Семинарское занятие 34. 2 страница

Для того чтобы «дух законов» соответствовал правосознанию и правовой культуре народа в данную историческую эпоху, и нужна легитимизация. В противном случае закон приобретает неправовой характер, а это означает, что, оставаясь мощным социальным инструментом, он станет средством «неправым», то есть вместо поддержания и соблюдения права он будет служить неправовому делу в чьих-либо своекорыстных интересах.

Чтобы закон регулировал деятельность государства и его институтов, необходимы определенные политико-правовые условия ограничения государства правом.Важнейшим из них является Конституция. Иначе говоря, в качестве условия выступает наличие Основного Закона, закрепляющего политическое и правовое устройство государства и общества.

Так, например, в безусловном законодательном порядке должны быть определены основы политического, экономического, правового, культурного и духовного развития страны, обусловливающие движение к демократическому гражданскому обществу и правовому государству, неуклонное стремление к общественному состоянию, соответствующему современному уровню развития мировой цивилизации, к обществу, в котором обеспечены благополучие и гражданский мир.

Конституция, как первый по статусу и значению правовой документ, обеспечивает законодательную правовую основу межнациональной стабильности и согласия, динамичного национально-государственного строительства, основанного на принципах уважения человеческого достоинства, прав и свобод личности, нерушимости принципа народного суверенитета как основоположения для понимания и практического воплощения идеи единственности источника государственной власти в республике.

Именно в Конституции законодательно закреплены важнейшие принципы, характеризующие основополагающие начала строительства правового государства, в частности система «сдержек и противовесов», действующая за счет разделения власти. В связи с последним условием важно заметить, что не во всяком обществе и не во всяком типе государства возникает разделение власти[16].

При анализе классической теории разделения власти с современной точки зрения на сущность власти представляется, что первым основанием разделения власти является не членение ее на три ветви, а разделение трех компонент самих институтов государственной власти: субъекта власти, отношения власти и институциональной формы власти,обеспечивающее несводимость власти к господству и подчинению.

В публично-правовом порядке, в который вписывается эта власть, данное разделение, в свою очередь, связано со вторым разделением – уже внутри политико-правового пространства государственности – гражданского общества, общественно-политических институтов и собственно государствакак взаимодействующих, но самостоятельных элементов государственности.

Образующее систему «сдержек и противовесов» разделение власти на ветви – лишь конституционно-правовое закрепление двух указанных фундаментальных разделений внутри институтов власти и политико-правового пространства государственности. Принцип разделения власти, который сложился в европейской культуре после Дж. Локка[17] и Ш.Л. Монтескье[18], – это лишь оформляющий конституционный механизм институционального опосредования для реализации сущностного принципа: не допустить, с одной стороны, обратного совокупления института, субъекта и отношения власти, а с другой, противодействовать «огосударствлению» гражданского общества и политических институтов, поскольку такое совокупление прямо ведет к насилию и произволу.

Разделение власти и ее сдержки и противовесы есть вопрос о практических формах реализации принципов строительства правового государства и имеет не только законодательно-правовое основание и конституционное регламентирование, но и является основой реализации практической политики[19]. В частности, в конституционно-правовом аспекте он, бесспорно, выражает разграничение компетенции государственных органов, основанное на взаимном контроле и взаимодействии. А в рамках политических параметров принцип разделения власти избавляет от тоталитарной организации государственной власти на монопартийной основе и классовой идеологии.

Таким образом, на основе анализа условий ограничения государства правом, выраженным и закрепленным в законе, выделяются данные принципы правового государства, соблюдение которых позволяет ему, с одной стороны, «вписываться» в институционально организованную сферу права и, с другой, гарантировать поддержание правопорядка как подлинно правового порядка отношений в обществе[20].

Первым, с точки зрения идеи разделения трех компонент государственной власти, является принцип «подзаконности власти», подразумевающий, что закон, принимаемый властью, является обязательным и для нее самой, а не только для подвластных. Признавая себя подзаконной, власть подвергается институциональному самоограничению. Чистое отношение господства не может быть подзаконно, а институционально ограниченное – может регулироваться через институциональные процедуры и статус субъекта власти.

Второй – гарантированность прав личности (человека и гражданина): «Основу прочного правопорядка составляет свобода личности и ее неприкосновенность»[21]. В целях противостояния произволу власти должны быть созданы реальные возможности защиты прав и свобод человека и, прежде всего через суд. При этом суд из способа преследования или неравноправной тяжбы (инквизиционный суд) становится средством защиты права, местом, где на основе состязательного процесса вершится правосудие, восстанавливается справедливость. Без данного принципа невозможно существование ни гражданского общества, ни общественно-политических институтов.

