Оккупация или «мрак и туман» над Беловодщиной.

Оккупации Беловодского и Ёвсугского районов немецко-фашистскими захватчиками предшествовали трагические события на советско-германском фронте - неудачная для Красной Армии «Харьковская наступательная операция» и успешное контрнаступление немецкой группы армий «Юг» (генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) в мае 1942 года. В результате под Харьковом в окружение попали три советские армии : 57-я (командарм генерал-лейтенант Кузьма Подлас, погиб 25 мая 1942г.), 6-я (командарм генерал-майор Аксентий Городнянский, погиб 27 мая 1942г.) и 37-я (командарм генерал-майор Антон Лопатин). Как следствие войска Юго-Западного фронта (командующий генерал-лейтенант Фёдор Костенко, погиб 26 мая 1942г.) потеряли 70 тыс. убитыми и более 100 тыс. ранеными, 1249 танков и 2026 орудий, в немецкий плен попало около 240 тыс. советских солдат и офицеров. Наступающие войска германского «вермахта» потеряли всего до 30 тыс. убитыми и ранеными. [ 22 ] Разгромив войска КА под Харьковом, немцы 28 июня 1942 года начали реализацию плана «Блау» («Голубой план») - генеральное наступление в юго-восточном направлении с целью захвата Сталинграда и Кавказа. Юго-Западный фронт на р. Северский Донец был прорван и немецко-фашистские войска группы армий «Юг» (с 9 июля – группа армий «Б») под командованием генерал-полковника М. фон Вейхса стремительно начали продвижение к реке Дон. Это действительно были немецко-фашистские войска, так как кроме германского «вермахта» в состав армейской группы входили войска фашистской Италии - 8-я итальянская армия генерала И. Гарибольди, и «профашистской» Румынии - 3-я и 4-я румынские армии генералов П.Думитреску и К.Константинеску. В небе прикрытие этого наступления осуществлял германский 4-й Воздушный Флот генерал-полковника В. Рихтхофена. Устоять против такой армады обескровленным советским войскам было практически невозможно.

Член Военного совета Юго-Западного фронта Никита Хрущёв в своих мемуарах позднее напишет : «Наши войска были смяты… Полная дезорганизация нашего фронта наступила уже в конце июня. Стояли высокая рожь и пшеница, и наши пехота и танки бежали на восток по этим посевам. Когда мы приехали в расположение войск Москаленко (Кирилл Москаленко, генерал-майор, командующий 38-й армии - авт.), то застали ужасную картину : самолёты противника безнаказанно летали на бреющем полёте и расстреливали всё, что видели : отходящие автомашины, танки, пехоту. Мы застали какое-то неорганизованное бегство…». [ 23 ] Подобное бегство, но с боями, происходило 7 – 12 июля и по направлению на Старобельск – Ёвсуг – Беловодск – Миллерово, где дивизии 9-й армии генерала Фёдора Пархоменко, используя построенный молодёжью в том числе и комсомольцами Беловодщины противотанковые рвы «74-го УРа», пытались остановить вражеские войска. Отступающие красноармейцы вели кровопролитные бои с наседавшими моторизованными частями немцев. Участник такого боя 6 июля 1942г. в лесу «Гадючем» под Ёвсугом Игнат Герман вспоминал : «Взвод окопался у края леса и по зарослям до оврага… Подразделение имело на вооружении 4 ручных пулемёта «Дегтярёва», до десятка автоматов «ППШ», остальные были вооружены винтовками. Также у всех были по две-три гранаты. Ближе к полудню по дороге из села Садки двигались три мотоцикла, сзади них, в двухстах метрах шли в разброс до сотни солдат. Появилась конница… Когда наступавшие немцы приблизились на расстояние поражения от выстрела, была дана команда открыть огонь. Завязался бой. Мотоциклы быстро повернули в лес. Немцы залегли, а затем попытались атаковать, но с потерями отступили. С нашей стороны двое были легко ранены. Примерно через полчаса на наши позиции обрушился шквал мин. Обстрел продолжался дважды, по 10 – 15-ть минут. Погибло 18 наших бойцов, более десяти были ранены (двое тяжело). Командир приказал – «Отступаем!». Оставив для прикрытия отступающих и захоронения убитых одно отделение (семь человек), забрав раненых, взвод двинулся в направлении Брусовка – Кантемировка». [ 24 ] В послевоенные годы все погибшие в этом бою были перезахоронены в центре села Ёвсуг. Отход штаба и тыловых частей своей дивизии пытались прикрыть молодые бойцы учебного батальона 296-й стрелковой дивизии 9-й А на окраине Семикозовки, но сил было недостаточно и они отступили на восток. В 1983 году в этом селе на ул. Уманского было обнаружено место «огневой точки» - окопчик с останками советского бойца, «съеденным» ржавчиной пулемётом «Дегтярёва» и пистолетом «ТТ». Видимо, отход курсантов прикрывал кто-то из командиров подразделения. [ 25 ] Всего в оборонительных боях знойного июля 1942г. погибло 59 красноармейцев. [ 26 ]

Перед захватом территории Беловодщины «ассы Рихтхофена» (до 30 самолётов ежедневно) с 8 по 12 июля беспощадно бомбили Беловодск, Ёвсуг, Литвиновку и полевые аэродромы возле Ёвсуга и Новодеркула. Во время этих варварских бомбёжек были практически разрушены все административные и жилые здания в центре Ёвсуга и Беловодска. Особенно пострадал «городской» центр довоенного Беловодска, где были уничтожены или значительно повреждены здание Дома культуры («театра»), средней школы, райисполкома, районо и райздравотдела, райдоротдела, конторы, магазинов и столовой «Сельпо», детского сада, сберкассы, 29 жилых домов и даже Троицкая церковь с северо-западной стороны. Много людей погибло в эти дни от немецких бомб, в том числе жители Беловодска Васильева Дора Степановна, Синянская Марфа Фёдоровна, Прядко Степан Петрович, 15-летний Шулика Василий и 19-летняя Вариводина Анастасия(курсантка школы шоферов из Новодеркула), председатель Ёвсугского сельсовета Грузин Иван Фёдорович и его односельчане Мацай Афанасий Григорьевич и Овчарова Елена Фёдоровна, «литвиновцы» Бабичева Татьяна Николаевна, Юрченко Василий Семёнович и 16-летний Лысенко Николай. [ 27 ] Бомбёжки уничтожили райцентровские магазины, а население растащило уцелевшие продовольственные и промышленные товары. «Проворные и хозяйственные» жители Беловодска «прибрали на хранение» имущество (мебель, постельное бельё, кухонную посуду) разбомбленного детского сада. Малочисленная советская авиация Юго-Западного фронта пыталась противодействовать немецким «Юнкерсам» и «Хейнкелям». Свидетелем воздушного боя между парой советских истребителей и парой немецких самолётов возле .Ёвсуга стал 14-летний Алексей Фоменко. «В конце июня, часов в 10 утра, в воздушном бою сошлись наши и вражеские самолёты. Минут через пять мы увидели как немецкий самолёт задымился и начал падать, а от него отделилась точка и раскрылся парашют. Самолёт упал в трёх километрах от с. Парнёвого. Немецкий лётчик, выбросившийся из самолёта, был взят в плен и приведен в штаб воинской части, который располагался в здании райпарткома». [ 28 ] Пятидневная бомбёжка «парализовала» всякую жизнь беловочан. «Началась паника - вспоминал В.Д.Завьялов, - Люди, оставленные на произвол судьбы - «спасайся, кто как может», укрывались в погребах, в оврагах, бежали в степь и леса. Первые же руководители занялись эвакуацией своих семей, а такие «ответственные» как заведующая швейной мастерской .Дреева Е.С. с Мажулиной Е.И. нагрузив подводу тюками мануфактуры из мастерской сумели скрыться за Волгой и преспокойно жили там до освобождения района. Эвакуацию документов райкома партии возложили на помощника секретаря райкома Завьялова Д.В., не подготовив для этого необходимого транспорта, в то время когда «сами» автомобилями вместе с семьями вывозили кровати, перины и другие домашние вещи. Партийные документы везли на колхозной бричке, а 1-й секретарь райкома Бутков А.З. укатил на легковом автомобиле М-1.» [ 29 ]

С большим опозданием, только 7 июля(!) Военные советы Южного и Юго-Западного фронтов приняли решение о вторичной эвакуации (первая была в октябре 1941г.) сельского хозяйства Ворошиловградской области, что негативно сказалось на результатах эвакуации : большое количество лошадей, коров, овец не сумели вовремя догнать до реки Дон и переправить на левый берег. Часть элитного поголовья лошадей Деркульского и других конезаводов погибла под бомбёжками или была «мобилизована» отступающими кавалерийскими частями Красной Армии. Сопровождавшие весь этот поток животных ответственные советские и партийные работники, специалисты и колхозные активисты, как и простые беженцы из населённых пунктов Беловодщины вынуждены были вернуться назад, так как немецкие десанты перерезали дороги на Миллерово и Вёшенскую. В эти дни был ранен директор Беловодского маслосырзавода В.Т. Козюменский. Его самого успели эвакуировать, а вот его сумку с двумя орденами Боевого Красного Знамени, значком депутата Верховного Совета УССР и револьвером «Наган» кладовщик завода Михаил Крижанюк вынужден был закопать возле села Нещеретово (Ростовская область РСФСР). После войны дважды пытались отыскать это место, но безрезультатно.

