Глава 4 1 страница

Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio)

Классические юристы говорят о процессуальных средствах extra ordinem (D.4,6,2 pr; 26,7,1 pr; 19,1,52,2: "extraordinaria actio"), противопоставляя судебные разбирательства с особой про­цедурой процессу per formulas, предусмотренному законом 17 г. до н. э. как ordo iudiciorum privatorum. Эти формы — cognitiones— в классический период разнообразны, но они имеют общие черты, которые получили известную унификацию в постклассический период, когда, с отменой производства per formulas в 342 г. (С.2,57,1), cognitio стала ординарным видом процесса²⁶.

Все разбирательство разворачивается перед магистратом или чиновником: исчезает фигура частного судьи и деление на фазы in iure и apud iudicem. Решение судьи становится приказом госу-

²⁵ В I в. н. э. постановление сената включило в этот круг и лиц сена­
торского сословия. Право нередко отвечает насмешкой на попытку со­
здать привилегию.

²⁶ Дигесты Юстиниана содержат титул "De variis et extraordinariis
cognitionibus..." (D.50,13), где говорится в основном о взыскании гонорара
лицами свободных профессий (studiorum liberalium). Здесь смысл выра­
жения "extraordinaria cognitio" — единственного такого сочетания в ис­
точниках — значительно уже, чем тот, какой вкладывает в термин со­
временная романистика.

Глава 4. Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio) 221

дарственного органа, и именно с ним (а не с litis contestatio) свя­зывается преклюзивный эффект процесса. Сила такого решения зависит от иерархии судебных инстанций, высшей из которых является сам император, поскольку допускается апелляция в высшую инстанцию на решение нижестоящего суда. Обвиняемый не участвует в установлении процесса, который в случае его не­повиновения принимает принудительный характер. Усиление ад­министративного произвола в процессе в ущерб строгости формы делает возможным предъявление со стороны ответчика встреч­ных требований истцу в рамках одного разбирательства (D.50,13, 1,15). Публичный характер производства по частным делам не­посредственно связан с усилением абсолютной власти императора и постепенной деградацией автономии личности в эпоху Империи.

Возникновение cognitiones относится к.правлению Августа, ко­торый уже в 30 г. до н. э. получает судебную власть как высшая апелляционная инстанция (Dio Cass., 51,19,7), очевидно, по делам, слушающимся в судах магистратов, в том числе и провинциаль­ных. В это время — до lex Iulia iudiciorum privatorum — понятие "extra ordinem" еще не существует. Компетенцию судьи первой инстанции Август получает в 23 г. до н. э. вместе с imperium proconsulare maius et infinitum, высшей проконсульской властью, не имеющей функциональных (и в определенном смысле — тер­риториальных, поскольку она распространяется и на город Рим) ограничений. Отныне принцепс мог устанавливать судебные про­цессы, подобно претору до lex Aebutia.

Издание lex Iulia iudiciorum privatorum, несомненно, ограни­чивает сферу судебной деятельности самого принцепса, который слушает в основном уголовные дела и принимает апелляции по приговорам, вынесенным в различных cognitiones. Начиная с Клавдия (Suet., Claud., 14), принцепс принимает апелляции и по судебным определениям ординарного процесса. Поначалу прин­цепс лишь отменяет такие решения, делая возможным повторе­ние процесса per formulas (своеобразная in integrum restitutio), но уже во II в. — сам выносит новое решение (Scaev. D.49,1,28,1; Paul. D.10,2,41). В III в. высшей апелляционной инстанцией почти исключительно выступает префект претория, который выносит решения именем императора (vice sacra).

В Риме cognitiones вводились для защиты отдельных отноше­ний, конструкция которых не вписывалась в систему процесса per formulas. При Августе консулам было поручено вести в экстраор­динарном порядке дела по фидеикомиссам (Gai., 2,278), которые при Клавдии перепоручили специальному praetor fideicom-missarius (D.1,2,2,32). Консулы же разбирали дела по алиментам (начиная с Антонина Пия: D.25,3,5), а также — с Марка Авре-

Раздел IV. Защита прав

лия — pollicitatio. Некоторые вопросы, которые находили адекват­ное выражение в ординарном процессе, параллельно рассматри­вались extra ordinem: дела, связанные со status libertatis, решали сначала консулы, а с III в. — специальный praetor liberarium causarum. В ведении особого praetor tutelaris находились дела по назначению и смещению опекунов (potioris nominatio и excusatio tutoris), решавшиеся исключительно в экстраординарном порядке. Имущественные дела между фиском и частными лицами судил специальный praetor qui inter fiscum et privatos ius diceret, споры между гражданами и казной римского народа (aerarium) — praefecti aerarii (D.40,5,4,20; 49,14,15,4).