Третий признак – включенность государства в сферу права, что в первую очередь означает конституционную закрепленность и гарантированность прав личности, человека и гражданина, а также подзаконности власти, то есть верховенство права через верховенство Конституции. Необходимо установление конституционного порядка, подразумевающего разделение власти и регламентирование законодательной (и вообще нормотворческой) и правоприменительной деятельности. Указанный принцип имеет прямое действие на все ветви власти. С этой точки зрения проблема построения правового государства трактуется как проблема превращения публично-правового порядка в конституционный.

Глава 2. Проблемы осуществления в России принципов правового государства

Основной Закон государства – Конституция Российской Федерации провозглашает Россию качестве правового государства (ч. 1, ст. 2). То есть мы пытаемся, хотя пока на программном уровне приобщается к мировым общечеловеческим государственно-правовым ценностям. Разумеется, до истинного правового государства нам предстоит пройти нелегкий путь не одного поколения россиян. Своеобразной аксиомой правового государства является тот факт, что формирование и существование правового государства в любой стране предполагает установление не только формального, но и реального господства правового закона во всех сферах жизни общества, расширение сферы его прямого, непосредственного воздействия на всю совокупность общественных отношении.

Думается, залогом динамичного развития России в XXI веке являются созданные правовые демократические институты, сложившаяся структура органов государственной власти Российской Федерации, широкое участие политических партий и общественных объединений в реализации Концепции национальной безопасности РФ. Причем, господство правового закона призвано сыграть в этом динамичном развитии решающую роль. Господство права, диктатуру правового закона может обеспечить только сильное, эффективное государство. Именно исходя из этого, Президент РФ В.В. Путин в программе своей деятельности первостепенно уделил особое внимание укреплению государства. Основные моменты программы сводятся к следующему:

1) навести порядок в органах государственной власти, максимально укрепить ее вертикаль;

2) соединить pecypсы федеральной, peгиональной и местных властей;

3) создать полноценное Федеративное государство;

4) всемерно совершенствовать политическую систему общества и осуществлять строительство эффективного государства как гаранта стабильного общественного развития, гаранта соблюдения прав личности[22].

Что было сделано на первом этапе укрепления государственности?

В 2000-ом году был разработан и принят пакет Федеральных законов. Была проведена реформа Совета Федерации. Создан Государственный Совет. Одним из наиболее важных решений для укрепления вертикали исполнительной власти было создание федеральных округов.

Справедливости ради надо заметить, что В.В. Путину досталось в «наследство» государство, бремененное многими крайне негативными экономико-правовыми и государственно-правовыми, характерными чертами, несущими в себе заряд непосредственной внутренней угрозы для России, для российской государственности.

Одной из наиболее значимых, согласно Концепции национальной безопасности РФ, здесь стояла угроза сепаратизма[23]. Определенной предпосылкой этого государственно-пpaвoвого явления послужило публичное высказывание первого Президента РФ Б.Н. Ельцина: «Берите суверенитета столько, сколько проглотите»[24]. Носило ли это высказывание характер «народного творчества», как выразился позже Президент РФ В.В. Путин[25], или имело какой либо другой оттенок,

значения не имело: это было высказывание высшего официального лица, главы государства, Президента РФ. И это высказывание, как любят говорить дипломаты, не было дезавуировано. Оно оcталось свершимся фактором. «Этот проснувшийся глотательный рефлекс, – отмечает Президент РФ В.В. Путин, – стал сущим бедствием при формировании правового поля Российского государства, породил много вздорных коллизий и много проблем, действительно важных для судеб народов, населяющих страну…»[26].

– Знала ли власть о таком тревожном состоянии российского правового поля и опасном (с последствиями) поведении на нем отдельных региональных руководителей, – спрашивает далее Президент РФ В.В. Путин.

Конечно, знала. Но носители этой власти, чиновники высших рантов, вдруг кинулись делать карьеру, «спасать Россию», создавать политические партии и объединения, чтобы обрести вожделенный мандат неприкосновенности. Им было не до интересов России – свои бы реализовать…

Для страны особенно такой большой, как Россия, смертельно опасно, когда ее регионы находятся чуть ли не в разных исторических эпохах[27]. А именно такое положение сложилось к 2000 году. Губернаторы и президенты, сознание которых осталось советским, восприняли ликвидацию партийно-административной иерархии как полную свободу действий, как вседозволенность. При этом определяющим фактором в поведении большинства из них, даже самых продвинутых, стала логика «первых секретарей обкомов». С той лишь разницей, что теперь эта логика почти никак не сдерживалась центром. Соответственно, издаются нормативные акты без учета федерального законодательства; создаются препятствия для перемещения товаров, услуг, капиталов; не контролируется трата бюджетных средств и т.п.

Одним из наиболее опасных нарушений принципов правового государства на сегодня является правовой сепаратизм[28]. Под правовым сепаратизмом понимается фаза дезинтеграции, характеризующаяся открытым противостоянием регионов единому правовому пространству; их стремление к полному государственно-правовому обособлению, которое выражается, чаще всего, в несоответствии законодательства субъектов Федерации Конституции РФ и федеральным законам, в неисполнении и несоблюдении федеральных законов, Указов Президента, судебных решений, вынесенных на федеральном уровне, в том числе и решений Конституционного Суда РФ и т.д. Характеризуя это положение, Президент РФ В.В. Путин отмечал, что 25% всех законодательных актов субъектов Федерации находилось в противоречии с Конституцией России и с федеральным законодательством. «Во многих Конституциях, уставах субъектов Федерации мы могли найти все, что угодно, – выделяет далее Президент РФ В.В. Путин – и международную правосубъектность, и чуть ли не собственные вооруженные силы. Не было только одного – что та или иная административно-территориальная единица является субъектом Российской Федерации»[29]. Данное умозаключение Президента РФ В.В. Путина подтверждается, прежде всего, анализом Конституций соответствующих 21 республик в составе РФ. Проведем некоторый анализ, выделяя особенности Конституций:

1. Конституции республик Бурятия, Карелия, Коми, Саха (Якутия) закрепляют распространение собственного государственного суверенитета на всю территорию Республики;

2. Конституции республик Башкортостан, Татарстан (первоначально: ст.61 – «суверенное государство, субъект международного права») закрепляют, по сути, конфедеративный тип связи с РФ;

3. Конституции республик Тыва, Дагестан содержат нормы, предусматривающие возможность сецессии, то есть право на односторонний выход из состава РФ;

4. Конституция Чеченской Республики говорит, что она суверенное, демократическое государство, созданное в результате самоопределения народа (чеченского) и обладающее верховенством права на всей ее территории;

5. Конституции республик Дагестан, Ингушетия, Саха (Якутия) закрепляют верховенство законодательство республики над федеральным;

6. Конституции республик Башкортостан, Бурятия, Ингушетия, Калмыкия, Карелия, Коми, Северная Осетия-Алания, Тыва и др., – закрепляют право объявления военного положения, принятия решений по вопросам войны и мира, введения чрезвычайного положения на своей территории.

Определенную тревогу вызывает антиконституционная законодательная практика субъектов РФ по вопросам обеспечения безопасности государства. Основной причиной проявления правового сепаратизма являются отдельные неточности и противоречия, заложенные в федеральную Конституцию России. Например, пункт «м», статьи 71 Конституции РФ закрепляет исключительное право РФ по вопросам безопасности. В данном случае Правительство РФ должно принимать меры по обеспечению безопасности государства. А если обеспечение государственной безопасности – исключительное право РФ, то и кадровые вопросы должно решать оно. Однако, эту очевидную логику «нарушает» пункт «л», статьи 72 Конституции РФ, отнеся к совместному ведению РФ и субъектов РФ «кадры служебных и правоохранительных органов». Данное положение противоречит всем законам логики, ибо не могут одновременно иметь место две абсолютные истины по одному и тому же вопросу. Естественно такое безалаберное отношение к построению конституционных норм, касающихся такого кардинального вопроса как обеспечение государственной безопасности, создает определенные трудности в их надлежащей детализации в федеральных законах, непосредственно регулирующих управление в данной сфере. Это положение выглядит еще более болезненным в результате неоднозначного толкования субъектами РФ характера такого государственного образования как Российская Федерация и своего места в нем. К сожалению, весьма наглядны приведенные выше примеры из Конституций республик – субъектов РФ. В Уставах других субъектов РФ складывается подобная ситуация[30]. В ходе данного анализа мы приходим к выводу о том, что в ряде субъектов РФ приняты законы о безопасности, созданы даже министерства и ведомства по вопросам безопасности, но это же прямое нарушение Конституции РФ и федерального закона «Об органах федеральной службы безопасности Российской Федерации», которые не допускают двойного подчинения указанных органов. В нормативно-правовых актах субъектов Федерации содержатся положения о назначении на должность и освобождении от должности руководителей территориальных органов безопасности, что нарушает принципы и правовые нормы, регулирующие кадровые вопросы в системе органов Федеральной службы безопасности[31].

