным импульсам и действиям (формирование Сверх-Я, разрушение инфантильной гениталь-ной организации).

ПСИХОАНАЛИЗ. Теория психоанализа. Стадии детского развития ПРИМЕЧАНИЯ

1 В основе этого выражения лежит предполо- 2 Также и здесь снова отождествляются поня-

жение о том, что мужественность должна быть тия «мужской» и «активный», активной, а женственность пассивной.

ЛИТЕРАТУРА

Dalmau, С. J.: Post-Oedipal Psychodynamics. Psa. Review, 44,1957

Eisenberg, S.: Time and the Oedipus. Psa. Quarterly, 25, 1956

Freud, S.: Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905).

G.IV

Totem und Tabu (1912-1913). G. W. IX

Das Ich und das Es (1923). G. W. XIII

Die infantile Genitalorganisation (1923). G. W. XIII

Der Untergang des Ödipuskomplexes (1924). G. W XIII

Einige psychische Folgen des anatomischen Geschlechtsunterschieds (1925). G. W. XIV

Über die weibliche Sexualität (1931). G. W. XTV Jappe, G., Borgh, Ch. v. D: Über den Familienroman im Ödipusdrama. Skizze zum Problem von Wahrheit und Dichtung. B: S. Goeppert (изд.): Die Beziehung zwischen Arzt und Patient. München: list 1975, 202— 214

Keiser, S.: A Manifest Oedipus Complex in an Adolescent Girl. Psa. St. С, 8,1953

Klein, M.: Some Theoretical Conclusions regarding the Emotional Life of the Infant (1952). B: Developments in Psycho-Analysis (изд. J. Riviere). London: Hogarth 1952

Lampl-de Groot, J.: Re-Evaluation of the Role of the Oedipus Complex. Int. J. Psa, 33,1952

Mac Brunswick, R.: The Preoedipal Phase of the Libido Development. Psa. Read., 1940,232

Meiss, M. L.: The Oedipal Problem of a Fatherless Boy. Psa. St. C, 1952

Reich W.: Die charakterologische Überwindung des Ödipuskomplexes. Int. Z. Psa., 17,1931

Schmidbauer, W: Mythos und Psychologie. Methodische Probleme aufgezeigt an der Ödipus-Sage. München: Reinhardt 1970

Sterken, D. v. d.: Ödipus. Eine psychoanalytische Studie. Geist und Psyche, T. 2121. München: Kindler 1974

 

 

ЭДИПОВА СИТУАЦИЯ, ЭДИПОВ КОНФЛИКТ, ЭДИПОВ

КОМПЛЕКС 1

Гельмут Штольце

«Нельзя утверждать, что человечество было весьма благодарно психоаналитическим исследованиям за открытие эдипова комплекса», — писал Фрейд (XI, 212). И тем не менее едва ли какое другое понятие столь охотно было включено тем же самым человечеством в его лексикон, как понятие «эдипов комплекс» (см. также статью А. ХолдеРа)- Если бы оно считалось лишь «по праву ядром неврозов» (XI, 349), вряд ли можно было бы это понять2. «Но поскольку все люди, а не только невротики, имеют такие извращенные инцестуозные и преступные мечты, мы можем заключить, что даже сегодня люди, находящиеся в здравом уме, прошли путь развития через перверсии и объектный катексис эдипова комплекса и что этот путь является путем нормального развития» (XI, 350). Не всем этот вывод кажется убедительным. Балинт, например, пишет: «Обычно предполагается, что наблюдающиеся в рамках психоаналитической лечебной ситуации явления должны быть репрезентативными для человеческого развития в целом. Такое представление имплицитно оказывает влияние на многие наши теоретические положения. Я считаю его ошибочным. Во-первых, не все то, что пережил человек в своем развитии, повторяется в психоаналитической ситуации. Во-вторых, то, что повторяется, в высшей степени искажается специфическими условиями психоанализа» (Balint 1970, 40—41).

Трудности понимания эдипова комплекса связаны с двумя типами тесно переплетенных между собой проблем: проблем, возникающих в процессе полового развития маленького ребенка, и проблем перехода развития с дуальных отношений «мать—ребенок» в раннем детстве на стадию сознательных отношений со многими людьми.

Я хотел бы попытаться показать, каким образом эдипова ситуация может быть понята как основополагающая констелляция человеческого развития, которая возникает всегда и везде.

Выражение «эдипов комплекс» Фрейд впервые употребил в 1897 году в письме к своему другу, берлинскому врачу Вильгельму Флиссу. В нем для характеристики биографически-общественной ситуации «семейного романа» (V, 127) связываются между собой два элемента, мифологический и психологический. Для лучшего понимания избранного здесь подхода вкратце вспомним, о чем идет речь.