Постепенно все большая часть гражданских дел — даже те, для которых имелись формулы в эдикте, — сосредоточивается в суде praefectus urbi, который в конце IIIв. почти полностью под­меняет собой ординарные суды.

В провинциях уже в эпоху Республики существовали различ­ные формы cognitio для решения дел между Перегринами без отечества (peregrini nullius civitatis), тогда как при участии римс­ких граждан (хотя бы с одной стороны) процесс строился по пра­вилам провинциального эдикта. Однако уже во второй половине II в. процесс per formulas практически исчезает в провинциях, даже сенаторских, полностью уступая место cognitiones к началу IIIв.

Cognitiones классической эпохи начинались с вызова ответчи­ка в суд посредством denuntiatio— устного заявления истца, в котором он излагал дело и называл срок явки к магистрату. В Египте известна практика составления письменного документа о вызове в суд, заверяемого нотариально в государственном органе (необязательно в суде), но в какой степени такой акт сообщал вы­зову в суд официальный характер, остается дискуссионным.

Иногда вызов в суд по просьбе истца осуществляет публичный орган — evocatio(или denuntiatio ex auctoritate). В случае если ответчик проживал в другом городе, судящий магистрат (чинов­ник) направлял прошение местным властям с тем, чтобы они вы­звали его в суд (evocatio litteris). Если ответчик не отзывался, следовала публичная evocatio edictis, и вызов в такой форме по­вторялся трижды. Если эти меры не имели успеха, магистрат из­давал edictum peremptorium, угрожая провести процесс заочно (D.5,1,70—71).

Ответчик, ослушавшийся приказа судящего магистрата, рас­сматривался как лицо, оскорбившее его авторитет, — contumax. Contumacia первоначально вела к автоматическому проигрышу процесса, а позднее служила основанием для установления заоч­ного производства по делу. При этом проигрыш процесса истцом

Глава 4. Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio) 223

был возможен лишь в случаях, когда выявлялась его недееспо­собность или некомпетентность суда в предмете дела. Неявка истца прекращала процесс.

Появившись перед магистратом, стороны излагали ему дело в свободной форме. Ответчик должен был привести возможные возра­жения (exceptiones, praescriptiones) на petitum истца на этой стадии процесса. Следовала litis contestatio, имевшая здесь исключительно консервирующий эффект (D.2,1,19 pr; 34,9,18 рг). Затем тот же ма­гистрат продолжал рассмотрение дела или делегировал его назна­ченному судье — iudex datus (или pedaneus — подсобный), на выбор которого стороны не имели никакого влияния (D.1,18,8).

Уже в III в. принцип condemnatio pecuniaria нарушается в су­дебных разбирательствах in rem и встречается осуждение к вы­даче самой вещи — in ipsam rem (С.3,34,5). Другое новшество со­ставляет присуждение ответчика к уплате судебных издержек (sumptus litis), имевшее штрафной характер, а также — судебной пошлины государству (sportulae), которая развивается в постклассический период. При осуждении к уплате денежной суммы, уже во II в. судье дозволяется возлагать на ответчика обязанность уплатить проценты при задержке выплаты pecunia condemnationis (C.7,46,1).

Решение, вынесенное в cognitio extra ordinem, подвержено appellatio(апелляции), которая развилась из практики жалоб на несправедливые судебные решения самому принцепсу²⁷. Император делегировал рассмотрение апелляций префектам города и претория соответственно тому, был ли приговор вьшесен в Риме или за его пределами. Эта делегация стала рассматриваться как постоянная, а апелляция — направляться непосредственно префекту. В провинци­ях апелляции рассматривали проконсулы (или в императорских про­винциях — легаты Цезаря), тогда как апелляционной инстанцией по их приговорам был принцепс (или префект претория).

Апелляция должна была быть представлена самому судье ли­бо в устной форме — сразу же по вынесении приговора, либо в письменной (libellus appellatorius) — в ближайшие же дни. Судя­щий магистрат, на приговор которого направлялась апелляция (iudex a quo), решал — не без злоупотреблений положением, что нередко вынуждало принцепса вмешиваться самому, — дать ли протесту ход. Отклонение апелляции мотивировалось пороками формы или очевидным желанием ответчика затянуть вступление судебного решения в силу. В случае положительного решения он выдавал ответчику litterae dimissoriae (или apostoli) с изложением

Уже в конце I в. принцепс принимает апелляции и на решения, вынесенные в процессе per formulas.

