Тема: Русские в Прибалтике.

Национальный состав населения Прибалтики формировался под влиянием исторических, географических, социально-экономических и политических факторов на протяжении нескольких веков, и численность русских существенно менялась в разные периоды исторического развития. В настоящее время процент русскоговорящих в трех странах различен: если в Латвии и Эстонии он равен приблизительно 1/3, то в Литве – менее 1/10. Различный национальный состав предопределил современное положение русских в каждой из стран.

От появления русских в Прибалтике до Северной войны (VIII в. – начало XVIII в.)

В VIII в. к востоку от территории, заселенной эстами, простирались земли Новгорода и Пскова. Через Эстонию проходили торговые пути из Новгорода в Западную Европу, потому этот регион представлял собой зону жизненно важных интересов Руси. На основе экономических связей развивались, крепли и политические связи эстонцев с новгородцами. Эсты, или «чудь», как их тогда называли славяне, нередко участвовали в завоевательных походах русских князей. При князе Владимире в состав Киевского государства входила юго-восточная часть территории Эстонии. В 1030 г. Ярослав Мудрый для укрепления своих позиций в Прибалтике основал город Юрьев (с 1224 по 1893 – Дерпт, потом снова Юрьев, с 1919 – Тарту) – один из самых древних городов Эстонии. Расположенная на границе с землями Великого Новгорода и Пскова, территория Эстонии не раз становилась ареной борьбы с западной экспансией, проводимой вначале крестоносцами, а затем датчанами и шведами. Многие русские воины впоследствии оседали в этих краях, создавали семьи, обзаводились хозяйством. Таким образом, территория страны, особенно северо-восток, никогда не была землей, заселенной только эстонцами.

Эстония представляла собой важное звено в постоянно растущей морской торговле между русским государством и Западной Европой, поэтому в её крупных городах еще со средних веков селились русские купцы. Уже в XIII в. в Ревеле была построена православная церковь и гостиный двор. Во второй половине XV в. в Ревеле, Дерпте и Нарве значительно возрос процент русского населения, что было связано с развитием производства и торговли в самой Руси. В Дерпте основная часть славян проживала в русском пригороде, который в то время именовался Русским концом. Источники XV в. характеризуют Русский конец как юридически самостоятельное поселение, которое имело свою администрацию, торговый двор и церковь. Во второй половине XVI века крупнейшим в Эстонии торговым центром и портовым городом становится Нарва.

На территории Эстонии в этот период правительством Ивана IV насаждалось русское феодальное землевладение: раздавались поместья боярским детям, создавались поселения русских служилых людей, переезжавших сюда на постоянное жительство. Организации русского феодального землевладения по всей территории от Чудского озера до морского побережья придавалось большое значение, поскольку было необходимо как можно скорее и прочнее утвердиться в присоединенных районах, создать здесь хорошо организованное служилое землевладение, позволяющее в любой момент призвать мужчин на военную службу.

На территории современной Латвии первые русские поселенцы, купцы, появились в XI–XIII вв., продвигаясь по рекам Западная Двина и Гауя – важным торговым путям того времени. Начиная с XIV в. и в течение XV в. число русских в Риге увеличивалось, чему способствовало сближение ее с Ганзой (союз северогерманских торговых городов). Ганзейский союз образовался в XIII в., в него вошли города Ревель (Таллин), Дерпт и Пернов (Пярну). Многие русские купцы должны были постоянно жить в Риге, т. е. на месте сбыта своих товаров. Они селились в её предместьях, на берегу Западной Двины, в Московском форштадте.

Интенсивно русское население в Прибалтике стало расти в конце XVI в., в основном за счет наплыва беглых крепостных крестьян, так как во время Ливонской войны (1558–1583 гг.) территории к северу от Западной Двины некоторое время находились под властью Московского государства.