В мифе об Эдипе нашли свое отражение сказания о богах и героях, древнейшие обряды и события былых времен (Borkenau 1957). Этой теме посвящена обширная специальная литература, которую открывает двухтомный труд Роберта (Robert 1915). На этот миф как бы спроецировано огромное множество теоретических работ, что говорит о его несомненной притягательной силе. Самым древним и самым известным из дошедших до нас литературных произведений является драма царя Эдипа,

описанная Софоклом. Фрейд, вводя понятие эдипова комплекса, ссылается на относительно более позднюю эллинистическую версию мифа.

«Теперь вы с нетерпением хотите узнать, что содержит в себе этот ужасный эдипов комплекс. Само имя говорит об этом. Вам известны все греческие сказания о царе Эдипе, кому судьба предначертала убить отца и взять в жены мать, который делает все для того, чтобы не дать исполниться предсказанию оракула, и который понес кару, ослепив себя, после того как узнал, что совершил оба эти преступления, ничего о том не ведая» (XI, 342).

Фрейд полагал, что в этих событиях нашло отображение наблюдавшихся у детей и его пациентов-невротиков душевных побуждений: любовного влечения к одному из родителей и ненависти к другому. Отсюда — «эдип». Он говорил о «комплексе» 3, поскольку эти, как было сформулировано им позднее, «дурные» побуждения вытесняются в бессознательное, причем как в процессе нормального развития ребенка, так и у невротика. В этом отношении каждый человек испытывает эдипов комплекс, и от его преодоления (отказа от любовного влечения и ненависти) или непреодоления (вытеснения остающихся неизменными побуждений) зависит нормальное или невротическое развитие человека.

Чтобы принять эдипов комплекс в качестве «реального психического образования, возникающего и затем исчезающего в определенный период развития человека» (Nunberg 1959, 89), необходимо наличие определенных предпосылок. Фрейд считал, что с первых дней жизни единое для всех влечение к жизни, сексуальное влечение, которое питается энергией либидо, определяет отношения ребенка с окружающим миром. Затем, в соответствии с направленностью на объект, либидо в своем развитии проходит различные фазы, первой из которых является оральная, а второй — анальная. Лишь в третьей фазе развития, в так называемой фаллической фазе, на третий-четвертый год жизни, область гениталий становится центром организации либидо. После этого ребенок выбирает четко очерченный сексуальный объект, родителя противоположного пола, на которого он направляет инцес-туозные желания. И наоборот, родитель одного с ним пола отвергается как соперник (см. также статью А. Холдера об эдиповом комплексе).

Сопоставление мифа и психоаналитического толкования сразу же вызывает возражения. Нигде в мифе, в том числе у Софокла, не идет речи о сексуальных стремлениях, которые должны вести к «первопреступлению»: инцесту с матерью и убийству отца. Эдип в порыве гнева, в споре за право пройти первым убивает пожилого человека, своего отца. Не имел он и сексуальных желаний к Иокасте, своей матери. Она досталась ему в награду за освобождение Фив от Сфинкс.

Таким образом, между мифом и аналитической теорией можно провести лишь шаткую аналогию. Следует, однако, отметить, что, хотя сексуальные желания-влечения не являются промоторами события, Фрейд тем не менее интуитивно распознал в судьбе Эдипа важнейший момент человеческого развития. Его судьбу можно понимать не только как предписание рока, но отчасти и как следствие личной вины в происходящем. Но для этого необходим другой подход к проблеме.

Примерно полвека назад психоанализ стал проявлять интерес одновременно к отологическим работам и к непосредственному наблюдению за поведением ребенка4. Результаты этих исследований в той мере, в какой они имеют значение для рассматриваемой нами темы, показывают, что формам проявления сексуальности предшествуют врожденные сенсомоторные способы поведения, имеющие решающее значение для теперешней и дальнейшей жизни. Боулби (Bowlby 1961) описывает «влечения-реакции» (именно так он назвал это явление) цепляния, плача, смеха и сосания, порождающих привязанность, которая является независимой от оральнос-ти частью реципрокных социальных отношений, имеющих собственное развитие.

Любопытно, что Фрейд в своей ранней работе (V, 80) упомянул «хватательное влечение», но подчинил его в более поздних трудах сексуальному влечению. Сегодня мы знаем, что такие крайне важные позиции, как «доверие» и «страх отделения» , зависят от судьбы потребности в привязанности. Человек изначально является эмоциональным существом, и как таковое он ориентирован на контакты. «Чувство безопасности» и «отделение» на протяжении всей жизни остаются важными факторами развития его Я.