Раздел IV. Защита прав

вопроса для апелляционного суда (iudex ad quem), куда тот дол­жен был с ними обратиться.

Апелляция откладывает вступление приговора в силу. Реше­ние судьи апелляционной инстанции — если апелляция не откло­нена — заменяет собой предшествующее судебное решение. Если решение было вынесено в высшей судебной инстанции (самим принцепсом), оно вступало в силу немедленно. Решение, вступив­шее в силу, имеет преклюзивный эффект.

Исполнительное производство отличалось от ординарного лишь в некоторых деталях. Если ответчик был приговорен in ipsam rem, приведение решения в исполнение осуществлялось силой (manu militari — вооруженной рукой). Существенное нов­шество было введено Антониной Пием (D.42,1,15) на случай при­нудительного взыскания, объем которого не превышал всего имущества осужденного. Магистрат (или его apparitores) захваты­вал — на основе его права pignore capere — отдельные вещи осу­жденного (pignus in causa iudicati captum), и победитель процесса осуществлял их публичную продажу с торгов. Если покупателей не находилось, по рескрипту Септимия Севера и Каракаллы (D.42,1,15,3) захваченные вещи могли быть присуждены (addictio) в собственность победителя процесса, но так, чтобы их стоимость не превышала сумму долга ("еа quantitate quae debetur"). Этот вид принудительного исполнения судебного решения примечате­лен тем, что взыскание не обращается на все имущество осуж­денного, как при missio in bona и bonorum venditio. Правовым основанием такого смягчения наказания является замена соли­дарности гражданского общества подчинением субъекта публич­но-административной власти. Такой подход лежит и в основе заочного судопроизводства и предстает, таким образом, общим симптомом изменений в civitas и в гражданском правосознании в результате утверждения власти императора.

Глава 5 Постклассический процесс

Упразднение процесса per formulas в 324 г., который к тому времени удержался лишь в самом Риме, сделало cognitio основ­ной процессуальной формой. Ослабление единства Империи отра­зилось и в разнообразии судов, особенно в Восточных провинци­ях, но в целом принципы классической cognitio получили доста­точно унифицированное развитие в столицах (Риме и Константи­нополе) и в судах четырех префектов претория, отправлявших

Глада 5. Постклассический процесс

правосудие vice sacra каждый в своей части Империи. Под влия­нием эллинистической традиции в судопроизводстве получает преобладание письменная форма, что определяет отличия в орга­низации процесса по сравнению с классическими cognitiones. При Юстиниане многие процессуальные формы претерпевают даль­нейшие изменения.

Вызов в суд в IV — начале V в. осуществляет в письменной форме истец при поддержке судебного органа — litis denuntiatio (аналог классической denuntiatio ex auctoritate). Ответчик реаги­рует, направляя в суд contradictorii libelli, которые остаются на хранении в канцелярии суда. Явка в суд назначалась через четы­ре месяца после вызова. Со второй половины V в. эту форму за­мещает libellus conventionis — вызов, направляемый ответчику судом по инициативе истца, который, обратившись к судье (postulatio simplex), требует вызова (conventio) ответчика. Здесь вызов исходит от судьи, который и решает, дать ли делу ход, и устанавливает срок для явки в суд (обычно более короткий, чем при litis denuntiatio).

В случае отказа ответчика вызов, как и в классической cogni-tio, повторялся трижды, а затем процесс проводился заочно. В V—VI вв. при заочном производстве от истца уже требуют дока­зать свое право. Отсутствие истца прекращало процесс. В Новеллах Юстиниана предусматривается сложная процедура, посредством ко­торой ответчик в случае неявки истца мог добиться полного оправда­ния, что лишало истца права требования на будущее.

На первой стадии судебного разбирательства, называемой в эту эпоху principium (или primordium) litis, стороны излагали свои требования (narratio) и возражения (contradictio, или responsio). Ответчик мог указать, помимо прочего, на некомпе­тентность суда (praescriptio fori) — в отношении места (ответчик мог быть привлечен к суду только по месту жительства) или предмета дела. После litis contestatio возражения получали вид апелляции. При Юстиниане возражения принимаются к рассмот­рению и на второй стадии процесса. Отныне эффект litis contestatio состоит лишь в том, что строго личные требования пе­реходят по наследству. Окончательное исчезновение преклюзив-ного действия litis contestatio сказалось в том, что в текстах коди­фикации Юстиниана классическая exceptio rei in iudicium deductae не упоминается.