Немецкое наступление стремительно развивалось. 9 июля немцы и их союзники заняли Марковку. 11 июля - Меловое. 12 июля - Старобельск, Литвиновку, Даниловку и Новодеркул. В этот день жители Беловодска увидели «работу» знаменитой «Катюши», когда одна установка РС-132 из района р. Дубовец по дороге на Новоспасовку (по другим данным - на Бараниковку) дала залп по движущейся с запада немецкой моторизованной колоне 51-го АК. Но это немцев не остановило. 13 июля («чёрный понедельник») немцы заняли Ёвсуг и Беловодск. 14 июля - Городище и Бараниковку. Во время наступления немецко-фашистских войск на Миллерово через Ёвсугский и Беловодский районы отличился румынский 6-й армейский корпус генерала К. Драгомина, действовавший во взаимодействии с немецкой 1-й танковой армией генерал-полковника Э. фон Клейста. Эта немецко-румынская группировка окружила в районе Миллерово 140-ю стрелковую дивизию КА, захватила в плен комдива и 3 тыс. солдат, 14 орудий и 4 танка. [ 30 ]

Жители Беловодщины с тревогой в душе смотрели, как в их сёла входят «бравые покорители Европы» и отмечали, что между немецко-фашистскими захватчиками «существует определённая субординация и своеобразие в манерах поведения. Первыми, обычно, въезжали на танках и мотоциклах немцы. Их не интересовали мелочи, видимо они были уверены, что им принадлежит всё. За ними на своих повозках-«каруцах» двигались румыны. Они воровски шныряли по хатам, охотясь за добротной одеждой и другими вещами. А затем ехали обозами итальянцы. Этих больше всего интересовали красивые девчата и зелёные жабы». [ 31 ] Действительно, многие очевидцы тех далёких событий рассказывали автору, что «макаронники» (итальянцы) заставляли подростков ловить в реках и лиманах лягушек – «национальный деликатес» , предлагая взамен галеты и сигареты. Поведение оккупантов отличалось «приоритетными интересами». Немцев барахло местных небогатых колхозников не интересовало. Они устраивали «настоящую охоту» на кур, гусей и другую живность, предпочитая здоровую крестьянскую пищу («яйко, млеко, салё») всему остальному. Итальянцы вели себя сдержанно и даже «лояльно» к местному гражданскому населению, практически не допуская никакого насилия. Чего не скажешь о румынах. В справках об ущербе, нанесённом немецко-фашистской оккупацией, подготовленных председателями сельсоветов в 1943г. отмечается мародёрство и насилие в основном со стороны румынских солдат. Так в сёлах Даниловка и Новодеркул румыны изнасиловали 9 женщин, в Беловодске - 30, в основном девушек. [ 32 ] Оккупанты разместились на территории Беловодского и Ёвсугского районов в соответствии с расположением войск на советско-германском фронте : южную часть заняли румынские части 1-й кавалерийской и 13-й пехотной дивизий 4-го АК (армейского корпуса), центральную - итальянцы тыловой дивизии «Виченца» 35-го АК. В северной и центральной части Беловодщины разместились подразделения тылового обеспечения немецкого 51-го АК. Так начался полугодовой период оккупации нашего края. Органами оккупационной власти становились «комендатуры тылового армейского района фронтовой зоны». С 12 июля 1942 по 20 января 1943 года территория Беловодщины находилась под административным контролем и «юрисдикцией» дислоцированных в прифронтовой зоне армейских подразделений, офицеры которых заняли посты ортскомендантов (от нем. «орт» – населённый пункт) и селхозкомендантов. В Беловодске находились : «ортскомендатура» в старом административном здании на территории Аграрного лицея, «дорожная комендатура» в несохранившимся здании на месте автовокзала, «итальянская комендатура» в здании «Пещанивской школы» (ныне здание райвоенкомата). В Беловодске, Ёвсуге и некоторых сёлах районов расположились тыловые интендатско-хозяйственные части (немецкие, итальянские и румынские), которые снабжали свои армии всем необходимым (продуктами, фуражом, тёплыми вещами и дровами) через базу снабжения 6-й немецкой армии Фридриха Паулюса в Миллерово. В Деркульском и Лимаревском конных заводах, которые теперь назывались «госимениями», разместились немецкие обозы по «ремонту» лошадей и гужевых транспортных средств (в Новоалександровском и Новоспасовском конезаводах лошадей не было). В «Беловодском» («Краснооктябрьском») лесничестве оккупанты наладили изготовление деревянных запчастей для немецких и румынских повозок, а также заготовку дров для полевых кухонь и автомобилей с паровыми двигателями. Для производства сельхозпродукции и организации сбора «продналога» с населения были сохранены колхозы. Оккупационные власти переименовали колхозы в «обхозы» («объединённые хозяйства») и во главе поставили старост, в основном из числа бывших председателей (!). Общее руководства по решению «продовольственной программы оккупантов» осуществляло территориальное отделение областной «Виртшафскомандо» (ВИКДО – 9) - «Беловодская сельхозкомендатура» (сельхозкомендант Гоппе Бирах и три его заместителя Шпандель, Эртель и Кригер). «Сельхозкомендатуре» подчинялись все «обхозы» Беловодского, Марковского и Меловского районов и она находилась в административном здании Лимаревского конного завода (с. Новолимаревка). «Обхозы» Ёвсугского района подчинялись «Старобельской сельхозкомендатуре». Конные заводы подчинялись непосредственно «Областному управлению государственных имений» во главе с неким «господином Давыдовым» и должны были заниматься растениеводством. На ноябрь 1942г. в 4-х конезаводах Беловодщины было посеяно 1930 га озимой пшеницы и 772 га озимой ржи. «Обхозы» так называемого «Новолимаревского округа» посеяли 1711 га и 489 озимых пшеницы и ржи. Так как посевная компания из-за скрытого саботажа рабочих и колхозников затянулась на весь октябрь и часть ноября месяца, а сев происходил в плохо подготовленную почву, всходы зерновых были плохие и посевы не перенесли суровую зиму. [ 33 ] Не помог ни контроль «главного специалиста сельхозкомендатуры» Николая Дубового (бывшего агронома Харьковского треста конных заводов), ни заведующих «сельскими агроучастками» («агроучасток» №4 в с. Городище возглавлял бывший агроном райсельхозуправления Демьян Герасименко). Немцы руководствовались правилом «орднунг унд арбайтен» (порядок и работа) и создали на оккупированных территориях чёткую систему трудовой повинности : всё трудоспособное население (граждане обоего пола от 14 до 60 лет) должно было зарегистрироваться в «Беловодской межрайонной бирже труда» (заведующий – «ляйтер» Григорий Лукьянцев), которая до октября 1942г. размещалась в «Довгаливской школе» (здание бывшей «восьмилетки» №2) и имела в штате 18 сотрудников. Кто не зарегистрировался в «БТ» объявлялся «саботажником» и подвергался наказанию вплоть до отправки на каторжные работы в Германию. Административное управление сёл («местное самоуправлении») осуществляли сельские управы во главе со старостами, которые вели учёт населения : составляли списки «неблагонадёжных» - бывших коммунистов, комсомольцев и активистов советской власти, красноармейцев – « окруженцев», живущих в семьях местных жителей, а также - молодёжи для отправки на работу в «рейх». Старосты, которые непосредственно подчинялись Беловодскому районному старосте («хозяину района») некому П.Гончарову, следили за настроениями людей, отвечали за сбор «продналога» и тёплых вещей, вместе с полицаями обеспечивали «порядок» в сёлах, накладывая на «провинившихся» штрафы и другие наказания. [ 34 ] Населению Беловодщины оккупацию надо было суметь пережить.

В международном праве вопросы оккупации изложены в требованиях 4-й Гаагской конвенции 1907г. «О законах и обычаях сухопутных войн», но гитлеровская Германия заявила, что она не связана с международным правом и будет устанавливать на оккупированной территории «новый порядок». Согласно сентябрьской 1942г. директивы Адольфа Гитлера для германского «вермахта» на оккупированной территории СССР под названием «Мрак и туман» любые действия населения против немецких солдат должны караться либо смертью, либо каторжными работами на территории «рейха» (Германии). [ 35 ] Чтобы наглядно представить, что из себя представлял оккупационный режим в нашем крае, ознакомимся с содержанием одного из приказов немецкого «ортс-коменданта города Беловодска» : «1. Всё оружие и боеприпасы должно быть сдано в комендатуру. Кто не подчиниться, будет расстрелян.

2. С 3-х часов после обеда и до 5 часов утра гражданский человек не имеет права выходить на улицу без особого пропуска с немецкой печатью.

3. Никакой житель не имеет права покидать Беловодск без особого пропуска.

4. Укрывание продовольствия и тёплых вещей запрещено.

5. Без разрешения немецкого сельхозкоменданта нельзя резать скот. Всё продовольствие, в том числе коров, свиней, кур, в счёт налога сдать в комендатуру.

6. Дома, назначенные комендатурой, освободить от постояльцев.

7. Всё население привлечь к работе на сохранение дорог и улиц через старосту городской управы Василия Шулику». [ 36 ]

Жить гражданскому населению на оккупированной территории было страшно, сложно и голодно. Продовольствие изымалось в пользу оккупантов, снабжение жителей товарами первой необходимости (мылом, спичками, солью и сахаром, керосином) не осуществлялось, медицинское обслуживание отсутствовало, своеволие старост и полицейский произвол угнетали волю людей. Каждый живущий на территории человек облагался «налогом» (15 руб. за «душу»). Такую же сумму надо было платить за собаку! В конце осени 1942г. в крае началась эпидемия тифа - «смертельного спутника всякой войны». Немцы под страхом репрессий за обнаружение случаев тифа загнали эту смертельную болезнь в подполье и обрекли население на вымирание. Их приказ гласил - «семья, в которой будет обнаружен сыпной тиф, будет расстреляна».(!) Но были исключения. В семье Гладковых (с. Новодеркул) от тифа умирал 16-летний Слава. Мать сшила ему рубаху «на смерть». Рискуя своей и жизнью всей семьи из пяти человек, его сестра Нина обратилась к немецкому фельдшеру за помощью. Немец не отказал (ведь когда-то давал «Клятву Гиппократа»), пришёл в «тифозный дом», укоризненно покачал головой - почему так поздно обратились? - но необходимые порошки дал и спас жизнь будущему бойцу 3-й гвардейской ТА генерала Павла Рыбалко. Видимо нацизм «не убил» в этом немце гуманизм. Тиф «косил» людей. Медикаменты гражданскому населению продавались только на «чёрном рынке» и стоили дорого - 10 г порошка «аспирина» стоили 6 руб. Услуги врачей и фельдшеров также были платными : приём у врача - 5 руб., вызов на дом - 30 руб. роды - 150 руб., аборт - 50-75 рублей. К тому же оккупанты не боролись с венерическими заболеваниями среди населения, но издали приказ - «всякая больная женщина венерически и имевшая половую связь с немецким или итальянским солдатом будет расстреляна!». Но со здоровыми женщинами половая связь не запрещалась! [ 37 ]

Страх и отчаяние овладело людьми. Наступило какое-то «политическое оцепенение», когда практически все думали не о борьбе, а о том, чтобы выжить самим и сохранить свои семьи. Это была не их вина, а их беда. Правда, после освобождения района в январе 1943г. советскими войсками как несправедливый упрёк и приговор звучало - «все вы – лица, находившиеся на оккупированной территории и ваши мужчины должны смыть этот позор своей кровью!» Причём такие обвинения выдвигали те, кто летом 42-го в панике бежали, бросив своё население «под сапог оккупанта». Безапелляционно жёсткие оценки жертвам оккупации давали высокопоставленные армейские чины - начальник политотдела 9-й армии бригадный комиссар т. Спиридонов в своём донесении отмечал : «Фашистские захватчики, в поисках опоры себе в оккупированных районах, начали заигрывать с отдельными активистами, а иногда и с коммунистами, оставшимися на захваченной территории. Имели место факты, когда коммунисты и комсомольцы во время отхода наших войск даже не пытались эвакуироваться вглубь страны. Более того они старательно выполняли распоряжения старост сёл, помогали им в организации «громадского хозяйства» и даже показывали личный пример на работах». [ 38 ] Действительно, на территории Беловодского и Ёвсугского районов осталось на время оккупации соответственно 284 и 188 коммунистов (членов и кандидатов в члены ВКП(б) ), которые не смогли по разным причинам эвакуироваться на восток. Некоторые не имели возможности вместе с семьями выехать за Дон. Часть актива попала в окружение под Миллерово и люди вынуждены были, вернувшись назад, уничтожить партбилеты и с надеждой ждать изменений на фронте. После освобождения многих из них исключат из рядов компартии.

А был ли у этих людей выбор? Да и их «покорное» перед оккупантами поведение совсем не означало, что они не помышляли о какой-либо борьбе. Конечно, люди по-разному вели себя в этих, экстремальных условиях, когда цена жизни была сведена всего к одному выстрелу. Тем более, что оккупационные власти требовали, чтобы коммунисты и комсомольцы зарегистрировались в районной полиции. Открыто бороться с врагом решались не многие. Но патриоты на Беловодщине были. Практически не подготовленные к ведению подпольной работы, такие коммунисты, как Василий Жаринов, Павел Петренко, Митрофан Шамин, Иван Раздай-Бедин, Иван Демонов, Николай Задорожний, на свой страх и риск, постепенно и тайно подбирали надёжных людей - «пятёрки» будущих групп сопротивления. Опытный «красный партизан» Василий Гаврилович Жаринов (бывший директор Новоспасовского конезавода) вынужден был с июля по декабрь 1942г. находиться на нелегальном положении. Он скрывался сначала в с. Зеликовка (в доме Евстафия Кузьмича Дмитренко), затем на х. Ветрогон (в шалаше на бахче у Раздай-Бедина) и в с. Городище (в доме Моргун Натальи Николаевны и её дочери Веры, а также в доме Завьялова Егора Сергеевича). В конце декабря 1942г. Жаринов перебрался в Нижнюю Бараниковку, где организовал группу для активного противодействия оккупантам. В с. Бараниковка Митрофан Шамин (бывший председатель колхоза «Квітка 1-ї пятирічки») в конце ноября 1942г., узнав, что под Сталинградом немцам и их союзникам стало «жарко», собрал «боевую пятёрку» (Погорелого Александра, Лукьянцева Кирилла, Юрченко Аксентия, Григория Шамина и Сергея Сомко) для подготовки будущих действий против оккупантов. Учитель Новодеркульской НСШ Иван Демонов в конце августа 1942г. совместно с Павлом Петренко (бывшим агрономом колхоза им. Будённого) и т. Черновым (бывшим секретарём Артёмовского горкома партии, скрывающимся вместе с семьёй на х. Бересток) создал патриотическую группу из бывших школьников. В неё входили Курганов Семён, Максимов Евгений, Костев Василий, Стрюков Борис и Еремягина Юлия (секретарь школьной комсомольской организации). Позднее в группу вошли также красноармейцы-«окруженцы» Фомин Александр (лейтенант КА из г. Горького), «москвич» Арсен Молчанов, Белоусов Иван из г. Коврова и «ростовчанин» Витя-«детдомовец», пребывающие в Деркульском конезаводе на правах военнопленных. Все жаждали борьбы, чтобы как-то помочь фронту, который находился на Волге, под Сталинградом, и в предгорье Кавказа. Тем временем «новые хозяева» Беловодщины налаживали «мирную жизнь». В Беловодске размещались и функционировали «Районная земельная управа», «Городской зооветучасток», «Маслосырзавод», «Райконтора дохода и сбыта сельхозпродукции», «Сельхозбанк», «Пищекомбинат», «Вальцовочная мельница», «Шубно-овчинный цех», «Кожзавод», «Кузнечно-бричечная мастерская», «Беловодский базар» (комендант - Василий Стариков), «Заготзерно» (управляющий - Курганов Владимир), «Типография» (заведующий г.Немеровский, корректор – Иван Вербицкий).

Имея разрешение «Биржи труда» и после регистрации в финотделе районной управы (т. е. сдав «автобиографию» и примерный прейскурант стоимости изделий и услуг), «беловодчане», а также эвакуированные граждане (чтобы прокормиться и заплатить налог) могли стать «кустарями». Они имели право открыть (на дому) частные мастерские по ремонту и пошиву мужской и женской одежды, обуви, ремонту часов и предметов домашнего обихода, изготовлению фотографий и изделий из жести. Жители Беловодска Леонид Малёванный и Евгения Кузьменко открыли «домашние» швейные мастерские, где пошив стоил : мужской пиджак - 200, брюки - 40, пальто - 250 – 300 рублей, женское платье - 100, жакет - 150 – 200, пальто - 200 – 300 рублей, детской одежды - 50 – 100 рублей. В сапожной мастерской можно было пошить «валенки» за 150 руб. Часовой мастер Иван Буктаев делал «капитальный ремонт» часов за 300 рублей, поменять пружину за 200 и циферблат за 70 рублей. Супруги Малышкины могли сделать три фотографии для документов за 15 рублей и изготовить портрет по указанному размеру за цену от 300 до 1200 рублей. Цены указаны в рублях не случайно, т.к. в период оккупации на территории Беловодщины имели «хождение» как немецкие «рейхсмарки», так и советские рубли. «Кустари» отчитывались перед «финотделом» еженедельно. Как видно, каждый «выживал» как мог! Кто службой, кто услугами, а большинство - «традиционными терпением и надеждой». Но всем приходилось экономить на всём и платить налоги : 15% с дохода, 10% с зарплаты и, конечно, натурналог (мясо, молоко, яйца, овощи и пр.), который население сдавало на «приёмные пункты». [ 39 ]

Война проверяет человека «на прочность», оккупация, как и любая радикальная смена власти - «на всхожесть»! Не все люди с честью выдерживают такие испытания. Всего за несколько недель оккупации Беловодщины «метаморфозы личности» произошли с некоторыми её гражданами и даже активистами прежнего режима : бывший старшина «Беловодского истребительного батальона» Яков Кузьменко стал «начальником полиции города Беловодска», командир подпольно-диверссионной группы Ёвсугского района Павел Стародубцев и учитель Новодеркульской НСШ Евгений Харламов усердно служили в полиции, бывшая заведующая Беловодским собесом Екатерина Козлова сотрудничала с представителями «нового порядка» в деле регистрации коммунистов района, бывшая заведующая Ёвсугским здравотделом Анна Малышева «содействовала оккупационным властям в отправке молодёжи на работу в Германию», бывший председатель колхоза Иван Титаренко рьяно исполнял обязанности «старосты обхоза» и отправил на каторжные работы в «рейх» 10 односельчан, бывший красноармеец Евсей Сокирко дезертировал из КА и стал начальником полиции Ёвсуга, участник «Беловодского восстания 1919г.» и активист советской власти в районе Яков Половник возглавлял Новолимаревскую сельскую управу, оставленный Ёвсугским райкомом партии для организации партизанской борьбы в районе Фёдор Мороз уклонился от борьбы («дезертировал») и хранил выданный ему автомат ППШ «под стрихой» до прихода советских войск. [ 40 ] Для такого поступка у каждого из них были свои причины. «Каждый выбирает для себя - кому и как служить. Дьяволу или Пророку»! Но были и другие примеры поведения наших земляков. В период оккупации, подчас рискуя своей жизнью и жизнями членов своей семьи, беловодские патриоты, в т.ч. женщины и девушки укрывали в своих домах раненых и бежавших из плена красноармейцев. Жители с. Литвиновка Бабичева Мария и Бабичева Клавдия прятали и лечили двух красноармейцев, Пономарёв Афанасий укрывал у себя раненого танкиста Аркадия Панфилова, а их односельчанин Стефан Мележик - раненого Ивана Алексеева. Жительницы сёл Бараниковка Полтавцева Лукерья, Новохатская Вера, Шемет Матрёна и Шкарпет Анна и Зеликовки Дзюба Матрёна и Зелик Анастасия помогли бежать из «Зеликовского лагеря» военнопленным - лейтенанту Николаю Литвинову, солдату Василию Ермолаеву и ещё шестерым красноармейцам. Акушерка Новоалександровской больницы Николаенко Любовь укрывала и лечила раненого красноармейца. Меланья Лесник из Лимаревки с ноября 1942 до января 1943г. укрывала в своём доме советского разведчика. Жительница с. Даниловка Мирошник Анна прятала раненого политрука КА Павла Коптева, а жительница с. Бараниковка Векла Кравченко - учительницу (еврейку) Иду Колифман и её маленького ребёнка. Со смертельным риском для своих 7-х детей жительница с. Третьяковки укрывала в своём доме радиста Петра Суворова и сына начальника Сталинского (Донецкого) ОУ НКВД Дмитрия Дубровского. Все они, простые сельские жители, в любой момент могли быть арестованы местными полицаями, которые были осведомлены - кто и где из «советских» живёт, и расстреляны. Советская власть оценила героическое поведение наших земляков и в 1965 году их наградили медалями. [ 41 ]

Практически всё трудоспособное население привлекалось оккупационными властями к выполнению разного рода повинностей, в первую очередь на уборку урожая и ремонт дорог. Любое неповиновение рассматривалось как саботаж и немедленно наказывалось.

Вероятнее всего, что в первые месяцы оккупации именно за отказ работать на немецко-фашистских захватчиков были расстреляны беловодчане Богачёв Михаил, Корчев Пётр (Павел?) и Дмитренко Никифор, ёвсужане Колинько Иосиф, Ковпак Андрей и Ляшенко Григорий, Васин Филипп из Лимаревки, Кемарский Сергей и двое эвакуированных, проживающие в Новоалексаедровке. [ 42 ]

Несмотря на то, что гитлеровцы относили местное население к категории «людей второго сорта» («унтерменш»), они считали, что будущие «славянские рабы» на этом обширном «жизненном пространстве» («лебенсраум арийской расы») должны быть элементарно образованы, смиренны и послушны. Поэтому оккупанты поручили «органам местного самоуправления» (старостам) в обязательном порядке в сентябре наладить обучение детей возраста от 7 до 11 лет в 4-х классных начальных школах, где обязательными учебными предметами были только трудовое обучение, украинский и немецкий языки. Старосты обязали родителей отдавать детей в школу (за непосещение по неуважительной причине ребёнком школы - штраф от 100 до 500 рублей), а учителей начальных классов приступить к своим обязанностям, иначе, в случае отказа, они будут отправлены в «рейх» на каторжные работы как саботажники. Областная «пронемецкая» националистическая газета «Нове життя» (редактор – бывший профессор Ворошиловградского пединститута Максим Бернацкий) давала рекомендации чему учить детей и как правильно использовать для этого «рідну мову». В сентябре 1942 года «Беловодская биржа труда» с одобрения ортс-коменданта назначила заведующими начальних школ : Беловодских - Козленко Анну, Криворотову Александру и Профатилову Полину, Семикозовской - Копцур Любовь, Новоспасовской - Комлай Софью, Даниловской - Михайлова Петра, Новодеркульской - Курбатову Александру, Лимаревской - Ерохина Бориса, Городищеннской - Калмікову Пелагею, Литвиновской - Онищенко Надежду. Для контроля за учительством в Беловодской районной управе существовала должность инспектора школ, которую с ноября 1942г. занимала Нина Митченко. Проработав немного более 3-х месяцев учительство Беловодщины так и не получило от оккупантов положенное «жалованье». Некоторые бывшие педагоги (Вагнер Фёдор, Коваленко Владимир, Савченко Андрей) добровольно работали переводчиками и писарями комендатур и управ, получая жалование и паёк. [ 43 ] Для «успокоения и утешения» населения, переживавшего тяготы войны, оккупанты разрешили свободное отправление религиозных культов и проведение богослужений в ранее закрытых «совдепами» храмах Наиболее трагичной была судьба наших «земляков» насильно угнанных на работу в Германию и другие территории «третьего рейха». С конца октября 1942г. старосты сёл и «обхозов» с помощью полицаев приступили к добросовестному исполнению предписания вербовочной комиссии «Бавария» - территориального органа германской «Организации Тодта» («ОТ») по отправке на принудительные каторжные работы в «рейх» трудоспособного населения в возрасте с 14 до 50 лет. Только за один октябрьский день было отправлено 130 человек - будущих «остарбайтеров». Этот процесс был предельно прост и драматичен : старосты загодя составляли списки и по распоряжению «коменданта района» направляли повестки «жертвам». Затем под конвоем полицаев эти несчастные люди доставлялись в Беловодск, к зданию «Биржи труда». Здесь формально проводился медосмотр и «благодаря добросовестности» врачей - Веры Александровны Орликовой и её мужа, все признавались здоровыми. Все «мобилизованные» на работу в «рейх» заполняли специальную анкету (на нем. и укр. языках) - «Личное удостоверение завербованного», в котором кроме анкетных данных предписывалось «быть здоровым и без вшей, иметь при себе паспорт или удостоверение («аусвайс»), теплые и летние вещи, бельё, обувь и продукты минимум на два дня». Членам семьи «добровольно завербованного на работу в Германию» предоставлялись продовольственные карточки, но только на три месяца. В ноябре месяце 78 таких анкет-«удостоверений» заполнили в основном девушки 16 – 20 лет. Всего же Беловодская типография напечатала бланков подобных удостоверений более 2-х тысяч. [ 44 ]

Молодые люди Беловодщины пытались избежать отправки в «рейх» любым способом - симулировали разные заболевания, занимались членовредительством, наносили на тело раны («язвы») или скрывались у родственников и знакомых в других сёлах. В ноябре 1942г. не явились на «Биржу труда» для отправки в Германию из Беловодска - 35 человек, «Кировки» (ныне Новолимаревка) - 6 чел., Лимаревки - 3 чел., Семикозовки - 2 чел., Зеликовки - 1 чел. В декабре месяце не явились из Бараниковки - 43 человека, Городища - 42 чел., Беловодска - 40 чел., Кононовки - 30 чел., Семикозовки - 15 чел., Новолимаревки - 11 чел., Лимаревки - 5 человек. [ 45 ]

Многочисленные «отказники» были и в Ёвсугском районе. Но кто не избежал этой страшной участи - стать «славянским рабом господ-арийцев», тех под конвоем полицаев гнали колонной или везли на подводах в Старобельск, где их как скот грузили в товарные вагоны и под охраной немцев увозили в «рейх». «Остарбайтеров» из Беловодщины направляли на тяжёлую работу на фабрики в Мюнхен-Гладбах, Шляйхенверд, и Неймштадт (Германия), Вепперт, Маркеркин и Ольшау (Судетская область Чехословакии и польская Силезия), где полуголодные (дневной паёк составлял 200-300г хлеба и 400г похлёбки) и полураздетые они работали по 14-18 часов, получая 30-40 марок в месяц и постоянно подвергаясь издевательствам и избиениям за малейшие «провинности», особенно если забывали нацепить на одежду знак «Ost». Всего из Беловодского и Ёвсугского районов в «нацистский трудовой рай» попало около 1,5 тысячи «беловодчан», около 200 человек не вернулось. На фашистской каторге погибли Боровенская Мария, Бурым Иван и Жуков Григорий (Ёвсуг), Татарчук Ольга (Новодеркул), Самойленко Александр (Даниловка). [ 46 ]

Те, кому посчастливилось вернуться на Родину, попали под надзор органов безопасности и недоброжелательное отношение местных властей. Став людьми «второго сорта» («изгоями социалистического общества»), они так и жили в несправедливом забвении и с болью в душе.

1. «Беловодские коллаборационисты».

Главными помощниками старост сельских управ и «обхозов» и реальной опорой для оккупантов были полицаи «батальонов украинской жандармерии», созданные в Беловодском и Ёвсугском районах общей численностью около 200 человек. Все, кто служил в этих батальонах, относятся к категории «коллаборационистов», т.е. лицам добровольно сотрудничавших с оккупантами. В годы Великой Отечественной войны такая категория «профашистских служак» была и многочисленной, и многонациональной. На Украине во «вспомогательной полиции» и батальонах так называемых «хиви» (сокр. нем. «хильфсвиллигер» - «добровольные помощники») было до 250 тысяч человек. Они использовались оккупантами для охранных и карательных функций. [ 47 ] «Штаб» Беловодской районной полиции находился в административном здании районной больницы «на горе».

Полицаи «украинской жандармерии» набирались из местных жителей и «приймаков» (красноармейцев-«окруженцев», создавших временные семьи), носили тёмную форму с желто-голубой повязкой на мундире и «трезубом» на головном уборе, были вооружены советскими винтовками и немецкими карабинами. Старшие полицаи имели пистолет или «наган» , а некоторые - немецкий автомат.

«Побудительные мотивы» служить оккупантам у каждого из полицаев были свои : кто-то ненавидел советскую власть или невинно пострадал от «еврейско-большевистского режима», кто-то спасал себя и свою семью от голодной смерти, кто-то смалодушничал от страха смерти, кто-то просто любил служить и получал удовольствие от возможности носить форму, кто-то имел от службы материальную выгоду, но были и такие, кто шёл в полицию мстить односельчанам, унижать их на каждом шагу и даже издеваться над ними. Все наборы в районную полицию осуществляла «биржа труда». Каждый вступающий в ряды полицаев заполняли подробную анкету, указывая : своё социальное происхождение и чем занимались родители до 1917г., образование и партийность (был ли коммунистом или комсомольцем), служил ли в органах ЧК-ОГПУ-НКВД, сидел ли в тюрьме или лагере и где пребывал последние пять лет, и должен был иметь двух «рекомендующих». [ 48 ] Не все полицаи соответствовали званию «украинского жандарма», поэтому в батальонах наблюдалась «текучесть кадров». В октябре 1942г. в «Беловодский полицейский батальон» требовалось 50-60 мужчин возраста 18-45 лет, которым предлагалось питание в столовой и «недельный паёк», обмундирование и зарплата от 510 до 900 рублей в месяц. [ 49 ] «Беловодскую районную полицию» с августа 1942г. возглавляли Степан Жуков (родом из Смоленской области России) и Пётр Пильник (из Черниговщины), «Ёвсугскую» - М.Грицай. «Кустовые» отделения «украинской жандармерии» возглавляли «старшие полицаи»: Коновалов Иван (Городище), Гончаров Александр (Бараниковка), Харламов Евгений (Даниловка). [ 50 ] Полицаи («жандармы») за малейшее нарушение установленного оккупантами «нового порядка» или невыполнение приказов ортс-комендантов и распоряжений старост могли арестовать и наказать любого жителя Беловодщины. Наиболее распространёнными методами воздействия на «непослушных» была плеть, тяжёлая работа и штраф. Штрафовали за всё: за самовольный убой скота - 300 ру., за невыход на работу - 200 руб. или пять дней принудительных работ, за воровство фуража - 100 руб., за невыполнение «правил ночлега» (запрещалось пускать ночевать неизвестных или подозрительных лиц) - 300 руб., за оскорбление полицейского - 200 руб., за кражу военного имущества - 1000 рублей. В журнале учёта штрафов полицаями зафиксировано 60 «беловодчан», оштрафованных в основном за убой скота и невыход на работу. [ 51 ] Особенно доставалось от полицаев «меняльщикам» - жителям городов и посёлков Донбасса, которые ходили по сёлам и выменивали за носильные вещи продукты. Полицаи бесцеремонно отбирали у них дорогие вещи и продукты. «Поборы - традиционная слабость» иных «стражей порядка» всех эпох, времён и режимов!

И старосты, и полицаи по - разному относились к своим «служебным обязанностям». Некоторых старост односельчане упросили занять такую «почётную» должность и они даже в таком сложном положении оставались людьми. Старосту «обхоза» Никона Дреева после освобождения Н-Бараниковки арестовали сотрудники НКВД и отпустили из-за отсутствия в его деятельности фактов «реального сотрудничества с немецко-фашистскими оккупантами». Старосту с. Новодеркул Семёна Василенко (ветерана Деркульского конного завода) жители села «отстояли» у следователей НКВД. В 1994г. был реабилитирован староста «обхоза» (Беловодск) Соловьёв Пантелей, который как мог защищал своих односельчан. [ 52 ] Были единичные случаи, когда полицаи помогали конкретным лицам избежать расправы. В Семикозовке полицай Иван Очкур спас от казни отца Пригоды Марии. [ 53 ] В январский зимний день 1943 года возле х. Весёлый даниловский полицай Иван Волошин не позволил своим «сослуживцам» расстрелять двух юношей, сбежавших из колонны угоняемых в Германию.

Но большинство местных «коллаборационистов» были «рьяными служаками нового порядка». В Зеликовке в месяцы оккупации выслуживалось семейство «Москалей» - отец был старостой, сын - полицаем, а дочь «развлекала» итальянских офицеров. Многие старосты и полицаи после восстановления советской власти на Беловодщине были арестованы и осуждены. В январские дни, сразу после освобождения районов от немецко-фашистских захватчиков, бывшие партизаны - бойцы «истребительных батальонов» арестовали и расстреляли Гундаря Михаила, Мележика Юлиана, Кулешова Гаврилу, Сердюка Александра, Фесенко Стефана, а других полицаев и старост передали Особому отделу НКВД и Военным трибуналам. [ 54 ] Они были осуждены и отбыли десятилетнее наказание в лагерях. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года все, кто служил во вспомогательных формированиях оккупационных войск, но не участвовал в казнях советских патриотов, были амнистированы. Таким образом, они как бы получили «юридическое прощение» за измену Родине, но с моральной точки зрения народ их не простил и для своих современников и потомков они остались «предателями».

1. Патриоты и «партизаны» Беловодщины.

Организованное движение сопротивления оккупантам в Беловодском крае стало реальным только в конце декабря 1942 года. Но уже с конца июля стихийное проявление чувства патриотизма и ненависти к оккупантам и их прислужникам выражалось населением в актах саботажа и мелких диверсий во время принудительных сельхозработ. Листовки, сбрасываемые с советских самолётов, призывали селян, в первую очередь молодёжь, к конкретным действиям - «Спешите косить, но не спешите молотить!» и ребята- комсомольцы, рискуя быть жестоко наказанными полицаями, всевозможными ухищрениями срывали молотьбу хлеба на токах Беловодщины. «Деркульчане» Василий Костев и Семён Курганов на току х. Ветрогон «нечаянно» уронили вилы в молотилку, а «бараниковцы» Алекскй Стариков, Михаил Погорелый, Егор Рыбалко, Храпатый Захар и Кулешов Макар на «обхозном» току неоднократно «роняли» лом и вилы в барабан молотилки и тем самым сорвали обмолот зерновых. Лимаревский тракторист Кравцов Артём так «усердно пахал» поле, что сжёг за смену всё горючее, выделенное «обхозу» на осеннюю пахоту. [ 55 ] Вредительство во время работы и демонстративное проявление ненависти к «новым хозяевам» Беловодщины со стороны местной молодёжи озлобляло полицаев и их начальство. Но кроме плётки и рукоприкладства «жандармы» ничего себе не позволяли. В один из августовских вечеров деркульские полицаи собрали в пустом здании школы девушек на танцы. Во время этого «вынужденного веселья» немецкий унтер-офицер беспечно положил портупею на подоконник открытого окна и после танцев не обнаружил в кобуре пистолет. Всю ночь полицаи отлавливали всех, кто вечером находился в школе, и доставляли их в контору конного завода. Девушек допрашивали и отпускали. «Подростков поместили в подвал и по одному водили в комнату, где старший полицейский Харламов задавал вопросы, а жандарм Финенко нагайкой «развязывал язык» пацанам» - рассказывал автору об этой экзекуции Б. В. Стрюков. Время шло, но никто не сознавался в хищении оружия. Харламов объявил собравшимся возле конторы родителям ребят, что если «злоумышленник» добровольно не сдаст украденный пистолет, все подростки будут расстреляны. Дело благополучно закончилось к утру, когда пистолет «Люгер» принесла тётя 14-летнего Василия Чевердакова. За этот «диверсионный акт» подросток получил десять ударов плёткой и двухнедельную отработку на конюшне. [ 56 ] Но не всегда «контакты» с оккупантами заканчивались со следами «лёгкого испуга на теле». Элементарная подростковая беспечность и детское любопытство погубило Ваню Олейника и Лёлю Костромцову, которые проникли на охраняемую территорию конюшен Лимаревского конного завода и были застрелены часовым. [ 57 ] Во время “пикника» была смертельно ранена румынским солдатом молодая жительница с. Третьяковки Чеботарёва Мария. Трагически погибла, оказывая сопротивление мародёрствующим «власовцам» Фрося Волошина из Даниловки. [ 58 ] Как уже отмечалось ранее, несколько жителей края были расстреляны оккупантами (полицаями?) «за неповиновение». Любой гражданский человек в то время был беззащитен и мог погибнуть. Но романтизм борьбы и максималистское желание молодёжи сражаться с врагом определяло поведение юношей и девушек. В своей «объяснительной записке» в 1962 году Иван Фролович Демонов раскрывает содержание патриотических деяний «группы Демонова – Петренко» осенью 1942г. Ребята и их старшие товарищи, собираясь на сельхозработах, обсуждали своё положение и договаривались качественно на оккупантов не работать и не исполнять добросовестно распоряжения старосты, а также делать всё возможное, чтобы никого не угнали в Германию. У «меняльщиков» из Луганска «доставали» советские листовки и газеты с фронтовыми сообщениями и устно распространяли эту информацию по селу. Тайно и осторожно искали оружие и боеприпасы. Борис Стрюков из разбитой винтовки сделал «обрез», Женя Максимов нашёл две гранаты и десяток винтовочных патронов. Все мечтали найти «Наган» или пистолет «ТТ». Если бы Борис знал, что ещё в июле ночевавший в доме его двоюродной сестры «эвакуированный и важный товарищ», спрятал в курятнике револьвер «Наган» и полтора десятка патронов к нему (хозяйка двора - Василенко Анна Ивановна, случайно обнаружила этот «склад» весной 1943г.), он бы «вооружился до зубов» как настоящий партизан. К середине ноября в группе «созрело» два плана дальнейших действий : «первый» - скрытно двигаться к линии фронта и постараться перейти фронт, чтобы в рядах КА бить врага; «второй» - совершить переход на север области, затем через Харьковщину добраться до Курской области (родных мест И. Демонова), где в лесах начать активные партизанские действия. Романтично и нереально, но очень опасно для их жизни. Слухи о наступлении советских войск под Сталинградом сделали предпочтительны план «первый». Для его осуществления в середине декабря направили «на разведку» к линии фронта опытного А. Фомина. Исчезновение «поднадзорного», а фактически военнопленного всполошило полицию. К тому же в «конном обозе» пали 10 голов «арденов» (немецких лошадей) и подозрение в их отравлении падало на конюхов из «военнопленных» Фомина, Молчанова и Белоусова. Полиция начала разыскивать «диверсантов». Но Фомин двигался к фронту, а Белоусов и Молчанов нашли приют на х. Ветрогон у Раздай-Бедина. «Деркульские» полицаи добрались и туда. Ивана Раздай-Бедина они арестовали, а Ивана Белоусова и Арсена Молчанова, которые пытались бежать в сторону Бараниковки, настигли возле «Большого леса» и расстреляли. По свидетельству Б. В. Стрюкова - в беглецов прямо из саней стрелял из карабина «жандарм» Борис Финенко, По утверждению А.И. Черкасовой - расстрелял их полицай «Парфил» (Порфирий Синельник) - авт.) В тот же день к больному Ивану Демонову в дом вломился Харламов с полицаями и заявил, что «он расстрелял Белоусова и Молчанова как собак» и такая же участь постигнет Демонова. На следующий день И.Демонов, В.Костев, С. Курганов и «Витя из Ростова» были арестованы и через Городище доставлены в посёлок Волошино Ростовской области. Они были переданы немецкой «полевой жандармерии» и посажены в подвал, где находился их товарищ Александр Фомин. Видимо, он был арестован патрулём в фронтовой зоне и сознался, что работал в «Деркульском госимении». Немцы оперативно дали задание Беловодской районной полиции арестовать всех товарищей Фомина и доставить их в Волошино. Это обстоятельство оказалось счастливым для «деркульчан». Их ведь могли расстрелять в Новодеркуле или Городище, где в эти же декабрьские дни казнили десять местных коммунистов и комсомольцев, а вместе с ними и арестованного накануне «за содействие бежавшим военнопленным» управляющего х. Ветрогон Ивана Раздай-Бедина. (К вопросу о «городищанской трагедии» - массовом расстреле советских граждан на территории Беловодщины, мы ещё вернёмся - авт.) 22 декабря 1942г. в Волошино ворвались советские танки и узники немецкой «фельдполиции» были освобождены. Из них спешно был сформирован отряд под командованием Александра Фомина, который вместе с советскими танкистами 66-й танковой бригады полковника Ф.Лихачёва участвовал в бою на ст. Красновка, где были освобождены из концлагеря сотни военнопленных красноармейцев и где погиб восемнадцатилетний Семён Курганов. И.Демонов и В. Костев вернулись на Беловодщину и в с. Н-Бараниковка вступили в «партизанский отряд Жаринова». [ 59 ]

О «партизанах Беловодщины» в советское время писали известные краеведы В.И.Матлаев и Н.Ф. Дятченко, которые на основании документов, подготовленных непосредственными участниками «партизанского движения», установили, что в конце декабря 1942 года в сёлах Бараниковка и Нижняя Бараниковка возникли и действовали почти весь январь 1943г. «Бараниковский партизанский» и «Нижнебараниковский партизанский» отряды. [ 60 ] Конечно, эти отряды назывались так условно, т.к. партизанского движения в том классическом виде, который нам известен по книгам и кинофильмам, на нашей территории не было. Об этом свидетельствует информация, которую в 1945-1946гг. направляли Беловодский и Ёвсугский райкомы партии Ворошиловградскому обкому КП (б)У. [ 61 ]

Вопрос о «партизанских отрядах» в Беловодском районе изучался органами НКВД и НКГБ ещё в 1943г. Сразу же после освобождения района вопросом участия местного актива в борьбе с оккупантами занимались начальник РО НКВД Цыгельман и начальник 7-го отдела ОУ НКГБ Смеркис. Об итогах их «изысканий» (допросов и свидетельских показаний отдельных товарищей) начальник областного управления НКГБ подполковник Николай Ильясов доложил 1-ому секретарю Ворошиловградского обкома партии Антону Гаевому, что «так называемые «партизанские отряды» являлись «группами содействия Красной Армии» и оказывали реальную помощь штабу 67-й танковой бригады, выполняя отдельные задания, ведя разведку, а после ухода немцев из сёл района наводили на территории порядок». [ 62 ] Но ведь главное не в том, как названы эти отряды патриотов. Главное в той борьбе, которую вели наши земляки в те зимние военные месяцы, рискуя жизнью и проливая кровь. Действительно, развернуть массовое и широкое партизанское движение на Беловодщине в летние и осенние месяцы 1942 года не было возможности по многим причинам. Во-первых, отступление войск Красной Армии в июле 1942г. было столь стремительным, что создать на оставляемой врагу территории базы будущих партизан и сеть подполья просто не успели. Да и подготовленных кадров для такой борьбы практически не было. Бывший начальник Беловодского РО НКВД Михаил Коробков вспоминал, что после эвакуации он встретил в Сталинграде руководителей района Алексея Буткова и Михаила Шкловского, которые сообщили ему - « бойцы будущих отрядов партизан после бомбардировок Беловодска разбежались и пришлось эти отряды распустить» (!?) [ 63 ]

Во-вторых, отсутствие значительных лесных массивов на территории районов не позволяло создать партизанские лагеря и базы.

В-третьих, прифронтовая зона, куда входила территория Беловодского и Ёвсугского районов, была насыщена тыловыми и вспомогательными частями немецких, румынских и итальянских войск. К тому же оккупанты проводили «профилактическую» работу среди населения. В Беловодский и Ёвсугский районы были направлены по два следователя «русского отдела СД» (службы безопасности СС). Они контролировали работу местной полиции, поэтому сельские полицаи знали всё и всех в «зоне своей ответственности». В Беловодске также находился отряд сотрудников «гестапо» (8-10 чел.) во главе с графом Куртом и его заместителем Клейнстом. Эта «немецкая контора» взаимодействовала с отделом итальянской тайной полиции» (ТФЦ) и координировала свою деятельность со специальной группой «Абвера» - «Герес групп Б» (находилась в Старобельске), предназначенной для борьбы с партизанами, подпольщиками и советскими диверсантами («парашютистами»). [ 64 ] Кроме спецслужб на территории края находились немецкие, итальянские, румынские солдаты, «украинские жандармы», старосты и другие «бдительные пронемецкие холуи» - и все они охраняли «новый порядок». В таких условиях создать партизанский отряд или подпольно-диверсионную группу практически было невозможно. Попытка организовать подпольно-диверсионную деятельность на территории Беловодщины с помощью советских «парашютистов» не увенчалась успехом. Четыре сброшенные осенью 1942г. на поля Ёвсугского района советских диверсанта погибли в бою с полицаями, которым о «гостях с неба» донёс бывший объездчик Новоалександровского конного завода Василий Потоп. Пятый, бывший председатель Ёвсугского райпотребсоюза Афанасий Ружа сумел скрыться от полицаев и установить связь с жителями с.Ёвсуг Семёном Величко и Филиппом Половинко, но создать партизанский отряд или подрывную группу не смог. [ 65 ]

Не успела начать открытую вооружённую борьбу и «подпольно-патриотическая группа Николая Задорожнего», состоящая из рабочих «Краснооктябрьского лесничества» и жителей с. Городище. Тем не менее, они были арестованы и расстреляны 16-18 декабря 1942 года. Причём расстреляли их не за диверсию, не за саботаж или какой-то конкретный вред врагу, не как заложников, а как членов партии и комсомола. В сёлах Беловодщины находились сотни коммунистов и комсомольцев и о них знали полицаи, но массовый (11 человек) расстрел «неблагонадёжных» для оккупантов лиц произошёл только в Городище. До сих пор считается, что членов «группы Задорожнего» на гибель обрекло нарушение элементарных правил конспирации и незнание особенностей нелегальной работы - они стали жертвой провокаторов (агентов «Абвера»?), выдаваемых себя за бежавших из плена красноармейцев (и даже «партизан из Брянских лесов»?), которые ищут связи с местными партизанами. «Беглецы» как-то легко вошли в доверие к «городищанским подпольщикам» - по одной версии, им доверился сам Николай Задорожний и его жена Александра (Чепига), по другой, изложенной автору Иваном Григорьевичем Харченко - «на удочку провокаторам попались» комсомольцы братья Михаил и Павел Крымцевы. Житель села Городище Огиенко Г.З. в своё время утверждал, что «помогли раскрыть «группу Задорожнего» лесник Беспалов и учитель Ефимов, которых за это предательство расстреляли «партизаны Жаринова». [ 66 ] Кроме того, во всех опубликованных материалах утверждается, что «группу Задорожнего» расстреляли немцы, но Городище находилось под контролем румынских солдат. Так кто же «авторы и исполнители» городищанской трагедии?

Попытаемся разобраться, выдвинув свою версию тех далёких событий. В «Докладной записке» на имя 1-го секретаря Ворошиловградского обкома партии А. Гаевого и начальника ОУНКГБ полковника Н. Ильясова нач. 7-го отдела УНКГБ Смеркис сообщил одну очень важную деталь событий в с. Городище - «в декабре 1942 года Жаринов собрал на квартире Полторацкой коммунистов Климко, Кувичко, Задорожнего, Чепигу и Лебедя. Через несколько дней эти товарищи были арестованы и расстреляны казачьим карательным отрядом»!! [ 67 ] Значит, немцы прямо к этому расстрелу не причастны. Но откуда в Городище взялись каратели-казаки? Оказывается, из Старобельска! Здесь находился штаб немецкой группы армий «Б» (командующий генерал-полковник барон М. фон Вейхс) и всевозможные «конторы» немецких служб безопасности и их карательные подразделения. И отряд «казаков»!

Осенью 1942г. бывший сотник Донской армии генерала П. Краснова, послуживший и у «белых», и у «красных», и «сексотом» ЧК, Тимофей Доманов собрал в донских станицах, занятых немцами и итальянцами, «добровольческий казачий отряд». Этот отряд (численностью 16-20 человек) располагался в Старобельске, подчинялся «Герес группе Б» (подразделению «Абвера») и применялся для карательных акций против партизан и подпольщиков на территории Старобельщины. Учитывая то обстоятельство, что Тимофей Доманов в январе 1919 года служил в «Гундаровской» сотне и участвовал в бою с «красными» под Городищем, где белоказаки понесли значительные потери и где местные жители утопили десяток раненых казаков в р. Деркул, можно предположить следующее. Получив «сигнал» от любого «бдительного городищанина» о том, что местные коммунисты тайно встречаются и о чём-то сговариваются, немецкая служба безопасности поручила «разобраться со злоумышленниками» своему карательному подразделению. Для Тимофея Доманова представился «счастливый случай» отомстить жителям Городища за своих сослуживцев, убитых в дни Гражданской войны. Так как у полицаев были списки коммунистов и комсомольцев, то прибывшему в село карательному отряду не составляло труда арестовать десяток местных «красных» и расстрелять их. Смерть, «разгулявшаяся» в годы гражданской, и через десятилетия находила свои жертвы. В эти же дни произошла расправа над семьёй ещё одного работника «Краснооктябрьского лесничества» Пивоварова Ивана Петровича. Как сообщает «Книга Скорби Украины» немецко-фашистские захватчики расстреляли Пивоварова, его жену, двух несовершеннолетних дочерей и 6-летнего сына. [ 68 ] Ужасный и не типичный для сельского района случай, ведь семья Пивоваровых не принадлежала к евреям, которых нацисты уничтожали массово. Но составители «Книги Скорби» допустили неточность. В акте от 4 июля 1943г., составленным представителями Городищанского сельсовета в присутствии Пивоварова И.П. (!) установлено, что его семья действительно серьёзно пострадала во время оккупации : во время бомбёжки погибла 12-летняя дочь, 17-летнего сына угнали в Германию, а 15-летняя дочь и 6-летний сын вместе с женой уведены «немецкой разведкой» и пропали без вести. [ 69 ] Зачем «немецкой разведке» гражданские лица? Всё это больше похоже на взятие заложников. Но кем и почему? Пивоваров Иван, он же «Пивовар», по воспоминаниям Мирона Гончарова (с.Новолимаревка) участвовал в убийстве коменданта Беловодска есаула Свенилкина во время «Беловодского восстания» в январе 1919г. Возможно, что карательный казачий отряд Т.Доманова, расправляясь в декабре 1942г. с «группой Задорожнего», заодно совершил «акт возмездия» в отношении Пивоварова (видимо кто-то проинформировал их о «героическом прошлом товарища»). Но сам Иван Петрович каким-то образом избежал казни. Казаки в отместку сожгли его дом, а трёх членов его семьи взяли в заложники. В годы войны такие методы борьбы карателей с партизанами и подпольщиками были типичным явлением. Такова версия автора. Не избежал возмездия и сам Тимофей Доманов, которого вместе с казачьими генералами П.Красновым и А.Шкуро, группенфюрером СС Г. фон Панвинцем (командиром 15-го «казачьего корпуса») по приговору Военного трибунала повесили 17 января 1947г. в «Лефортово» (Москва). [ 70 ]

В 20-х числах декабря 1942 года жители сёл «Бараниковского куста» приступили к боевым действиям против оккупантов в составе двух групп содействия Красной Армии, которые позже получили название «Бараниковский» и «Нижнебараниковский» партизанские отряды. Открыто выступить против оккупационного режима им позволили успехи советских войск под Сталинградом, а именно : 16 декабря 1942г. началось операция «Малый Сатурн» - наступление войск Юго-Западного (командующий генерал-полковник Николай Ватутин) и Воронежского (командующий генерал-лейтенант Филипп Голиков) фронтов, что стало началом освобождения территории Украины от немецко-фашистских захватчиков. 20 декабря советские танки 67-й танковой бригады (комбриг полковник Н. Голяс) ворвались в Беловодский район и заняли сёла Зеликовку, Бараниковку и Н-Бараниковку. По свидетельству жителя Беловодска Василия Обуховского 20-го декабря советский танк появился на восточной окраине посёлка и произвёл несколько пушечных выстрелов. В результате этого «визита» 21 декабря в Беловодске был ликвидирован (распущен!) «концлагерь» военнопленных красноармейцев, находившийся в сараях колхоза им. Кагановича на южной окраине посёлка. [ 71 ] Появление советских танков в Бараниковке перепугало и парализовало волю оккупантов (итальянцев), «квартируемых» в колхозе им. Савченко - часть из них без боя сдалась группе бывших красноармейцев во главе с лейтенантом Алексеем Гашенко, численностью всего 7 человек и вооружённых одним «Наганом»! Остальные итальянские солдаты пытались спастись бегством в сторону Даниловки и Беловодска, но были расстреляны из танковых орудий и пулемётов. [ 72 ] Вооружившись трофейным оружием около 70-ти добровольцев - сельские активисты и прятавшиеся в семьях местных жителей бывшие красноармейцы взяли под охрану село и дорогу на Беловодск. Начальник штаба 67-й ТБ подполковник Коваль «благословил» создание «бараниковской» группы содействия КА и утвердил её «командный состав» : лейтенант Гашенко Алексей - командир отряда, Шамин Григорий - комиссар отряда. В отряд были зачислены Погорелый Александр, Сомко Сергей, Лукьянцев Кирилл, Шамин Митрофан, Юрченко Алексей и только часть бывших красноармейцев, т.к. 25 декабря в Кантемировку было отправлено 250(!) военнообязанных, проживающих в Зеликовке, Бараниковке и Н-Бараниковке. Всего «Бараниковский партизанский отряд» насчитывал в январе 1943 года более 50 бойцов. [ 73 ] Имея помощников из числа местного населения, хорошо знающих особенности территории, командир танкового батальона 67-й ТБ старший лейтенант Александр Мороз создал «летучий танковый разведотряд» (6 танков и взвод автоматчиков и «партизан») для проведения рейдов в тыл врага. В данном отряде находилась отважная разведчица Мария Абрамова, которая за месяц до освобождения Беловодска вместе с товарищем вела разведку в посёлке. По всей вероятности, было это 22 декабря, когда разведчики в районе р. Дубовец наткнулись на двух офицеров немецкой ортс-комендатуры и в перестрелке убили их. Это невероятное для оккупированного Беловодска событие послужило поводом издать приказ коменданта об ужесточении режима в населённом пункте. [ 74 ] В ночь на 24 декабря отделение танкового разведотряда совершило рейд в Старобельский район. По ходу движения, возле Новодеркула они высадили 2-х бойцов и «партизана Кузьму» (жителя х. Ветрогон Ивана Максимова). Цель этого «миниотряда» - захватить местного «жандарма» Бориса Финенко, но «операция» прошла неудачно - Финенко бросил гранату и скрылся. И. Максимов погиб. [ 75 ] На следующую ночь другое отделение разведотряда вступило в бой с группой немцев (итальянцев?) в районе колхоза им Куйбышева (Бараниковка). В результате «огневого контакта» было убито 8 оккупантов, в т.ч. 3 офицера, но были потери и среди «партизан». Погибли бойцы А.Воротинский, В. Воронин, П. Болдарев, лейтенант Майоров и комвзвода Борис Блюдов. В январе 1943г. «Бараниковский партизанскийй отряд» вел разведку и прикрывал подступы к сёлам Зеликовка и Бараниковка. [ 76 ] В последние дни декабря 1942 года аналогичную группу содействия Красной Армии сформировал в с. Н-Бараниковка Василий Гаврилович Жаринов. Бойцами «Нижнебараниковского партизанского отряда» стали «беловодчане» Капитон и Дмитрий Задорожние, Михаил Державец, 18-летние Василий Курячевский и Саенко Андрей, 17-летние Павел Малюта и Василий Завьялов, 16-летний Иван Полторак и 15-летний Иван Фалько, а также десяток бывших красноармейцев. Вскоре к ним присоединились Демьян Герасименко и Алексей Коваленко, работавшие во время оккупации в «земельной управе». Их «сослуживец» Василий Островский примкнул к «Бараниковскому отряду» Гашенко – Шамина. «Так они стремились скрыть свои услуги оккупационным властям» - отмечало в своём решении бюро Беловодского райкома партии от 25 мая 1945г. Но проверявшие этих товарищей ещё в 1943г. сотрудники НКВД не установили в их деятельности «сотрудничество с оккупантами». [ 77 ] Тем более, что обстановка требовала участия всех способных воевать в боевых действиях против ещё сильного врага. Тогда ценен был «каждый штык». Командование советских войск было заинтересовано в боевых помощниках из местных жителей и всецело поощряло создание «временных партизанских отрядов». В канун Нового года, 31 декабря 1942г. Военный совет Юго-Западного фронта (член совета генерал-лейтенант А. Желтов) принял постановление «О развёртывании партизанского движения в полосе фронта». [ 78 ] Следовательно, «группы содействия Красной Армии» Гашенко-Шамина и Жаринова получили статус партизанских отрядов. Действуя под руководством командования 67-й ТБ, партизаны Беловодщины внесли свой посильный вклад в изгнание немецко-фашистских захватчиков с родной земли. Вот наиболее яркие эпизоды их боевого пути. 12 января 1943г. группа партизан из отряда В. Жаринова устроила засаду на хуторе Бересток, куда стали наведываться одетые в немецкую форму «власовцы» и местные полицаи. «Капитон Задорожний осторожно выставил окно в доме - вспоминал участник этой партизанской «операции» Василий Дмитриевич Завьялов, - и подготовил ручной пулемёт «Дегтярёва» к бою. Установку бойцам давал бывший лейтенант Красной Армии Евгений Никольский - «подпустим фашистов поближе и по моей команде откроем огонь». Остальные партизаны : Андрей Саенко, Павел Малюта, Леонид Морозов и Василий Завьялов с винтовками заняли удобные для стрельбы позиции. Во второй половине дня со стороны Новодеркула появились конные