Особое значение этот социальный опыт приобретает на стадии, когда начинает формироваться Я-сознание, то есть примерно в конце первого года жизни. Ребенок начинает воспринимать себя как самостоятельное существо и впервые в возрасте полутора-двух лет произносит: «Я». Он расстается с системой соотносительных понятий, которую мы описываем также понятиями «базальное доверие» (Erikson 1950) и «базальное чувство безопасности». Основной фигурой этой первой системы соотносительных понятий является «мать». Это, впрочем, не означает, что здесь имеется в виду только личность матери. Поэтому лучше говорить о «материнском». Теперь ребенок сталкивается с другой системой соотносительных понятий. Ее представителем является «отец», или, точнее говоря, «отцовское». В этой фазе жизни формирующееся Я впервые вживается в важную ситуацию принятия решений. Вопрос, который ставится перед ним, мог бы звучать следующим образом: хочешь ли ты, способный уже стоять на двух ногах, оставаться в симбиотической безопасности, то есть продолжать ползать как маленький ребенок на четвереньках? Или же ты хочешь стать участником напряженных трехсторонних отношений «Я — материнское — отцовское» ? Вопрос, сформулированный именно таким образом, равнозначен загадке Сфинкс, которую та задала Эдипу: «Какое из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех, при этом самое слабое, когда ног у него больше всего?» Эдип решает эту загадку, узнав это существо в себе самом: «Человек».

Таким образом, все мы эдипы, прошедшие в ходе развития и проявления Я всю эдипову ситуацию. Но — и это представляется мне самым важным — мы проходим ее отнюдь не единожды, как это многие считают в соответствии с психоаналитической теорией. Мы переживаем ее, всегда по-новому, в любых трехсторонних отношениях, формировать которые мы призваны. В этом состоит эдипова ситуация, постоянно представляющаяся нам в образе впервые пережитых нами трехсторонних отношений, отношений Я, находящегося между материнским и отцовским. Поэтому нетрудно понять, почему эдипова констелляция имеет столь широкое распространение в образах души, сновидениях

и фантазиях.

Исходя из этого можно привести психологическое объяснение понятия «эдипова ситуация», которое, пожалуй, лучше согласуется с мифом: «эдипова ситуация» всегда имеет место в том случае, если перед человеком стоит сложная задача включить себя в качестве Я в трехсторонние отношения, чтобы утвердить себя в них между тем, что остается, и тем, что движется вперед. Это есть общечеловеческая проблема, а не что-то патологическое.

Мелани Кляйн проследила эдипову ситуацию вплоть до конца первого года жизни ребенка. Ее работа подвергалась резким нападкам со стороны многих психоаналитиков. Однако ее наблюдения показывают, что эдипова ситуация распространяется гораздо дальше, чем это вначале предполагал Фрейд, рассматривая ее лишь как часть процесса овладения половой ролью.

Она превращается в «эдипов конфликт» в том случае, если человек временно оказывается неспособным справиться с этой задачей из-за несоответствия между его запросами и силой Я.

Балинт изучал развитие человека не столько с позиции развития влечений, сколько с позиции развития Я и коммуникативных способностей (объектных отношений). В результате он описал появляющуюся после ранней симбиотической связи матери и ребенка способность к установлению двусторонних отношений и возникающие при этом основные препятствия. По мнению Балинта, дальнейшее развитие при достаточной силе Я приводит к установлению трехсторонних отношений. По этому поводу он пишет: «Вся область характеризуется тем обстоятельством, что во всем, что происходит, помимо субъекта участвует по крайней мере два объекта. Энергия, проявляющаяся на этом уровне, выступает в форме конфликта. Последний, как правило, проистекает из амбивалентности, которая вследствие запутанных отношений индивида относится к обоим одновременно познанным объектам» (Balint 1970, 39).

Об «эдиповом комплексе» мы можем говорить в том случае, если человек в описанном выше состоянии неспособности устанавливать трехсторонние отношения из-за уже существующей слабости Я фиксирован на псевдорешении исключить незнакомого третьего с тем, чтобы добиться мнимого благополучия — а также мнимого исцеления — в еще более тесных двусторонних отношениях с кем-то уже знакомым, а потому внушающим доверие. Этот патологический процесс означает отрицание и регрессию 5, если говорить в терминах психодинамики, и убийство отца и инцест с матерью, если говорить языком мифологии.