На второй стадии процесса — medium litis — стороны пре­доставляли доказательства своих требований. В эту эпоху тенден­ция к установлению иерархии доказательств, наметившаяся уже в классических cognitiones в связи с возможностью апелляций, получает дальнейшее развитие. Именно в постклассическом про-

Раздел IV. Защита прав

цессе окончательно утверждаются принципы, сформулированные юристами средних веков в максимах: "Adore поп probante reus absolvitur" ("Если истец не доказывает требование, ответчик подлежит оправданию") и "In excepiendo reus fit actor" ("В от­ношении искового возражения ответчик становится истцом", tq. есть несет бремя доказывания, onus probandi).

В это время в арсенале процессуальных правил появляется фигура презумпции (praesumptio),связанная с распределением onus probandi: некоторые факты в нормативном порядке счи­таются судьей несуществующими, пока заинтересованная сторона не докажет обратное. Если такой факт доказан, следует пере­распределение onus probandi между сторонами. Наряду с такой относительной презумпцией (praesumptio iuris tantum),сущест­вует и абсолютная (praesumptio iuris et de iure),когда в отноше­нии факта, существование которого выводится из доказательства другого факта (презюмируется), не допускается доказательства противного.

В оценке доказательств судья должен опираться на офици­альный нормативный материал, что существенно ограничивает его произвол по сравнению с процессом per formulas. Это явление берет начало в классических cognitiones, практика которых вела к генерализации устойчивых мнений юрисконсультов (regulae iuris) в качестве авторитетного основания для отдельных решений. Если prudentes подвергали все сомнению и видели в ius controversum живую жизнь права, то имперские чиновники стре­мятся создать твердую почву для стабильной оценки правовых ситуаций и судебных решений и тем самым законсервировать достижения правовой науки.

Повышение ответственности судьи за свое решение (связанное со слиянием функций судебного магистрата и судьи) привело к отказу от древнего принципа диспозитивности процесса, по кото­рому решение принималось лишь на основании фактов, представ­ленных к рассмотрению и доказанных сторонами (secundum alligata et probata partium). Уже в классических cognitiones судья мог потребовать предоставления дополнительных сведений и до­казательств, стремясь оценить ситуацию в целом. Вместе с тем эти действия не имеют целью полную реконструкцию действи­тельности, отличной от ее отражения в материалах процесса. Так, бесспорным доказательством по-прежнему считается признание или клятва. Постклассический судья стремится не к тому, чтобы его решение было справедливым, а, прежде всего, к тому, чтобы оно было неопровержимым.

В эту эпоху утверждается преимущество письменных доказа­тельств перед устными свидетельскими показаниями, к которым

Глава 5. Постклассический процесс

теперь относятся даже с некоторым предубеждением, выражен­ным в максиме: "Testis unus, testis nullus" ("Один свидетель не свидетель"). Судебная практика требует увеличения числа свиде­телей для опровержения факта, зафиксированного документально.

Ведение протоколов процесса (per litteras) сопровождалось не­оправданным затягиванием дела. Постклассический процесс, в от­личие от прежней cognitio, знает mors litis.При Юстиниане уста­навливается срок прекращения процесса в три года после litis contestatio. Правда, после этого истец мог повторить процесс.

В эту эпоху содержание судебного решения становится разно­образнее. С упразднением преклюзивного эффекта litis contestatio возможность повторить процесс стала зависеть от характера ре­шения, которое нередко допускало пересмотр дела. Если оправда­ние ответчика зависело от exceptio delatoria (например, pactum de поп petendo, заключенный на определенный срок), то по истече­нии срока истец мог вчинить иск вновь.

Наконец, становится возможным (уже в cognitio) вынесение нескольких решений в ходе одного судебного разбирательства — по отдельным, предварительным вопросам и по делу в целом, — на каждое из которых могла быть подана апелляция, что увели­чивало продолжительность судебного разбирательства.

В эту эпоху устанавливается строгая иерархия судебных ин­станций: губернаторы провинций — викарии диоцезов (iudices spectabiles) — префекты претория и города (iudices illustres) — августы (императоры), которые принимают апелляции только на решения судов двух высших инстанций. При Юстиниане преду­сматривается максимальное число инстанций в три ступени для прохождения любого дела. Дела на крупную сумму рассматривает только префект претория, решение которого не подлежит апелля­ции, но может быть отменено (in integrum restitutio) по постанов­лению того же суда. В отличие от cognitiones, допускается прямое обращение лица, подавшего апелляцию к iudex ad quem, если iudex a quo отказывается выдать litterae dimissoriae.

