Межцивилизационные контакты в Индийском и Тихом океанах

При всем своем неоспоримом значении Великий Шелковый путь с его много­численными ответвлениями был не единственной нитью, связывавшей цивилиза­ции Средиземноморья, Южной и Восточной Азии в древности и средние века. Параллельно с караванными маршрутами с глубокой древности функционирова­ли и морские пути, сперва — вдоль побережий, но не позднее рубежа эр — и трансокеанические. Без краткого упоминания о них картина межцивилизацион-ных связей в масштабе всей ойкумены Старого Света была бы неполной.

Отдаленные морские плавания становятся реальностью уже с неолита, ког­да многие прибрежные общины переориентируются на специализированное рыболовство с использованием сетей и челна, а также на иные виды морских промыслов, вплоть до охоты на дюгоней в теплых водах и даже китов в север­ной части Тихого океана. В поисках промысловых мест люди выходили в от­крытое море, и их нередко относило штормами к неведомым землям. В некото­рых обществах развивался и культивировался дух путешествий и открытий новых земель, куда, в случае их удобства для жизни, переселялась часть пред­ставителей соответствующего этноса. _f

При сегодняшнем уровне археологических знаний можно в общих чертах реконструировать процесс освоения акватории Средиземного моря в течение IX—VI тыс. до н. э. с выходом в Атлантику — до Канарских островов, Британии и Скандинавии в течение VI—III тыс. до н. э. Меньше материалов относительно освоения морских и океанических пространств вдоль южных и восточных по­бережий Азии. Однако общая картина, особенно с момента возникновения первых цивилизаций, постепенно проясняется и здесь.

Приблизительно до рубежа эр непосредственных контактов между азиат­скими цивилизациями побережий Индийского и Тихого океанов не наблюда­ется. Для этих ранних эпох, как в общем-то и для всего периода древности, речь должна идти о морском взаимодействии цивилизаций и, в еще большем масштабе, цивилизаций и периферийных по отношению к ним позднеперво-бытных и раннеклассовых обществ, в пределах северной части Индийского и восточной Тихого океанов.532 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

Однако наиболее широкие океанические контакты тысячелетиями поддер­живались как раз преимущественно позднепервобытными мореходами Юго-Восточной Азии, хотя, к примеру, некоторые из них, как, скажем, предки мела­незийцев, начали осваивать архипелаги своего нынешнего обитания (архипе­лаг Бисмарка, Соломоновы острова, Фиджи и пр.) в III тыс. до н.э., еще не зная керамики. Уже во II тыс. до н. э. предки нынешних полинезийцев начали поко­рение просторов Тихого океана с заселения островов Тонга, освоив в следую­щие два тысячелетия всю Океанию в огромном треугольнике, вершины кото­рого составляют Гавайи, остров Пасхи и Новая Зеландия. С первой половины I тыс. до н. э. происходило и заселение выходцами из Юго-Восточной Азии о. Мадагаскар. Особенно же роль малайско-индонезийских этносов в межци-вилизационных контактах между обществами бассейна Индийского океана и цивилизациями Восточной Азии возрастает в раннем средневековье.

В настоящее время в общих чертах вырисовывается история межцивилиза-ционных контактов в акватории Индийского океана до эпохи Великих геогра­фических открытий. Довольно высокоразвитые неолитические общества, ори­ентированные на морское рыболовство и бой дюгоней, в VI—V тыс. до н. э. фиксируются от Персидского залива вдоль южного побережья Аравии и Пере­дней Азии с районом дельты р. Инд. Не исключено, что в середине IV тыс. до н. э. часть этого населения, опираясь на нижнемесопотамские (убейдской куль­туры) традиции, проникла через Красное море в Верхний Египет, сыграв суще­ственную роль в формировании местной цивилизации.