В ходе Ливонской войны Восточная Латвия отошла к Польше и стала частью одной из крупнейших зарубежных территорий, граничащих на западе с Московским государством. Русские крестьяне переселялись сюда, спасаясь от польско-литовских и шведских интервентов и опричнины. Местные землевладельцы были заинтересованы в притоке беглых крестьян: им предоставляли землю в аренду и некоторые льготы, например, освобождали на первые годы от барщины и оброков. В 1656–1667 гг. вся Восточная Латвия была занята русскими войсками. В Динабурге (Даугавпилсе) была построена русская православная церковь Бориса и Глеба, и город некоторое время именовался Борисоглебск.

На формирование населения Прибалтики значительно повлиял приток в XVII в. старообрядцев, которые бежали за пределы русского государства от религиозных преследований со стороны православной церкви и правительства. Они впервые появились на территории Латвии еще в 1659 г., когда беглецы поселились в герцогстве Курляндском на постоянное жительство, а в 1660 г. около Борисоглебска был построен старообрядческий храм. Старообрядцы представляли весьма разнородную в социальном отношении группу: среди них были представители духовенства, светские феодалы, купцы, крестьяне, городская беднота, стрельцы, казаки. Переселение староверов продолжилось и в более поздний период, несмотря на то, что в 1772 г., по первому разделу Речи Посполитой, эта территория была присоединена к России. Приток их в Латгалию был настолько значительным, что он во многом определил этническую специфику местных поселений.

Значительное число русских старообрядцев появилось в начале XVII в. в Эстонии, на территории Западного Причудья. Они бежали из новгородских, псковских земель и центра европейской части России. Причудье отличалось от центральных районов Эстонии тем, что здесь образовался своеобразный центр притяжения для беглых русских крестьян, причем, не только старообрядцев, но и православных. В XVIII в. вдоль реки Нарва и к западу от нее простиралась цепочка русских деревень.

Первоначально расселение русских людей в Прибалтике носило случайный характер. Затем стали появляться небольшие русские поселения, которые разрастались со временем в целые деревни. В конце XVII в. образовались смешанные поселения, где русские жили отдельно от исконных жителей в определенной части села, или на отдельных улицах, сохраняя свои национальные традиции.

Литва вплоть до конца XVIII в. по своему историческому развитию принципиально отличалась от Латвии и Эстонии. Если территория Латвии и Эстонии в разные периоды входила в состав нескольких государств, то на территории Литвы всё время существовало единое государство. Великое княжество Литовское появилось в XIII в., и первый великий князь Гедиминас за годы своего правления присоединил к Литве Брестские, Витебские, Волынские, Галицкие, Луцкие, Минские, Пинские, Полоцкие, Слуцкие и Туровские земли. В политическую зависимость от Литвы попали Смоленское, Псковское, Галицко-Волынское и Киевское княжества. Официальным языком и языком делопроизводства Великого княжества являлся старо-русский (близкий к современному белорусскому) язык.

За годы правления Альгирдаса (Ольгерда), сына Гедиминаса, территория княжества увеличилась вдвое. Альгирдас присоединил к Литве Киев, Новгород-Северский, Правобережную Украину и Подол.

Следующий правитель Витаутас (Витовт) тоже расширил территорию Великого княжества Литовского, куда был присоединен Смоленск, предпринимались попытки завоевать Новгород и Псков. Держава Витаутаса простиралась от Балтийского до Черного моря.

Интересной особенностью отношений между Российским государством и Великим княжеством Литовским являлось заключение династических браков между русскими и литовскими князьями. Например, Великий Московский князь Василий I был женат на дочери правителя Витаутаса – Софии. Такие, преимущественно «политические» браки влияли благотворно на отношения между государствами.

Прибалтика в составе России (1721–1919 гг.)