Принудительное исполнение судебного решения теперь, как правило, обращается лишь на отдельные вещи должника — в форме pignus in causa iudicati captum, — тогда как взыскание на все имущество обращается лишь в случае, если размер долга превышает активы должника, — в форме bonorum distractio с последующей конкурсной продажей. Конкурс кредиторов допус­кается теперь и в случае изъятия отдельных вещей.

Раздел V ПРАВО ЛИЦ

" Субъекты права выступают в правовом общении как абстракт­ные лица (persona).Совокупность правовых качеств, выражающих включенность субъекта в ту или иную сферу социальной жизни, регулируемую нормами права, определяет статус лица (status).Чем выше статус, тем полнее правоспособность— возможность быть субъектом прав и обязанностей. Право лиц включает в себя крите­рии классификации лиц, устанавливает соответствие между ста­тусом и правоспособностью, а также определяет действительную способность лица совершать юридические акты — дееспособность.

Эти вопросы имеют фундаментальное значение для существова­ния и функционирования правовой системы. Право лиц принадлежит исключительно сфере ius civile¹. Это ограничение указывает на гра­жданскую общину квиритов как на точку отсчета при определении статуса лица.

Если по естественному праву (ius naturale) все люди формально равны (D. 50,17,32), то в плане исторически определенных нацио­нальных правовых систем (ius gentium) наблюдаются ограничения: по отношению к рабам и чужеземцам право отдельной гражданской общины (ius civile) выступает привилегией. С этой точки зрения пол­ноправными лицами являются только члены civitas — cives.

Глава 1 Pa6bi(servi)

По идущей от Гая традиции рассмотрение права лиц начи­нается с анализа положения рабов. Gai., 1,9:

Et quidem summa divisio de Итак, важнейшее разделение в пра-

iure personarum haec est, quod _{ве лиц mo> что все лю}ди являются

omnes homines aut liberi sunt _{либо сво}б₀дными, либо рабами,
out serm.

Рабство — servitus — институт ius gentium (D.l,5,4,1 = I. 1, 3,2): оно не считается исключительно римским явлением и имеет своей предпосылкой возникновение гражданских общин. Раб (ser-

¹ Единственная ситуация, когда претор вмешивается в право лиц, — tui-tio praetoria рабов, отпущенных на волю без соблюдения надлежащей фор­мы, до принятия lex Iunia Norbana, — крайне непродолжительна по времени.

Глава 1. Рабы (servi)

vus, homo) находится вне политического общества и не является субъектом ни ius civile, ни ius gentium; по римскому праву, как и в других античных правовых системах, он считается вещью (res). Специфика этой вещи состоит в том, что она никогда не бывает ничейной (res nullius). Marc, 1 inst., D. 1,5,5,1:

Servi autem in dominium Рабы переходят в нашу собствен-

nostrum rediguntur aut iure ностъ либо по цивильному праву, ли-

civili aut gentium: iure civili, бо по праву народов: по цивильному

si quis se maior viginti annis праву — если кто-либо старше два-

ad pretium participandum дцати лет подвергся продаже ради

venire passus est: iure gen- получения части цены; по праву на-

tium servi nostri sunt, qui ab родов нашими рабами являются те,

hostibus capiuntur aut qui ex кто захвачены у врагов или кто рож-

ancillis nostris nascuntur. дены от наших рабынь.

Цивильным способом перехода в рабское состояние считается си­туация, когда с целью обмануть доверчивого покупателя кто-то под­говаривает знакомого продать себя в качестве раба с тем, чтобы за­тем объявить сделку ничтожной. Такая сделка, однако, признана не­обратимой: сначала претор предоставляет обманутому покупателю особую exceptio против иска о свободе (vindicatio in libertatem), затем приравненные к закону нормативные акты, которые могли опреде­лять статус лиц, исключают восстановление в первоначальное со­стояние, так что лицо, давшее продать себя ради получения части покупной цены, остается рабом (D. 40,13,1 рг; 40,13,3; 49,14,2). Здесь рабский статус возникает одновременно с переходом субъекта в соб­ственность к другому лицу.