В III тыс. до н. э. регулярными становятся контакты, с одной стороны, между Шумеро-Аккадской цивилизацией, ранними цивилизациями Восточной Аравии (Дильмун-Бахрейн, Маган-Оман) и Хараппской цивилизацией долины Инда, а с другой — между Древним Египтом и "страной Пунт", расположенной в южной части бассейна Красного моря, на побережье Африканского Рога. Судя по все­му, контакты поддерживались и с приморскими областями Юго-Западной Ара­вии. Привлекает внимание и факт распространения в III—II тыс. до н. э. в Индии культурных растений африканского происхождения — сорго, раги (дагусса) и лобия, которые, как отмечает В. А. Шнирельман, могли проникнуть туда лишь через Африканский Рог, Южную Аравию и прибрежный Белуджистан.

Таким образом, очевидной становится обширная система морских комму­никаций в северной части Индийского океана вместе с Красным морем и Пер­сидским заливом, в которой две цивилизации, Шумеро-Аккадская и Харапп-ская, были связаны регулярным товарообменом, а третья, Древнеегипетская, подключена к ним опосредованно, через цепочку связей, протянувшуюся от Сомали до дельты Инда и Камбейского залива. Максимальная интенсивность контактов по очерченым линиям приходится на конец III тыс. до н. э., после чего, с падением в Двуречье III династии Ура, из игры выходит ее ведущее, месопотамское, звено. А в первой половине II тыс. до н. э. в состоянии глубоко­го упадка оказывается и цивилизизация долины Инда, приморские центры ко­торой доживают, впрочем, примерно до XIV—XIII вв. до н. э.

Картина морских связей в пределах побережий Индийского океана ока­жется еще более сложной, если будут учтены установленные ныне факты ши­рокого мореходства носителей культуры долины р. Инд, достигавших не по­зднее первой половины — середины II тыс. до н. э. Малобарского побережья, Мальдивских островов и, вероятно, Шри-Ланки, при том что археологическиМежцивилизационные связи средневековья_______________________________________533

прослеживаются прямые контакты, как минимум, между обществами от Маль-дивов до Персидского залива.

В свете таких данных не столь уж невероятными, хотя и не имеющими пока надежных доказательств, выглядят предположения некоторых авторов о постав­ках олова из Юго-Восточной Азии через Индию морским путем в Месопотамию в III (с IV — ?) тыс. до н. э. В.В. Иванов даже склоняется к мысли о том, что оловя-нистые бронзы были изобретены в Таиланде в IV тыс. до н. э., откуда знание соответствующей технологии распространилось в Индии и Двуречье.

Если это так, то путь распространения бронзолитейных знаний (как и само­го олова) на запад должен был проходить морем, а не через болотистые джун­гли Гангской низменности (обитатели которой до середины II тыс. до н. э. об­ходились без бронзы, о чем свидетельствуют материалы местной культуры "медных кладов"). И, соответственно, можно предполагать, что где-то во вто­рой половине III тыс. до н. э. системой пересекающихся морских коммуника­ций была охвачена вся северная акватория Индийского океана от Сомали до Малайзии, с бассейнами Красного моря и Персидского залива.

Менее ясной становится картина морских связей в бассейне Индийского оке­ана с первой половины II тыс. до н .э. до времен Александра Македонского. В его западной части, вдоль африканского побережья между Египтом и Сомали, связи не прекращались, как минимум, до конца II тыс. до н. э., до заката египетского Нового царства. Но как раз с этого момента в Юго-Западной Аравии поднимается йеменское Сабейское государство, правительница которого, библейская царица Савская (Балькис мусульманской традиции) поддерживала связи с израильским царем Соломоном (3 Цар., 9, 1—9). Последний, при участии тирского царя Хирама, Красным морем на юг снаряжал экспедиции по разработке полезных ископаемых (легендарные "копи царя Соломона") в страну Офир (3 Цар., 9, 26—28), однако, где именно находилась эта золотоносная страна, неизвестно.