Что касается остального массива нормативно-правовых актов субъектов РФ, то, несомненно, и здесь до последнего времени дела обстояли неблагополучно. Так, в соответствии с данными Департамент правовой информации Минюста РФ, с июля 1995 г. по июль 1998 г. в Министерство юстиции РФ поступило более 65 тысяч всевозможных правовых актов, принятых органами государственной власти субъектов РФ. Из них более 33 тысяч были с существенными нарушениями[32]. По этим актам дано 1954 заключения о несоответствии нормативных актов субъектов РФ Конституции РФ и федеральным законам. По данным Минюста ныне более 80% правовых актов субъектов Федерации соответствуют Конституции и законодательству РФ. Вместе с тем Минюст одновременно подготовил предложение о необходимости внесения Президентом РФ предупреждений законодательным органам 23 субъектов РФ, которые не привели в соответствие с Конституцией РФ и федеральным законодательством свои Конституции или уставы. В «аутсайдерах» – по-прежнему Республики Башкирия, Якутия и Ингушетия. В последней, в частности, введен даже языковой ценз и ценз республиканского гражданства для кандидата на должность высшего должностного лица, регулируется вопрос организации деятельности суда[33].

В таком ключе также необходимым представляемся остановиться на вопросах, вызывающих противоречивые оценки практики договорных форм регулирования взаимоотношений Российской Федерации, как центра с субъектами Федерации. Эту тему в своих выступлениях и печати остро поднимали политики Минтимир Шаймиев, Сергей Кириенко, Петр Латышев, Виктор Ишаев, Николай Федоров, а также многие ученые-юристы[34]. Доктор юридических наук М.В. Столяров выступает за развитие института договорных отношении между Центром и субъектами РФ, рассматривая его даже в качестве «важного феномена федерации». Однако с такой позицией вряд ли можно согласиться. Хотелось бы поддержать позицию доктора юридических наук, профессора В. Баранова, который отмечает, что тенденции развития договорных форм регулирования подрывают государственный суверенитет Российской Федерации[35]. Отказ от признания основ конституционного строя и принципов федерального устройства России и создание собственной модели отличает в первую очередь, конституционное законодательство Татарстана и Башкортостана. Дело в том, что действующие Конституции этих республик закрепляют, по сути, конфедеративный способ связей. Республика рассматривается как суверенное государство, которое строит свои отношения с Федерацией путем делегирования ей предметов ведения и полномочий на основе договора. Договору с федеральными органами государственной власти отдается приоритет перед федеральными законами и Конституцией России. Вместе с тем, Конституция РФ не предусматривает институт делегирования.

Основные предпосылки отхода от конституционно закрепленного требования единичного и неделимого государственного суверенитета РФ наиболее четко обозначены первыми тремя договорами, заключенными в 1994 году с Татарстаном, Башкортостаном и Кабардино-Балкарией. И по форме, и по содержанию данные договоры выходят за пределы договорного регулирования, определенные ст. 11 Конституции РФ.

Думается, следует обратить особое внимание на определение в договорах статуса Татарстана и Башкортостана. К примеру, Республика Татарстан объявляется государством, объединенным с РФ, а Башкортостан – суверенным государством. То есть в нарушение Конституции РФ создан прецедент договорного признания федеральными органами государственной власти государственного суверенитета республики, являющейся субъектом РФ, что является грубейшим нарушением Основного закона РФ.

В то же время, в современный период в конституционном регулировании государственного суверенитета Российской Федерации четко обозначилось противоречие между признанием в Конституции РФ концепции единого и неделимого государственного суверенитета России и практикой его отрицания в нормах конституционного (уставного) и текущего законодательного регулирования субъектов РФ, а также отрицания его отдельными двусторонними договорами о разграничении предметов ведения и полномочий, заключенными между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов. Подобное положение обусловлено, видимо, «живучестью» теории государственного суверенитета республик в составе РФ[36]. Думается, что в данном случае трудно говорить о конструктивизме данной теории. Ведь в случае развития тенденции подобного «феномена федерализма», когда правовые акты субъектов Федерации по нарастающей будут вступать в противоречие с федеральной Конституцией, все более будут усиливаться дезинтеграционные процессы в российской государственно-правовой системе. Последнее вполне объективно к трансформации федерации в конфедерацию. Прежде всего, это коснется системы разделения власти по вертикали и принесет ущерб задачам становления России как эффективного федеративного государства. Безусловно, этим серьезнейшим вопросом вынужден был заняться Государственный Совет РФ. Была создана специальная рабочая группа под руководством Президента Татарстана Минтимера Шаймиева, которая разработала соответствующую концепцию, получившую название «договорного федерализма». Официальные заключения по концепции дали комитеты Госдумы и Совет Федерации, всех федеральных округов, ряда институтов.

Вместе с тем, вопрос остается остродискуссионным. Довольно четкую и однозначную оценку дискутируемому документу дал Президент Чувашской Республики Н. Федеров[37]. «Договорной федерализм», отмечает он, – к которому тяготеет представленный рабочей группой Госсовета материал, – для России не только слишком «рыхлый федерализм». Для единой государственности с учетом конституционно провозглашенного права на самоопределение чревато последствиями опасность того, что это будет, с одной стороны, «демократией для чиновников» всех уровней, с другой – бесправием для остальных граждан.

В этой связи, Н. Федоров не скрывает опасения и в отношении возможной «централизованной федерации» уже по той причине, что в ней заложены автократия Центра и «зависимая автократия» в регионах.

«В документе, подготовленным группой М. Шаймиева, имеется специальная глава, – отмечает далее Н. Федоров, – посвященная анализу практики разграничения компетенций между уровнями власти, но в ней ничего не сказано о практике заключения договоров и соглашении, которые по сути являются политическими сделками, грубо нарушающими единое конституционное правовое пространство России. Эта практика также сыграла свою весьма негативную роль в истории российской государственности»[38]. Весьма сложный вопрос о путях дальнейшего развития российского федерализма, остается пока открытым.

Таким образом, правовой сепаратизм и правонарушающая практика договоров и соглашений, то есть «договорный федерализм» послужили одной из главных причин радикального подхода к реформе власти со стороны Президента России, В.В. Путина. За прошедший период была ликвидирована командно-административная система, вместо которой, к сожалению, не была создана реальная работоспособная правовая система. Это стало самым отягчающим фактором российской государственности. Именно здесь кроются причины неудач, болезненности наших экономических преобразований, отталкивающего образа самой власти. Оказалось, что просто заявить о правовом государстве слишком мало для того, чтобы его принципы стали действовать эффективно.

Решение Президента РФ, принятое в мае 2000 г. о создании семи федеральных округов[39], преследовало цель более эффективного управления субъектами Федерации, объединенными таким образом под единым управлением: федеральный центр, отвечающий за общегосударственные задачи, должен иметь подчиняющиеся исключительно ему органы и подразделения.

В связи с этим в каждый округ был назначен полномочный представитель Президента РФ, в компетенцию которого входит значительный круг вопросов, касающихся управления соответствующим федеральным округом. Помимо этого, в каждом федеральном округе стал действовать и представитель Генеральной прокуратуры РФ на уровне заместителя Генерального прокурора РФ с целью более эффективного надзора за соблюдением законности в данном регионе.

Результаты оказались вполне ожидаемыми. Укрепилась вертикаль исполнительной государственной власти, был положен конец правовому сепаратизму, удалось добиться правовой дисциплины. Полномочные представители активно поработали в деле приведения регионального законодательства в соответствие с федеративным. Важная роль здесь принадлежала именно им (полпредам) и Генеральной прокуратуре, ее окружным структурам. Более трех с половиной тысяч нормативных актов высшего уровня, принятых в субъектах Федерации, не соответствовали Конституции России и федеральным законам, четыре пятых из них -приведены в соответствие[40].

Образованные на территории России федеральные округа, не стали, да и не станут, дублерами губернаторов и президентов республик или контролерами их действий: они взяли на себя роль координаторов действий государственных чиновников, ставших почему-то до этого подручным материалом местных и региональных властей. Институт федеральных округов, через полномочных представителей приблизил президентскую власть к территориям, что позволило Владимиру Путину выиграть первый раунд борьбы за государственность и нашу страну. «Сегодня уже можно сказать, – констатировал Президент РФ В. Путин Федеральному Собранию РФ, – период расползания государственности – позади. Дезинтеграция государства… – остановлена»[41].

