Особенности становления эксплуататорских обществ в средней полосе Европы позднеантичного времени

К рубежу нашей эры кельтский мир, охватывавший ранее всю среднюю полосу Европы от Испании и Британии до низовий Дуная, оказался разделен­ным на две части. По Рейну и Дунаю прошла граница Римской империи. На кельтских территориях, вошедших в состав образованных завоевателями про­винций, начинается активный процесс галло-римского синтеза, с одной сторо­ны, приведшего к урбанизации страны и латинизации культуры I—II вв., ас другой — благоприятствующий укреплению крупного землевладения, основы которого были заложены еще в доримской Галлии.

В условиях социально-экономического и политического "кризиса третьего века", по мере роста фискального гнета и административного произвола, жизнь в городах начинает замирать. Возрастает значение крупных сельских помес­тий. Их хозяева, в общественном положении и образе жизни которых уже не трудно разглядеть прообраз будущих феодальных сеньоров, окруженные до­машними рабами и различными категориями зависимого (в том числе, и добро­вольно ищущего их покровительства) крестьянского населения, при частой смене военных и гражданских чиновников, фактически становятся реальными носи­телями власти в масштабах своих земельных владений. Под их опеку переходят деревни, а то и небольшие города.

Черты будущего феодализма проявляются еще ярче, когда под влиянием общественной анархии IV—V вв., сопровождавшей агонию Западной Римской империи, и все возраставшей опасности со стороны германских дружин виллы магнатов начинают укрепляться, а их хозяева — вооружать своих людей. Упа­док городов, замирание торговли и почти полная натурализация хозяйства спо­собствовали становлению к середине I тыс. на территории Галлии, Италии и других областей, островков, по сути, феодально-крепостнической системы, даль­нейшее эволюционное развитие которой в некоторой степени было нарушено установлением власти германских королей.

Иная судьба постигла потомков распавшихся кельтских социальных орга­низмов к северу от Дуная, сосредоточенных главным образом на территории современной Чехии. В I в. до н. э. на эти земли усиливается натиск германцев. Примерно в 10—8 гг. до н. э. их дружины захватывают последние кельтские укрепленные пункты, и вскоре здесь возникает крупное военно-политическое объединение маркоманов во главе с Маробудом, имевшее, судя по всему, ха­рактер складывающегося сложного раннеклассового социального организма.350____________________Первые цивилизациям Цивилизационные системы второй генерации

Конечно, основная масса кельтского населения, проживавшего на террито­рии Чехии и Моравии, как и в других, подчиненных германскими дружинами областях, должна была сохраниться, попав в зависимость к представителям вли­ятельных родов завоевателей. В отдельных оппидах продолжали работать неко­торые кельтские мастерские, а культура германцев, сильно кельтизированная уже к началу их экспансии на юг, интенсивно впитывала достижения подчинен­ного ими населения. Как отмечал чешский археолог Я. Филип, целые наборы кельтских железных орудий и инструментов, сельскохозяйственных и ремеслен­ных, использовались по всей Средней Европе и почти без изменений сохрани­лись до расцвета Средневековья. Технические и технологические достижения кельтов пустили очень глубокие корни. Кельтские племена ушли со сцены как политический фактор, но их наследие сделалось основой дальнейшего развития и переживало в последующие эпохи моменты известного возрождения.

Опираясь на созданный кельтским обществом производственный потенциал и эксплуатируя подчиненное население внеэкономическими методами, марко-маны, создавшие на территории Чехии свое раннеполитическое образование, на протяжении трех веков успешно противостояли Риму. Около 88 г. они вместе с даками и квадами остановили римское наступление на Дунае. Маркоманы про­должали угрожать границам империи и в годы правления династии Антонинов, а около 270 г. дошли до Анконы в Средней Италии.

В захваченных германцами кельтских землях севернее Дуная сложились ус­ловия для развития эксплуатации, основанной на изымании ренты у подчинен­ного местного населения. Лучшие земли попадали в руки германских общинни­ков. Аналогичным образом несколькими веками ранее поступали и сами кельты на захваченных ими территориях Галлии и Подунавья. В обоих случаях корен­ное население продолжало вести мелкое самостоятельное хозяйство на прежних землях, тогда как производимый им прибавочный продукт служил экономичес­кой основой для существования господствующего слоя завоевателей.

Как видим, процессы становления эксплуататорских отношений в завое­ванных германцами кельтских областях Подунавья нельзя рассматривать как пример непосредственного перехода от первобытности к цивилизации. Здесь, как и в Фессалии или на Крите архаического времени, складывается система господства варваров-завоевателей над подчиненными элементами распавшихся раннеклассовых социальных организмов предшествующего времени.