Последнее нуждается в пояснении. После всего того, что мы недавно говорили про привязанность, нам следует отказаться от представления, что инцест основывается в первую очередь на сексуальном желании. Фромм (Fromm 1968, 126) также указывает на то, что самые глубокие инцестуозные отношения могут существовать без каких-либо следов сексуального возбуждения. Кроме того, последние этологические исследования (Bischof 1972) б показывают, что вполне справедливо высказанное в 1891 году Вестермарком положение, согласно которому ранняя и постоянная близость гетеросексуальных партнеров в целом препятствует возникновению сексуальных желаний по отношению друг к другу. Следовательно, мать (для мальчика) и отец (для девочки) изначально как раз не являются объектами сексуальных желаний. Но поскольку естественные препятствия только мотивируют человеческое поведение, но не детерминируют его, и в этих отношениях также могут возникнуть сексуальные стремления, свобода действий, которой располагает здесь человек, должна быть ограничена. В этом и состоит предназначение и смысл табу инцеста. Последнее направлено не против сексуальности как таковой, а против инцеста, с одной стороны, который по отношению к бипарентальному размножению и экзогамии означает ущербность отбора, и против инфантильной склонности человека не покидать безопасного укрытия семьи — с другой. Парсонс и Бейлс (Parsons, Bales 1955) полагали, что табу инцеста является своего рода принуждением доказать социальную зрелость. Мы можем добавить: своего рода принуждением к становлению Я, предпосылкой которого является то, что человек постоянно противостоит другому человеку, незнакомому.

В психоаналитической терапии действительно встречается то, что столь подробно было описано Фрейдом, а именно то, что эдиповы конфликты тесно связаны с сексуальными конфликтами. Эмоциональная привязанность к матери или отцу на четвертом или пятом году жизни — вполне нормальное явление. Патологическим оно становится в том случае, если подобные отношения сексуализируются и вместе с относящимися к ним защитными механизмами сохраняются вплоть до пубертатного возраста и после него. Вопрос здесь состоит в том, как это связано с развитием Я в трехсторонних отношениях.

Сексуальное влечение к матери часто представляет собой скрытое желание сим-биотического единения. Существует немало людей, неспособных разграничить отношения тепла, ласки и сексуальные отношения и считающих, что они могут удовлетворить свои потребности в тепле и ласке только через сексуальные отношения.

Не будем подробно останавливаться на тех случаях, когда дети остаются фиксированными в эдиповой ситуации из-за того, что родители совращали их в форме прямых или символических предложений к половым сношениям. Я ребенка еще слабо, чтобы он мог сопротивляться подобным домогательствам. Это является причиной его регрессивного поведения. Прогрессивное преодоление эдиповой ситуации становится затрудненным.

Нередко желание симбиотического единения проявляется у этих людей в образе сексудлько-инцестуозного слияния. Можно было бы сказать, что речь идет об усложнении эдиповой ситуации — о напластовании на желание единения сексуального желания-влечения, то есть о смешении влечений. Основываясь на клинических наблюдениях, можно сказать: чем сильнее сексуальное желание и чем прочнее оно фиксировано на образе родителя противоположного пола, тем сильнее нарушение Я и тем неблагоприятнее прогноз. Ведь сексуйльно-инцестуозная форма эдипова комплекса отнюдь не равнозначна эдипову комплексу в целом, а сексуальные стремления являются не причиной, а симптомом нарушения контактов и отношений человека, которое проявляется здесь и теперь. У маленького ребенка, испытавшего достаточно ласки, чувствовавшего себя в безопасности и при этом не фиксированного на родителях, естественным образом развивается стремление установить отношения с посторонними, а с развитием сексуальных побркдений искать не только эротические контакты в родительской семье, но и в возрастающей степени с чужими людьми.

Поэтому можно предположить: там, где имеет место фиксация сексуальных потребностей на родителях, существует неисполненное желание безопасности, которое и воспрепятствовало развитию объектных отношений с чужими людьми.

Теперь несколько слов относительно понятия «отцеубийство», «устранение» соперника. Давно известно, что любые трехсторонние отношения имеют тенденцию к тому, чтобы превратиться в отношения двоих к одному. При этом тот, кто остался в одиночестве, становится помехой для двух других. Если он удаляется, то соперничество на этом заканчивается, наступает внешнее спокойствие. Но в результате пропадает возможность того, что один из двух оставшихся вновь солидаризируется с третьим. Говоря словами Гёте, эта ситуация «образования и преобразования, о вечном смысле вечный разговор» является, однако, предпосылкой того, что могут быть найдены все новые, ведущие дальше жизненные решения.

Рассмотренная нами концепция эдиповой ситуации имеет немаловажное значение для практической терапевтической работы. Поясним это на примере фокальной терапии.

Психоаналитическая работа нередко требует длительного времени. Но нам известна также концепция кратковременной терапии, фокального анализа, которая основывается на трудах Балинта и его рабочей группы. Если все проблемы пациента сфокусировать в одной точке и сконцентрироваться на ней в аналитической работе, то у пациента можно добиться удивительно быстрых изменений. С учетом изложенной здесь концепции эдиповой ситуации подобного рода фокальная терапия может быть использована также для работы над «эдиповым комплексом».


Поделиться:

Дата добавления: 2015-02-10; просмотров: 69; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.007 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты