Обсессия – причины 2 страница

Итак, в работе с ХРОНИЧЕСКИМИ НЕВРОТИКАМИ следует помнить. Что вредные для здоровья и даже опасные для жизни проявления жизнедеятельности человека не только неосознанно не устраняются, но и тенденциозно поддерживаются, «оберегаются», если оказываются средством, снижающем неудовлетворённость социально значимым специфических человеческих потребностей, если путём потери здоровья удовлетворяются потребности в высших ценностях.

Наиболее яркой иллюстрацией этого факта является самоубийство, когда в жертву моральным ценностям, ради иллюзии и её сохранения, приносится жизнь. Об этом хорошо написано и великолепно объяснено в «Философии метода».

Страдающему неврозом, психопатией и психосоматическим заболеванием пациенту, ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ (как бы это не казалось странным), во-первых, грозит нравственными муками, а потом уже сулит реальные жизненные перспективы, без понимания этого – психотерапии не может быть.

Комплекс различения

Объединяющей чертой всех манипуляторов (т.е. невротиков) и имитаторов (психоапатов) является так называемые КОМПЛЕКС РАЗЛИЧЕНИЙ – т.е. ощущение «я не такой как все», «я не такая, я жду трамвая», «я добрее», «я ранимее», «они плохие, потому что не выполняют своих обязанностей передо мной» и т.д.

С точки зрения морали и этики, КОМПЛЕКС РАЗЛИЧЕНИЯ можно было бы назвать «комплексом бессовестности», потому что манипуляторы и имитаторы не чувствуют чужой боли, ни с кем не считаются, учат всех и обвиняют всех.

Если сказать по простому, то это «нигилисты», «пофигисты», «похеристы», столь излюбленные персонажи романов 19 века, «герои нашего времени», хорошо описанные Пушкиным, Лермонтовым и прочими писателями.

Открывая в ЮНОСТИ, что мир людей существует реально, а не в мыслях, мы открываем. Что существуем реально, а не в мыслях и мы сами. Это и есть открытие, точнее, переоткрытие мира. Оно открывает нас новому миру.

Открывая мир, мы выходим из «комплекса различения»! проходят обиды, претензии, возмущения инакомыслием им т.д. и т.п. мы начинаем теперь поступать свободно: по произволу, а не по праву. Нас перестаёт возмущать и чужое свободное поведение, если оно не носит уголовного и антисоциального характера, естественно!

Конфликта теперь на пользу дела, так как они по делу, а не за абстрактную идею. Мы выступаем теперь как частное лицо. А не как представитель истины в последней инстанции.

Дальнейшая ЗРЕЛОСТЬ уже знаменует удивлённым открытием «я знаю, что ничего не знаю», «я знаю, что я такой, как все! Не хуже и не лучше других!». Потом идёт МУДРОСТЬ и так далее по жизни…

Как происходит остановка в развитии личности?

Остановка и застревание в психологическом развитии зависит от самого человека также как и от других людей и обстоятельств. Иное дело если нет рядом мудрых стариков, учителей и прекрасных наставников. А вот есть, но развитие остановлено, как так?

1. Как остановка в развитии зависит от самого человека?

Каждому из нас ставят «двойку». Мы выбираем одну из двух принципиально отличающихся способов реагирования на эту «двойку». Либо мы соглашаемся, что «двойка» заслужена. Тогда открываем для себя пробел в знаниях, умениях и навыках, изучаем реальность, обретаем новый опыт. И с благодарностью принимаем того, кто ставит «двойку», кто говорит нам «правду-матку в глаза» и ставит «неуд». Наша самооценка растёт, мы осваиваем мир Мы научиваемся учиться.

Есть и другой вариант реакции на «двойку». Мы с заслуженной оценкой не согласны. Обижаемся на несправедливость. Тратим все силы на доказательство её необоснованности. В таком случае, мир для нас начинает представляться вероломным, лживым, враждебным. Мы разочаровываемся в других людях, вместо благодарности – обида, подозрительная настороженность. Мы не понимаем, что это «уроки жизни», ведь нас учит не похвальба, нас учат не приобретения, а нас учат потери, но это понимание увы приходит слишком поздно, когда ты уже старик…

Мы пытаемся повысить самооценку за счёт усилий не видеть действительного положения вещей, не желаем понимать, как обстоят дела. А всего-то надо просто посмотреть на себя и окружающую обстановку Сверху и увидеть как всё есть на самом деле. Вместо этого мы пытаемся замаскировать себя, приукраситься перед другими, перед собой, за счёт снижения оценки других.

На уровне чувства, нарастает подхлёстывающая эту маскировку ТРЕВОГА неуверенности. Мы обучаемся беспомощности, растерянности в этом незнакомом и чуждом нам мире.

На уровне сознания нам удаётся обмануть себя, утешить тревогу, раздуванием самомнения, «я специалист», я понимаю, а другие – нет!

В такой ситуации мы должны оклеветать мир, потому что мы его боимся, не понимаем, защищаемся от него, боимся войти в него и сидим дома в четырёх стенах. И, таким образом, мы защищаемся от мира и от ОПЫТА! Вот теперь мы и останавливаемся в психологическом развитии, сидеть дома без дела – вредно для здоровья, надо идти в мир, чтобы от этого ни было.

Понятное дело, что в нашем случае «двойка» это – не оценка в школе, а любое сообщение мира о нашем неумении, незнании, несостоятельности, некомпенентности.

В первом случае, когда мы идём навстречу миру. Мы открыты ОПЫТУ, наш возраст соответствует биографическому, паспортному, социальному и духовному развитию, мы не тормозим. Во втором случае, когда мы бежим от мира – мы закрываемся от жизни, останавливаемся в развитии и остаёмся в том психологическом возрасте, когда отвергли «двойку» - информацию о своём неумении, тогда мы и обрекаем себя на несчастья, обиду, трудности жизни. Это понятно и старо как мир, но это просто и сложно, важно не обижаться на того, кто открывает тебе глаза на мир и быть ему благодарным, тому, кто выгоняет тебя из дома в жизнь…

В первом случае нет смысла рисоваться. Некогда, надо мир познавать, людей узнавать, осваивать опыт жизни, жить полнокровной и полноценной жизнью.

Во втором – все силы тратятся на кураж, амбиции, престиж, маскировку несостоятельности во враждебном, ненавистном мире, в результате мы встаём на позицию имитации и сталкиваемся с подобным, так мы становимся манипуляторами, на самом нижнем уровне нейрологического мышления и отношения к жизни и миру.

Таким образом, мы видим две мета-программы, когда решаем где мы. Если мы считаем, что мир – хуже себя – одна установка. Когда мы выбираем установку, что мир не хуже и не лучше, то выбираем рост и развитие.

2. Как люди, воспитывая нас останавливают наш рост?

Иначе говоря, каким образом один человек побуждает другого. Ещё незрелого человека продвигаться или останавливаться в психологическом росте и развитии и становится манипулятором, добиваясь не пользы, а оценки? Надо не лежать и стонать, а «вертеться» и «крутиться». Варить супы и борщи, стирать трусы, выносить мусор, читать книги, смотреть фильмы, одним словом жить. Надо как та лягушка, которая упала в молоко, барахтаться, пока не получится масло. Едли не работаешь – учись, жизнь как велосипед, всё время надо ехать, нельзя останавливаться.

Учитель ставит ученику «двойку», он видит возможности ребёнка, от отрицательной оценки тот не получает удовольствия. Видит таланты ребёнка. Он ведёт себя по принципу: «Александр Македонский был великим полководцем, но стулья ломать зачем!?». Видя ошибку ребёнка, такой педагог ставит «двойку» и говорит: «Ты замечателен. Способен на гораздо большее. Но пока вот этого, за что я ставлю тебе «двойку» не знаешь и не умеешь!». Такое сообщение одаривая, оказывает поддержку и радостно используется ребёнком, учит его учиться, открываться и овладевать опытом жизни.

Оценка ставится за ДЕЙСТВИЕ, но не оценивает негативно самого человека. В Библии по этому поводу сказано; «Осуждай действия, а не действующего!».

Имитатор «двойку» оценивает как угрозу своей самооценке, оценку за свои знания, он оценивает как оценку самого себя!

Имитатор негативно оценивает НЕ ДЕЙСТВИЕ, а ЧЕЛОВЕКА, его возможности и перспективы и тем самым побуждает того к защите отверганием такой унижающей его. Лишающей будущего. Оценки.

Неопытный учитель , имитатор и манипулятор, пыжащийся, втайне неуверенный в себе человек, каждое допущение состоятельности другого видит как угрозу его самооценки. Имитатор мыслит: «Я лучше». Такой учитель, видя ошибку ребёнка, воспринимает её как доказательство своей педагогической слабости и тогда облегчает свой страх несостоятельности, доказывая себе и ученику, что ученик – бездарь, что «двойка» не просто оценка ошибки, но что ошибка результат безнадёжной бестолковости ученика.

Такой учитель говорит двойкой: «Ты – двоечник и у тебя нет никаких перспектив».

Такую бездушность ни один ребёнок не может принять, а отделить «оценку» действия от «оценки» себя незрелый человек ещё не в состоянии. Ученик тогда начинает грубить учителю и говорит: «Сам ты бездарь, большой и жирный лгун м двоечник…» а в лучшем случае, а в худжем…

Если перевести эту ситуацию в обыденную жизнь, которая полна взаимными сообщениями. Текстами и подтекстами, словесными и эмоциональными, поведенческими и другими аспектами, то станет ясно, что в общении зрелых людей поддерживается общение себя и других. Имитаторы, самоутверждаясь, обижают всех и закрывают других от любых своих, а потом и чужих сообщений. Это проделывается с детьми. Пациентами, близкими, друзьями, любимыми, начальниками и подчинёнными.

Если мы говорим о воспитателе, педагоге, психологе или психотерапевте, то станет ясным, какое значение для результатов его общения с учеником. Клиентом. Пациентом. Воспитуемым, имеет то, кто он сам – открытый опыту человек или темпераментно самоутверждающийся за счёт других манипулятор.

Желание помочь пациенту должно быть вооружённым. В Библии по этому полводу сказано: «Добро должно быть с кулаками!» педагог, воспитателшь, психолог и психотерапевт должен уметь диагностировать манипулятора в себе и в пациенте и иметь возможность быть открытым опыту для себя и открыть доступ опыта своему пациенту, т.е. миру.

ЧТО ХУЖЕ ВОЙНЫ?

Мы многое знаем о несчастиях «счастливого Запада», а как дела обстоят у нас – в матушке России? Все ли понимают, а философы, психологи и просто умные люди сомневаются, но прошедшие 10 – 15 лет стали для нас серьезнейшим испытанием, хуже Второй Мировой Войны. То, что нам довелось пережить, когда-нибудь будет сравниваться Армагеддоном, т.е. с самыми тяжелейшими социальными потрясениями в истории России.

Мы (т.е. каждый из нас) подвергался испытанию множеством больших и малых социальных потрясений.

И дело даже не в том, что свергнут социализм и восторжествовал капиталистический дерьмократизм, дело даже не в том, к лучшему или к худшему эти произошедшие в нашей стране изменения (жить можно и в США и в Израиле) везьде люди живут и на Северном полюсе, дело не в том, правильно или неправильно то, что произошло со всеми нами; дело в том, что мы стали «беженцами» в своей же собственной родной стране, на территории собственной Родины.

Впрочем, одной психологической «перестройкой» наш стресс, разумеется, не ограничивается. Следующая проблема – это полное отсутствие уверенности в завтрашнем дне, потеря надежды, веры и никакой любви. Разберёмся в этой формулировке.

Формулировка весьма метафорична и условна. Дело, конечно, не в том, что мы будем ЕСТЬ завтра и ПИТЬ. Речь идёт о тотальном ощущении россиян (обеспокоенных и испуганных разнообразными реприватизациями, деноминациями, дефолтами и прочими прелестями капитализма0, что нет у них точки опоры и отчёта, нет точки невозврата, что, случилось какая неприятность, позаботиться о них больше некому, государству и обществу они не нужны, а родне нужны только материальные накопления (не надо нам ваших советов. Помогите деньгами), но не они сами. Это глобальное ощущение собственной незащищённости, подкрепляемое, кстати сказать, разнообразными коррупциями и бандитским произволом, чиновники срослись с террористами (а откуда, террористы добывают оружие и взрывчатку?) – это всё есть источник тяжелейшего психологического стресса, о котором наш дорогой россиянин даже не догадывается, ему плохо, а он даже не знает от чего… «Простите братцы россияне, хотел как лучше, а получилось как всегда хреново, я ушёл…» одно зло ушло, а что дальше?

Теперь о нагрузках. Когда мы говорим, что нагрузки надо уменьшать, на меня смотрят как на идиота, а идиоты именно те, которые смотрят на меня. В 30 лет нагрузки надо снижать на 30%, в 40 лет на 40%, в 50 лет на 50%, в 60 лет на 60%. Говорю, а на меня глядят как на сумасшедшего,.. давайте разберёмся, кто из нас дурак.

Нагрузки, которые мы с вами испытываем, в великому сожалению, слишком велики для наших «больных голов», да и для самых здоровых, непомерны. Отдыхать нас никогда не учили, для досуга руки не доходили и возможности, по правде сказать, у нас такой не было. На работе так накувыркаешся, придёшь домой, там ты сидишь…. Насмехаешься…

А сейчас как отдохнёшь, когда то денег нет, то капитализм всё за деньги. Любой каприз, но только за ваши деньги. Так ведь денег не настачишься…

А кто подумает о нашей психике – это не какой не вечный двигатель, а орган, член, который имеет ограниченные возможности и мощность. Орган, который устаёт и изнашивается, это не половой орган, который не стирается, как его не три. Наша психика – это орган, о котором надо заботиться не меньше, чем о половом органе, он должен быть всегда удовлетворён.

Причём заботиться о психике (читай душе и духе) необходимо самым настоящим и настоятельным, серьезнейшим образом! Но. Мы упорно об этом не думаем, отдыхать не умеем, досуг нам не досуг, а в результате получаем стресс от перегрузок.

Последствие стресса, выражающиеся недомоганием или соматическими заболеваниями, конечно, на время могут лишить нас возможности работать, но будет ли это полнокровным и полноценным отдыхом. Досугом, ? Вряд ли…

О том как стресс преобразуется в депрессию, следует разобраться, но прежде надо уяснитьодну мысль. Одну-единственную мысль; у каждого россиянина, т.е. гражданина нашей великой Родины (страны) есть все основания болеть депрессией. Если кто-то не болеет, то тут же надо вешать орден: «За то, что выстоял!»

Любое психическое расстройство кажется нам порочным явлением и несмываемым позором и грязным пятном на репутации, нехорошим фактором в биографии. Конечно, это отчаянная ересь, поскольку. Если следовать этой странной логике, таким же пятном должен быть признан и банальный грипп.

Но в реальной действительности, СТРАДАТЬ депрессией – это в каком-то смысле то же самое, что болезнь гриппом, хотя последствия в случае депрессии оказываются куда более серъезным; вот почему Ельцин разогнал все психиатрические диспансеры и психушки… чтобы россиянам было более уютнее в стране советской жить….

В тех условиях, в которых мы оказались, заполучить депрессию всё равно, что два пальца обоссать – это настолько естественно, что у гриппа меньше шансов, а потому не стыдно, не странно, подозрение большое вызывает тот, кто пережил произошедшее со всеми нами перестроечными процессами без каких-либо осложнений – это не просто странно, а даже подозрительно: таким человеком сразу должны заинтересоваться ЦРУ. ФСБ и прочие компетентные органы.. Ну как это войти в воду и остаться сухим…

И если уж говорить о естественности и противоестественности то противоестественна не сама депрессия, а то, что человек продолжает уживаться со своей депрессией, как в порядке вещей; это же так надо народ задавить, чтобы у него извратить до такой степени инстинкт самосохранения.

Да, умом Россию не понять и ни каким аршином не измерить горечь и досаду… Почему ни один американец не мирится со своей депрессией как это делает россиянин?

Знать, что у тебя есть симптомы депрессии, иметь средства борьбы с ней и не сделать ровным счётом ничего для защиты своей жизни – это действительно странная черта россиян. Этого не могли даже сделать рабовладельцы со своими рабами на Западе в США

ФОРМУЛА СТРАХА

Страхи – это неотъемлемая часть нашей жизни. Страхи пронизывают нашу жизнь снизу доверху и от края до края. Какова формула страха? Как он возникает? Почему внешние страхи кажутся разными, а на проверку суть их абсолютно одинаковая?

Из огромного спектра потенциальных угроз мы выбираем какие-то определённые, фокусируемся на них и заставляем всю свою жизнь вертеться вокруг них. А если разобраться, то наши страхи умозрительны и случайны – кто-то зафиксировался на одном, кто-то на другом.

Формула страха всегда одна и та же, и механизмы у страха одинаковые. В соответствии с этими механизмами они возникают, фиксируются нашей памятью, воспроизводятся и разрастаются, захватывая всё новые и новые области жизни. И чтобы избавиться от своего страха, недостаточно одного только желания, да и простых инструкций тоже ждать не приходится – слишком сложная эта машина…

Прежде следует научиться отличать естественный страх от невротического. Страх – это биологическая эмоция, доставшаяся нам от животных. Животные бояться, и мы боимся. Но вот только животные не тревожатся, а мы тревожимся, и это отличие весьма существенное.

Для возникновения страха необходим какой-то внешний источник угрозы, какой-то зримый враг. Даже неизвестность (незримый враг) не способна напугать животное: встретившись с некой «новостью», животное напряжётся, сосредоточиться, включит ориентировочный рефлекс, но это не будет страхом, а только подготовкой к нему, своеобразным предварительным этапом перед тем как по-настоящему испугаться. А вот для возникновение тревоги (внутренний страх) никаких зримых врагов не нужно, достаточно подумать, представить, вообразить и пожайлуста, тревожьтесь сколько влезет!

Человек может испытывать тревогу, находясь в полной, насколько это возможно, безопасности, когда нам объективно, фактически ничто не угрожает и угрожать не может.

Животное, если ему ничего не угрожает, ни напряжения, ни страха, ни тревоги не испытывает. Животное, на своё счастье, не может думать: 2А что, если я выйду на улицу и там меня волки съедят?». А мы (люди) можем – напрягаться, испугаемся и будем тревожиться только от одной мысли.

Первое и основное существенное отличие естественного страха от невротического, от чувства тревоги – это наличие или отсутствие реальной, т.е. зримой, угрозы.

Нормальный страх – это реакция на фактически существующие неблагоприятные внешние обстоятельства, а невротический страх и чувство тревоги – это беспокойство, вызванное предположением о возможности неблагоприятном исходе.

Второе отличие легче показать на примере, чем объяснить. Вот представьте себе, что вы поперхнулись, как говориться, но в то горло пошло. Что вы в этот момент испытываете? Возникает ощущение что вам не вздохнуть, ни выдохнуть, ни раздышаться. Вы кашляете и заняты попытками решить возникшую проблему. Это может оказаться страшным, но именно этот случай и есть классический, т.е. настоящий, естественный страх. У вас фактическая угроза, вызывающая рефлекторно страх, ведь дыхание – это жизненно важная функция организма. Но, что характерно, при этом сам страх не осознаётся нами как таковой, поскольку всё наше сознание, вся наша психика в этот момент сосредоточены не на каких-то там переживаниях и душевных страданиях и терзаниях – «будет, не будет», «быть или не быть», а на решении конкретной, актуальной задачи – избавление от угрожающей «вражьей» силы. Мы слишком заняты делом, чтобы отвлекаться на второстепенные психологические реакции, а тем более на какие-то ПОБОЧНЫЕ эффекты (сопутствующие, неосновные, т.е. дополнительные) в работе нашего сознания.

Само собой, вполне естественно, что в момент, когда твой организм подвержен реальной опасности, мы сосредотачиваемся и тратим все свои силы на то, чтобы эту проблему решить. Для этих целей страх нас мобилизует, и мы начинаем принимать экстренные меры. Только представьте себе, если бы у нас в этот момент в этом случае не было бы страха; какая разница что что-то попало нам в глотку и перекрыло кислород, ну не буду дышать, ну задохнусь.. Так не бывает потому что абсолютно противоречит инстинкту самосохранения, и страх здесь абсолютно обязателен, необходим – очень важная и полезная штука!

Другой пример. Вы встали отвечать урок, а товарищ убрал стул. Вы ответили и стали садится.. вот ужас, вы в этот момент испытываете страх – это и есть нормальный физиологический страх, а всё остальные реакции (напряжение мышц, остановка дыхания, расширение глаз и т.д.) – это попытка мобилизоваться, собраться, напрячься, чтобы справиться с той трудной жизненной ситуацией, в которой оказались

Третий случай. Психотерапевт проверяет «рефлексы» Руки всплывают, расходятся – идёт проверка идеомоторных движени1 затем падения назад.. организм мобилизуется..

Аналогичным образом мы реагируем и на внезапный, резкий, громкий звук. Почему гудок у автомобиля делают громким и резким? Для того, чтобы пешеходы или другие водители в соответствующий момент, при исключительных обстоятельствах, резко и быстро могли мобилизоваться и предпринять какие-то меры. Причём они делают это быстро, автоматически, рефлекторно, в тот же миг, их этому учить не надо, потому что громкий и резкий звук – это для нашей подкорки сигнал угрозы, опасности. Бегство в этом случае – акт, как сказал бы И. П. Павлов, безусловно-рефлекторный, т.е. биологический автоматизм.

Все вышеперечисленные случаи – примеры естественного проявления страха, и бороться с ним, конечно, не нужно. Даже, напротив, он нам нужен и в каких-то случаях даже полезен необыкновенно! Это надо объяснять пациентам, когда приступаешь к проверке рефлексов, «падение назад» при проверке идеомоторики – это важная составляющая психотерапии! Но если вы не выходите на улицу, потому что боитесь, что какой-нибудь кирпич упадёт вам на голову, то это уже повод для обращения к психиатру или психотерапевту. Такой страх абсолютно не оправдан и от него надо избавляться, с ним надо бороться.

Когда вы испытываете страх непосредственно при столкновении с угрозой – это естественная биологическая реакция. В любой другой ситуации, когда никакой непосредственной, видимой, слышимой опасности нет, т.е. на вас не несётся автомобиль, вы не падаете назад, , а просто сидите дома на диване перед телевизором, - то испытываете страх, по крайней мере, странно.

НЕВРОТИЧЕСКИЙ СТРАХ – это придуманный страх. Место его локализации строго ограничено нашей черепушкой и только! Мы сами эти страхи изготавливаем и сами же их поглощаем. Риска для жизни – никакого, но вот и жизнь с таким добром – никакая.

Итак, страхи бывают двух видов – нормальные и невротические. Первые (нормальные) отличаются от вторых (невротических) наличием зримой (объективно воспринимаемой) угрозы, которая не додумывается и не преувеличивается. Кроме того, во время естественного страха мы практически его не чувствуем, а полностью сосредоточены на проблеме, которую и пытаемся решить в этот момент. Если же вы думаете о том, что с вами может произойти (т.е. строите, конструируете предположение, гипотезу), и боитесь, при этом хорошо чувствуете, что боитесь, понимаете, что боитесь (можете это понять), то это значит только одно; страх, который вас поймал на свой крючок – СТРАХ НЕВРОТИЧЕСКИЙ и от него следует всячески избавляться.

Ещё наши страхи делятся на две большие группы – одни детерминированы у нас генетически, а другие воспитаны, натренированы. Например. Высоты мы боимся все биологически, а вот своего начальника – натренированно, обучившись этому страху.

Иными словами, часть наших страхов (незначительная) дана нам от рождения, а другие страхи нами просто выучены, мы привыкли бояться определённых вещей. И наш личный опыт имел к этому делу самое непосредственное касательство, поскольку любой навык, любая привычка – это есть условный рефлекс. Если годовалому ребёнку показать лимон, то у него слюна нее польётся, а вот у вас польётся, потому что условный рефлекс – вспомнил о лимоне, замкнулись соответствующие рефлекторные дуги и пошла, родимая! Но чтобы такое замыкание произошло, нужно чтобы я уже имел дело с лимоном.

С привычками бояться (привычные страхи) всё обстоит точно таким же образом. Невротические страхи – это просто привычка бояться. Каждый из нас натренировался бояться определённого набора фактов и обстоятельств. Важно понять, что на нас действуют не те или иные вещи, а мы их пугаемся, потому что выучили, натренировались, отрепетировали эту роль. Говорят, что привычка – это вторая натура.

Если мы говорим, что любой наш выученный страх основывается на нашем личном опыте, то это не совсем правда. Наш личный опыт неоднороден. Часть невротических неприятностей случилась с нами самими, и теперь мы боимся их повторения. Тут всё как и у животных. Другая же часть неприятностей нами почёрпнута из опыта других людей (но в каком-то смысле это тоже наш личный опыт). В нашем мозгу могут происходить ассоциации между тем, когда нам было «плохо» и рассказами других, когда им было «плохо». В нашем мозгу происходит связь между этими ощущениями «плохо» и теперь стоит нам повстречаться с теми обстоятельствами, о которых мы только слышали, что они приводят к неприятностям, и мы уже испытываем страх. Надо отметить, что такая ассоциация – это основа большинства наших страхов. Есть ещё также, воспитание, опыт наших родителей.. Но самое интересное и загадочное – это ГЕНЕРАЛИЗАЦИЯ.

С чего начинается Родина?... с картинки в твоём букваре? Получается так, что простого ответа на этот вопрос просто нет, точно так же нам не всегда очевидно, с чего начинается какой-то наш конкретный страх. Далеко не просто понять, какой изначально нейтральный раздражитель стал в данном случае тем условным стимулом, который привёл к формированию у нас нежелательного условного рефлекса. Ну, почему так?

Ответ кроется в феномене, который получил название ГЕНЕРАЛИЗАЦИЯ. Не вдаваясь в подробности, вспомним эксперимент, который впервые продемонстрировал этот феномен (генерализацию) в области человеческого поведения.

Эксперименты, лишенные всякой гуманности учёные проводят не только на белых и пушистых свинках морских, но и на крысах, собаках, а так, же на людях.

Основоположник американской психологической школы БИХЕВИОРИЗМА, Джон Уотсон, провёл ставший классическим эксперимент с одиннадцатимесячным малышом по имени Альберт. Задача эксперимента была следующей; следовало доказать, что нейтральный стимул всегда (при тех или иных обстоятельствах, конечно) может стать для нас как положительным, так и отрицательным. На Альберте тренировали «отрицательную»

Альберт любил играть с белой крысой.. Однажды, когда Альберт протянул руку, чтобы дотронуться до своей красноглазой подружке, Уотсон ударил в гонг. От этого звука малыш вздрогнул … отдёрнул руку, испугался и заплакал. Вскоре, мылыш успокоился, но тут Уотсон опять подсунул ему крысу и ударил в гонг.. Когда Уотсон в третий раз принёс крысу, то третий раз стучать в гонг не пришлось; едва увидев белое и пушистое животное, ребёнок заорал, полный ужаса, поскольку устойчивый динамический стереотип а Альберта уже окончательно сформировался, окончательно и бесповоротно. Впрочем, беды Альберта на этом не закончились, поскольку, как выяснилось, реакция страха стала возникать у него в отношении всех более-менее схожих предметов – белых и пушистых, а именно на маленьких собачек, кошечек, морской свинке и даже на маски Санта-Клауса.

Вот, собственно, этот феномен и носит название «генерализации отрицательной эмоции».

Разберём феномен ГЕНЕРАЛИЗАЦИИ на примере вегетососудистой дистонии, которая есть выученный страх человека перед своим собственным дискомфортом.

Сердцебиение, как известно, стимул нейтральный. Если у собаки усиливается сердцебиение, она в панику не впадает. Равно и человек, свободный от страха разрыва сердца, переносит это явление без каких бы то ни было негативных переживаний – стучит себе и стучит, слава богу!.

Но для человека, находящегося в состоянии хронического стресса, значение этого нейтрального стимула меняется. Он начинает тревожится, и его страх, как пища в экспериментах на слюнной железе собаки И. П. Павлова, подкрепляет ощущение физического дискомфорта.

А дальше в дело вступает ГЕНЕРАЛИЗАЦИЯ. Сначала человек пугается только сердцебиения, потом какие-то другие симптомы телесного недомогания, а в ряде случаев страх распространяется на те места и обстоятельства, которых этот физический дискомфорт возник.

Если дело происходит в общественном транспорте, то соответственно этот общественный транспорт становится дополнительным условным стимулом, провоцирующим вегетативный приступ.

Причём, например, в метро страх может перекинуться и дальше – сначала на автобусы, потом на трамваи, а далее на маршрутки. Этот феномен хорошо показан в фильме «А как же, Боб?», «Психованные», «Улыбка Моне Лизы».

Если дело происходит в закрытом помещении, то, естественно, что впоследствии любые закрытые помещения – от лифта до простой комнаты с закрытой дверью - начинают оказывать абсолютно аналогичный эффект, А ЧТО ПОДЕЛАЕШЬ - ГЕНЕРАЛИЗАЦИЯ.!

Здесь важно то, как человек оценивает эти ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. Он может зафиксироваться на понятии «транспорт», и тогда любое транспортное средство может стать для него «гиблым местом», побуждающим нежелательный условный рефлекс.

Если же, находясь, в том же транспорте, он подумал не про транспорт, а про тоя, что находится в «закрытом пространстве», то, соответственно, везде ему будут мерещиться «закрытые пространства», и всякий раз при подобных обстоятельствах эффект будет соответствующий.

Если же он, будучи в том же помещении либо в транспорте, начнёт думать о «нехватке воздуха», то будет рефлекторно вызывать у себе аналогичный приступ.