По крайней мере, в столетия упадка Египта, в XII—VII вв. до н. э., путь в Индийский океан забыт не был и, как сообщает Геродот (IV, 42), египетский фараон Нехо (610—595 гг. до н. э.) направил финикийских моряков через Крас­ное море вокруг Африки. На третий год они вернулись домой через Средизем­ное море. Как пишет далее греческий историк, карфагеняне утверждали, что и им удалось обогнуть Африку (по некоторым предположениям, это мог совер­шить известный мореплаватель Ганон около 520 г. дол. э.), однако персу Са-таспу во времена Ксеркса (486—464 гг. до н. э.) не посчастливилось повторить этого подвига (IV, 43).

В целом же, к первой половине I тыс. до н. э. Межцивилизационные контак­ты через Индийский океан пришли в упадок, что было естественным следстви­ем краха Шумеро-Аккадской, а затем и Хараппской цивилизаций. Некоторым образом они начинают оживляться при господстве на Ближнем и Среднем Востоке персидских царей дома Ахеменидов, при которых было завершено сооружение (точнее — восстановление) канала из Нильской дельты в Красное море (функционировавшего уже во II тыс. до н. э.).

При Дарий I (521—486 гг. до н. э.) его мореходы за 30 месяцев прошли, обогнув Аравию, от р. Инд до египетского порта на Красном море (Гер., IV, 44), очевидно уже зная о возможности плаваний между Индией и Месопотамией. Но и при Александре Македонском морское сообщение по последнему маршруту (не говоря уже о пути в Египет в обход Аравии) не было регулярным, и Неарху534_____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

было дано задание, выйдя с флотом из дельты р. Инд, обследовать побережье от этой реки до Евфрата (Диод., XVII, 104, 3), "молясь о том, чтобы бог (Посейдон — Ю. П.) в целости провел его флот" (Арр., VI, 19, 5).

Новый этап в развитии межцивилизационных контактов в северо-западной акватории Индийского океана начинается с эллинистического времени, что было связано в первую очередь с открытием Гипалом сезонности муссонов и развитием основанного на периодичности смены ветров прямого морского со­общения между портами Красного моря и Аденского залива с Малабарским побережьем Индии и о. Шри-Ланкой.

Аналогичным образом развивалось и каботажное судоходство между Пер­сидским заливом и Индией. Не вызывает сомнений и морское сообщение вдоль всего побережья Аравии и Африканского Рога, однако в межцивилизационных контактах оно не играло принципиального значения, поскольку связи между Египтом и Месопотамией издревле поддерживались напрямую — через Палес­тину и Сирию, а основной поток йеменских товаров (преимущественно арома­тические препараты) традиционно шел караванными путями к Средиземномо­рью через Хиджаз (где вырастали Мекка и Ятриб-Медина) и к Двуречью — через Неджд (область вокруг современного Эр-Рияда).

Не менее интенсивно развивались морские связи в северо-восточной аква­тории Индийского океана, где, как отмечалось ранее, по отношению к поздне-первобытным и раннеклассовым социумами Юго-Восточной Азии существен­нейшую культуртрегерскую функцию выполняли индийские купцы, начавшие активно проникать на побережье Индокитая, в затем и на острова Индонезии, даже на Филиппины, в последние века до н. э. С рубежа эр от Бирмы до Явы появляются индийские фактории, кое-где переростающие в настоящие торго­вые колонии со смешанным этническим составом. При этом связи были не односторонними, и малайские мореходы, пересекавшие к этому времени уже Индийский океан и осваивавшие Мадагаскар, сами часто посещали индийские порты Бенгалии и Коромандельского берега.

Развитие морской торговли с Индией определило интенсификацию обще­ственно-культурного процесса во всей Юго-Восточной Азии и, в частности, в районе Малайского пролива, через который открывается сообщение между об­ществами бассейнов Индийского и Тихого океанов. В первые века н. э. здесь на месте рыбацких деревушек появляются портовые города с дворцами и храмами, местные вожди превращаются в князей, распространяется буддизм и индуизм.

При массовом внедрении металлических орудий труда и расширении ирри­гационного и террасного рисоводства торговля, которая велась родовыми вож­дями от имени соплеменников, и мореходство с соответствующим им пират­ством оказались самыми быстрыми способами накопления богатства. Из Юш-Восточной Азии массово экспортируются золото, серебро, олово, драгоценные камни, пряности, ценные породы дерева.

В значительной мере эти товары транзитом идут через Индию на запад — в эллинистические царства (в эпоху господства династии Маурьев) и в Парфию и Римскую империю (в период владычества Кушанской державы). Спрос рож­дал предложение, и сами малайские мореходы с целью приобретения редких экзотических товаров по давно им известным маршрутам Южно-Китайского моря все чаще направляются к незадолго перед тем завоеванным империей Хань берегам нынешнего Южного Китая.

Межцивилизационные связи средневековья 535

Таким образом, на рубеже эр, приблизительно в то же время, когда завер­шается формирование трассы Великого Шелкового пути, в водах тропических морей вдоль всего побережья Азии складывается своя система коммуникаций, состоящая из нескольких крупных участков.

На западном, простирающемся от египетских портов на Красном море до Ма-лабарского берега Индии и Шри-Ланки, ведущей силой становятся греко-египет­ские купцы, интенсифицирующие свою деятельность в эпоху Римской империи и сохраняющие свои позиции на Аравийском море и в ранневизантийское время, до начала арабских завоеваний. При этом с наденем власти Селевкидов над Месо­потамией во второй половине II в. до н. э. вп\оть до создания Халифата морской путь от Персидского залива до индийских портов находится преимущественно в руках подданных иранских держав Аршакидов и Сасанидов.

Конкуренция между торговцами Византии и Ирана, в одинаковой мере стре­мившихся монополизировать торговлю с приморскими частями Индии (сухо­путные пути к ней были в руках Сасанидов), особенно обострилась в первой половине VI в. Это стало одной из причин длительной борьбы между Юстини­аном I и Хосровом I, а также затяжного конфликта провизантийской Эфиопии (Аксума) и проперсидского Йемена (Химьяритов).

Другим участком азиатского морского пути можно считать пространства Индийского океана от Бенгалии и Шри-Ланки до Малайзии и Явы. На нем с последних веков до н. э. решительно преобладали индийские купцы, у которых в это время появляются большие маневренные суда. Если греко-индийские или персидско-индийские контакты отвечали взаимодействию цивилизаций, нахо­дившихся приблизительно на одном уровне, и гости с запада принципиально никак не влияли на индийскую общественную и культурную жизнь (кроме незначительного распространения христианства на Малабарском побережье и пр.), воспринимая ее элементы также фрагментарно, то в индо-малайских свя­зях индийское воздействие сказывалось системно, определяя, по крайней мере с внешней стороны, общественно-культурный облик раннеклассовых обществ Юго-Восточной Азии.

Третий участок рассматриваемой коммуникационной системы в целом совпа­дает с акваторией Южно-Китайского моря, от Малакки, Суматры, Явы и Калиман­тана до Южного Китая, Тайваня и Филиппин. В этих водах инициатива в деле установления экономических связей принадлежала, судя пр всему, малайцам, кон­тролировавшим проливы, соединяющие бассейны Индийского и Тихого океанов. Однако в военно-политическом отношении вес Китая при соответствующих сно­шениях был несоизмеримо более высоким. Китайская империя безоговорочно, не имея конкурентов, доминировала во всей Восточной Азии. Однако в отношениях с соседними государствами эта мощная централизованно-бюрократическая струк­тура со времен династий Цинь и Ранней Хань (т. е. с последней четверти I тыс. до н. э.) в первую очередь исходила из престижно-внешнеполитических задач, ко­торым были полностью подчинены интересы внешней торговли.

Согласно традиционной китайской политической идеологии, все соседи "Сре­динной империи" находятся в зависимости от нее и в качестве свидетельства признания такой зависимости должны присылать императору подарки-дань. В ответ император "оказывает им милость" и также одаривает их товарами китай­ского производства, особенно такими, как шелк, лаковые изделия, фарфор и пр., имевшими высокий спрос в мире.

536_____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

Иноземные державы и их торговые представители могли получить шелк лишь в виде китайских подарков в обмен на предоставленную дань, и, как отмечают специалисты-синологи, иной формы торговли не существовало. Поэтому желавшие получать китайские товары торговцы южных морей, точнее — торговые представители соответствующих раннеполитических об­разований, должны были от лица своих правителей заверять китайских бю­рократов в своих верноподданнических чувствах по отношению к "Сыну Неба". А это накладывало своеобразный отпечаток на весь характер межци-вилизационных, не важно, сухопутных или морских, связей в пределах об­ширного Восточноазиатско-Дальневосточного региона.

Широкие контакты вдоль всего восточноазиатского побережья с прилегающи­ми к нему островами уходят корнями в неолитическое время, когда по морским побережьям и в дельтах больших рек здесь, как и в других частях света, образуют­ся многочисленные оседлые рыболовческо-промысловые общины. Их следы хоро­шо фиксируются от Вьетнама до Японии, и с этого времени начинается постепен­ное расселение соответствующих групп и в сторону Океании (Микронезия, Мела­незия, Полинезия), как о том уже шла речь. Инициатива таких бесспорно нерегу­лярных, спорадических контактов исходила от этносов, говоривших на аустроне-зийских (малайско-тайских) языках, распространявшихся в различных направле­ниях с побережий Южно-Китайского моря. В результате, как о том свидетельству­ют археологические, антропологические и лингвистические данные, в IV—II тыс. до н. э уже существовала обширная Восточноазиатско-Тихоокеанская хозяйствен-но-культурно-историческая общность, в которую в той или иной мере входило население Юго-Восточной Азии, Индонезии и начинавшей заселяться Океании, побережья Китая с низовьями Янцзы, Кореи и Японии.

К середине I тыс. до н. э., как о том уже говорилось, сложившаяся в бассей­не Хуанхэ Китайская цивилизация прочно вовлекает в свою орбиту связанные с поливным рисоводством и рыболовством этносы бассейна Янцзы и побере­жий Восточно-Китайского и Желтого морей, распространяя к рубежу эр свое силовое иоле далее, до Северного Вьетнама и Кореи, с установлением в следу­ющие столетия контактов и с обитателями Южной Японии. В этом процессе имперские амбиции Китая играли решающее значение, однако и познакомив­шиеся с китайскими изделиями приморские народы проявляли прямую заинте­ресованность в установлении со "Срединной империей" товарообмена, даже на условиях добровольного признания ее номинального верховенства. С рубе­жа эр, как отмечалось, все большую инициативу в деле налаживания таких контактов проявляют малайские мореходы, в результате чего устанавливаются прямые связи Китая с ареалом Индийско-Южноазиатской цивилизации.

Новый, религиозно-культурный аспект взаимодействия, в том числе и мор­ским путем, между цивилизациями Индии и Китая, при существенной посредни­ческой роли раннеклассовых обществ Индокитая, раскрывается благодаря ак­тивной миссионерской деятельности буддийских монахов-проповедников. В 67 г. посольство китайского императора возвращается из Индии с двумя буддийски­ми священнослужителями, за которыми вскоре последовали и другие миссионе­ры. С V в. между двумя великими цивилизациями Азии устанавливаются регу­лярные религиозно-культурные связи, ведущая роль в которых принадлежит Индии. Из нее в Китай и страны Юго-Восточной Азии вместе с миссионерами распространяется индобуддийская культура, в орбите которой в ближайшие векаI

Межцивилизационные связи средневековья__________________________________________________________537

оказываются также Корея и Япония, тогда как в саму Индию направляются многочисленные паломники из этих стран. Китаю же, как правило, принадлежа­ла инициатива политических связей с южноазиатскими государствами.

Особое значение морские сношения Индии с Китаем через Малаккский пролив приобретают с III—IV вв., после падения династии Хань и захвата всего бассейна Хуанхэ кочевниками. В это время жизненный центр Китайской циви­лизации перемещается на юг, что активизирует интерес китайцев к культуре и политической жизни южноазиатских народов, связи с которыми поддержива­ются преимущественно морским путем.

С первых веков н. э. все более активную роль в морских цивилизационных связях между народами Южной и Восточной Азии начинают играть раннегосу-дарственные образования Индокитая. Так, в 40-х гг. III в. расположенное в низовьях Меконга индианизированное государство Фунань обменялось посоль­ствами с правителями Индии и Китая, а посетивший его китайский посол Кан-Тай убедил местного царя Фань Сюня издать указ о ношении одежды, после чего фунаньцы стали обертывать вокруг бедер куски тканей. Представители "Срединной империи", пусть и от ее сугубо номинальных подданных (а под­данными своего императора они считали все народы мира), требовали соблю­дения элементарных правил приличия, как они их понимали.

В сфере влияния Фунани, создавшей мощный флот, в III—VI вв. находились и многочисленные города-княжества Малаккского пролива, приобретающие полную самостоятельность с ослаблением этого государства и его ликвидацией в начале VII в. С падением Фунани они посылают посольства в Китай, призна­вая для установления торговых отношений с ним его формальное верховен­ство, но фактически оставаясь независимыми от него.

В это время интенсивность товарообмена в водах Юго-Восточной Азии зна­чительно возростает, так что, к примеру, персидские купцы достигают Китая морским путем. Большой интерес к внешним экономическим связям проявляет теперь и Китай. Правители местных городов-государств богатеют за счет тран­зитной торговли, развития собственного мореходства и экспорта, в котором наряду с традиционными товарами (благородные металлы, пряности и пр.) все большую роль играет работорговля, непосредственно связанная с пиратством и морскими налетами на жителей окрестных побережий.

В условиях такого оживленного товарооборота естественным становится обострение борьбы за контроль над водами Юго-Восточной Азии. К концу VII в. признанным гегемоном в этом регионе становится возникшая на Су­матре держава Шриваджей, превратившая князей городов-государств Малак­кского пролива в своих вассалов. В IX—XI вв. Шриваджи полностью господ­ствуют на морских путях, соединяющих Индию и страны Мусульманского мира (начинающего вовлекать в свое силовое поле Северную Индию) с госу­дарствами Тихоокеанского бассейна — Ченла в бассейне Среднего и Нижне­го Меконга, вьетнамской Тьямпой и китайской империей Сун. Однако в 1025 г. флот Шриваджей был разбит южноиндийским государством Чолов, господ­ствовавшим в Южной Индии от Бенгалии до Мальдивских островов и стре­мившимся к установлению гегемонии над всей акваторией Индийского океа­на. От Шриваджей постепенно начинают отходить их вассалы, при том что уже в XI в. их конкурентом на трансокеанических путях становится стремя­щаяся к господству над Индонезией Ява.538_____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

В 1299 г. появляется Сингапур, который в XIV в. становится крупнейшим торговым центром Юго-Восточной Азии, главным посредником в торговых сно­шениях государств Южной и Восточной Азии. Тогда же, с переходом в мусуль­манство в 1297 г. правителя княжества Самудра на севере Суматры, в Юго-Восточной Азии начинает распространяться ислам, становящийся здесь веду­щей силой к началу XVI в. — к моменту проникновения туда португальцев.

С созданием Арабского халифата, поглотившего персидскую державу Са-санидов и перекрывшего путь в Красное море византийским купцам, му­сульманские торговцы, чьим собирательным образом становится Синдбад-мореход, полностью господствуют в Северо-Западной части Индийского океана. Особенно их торговля расширяется с утверждением в Халифате династии Аббасидов, чьей столицей становится Багдад, а главным южным морским портом — Басра при впадении сливающихся русел Тигра и Евфра­та в Персидский залив.

Мусульманские купцы полностью берут в свои руки всю морскую торгов­лю Ближнего Востока с Индией, и кульминацией их успехов в этом направле­нии становится XII в., в середине которого ислам принимает правитель Маль-дивов (1154), а в конце его полководец Делийского султаната Ихтийар ад-дин Халджи завоевывает Бенгалию. При прогрессирующем упадке морских южно­индийских государств и ожесточенной борьбе за верховенство держав в ма-лайско-индонезийских водах в XIII—XV вв. мусульманские торговцы начинают постепенно становиться ведущей посреднической силой и в северо-восточной части Индийского океана, осваивая плавания по Южно-Китайскому морю и даже обращая в ислам часть жителей Южных Филиппин.

Другим направлением мусульманского торгово-морского проникновения ста­новится Восточная Африка. Морское сообщение между областями Южной Аравии и Африканского Рога существовало, как минимум, с III тыс. до н. э., а судя по лингвистическим и археологическим данным, не позднее первой поло­вины I тыс. до н. э. выходцами из Йемена заселяется остров Сокотра. Матери­алы того времени дают явственные параллели с более ранней культурой солн­цепоклонников, открытой экспедицией Т. Хейердала на Мальдивах.

В первой половине I тыс. ведущей политической силой в областях Афри­канского Рога становится государство Аксум, принимающее, как о том говори­лось, в IV в. христианство и затем исповедующее его в монофизитской форме. К середине тысячелетия оно подчиняет остатки также уже поверхностно хри­стианизированного нильско-суданского Мероэ и сокрушает своего давнего со­перника Химьяритский Йемен, устанавливая полный контроль над Баб-эль-Мандебским проливом, соединяющим Красное море с Индийским океаном.

Это делает Аксум важнейшим посредническим центром товарооборота между Византийским Средиземноморьем, внутренними областями Тропичес­кой Африки и на противоположной стороне Аравийского моря Сасанидским Ираном, Индией и Шри-Ланкой. Ведущую роль в этом играет портовый город на юго-западном побережье Красного моря Адулис, а аксумиты не только принимали у себя иноземные корабли, но и сами на своих судах достигали Индии и Шри-Ланки. Однако походы арабов-мусульман в Эфиопию, начав­шиеся в прибрежных областях уже в 640—641 гг., оттеснили это христиан­ское государство от моря, а в X в. Аксумское царство прекратило свое суще­ствование, и его столица была разрушена.

Межцивилизационные связи средневековья 539

Примечательно, что при сохранении эфиопского господства на юго-запад­ном побережье Красного моря до IX—X вв. в портах Аксума делами заправля­ли уже мусульманские купцы. Постепенно, уже со второй половины VII в., все побережье Африканского Рога с имевшимися на нем крупными торговыми поселениями, поддерживавшими в предшествующие века интенсивные торго­вые связи с византийцами и индусами, переходит под контроль мусульман, которые образуют в них свои торговые фактории.

В последующие десятилетия, когда внутренние раздоры и религиозные войны вынудили огромное число арабов и персов покинуть родину, бывшие торговые фактории превратились в города. В результате, согласно мусульманским источни­ками, в 696 г. возникают Пате, Ламу и еще с три десятка населенных пунктов на побережье Восточной Африки вплоть до Кильвы на побережье Танзании. А в 887 г. Могадишо и в 957 г. Кильва упоминаются в источниках как города.