В условиях среднеевропейской полосы железного века производство осу­ществлялось силами отдельных домохозяйств, в той или иной степени зависи­мых от знатных родов, возглавляемых военачальником-"королем". В руках последних концентрируются излишки общественного производства, поступа­ющие к ним в виде даней от зависимых племен, ренты-налога от подчинен­ного им местного населения, "подарков" и всевозможных подношений от рядовых соплеменников. Сконцентрированный таким образом прибавочный продукт мог быть трансформирован в престижно значимые ценности в ходе торговли с соседней иозднеантичной цивилизацией или за счет грабительс­ких набегов, возможность которых определяется содержанием постоянных, обученных и хорошо вооруженных дружин. Известную роль играет и орга­низация разнообразного ремесленного производства, ориентированного на удовлетворение престижных и военных потребностей знати, при центрах политической власти.Античная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности 351

Специфика развития древнегерманских обществ определялась не только возможностью ведения отдельных домохозяйств при восприятии достижений кельтской цивилизации и подчинении в придунайских областях местного насе­ления. Важнейшую роль играло взаимодействие с соседней позднеантичной цивилизацией.

Возникшие в І в. в ходе подчинения местного населения военно-политичес­кие образования во главе с германцами-маркоманами, сарматами-языгами и сарматами-роксоланами (подчинившими древних славян Среднего Поднепро-вья), к которым в первой половине III в. присоединяются готы Северного При­черноморья, ведут против Рима активные наступательные войны вдоль всей Дунайской границы. Такая политика, естественно, предполагала концентрацию в руках "королей" значительных материальных средств, что в тех историчес­ких условиях могло быть обеспечено, прежде всего, отчуждением части приба­вочного продукта у подчиненного им местного населения.

Однако римско-германские, как и римско-сарматские, отношения, конечно же, не сводились к одним войнам. По всей Рейнско-Дунайской границе велась оживленная торговля, причем римские купцы проникали и вглубь Европы, уда­ляясь на сотни километров от Рейна и Дуная. Опираясь на их сведения, Тацит отмечал, что во внутренних районах Германии (а в качестве таковой римляне определяли почти всю Центральную Европу) господствовал продуктовый обмен, причем главным платежным средством являлся скот, но население, жившее вблизи римской границы, уже пользовалось монетами.

Использование в первых веках н. э. римской монеты в качестве платежного средства на всем пространстве от Рейна до Дона, в том числе и, как показал М. Ю. Брайчевский, на территории практически всей Украины, не подлежит сомнению. При наличии благоприятных условий в системе производства, посто­янные контакты с кельтскими, а затем и провинциально-римскими торговцами способствовали укреплению экономической самостоятельности отдельных до­мохозяйств, разбросанных, как отмечал Тацит, "в отдалении друг от друга и вразброд, где [кому] приглянулся [какой-нибудь] ручей, или поляна, или лес", там, где место удобно для выпаса скота и возделывания земли [Герм., .76].

Возможность сбыта своей продукции в обмен на импортные товары, есте­ственно, повышала заинтересованность населения в увеличении производства прибавочного продукта. За звонкую монету и в обмен на ввозимые провинци­ально-римскими торговцами вино, растительное масло, керамику, стеклянные, бронзовые и серебряные сосуды, украшения, фибулы, а то и оружие герман­цы, сарматы и ближайшие к ним славяне Северного Прикарпатья и Лесостеп­ной Украины поставляли скот, кожу, зерно и другие сельскохозяйственные продукты, а также янтарь и рабов.

Согласно А.Я. Гуревичу, древнегерманское общество того времени состоя­ло из военачальников-"королей", нобилей — представителей родоплеменной знати, дружинников, свободных общинников, вольноотпущенников и рабов. Знать играла ведущую роль в управлении. На ее собраниях обсуждались и решались все важнейшие дела, тогда как остальным соплеменникам предостав­лялось право одобрять выработанные аристократами предложения. Подарки и подношения лицам, занимающим ответственные общественные должности, носили традиционный характер. При этом у знатных особ уже существуют зависимые лица, которых Тацит называет рабами, но подчеркивает, что их352____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

сажают на землю, где каждый обзаводится своим хозяйством и платит госпо­дину оброк хлебом, мелким скотом и тканями.

Все это свидетельствует о том, что во времена Тацита у прирейнских гер­манских племен позднепервобытные отношения уже фактически разложились. Однако в условиях деградации редистрибутивной системы и сохранения гос­подства натурального хозяйства, сочетающегося с относительно широким вклю­чением в систему провинциально-римской торговли, эффективные механизмы концентрации производившегося в достаточном количестве прибавочного про­дукта выработаны не были. Их общественный строй, скорее, соответствовал характеру протоклассового, нежели предклассового или непосредственно вы­растающего из него классического раннеклассового общества. Реальной эконо­мической властью над рядовыми общинниками, составлявшими огромное боль­шинство населения, знать не располагала и эксплуатировать их сколько-нибудь существенным образом не могла.

Не следует думать, что общественный строй древних германцев органичес­ки перерос в систему западноевропейского феодализма. Как подчеркивает А.Я. Гуревич, в настоящее время археологически установлено, что почти все древнегерманские поселения в IV—VI вв. были разрушены или оставлены жителями. Названный исследователь констатирует нарушение преемственнос­ти. Новые формы поселений, новые типы полей и системы обработки почв, главное же — иной характер социальных отношений решительно отделяют германских скотоводов, земледельцев и воинов, членов варварского общества, от формирующегося крестьянства раннего Средневековья.

В ходе завоеваний и переселений, перемещения масс германцев на новые территории и в новые жизненные условия происходит распад старых племен и смешение различных групп населения, традиционные социальные связи заме­няются принципиально иными, которые строятся уже не столько на кровно­родственной основе, сколько на основе соседской, территориальной.

Однако не следует забывать, что даже в условиях "кризиса третьего века", не говоря уже о последующем столетии, Римская империя была еще достаточ­но могущественной, чтобы не только отразить варварские набеги, но и при­нять ответные карательные меры против нарушителей границ. Это делало во­енные нападения на приграничные провинции более опасными, нежели прибыль­ными. Вместе с тем уже со времен правления Адриана в римской армии начи­нают появляться отдельные выходцы из варварских племен, а при Диоклетиа­не привлечение к несению военной службы целых варварских отрядов во гла­ве с их предводителями, получавших за это особое вознаграждение и прини­мавших римское подданство, становится обычным явлением.

Такие военные поселенцы (федераты), расселявшиеся в пограничных обла­стях Римской империи в IV—V вв., усваивали принципы римской обществен­ной жизни, одновременно сохраняя и внутреннюю сплоченность. При усили­вающемся с начала V в. развале всей системы управления военачальники за­падных областей империи фактически оказываются единственной реальной силой, способной хоть как-то контролировать территории, выходящие из-под власти римской администрации.

Создававшиеся вестготами и остготами, франками, вандалами, бургундами, свевами и прочими федератами варварские королевства основывались на сло­жившихся к концу античного времени в западных провинциях общественныхАнтичная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности__________353

отношениях, в системе которых важнейшую роль уже играло крупное латифун-дийное землевладение. Военным предводителям германцев-федератов необхо­димо было как-то организовать управление и налоговую эксплуатацию поддан­ных, для чего они широко использовали остатки римской администрации. Они же присваивали себе и земли римского императорского фиска, становясь вер­ховными землевладельцами в масштабах складывавшихся раннесредневековых королевств. Фактически такое развитие мало чем походило на становление соб­ственно раннеклассовых отношений. Феодальные отношения средневековой Ев­ропы возникали в результате синтеза общественных отношений западных про­винций поздней Римской империи и военного строя германцев-федератов.

В советской медиевистике принято было разграничивать два основных пути становления феодально-крепостнических отношений в Европе эпохи Средне­вековья: "синтезный", характерный для бывших провинций Западной Римской империи, оказавшихся в руках варварских королей и их дружин, и "бессинтез-ный", реализовавшийся вне территории бывшей Римской империи в процессе самостоятельного исторического развития народов Восточной, Северной и ча­стично Центральной Европы.

Первый, в сущности, является одним из вариантов становления сословно-клас-совых обществ и, строго говоря, не может рассматриваться даже в качестве при­мера повторного классообразования, поскольку на охваченной им территории при переходе от поздней Античности к раннему Средневековью эксплуататорские отношения не были ликвидированы, но лишь претерпели некоторые изменения.

Второй, реализовавшийся в истории становления и развития славянских и скандинавских государств раннего Средневековья, должен, как можно предпо­лагать, соответствовать западной модели становления раннеклассовых отноше­ний. Этот путь становления основ цивилизации, в частности на материалах Среднего Поднепровья, в настоящее время достаточно обстоятельно проанали­зирован. Здесь, как в свое время о том писал Б.А. Рыбаков, наблюдалось три выхода на формирование раннеполитических структур: у праславян скифского времени, полян-антов позднеримского времени (лесостепной ареал черняхов-ской культуры) и в последние века I тыс., когда происходило сложение Киев­ской Руси. Сказанное, как о том уже приходилось писать ранее, определило более сложный путь становления цивилизации в данном регионе, чем просто трансформацию предклассовых отношений в раннеклассовые.