Присоединение к России прибалтийских земель началось после Северной войны между Швецией и Россией (1700–1721 гг.), когда Ништадским мирным договором победоносно завершилась борьба Петра I за выход Российского государства к Балтийскому морю. По этому договору к России отошли Эстляндия и Лифляндия. Впоследствии, в результате первого раздела Речи Посполитой, Россия получила Латгалию, после третьего раздела Польши – герцогство Курляндское. В этот период в административном отношении территория Прибалтики была разделена на губернии – Эстляндскую, Лифляндскую, Курляндскую, Ковенскую и Виленскую, границы которых далеко не совпадали с этническими. Кроме того, часть нынешней Латвии (почти вся Латгалия) вошла в состав Витебской губернии.

Согласно Ништадскому договору предусматривалось сохранение земельных владений, самоуправления и привилегий балтийского, в основном немецкого, дворянства. Особый остзейский (прибалтийский) порядок – система автономного самоуправления остзейского дворянства в Эстляндии, Лифляндии, на Сааремаа и в Курляндии – предусматривал делопроизводство на немецком языке, собственную систему налогообложения, правовую систему и др. Социальные верхи в регионе составляли так называемые остзейские немцы.

Особый остзейский порядок просуществовал до 1782–1783 гг. и был упразднен Екатериной II, после чего на Прибалтику распространились общероссийские административная и судебная системы, а местное дворянство было уравнено в правах с российским. Важным событием было введение в 1785 году Городового положения, что дало возможность русским принимать участие в городском управлении и расширило их права. До этого времени в городах Прибалтики существовало дискриминационное для русских и вообще всех не немцев торговое право и цеховое устройство. Городовое положение отменило особый суд и управу для русских, дало им представительство в шестигласной думе и предоставило право беспрепятственно заниматься торговлей и ремеслом.

Очередной наплыв в Прибалтику беглых русских был вызван реформами Петра I. Хотя его указы непосредственно не подвергали раскольников жесткому преследованию за их веру, но существенно ущемляли их права: все староверы платили двойной налог, не допускались к общественным должностям, за право носить бороды должны были платить подать, носить особое платье. Потоки беглых устремлялись на запад, главным образом в Польшу, в состав которой тогда входили земли Латгалии и Белоруссии, в Эстонию, Лифляндию, а оттуда и в Курляндию, где их охотно принимали местные помещики, остро нуждавшиеся в дешевой рабочей силе. Основная масса староверов локально осела в восточных районах Латгалии, расположенных ближе к русской границе.

Частое бегство русских крестьян, дворовых людей, военных дезертиров, рекрутов, разорившихся горожан во второй половине XVIII – начале XIX вв. побудило правительство принять меры для приостановки эмиграции. Беглым людям предоставлялась возможность в любой момент вернуться на родину, устроиться на более выгодных условиях, чем прежде, что декларировалось в различных указах и манифестах о свободном возвращении в Россию.

Начиная с XVIII в. в городах и деревнях Эстонии русские купцы активно торговали так называемыми «русскими товарами»: полотном, грубой шерстяной тканью, мехами, птичьим пером и т. д. В 1770 г. в Ревеле было зарегистрировано 68 русских купцов; в Дерпте постоянно торговали 20 русских лавок. В Пернове купцы, рыбаки и ремесленники образовали даже отдельный пригород под названием Слобода. В Нарве в третьей четверти XVIII в. насчитывалось примерно 50 лавочников, торговавших «русскими товарами». В 1809 г. в пригородах Ревеля насчитывалось более тысячи владельцев недвижимости, из них 515 – русских. В 1820 г. в Ревеле проживало 4,5 тыс. эстонцев, 5,5 тыс. немцев и 2,3 тыс. русских, а в Дерпте около 3 тыс. эстонцев, 3 тыс. немцев и 1,2 тыс. русских.

В пореформенный период промышленное развитие городов Прибалтики, в первую очередь Риги, Ревеля и Нарвы, получило особенно сильный импульс. Малоземельные русские крестьяне, устремившиеся сюда тысячами, и составили основной костяк рабочих на фабриках и заводах. Но даже в городской среде, более способствующей межэтническому общению, чем сельская, они поначалу старались селиться компактными слободами. В Ревеле, например, русские концентрировались в малонаселенных пригородах вдоль Нарвского шоссе; в Дерпте – в пригороде за рекой Эмайыги; в Пернове создали слободу на берегу моря.