Эти переселенцы в последущие годы распространяютя еще далее на юг, со­здавая цепочку городов до Софалы вблизи современной Бейры южнее устья р. Замбези, крайнего пункта на побережье, которого достигали муссонные ветра. Отсюда, кроме обычных статей африканского экспорта (рабов, слоновой кости, страусовых перьев и пр.), в особо крупных размерах поступало и золото, добы­вавшееся в государстве Мономотапа. В условиях развития торговых сношений с мусульманами оно сложилось в конце I тыс. в пределах современной Зимбабве,

Однако главным в торговле мусульманских факторий побережья Восточной Африки с внешним, преимущественно Мусульманским же миром всегда были черные невольники, зинджи, основная масса которых направлялась в Ирак и дру­гие страны Ближнего Востока. Примечательно, что негров-рабов экспортировали не только в страны Мусульманского мира и Индию (где им, находившимся на службе у султана Бенгалии, в 1487—1493 гг. удалось даже захватить власть в этой стране), но и в Китай, куда первые африканские невольники попадают уже в VII в. Основными поставщиками негров в Китай были арабы, образовавшие в Кантоне свою торговую факторию. Один текст XII в. сообщает, что большинство зажиточ­ных семей в этом городе имело рабов-африканцев, среди которых особенно цени­лись эфиопские женщины. Около 800 г. рабы зинджи появляются и на Яве.

Существенно отметить, что при всем господстве мусульман на Восточноафри-канском побережье уже в раннем средневековье его посещали торговцы из стран Юго-Восточной Азии, особенно индонезийцы, вполне освоившие к тому времени Мадагаскар и создавшие на нем первые раннегосударственные образования.

Объем торговли через Индийский океан неизменно возрастал в течение все­го средневековья, вплоть до появления здесь португальцев. Особый ее размах приходится на XIII—XV вв., когда в главных торговых городах восточноафри-канского побережья — Могадишо, Пате, Малинди, Момбасе, Занзибаре, Ламу, Кильве, Софале — на множестве архипелагов западной части Индийского океа­на существовали многочисленные фактории арабских, персидских и индийских купцов, из среды которых обычно и выдвигались местные правящие династии.

Но еще интереснее факт установления прямых связей между восточноафри-канскими городами-государствами и Китаем. На Занзибаре обнаружен клад из 250 китайских монет, зарытый не позднее 1266 г. И если относительно этих монет еще можно предполагать, что они попали через третьи руки, то для пер­вой половины XV вв. имеется достоверная информация относительно того, что китайские императоры династии Мин отправляли в Восточную Африку целые540_____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

торговые флотилии. Китайские монеты VIII—XV вв., а также черепки китайско­го фарфора найдены археологами во многих пунктах Восточной Африки, даже довольно удаленных от побережья. В 1415 г. в Китае побывало первое африкан­ское посольство из г. Малинди, а затем — из городов Могадишо, Джуба и Брава. Летом 1418 г. в этих городах появилась китайская флотилия под командованием известного флотоводца Чжэн Хэ. Следующие плавания такого рода флотилий известны в 1421—1423 гг. и 1430 г. А поскольку морские связи между государ­ствами Дальнего Востока общеизвестны, то можно сказать, что в эпоху средне­вековья регулярное морское сообщение уже прочно связывало народы Индий­ского и Тихого океанов от Мозамбика и Мадагаскара до Кореи и Японии.

Таким образом, в Средние века ойкумена Старого Света представляла собою реальное, основанное на регулярных экономических, политических и культурных связях полицентрическое единство. При всей самодостаточности отдельных циви-лизационных миров, все они так или иначе, прямо или опосредованно взаимодей­ствовали между собой. Основными магистралями такого взаимодействия были две: трансъевразийский ВелиЬш Шелковый путь с его ответвлениями через Русь в За-паднохристианский мир и через Египет в Северную Африку (до Западного Судана), и океанический — от Басры, Суэца, Могадишо и Занзибара через Индию, Цейлон и Малаккский пролив к портам Китая, Кореи и Японии. Реальность не только суще­ствования, но и функциональной взаимосвязи обеих этих трасс межцивилизацион-ного взаимодействия наглядно подтверждается путешествием Марко Поло, про­шедшим Азию на восток караванным путем и вернувшимся на запад морем из Китая в обход Индии,— первого европейца, сообщающего о Занзибаре и Мадагаскаре.