Полномочные представители плодотворно работают в плане анализа и выработки предложений по разграничению предметов ведения и полномочий между федеральным центром и регионами. Причем речь идет не о том, чтобы забрать, как можно больше центру, а о том, четко определиться в зоне ответственности центра, в зоне ответственности органов власти субъектов Федерации и органов местного самоуправления. Ведется определенная работа по формированию единого правового пространства, и на этой основе возникает возможность для более динамичного развития в других сферах.

Подытоживая разговор о «договорном федерализме» и попыток правового сепаратизма, наряду с изложенными проблемами, отметим и положительные моменты, о которых высказался Президент РФ В.В. Путин: «Почувствовавшие реальную самостоятельность регионы в период российского всеобщего бедлама, тем не менее, и государство сохранили, и народ накормили. Хотя были реальные шансы потерять, по крайней мере, первое»[42].

Положительной оценки заслуживает в плане укрепления российской государственности Федеральный закон № 106 от 29 июля 2000г. «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Он позволяет решить правовым путем целый ряд проблем. Так данный закон предусматривает роспуск законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ. Основанием для этого является принятие данным органом нормативно-правовых актов, противоречащих Конституции РФ и федеральным законам, в случае, если это повлекло за собой массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина, угрозу единству и территориальной целостности РФ, национальной безопасности РФ и ее обороноспособности, единству правового и экономического пространства. Закон предусматривает соответствующий механизм для осуществления этой меры.

Подобным же образом решается вопрос отстранения от должности высшего должностного лица исполнительной власти субъект РФ в случае грубого нарушения им Конституции РФ и федерального законодательства.

Федеральный закон № 107 от 4 августа 2000г. устанавливает механизм ответственности органов и должностных лиц местного самоуправления перед государством и порядка их роспуска (отрешения от должности).

Упомянутые федеральные законы снимают проблему безответственности органов и должностных лиц субъектов РФ, решив вопрос привлечения к ответственности вышеуказанных субъектов права. Эти законы служат не только сдерживающим фактором для попыток нарушения Конституционной законности в субъектах РФ и органах местного самоуправления, но и могут послужить действенным юридическим средством пресечения и недопущения подобного впредь.

Весьма серьезными в разрешении являются еще некоторые вопросы государственного строительства. Прежде всего, речь идет о Совете Федерации. До сих пор не найдено разумного правового решения вопроса формирования этого важного государственного органа. Так, в соответствии с Федеральным законом «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации» от 5 декабря 1995г. в Совет Федерации в качестве представителей от каждого субъекта РФ входили глава законодательного (представительного) органа и глава исполнительного органа государственной власти. В связи с этим в адрес закона и Совета Федерации было высказано немало критики. Ведь Совет Федерации должен работать на постоянной основе, а сенаторы в ранге главы законодательного органа субъекта РФ или главы исполнительной власти не в состоянии быть в двух местах. Поэтому Совет Федерации в старом составе (по закону 1995 г.) не смог выполнить и не выполнил свои функции, не справился со своей главной задачей. Это вынужден был признать Президент Татарстана М. Шаймиев. «Мы не выработали принципы федерализма и его практической реализации, отметил он на заседании палаты в связи с прекращением своих полномочий члена Совета Федерации». Президент Татарстана полагает, что с этой задачей Совет Федерации… не справился «от нехватки характера», а «возможно и забота каждого о своей территории возобладала над решением государственных задач»[43], т.е. помешало местничество.

Безусловно, и новый закон «О порядке формирования Совета Федерации» от 19 июля 2000г. не решает проблему качественной работы. В Совет Федерации входят теперь по два представителя от каждого субъекта Федерации: от законодательного и исполнительного органов власти. Это дешевле, конечно, чем избирать сенаторов демократическим путем как в США или в других развитых странах. Однако проблемы остались, поэтому и критика закономерна. Политолог В. Никонов считает, что «новый состав Совета Федерации может не очень обрадовать Кремль, поскольку в верхней палате будут, прежде всего, представители местных интересов и, коль скоро их можно будет в любой момент отозвать, им суждено находиться на коротком поводке, прежде всего, у региональной элиты, а не у Кремля»[44]. Ему вторит депутат Госдумы Владимир Рыжков. В результате нынешней реформы власти, считает он, «мы получим сенаторов, которые на постоянной основе будут бездельничать, потому что в верхней нечего делать постоянно»[45]. Конфликт, связанный с прохождением закона о формировании Совета Федерации через Верхнюю палату, наглядно продемонстрировал желание «региональных баронов» отстоять свое нынешнее положение. Проблема осталась… для Центра и государственного строительства в России.