Для экономической жизни латвийских городов в этот период было характерно укрепление позиций старообрядчества, особенно в Резекне, Динабурге и Риге, где была основана одна из крупнейших в России общин. Ко времени отмены крепостного права старообрядческие общины имели значительный достаток. Численность старообрядцев в промышленных центрах продолжала расти: с 1867 г. по 1913 г. их численность, например в Риге, увеличилась вдвое.

По переписи населения 1897 г. в Латвии проживали 232 тыс. русских (в дореволюционном понимании, то есть включая украинцев и белорусов), или 12 %. В это время в торгово-промышленном секторе Риги было занято около 8 тыс. русских переселенцев. В столице Эстонии по переписи того же года проживало 10 тыс. русских, или около 16 % всех жителей города. В Юрьевском уезде насчитывалось свыше 10 тыс. человек русскоязычных, из них в самом г. Юрьеве – около 4 тыс., почти все – русские. На западном берегу Чудского озера и по реке Нарва (включая город Нарву) проживало более 15 тыс. русских.

В Литве в этот период на долю русских приходилось лишь 4,8 % населения. Интересным фактом является то, что во всех крупных городах литовцы составляли меньшинство: в Вильно по численности преобладали евреи (40 %), поляки (31 %) и русские с белорусами (24 %), а литовцы составляли 2 %; в Ковно также большинство составляли евреи (35,2 %), русские с белорусами (25,8 %) и поляки (22,7 %), а литовцы – только 6,6 %; в Мемеле подавляющее большинство населения составляли немцы (так называемая Мемельская область была частью Восточной Пруссии и только в феврале 1923 г. передана Литве). К 1914 г. доля русских в Литве достигла 6 %, а литовцев упала до 54 %.

Для системы политического управления Прибалтики было характерно сочетание гражданских и военных форм. Царская власть в Прибалтике была представлена генерал-губернаторами, которые все без исключения принадлежали к высшему командному составу и в основном были известными полководцами русской армии. Для царского правительства Лифляндия и Эстляндия были военным лагерем, на эти территории смотрели, в первую очередь, с точки зрения военных интересов России – необходимости охранять главную сухопутную дорогу, связывающую столицу через Нарву, Ригу и Кенигсберг с Западной Европой. Российское военное присутствие было здесь постоянным. Даже после окончания Северной войны здесь всегда было расквартировано около 20–30 тыс. солдат.

Таким образом, относительно малонаселенное побережье Балтийского моря гораздо в большей степени, чем другие губернии, было укомплектовано гарнизонными войсками. Это обстоятельство сильно повлияло на изменения в этническом составе региона, особенно в городах. Военнослужащие были постоянной составляющей в русском населении Прибалтики.

Важным фактом является то обстоятельство, что к 1914 г., по сравнению с 1897 г., во всех прибалтийских губерниях число русских значительно возросло. В целом на территории Прибалтики к началу XX в. проживало 340–360 тыс. русских, что позволяет сейчас считать часть русских старожилами региона.

Первые независимые республики (1920–1940 гг.)

В 1916–1917 гг. в ходе Первой мировой войны Прибалтика была занята германскими войсками. После Октябрьской революции в России 1917 г. здесь развернулись активные национально-сепаратистские движения, которые в 1919–1920 гг. привели к возникновению самостоятельных, национальных в своей основе государств: Эстонии и Латвии – примерно в современных границах, Литвы – без г. Вильно и смежных районов, оказавшихся в составе Польши.

В 1920–1930 гг. в национальном отношении из прибалтийских республик Эстония являлась наиболее однородной страной. В этот период национальные меньшинства здесь составляли лишь около 12 %, в том числе русские – около 8 %. Они жили в восточной части страны, у побережья Псковского и Чудского озер.

В большинстве своем это были бедные крестьяне и рыбаки. По договору с Советской Россией в 1920 г. к Эстонии отошел Печорский район с преимущественно русским населением. По данным переписи 1922 г. в Эстонии насчитывалась 91 тыс. русских. По отношению к русским в Печорском крае проводилась политика языковой ассимиляции, в частности, здесь отсутствовали школы с преподаванием на русском языке. Для русских во всей Эстонии было гораздо меньше школ и культурных учреждений, чем для других национальностей.

В послевоенной Латвии русских оказалось больше, к 1930 г. их было 10,6 %. С точки зрения конфессионального состава из прибалтийских государств в Латвии было больше всего старообрядцев (5,5 % или 107,3 тыс. человек), что явилось следствием их переселения сюда в XVII–XIX вв.

В Литве в начале 20‑х гг. доля литовцев составляла чуть более 80 %. В отличие от Эстонии и Латвии, где наиболее крупным национальным меньшинством являлись русские, в Литве второй по численности этнической группой были евреи. Русские занимали лишь четвертое место (третье – поляки), составляя 2,4 % населения. Характерной чертой национального состава Литвы в этот период являлось то, что в деревне в основном жили литовцы, а в городах преобладали национальные меньшинства, где их численное превосходство сказалось и в экономике. Торговля и промышленность находились в основном в руках евреев и поляков, а в Мемельской области – у немцев. Другой особенностью национальной ситуации являлось преобладание польского землевладения: помещичий класс Литвы в основном состоял из поляков и ополяченных литовцев. Что касается русских и белорусов, то 78 % их были заняты в сельском хозяйстве, 8 % – в промышленности и 3 % составляли чиновники и военные.

После Первой мировой войны наиболее радикальные изменения произошли в этническом составе столицы независимой Литвы – Каунасе. Доля русских и поляков, ранее составлявших почти половину жителей, здесь сократилась до 8 %. Зато литовцев стало почти в 10 раз больше (5,7 тыс. в 1897 г. и 54 тыс. в 1923 г.), и они составили 59 %.

Существенные изменения происходили и в Вильно (нынешний Вильнюс). В бывшей Виленской губернии, захваченной в апреле 1919 г. Польшей, велась государственная политика полонизации, что приводило к уменьшению числа литовцев.

В первые годы существования независимой Литвы основная задача правящих кругов заключалась в создании литовской государственности. Литовская буржуазия не была настолько сильна, чтобы построить собственными силами государственный аппарат, что привело на первых порах к очень широкому привлечению в него старого русского чиновничества, польских военных специалистов, еврейской интеллигенции. Заполнение аппарата нового государства не литовцами было настолько велико, что, случалось, литовского крестьянина, приходившего в учреждение, просили говорить по-русски – чиновники не понимали по-литовски.

Прибалтика в составе Советского Союза (1940–1991 гг.)

Современные границы Латвии, Литвы и Эстонии определились в 1940 г., когда они были включены в состав СССР на правах союзных республик. Исключением был район Клайпеды, перешедший к Литве от Германии в 1945 г.

Рассматривая изменения национального состава в 40‑е гг., нельзя не сказать об имевших место в Прибалтике депортациях. В июне 1941 г. появилась директива «План мероприятий НКВД по этапированию, расселению и трудоустройству спецконтингентов, высылаемых из Литовской, Латвийской, Эстонской и Молдавской ССР». План предусматривал арест и выселение бывших членов разных националистических партий, фабрикантов, помещиков и членов буржуазных правительств (все они, как правило, имели статус «ссыльнопоселенцев»). Из Литвы было депортировано в Новосибирскую область, Казахстан и Коми АССР 17,5 тыс. человек, из Латвии в Красноярский край, Новосибирскую область и Карагандинскую область Казахстана – около 17 тыс. человек, из Эстонии в Кировскую и Новосибирскую области – около 6 тыс. человек. Указанные процессы привели к тому, что во всех трех прибалтийских республиках доля титульного населения сократилась.

В советский период увеличение населения Латвии и Эстонии в значительной мере происходило за счет миграции русских из РСФСР. Относительный рост их численности в Прибалтике был одним из наивысших среди республик СССР.

Особенно резкий сдвиг в этническом составе Эстонии и Латвии произошел после Великой Отечественной войны. Разрушенное войной требовало восстановления, для этого нужно было привлечь много сил. Обеспечение кадрами строящихся объектов в Прибалтике происходило в основном за счет привлечения рабочих рук из сопредельных районов России. Например, за период 1946–1950 гг. из Ленинграда в Эстонию прибыло 20,5 тыс. человек, в Латвию – почти 15 тыс., в Литву – более 4,6 тыс.

Особенностью послевоенной Литвы, отличавшей ее от Латвии и Эстонии, являлось то, что миграция была гораздо менее значимым фактором ее развития. Так, если в Литве в 1959–1989 гг. миграция дала 23 % увеличения населения, то в Эстонии за этот же период – 64 %, в Латвии – 63 %. Кроме того, русские в миграционном приросте населения Литвы, по сравнению с ее балтийскими соседями, занимали гораздо более скромное место. Например, в 1980–1987 гг. доля русских среди всех мигрантов составляла в Литве 27 %, в Эстонии 57 %, в Латвии 56 %. В результате, хотя доля русских в Литве за 1959–1989 гг., как и в других республиках Прибалтики, росла, однако здесь этот процесс шел слабее. Также значительное увеличение численности жителей Латвии и, в меньшей степени, Литвы произошло за счет Белоруссии, особенно Витебской области. Это нашло свое отражение в изменении этнического состава: с 1959 г. по 1989 г. доля белорусов в Латвии увеличилась с 2,9 % до 4,5 %. За 30 лет численность белорусов в Латвии и Литве возросла в два раза.

Для расселения русских в Прибалтике, особенно в Латвии и Эстонии, было характерно не просто поселение преимущественно в городах, а прежде всего в крупных городах и столицах. В Риге в 1989 г. проживали 56 % всех русских горожан Латвии и 48 % всего русского населения республики. В Таллине жили 45 % русских горожан Эстонии и 41 % всего ее русского населения, в Вильнюсе – соответственно 38 % и 34 %. В Риге и Таллине численность русских возрастала быстрее, чем количество жителей титульных национальностей.

Значительным было и косвенное влияние миграции. Росту нетитульного населения в Латвии и Эстонии способствовали особенности демографического развития, поскольку у латышей и эстонцев был один из самых низких в Союзе уровень рождаемости.

В Литве увеличение русскоязычного населения происходило в основном за счет естественного прироста, в результате чего складывалась более благоприятная ситуация для этнокультурной адаптации русских к литовскому большинству и, как следствие, формирования более подходящих условий для вхождения русских в общество новой суверенной Литвы. Этому способствовало и долгое существование относительно устойчивого этнодемографического баланса, при котором литовцы составляли около 80 % всего населения, а русские – менее десятой его части. Русские в Литве, по сравнению с русскими других прибалтийских государств, были наиболее адаптированы и вовлечены в местную культурную и языковую среду. Это подтверждается и данными переписи населения 1989 г.: в Литве 37,8 % русских свободно владели или считали родным язык титульной национальности, в Латвии и Эстонии эти показатели значительно ниже – 22,4 % и 15,1 % соответственно.

Рост населения Латвии и Эстонии был вызван тем, что прибалтийские республики являлись одним из наиболее динамично развивающихся регионов СССР. Наряду с чисто экономическим фактором, эта тенденция наблюдалась и по той причине, что на западных рубежах СССР размещались военные, военно-морские силы и пр., что стимулировало бурное развитие разнообразной обслуживающей инфраструктуры, в том числе предприятий ВПК.