Захваченное у чужеземца — не только военного противника (hostis), но любого представителя народа, не связанного с Римом до­говором о дружбе или гостеприимстве (D. 49,15,5,2), становится соб­ственностью захватившего (Gal, 4,16). В случае военной победы рим­ский военачальник по согласованию с сенатом назначал публичную распродажу пленных в рабство (venditio ad hasta, или sub corona).

Римлянин, попавший в плен, выбывал из civitas и становился ра­бом на чужбине ("servus hostium", — Gai., 1,129). С этой гипотезой связан специфический институт — postliminium(ситуация, насту­пающая после обратного перехода границы, limen, — Cic, Top., 36—37). Римский гражданин, вернувшись из плена, вновь обретал утрачен­ный статус. Автоматически восстанавливались и все права и обязан­ности лица, за исключением владения и брака (D.49,15,12; 49,15,8), возобновление которых требовало нового волеизъявления.

Утрата личной свободы и гражданства наступает и вследствие выдачи римского гражданина военным врагам самим государст-

Раздел V. Право лиц

вом (deditio). Выдаче подвергались римские граждане, созна­тельно оскорбившие иностранных послов (например, в 188 г. до н. э.: Liv., 38,42,7; ср. Val.Max., 6,6,3 и 5). Предметом контровер­зы стал случай выдачи врагам консула Гая Гостилия Манцина, побежденного в войне с Нуманцией в 137 г. до н. э. Консул заклю­чил^ врагами мир, связав себя клятвой (sponsio). Сенат не утвер­дил договор и, чтобы избавиться от ответственности, выдал Ман­цина противнику. Однако нумантинцы не приняли полководца, и тот возвратился в Рим, где по вопросу о его статусе разошлись мнения П.Муция Сцеволы и Юния Брута (D. 49,15,4). Публий Му-ций отказывал вернувшемуся в праве гражданства, считая expulsio ex civitate достаточным основанием для его утраты, по­добно изгнанию (D. 50,7,18). Возобладало, однако, мнение Брута, по которому deditio, как и дарение (donatio), не имеет силы без принятия на другой стороне отношения (Cic, Top., 37).

Рождение от рабыни, правильный брак (iustum matrimonium) с которой признавался невозможным, определяло рабский статус ребенка (по правилу ius gentium, — Gai., 1,89). Однако, если мать была свободной во время зачатия или хотя бы некоторое время в период беременности (D. 1,5,5,3), считалось, что ребенок рождался свободным. Такое благоприятствование свободе (favor libertatis) утверждается в классический период.

Известны и другие цивильные способы обращения в рабство: осу­ждение в iudicium publicum на смерть или на каторжные работы (in me-tallum) делало осужденного рабом (servus poenae). Это рабство имело то значение, что все имущество преступника отходило в казну. Одна­ко последующие приобретения (например, отказанное по завещанию в его пользу) были избавлены от этой участи рескриптом Антонина Пия (D.49,14,12) и доставались наследникам. В 535 г. переход в рабство осужденного in metallum был отменен Юстинианом (Nov., 22,8).

Обращался в рабство гражданин, не прошедший периодичес­кий имущественный ценз (incensus), а также уклонившийся от во­енной службы (Gai., 1,160; Ulp., Reg., 11,11; I. 1,16,1).

По сенатскому постановлению, принятому при Клавдии, жен­щина, вступившая в сожительство с рабом и отказавшаяся пре­кратить эту связь вопреки запрету и троекратному предупреж­дению (denuntiatio) господина раба, становилась его рабыней (PauL.Sent, 2,21a,l—18). Рабами рождались и ее дети. Однако ди­тя, зачатое такой женщиной в правильном браке, рождалось сво­бодным несмотря на рабство матери (Gai., 1,91).

SC Claudianum допускало также соглашение между женщиной и господином раба, по которому она сама оставалась свободной, но ее ребенок рождался рабом. Возникала ненормальная ситуация ("inele-

Глава 1. Рабы (servi)

gantia iuris", — GaL, 1,84), когда статус лица зависел от частного со­глашения. Правило ius gentium было восстановлено при Адриане: от свободной матери рождалось свободное дитя. При Юстиниане SC Claudianum было отменено окончательно (С.7,24,1), как позорное и недостойное этой эпохи ("indignum nostris temporibus", — I. 3,12,1).

Известны случаи, когда в ответ на жалобу патрона на неблаго­дарность вольноотпущенника решением принцепса либерт вновь об­ращался в рабство (D.25,3,6,1; 37,14,5 рг). Эта практика привела к выработке общего правила о восстановлении рабского состояния из-за неблагодарности (revocatio in servitutem) только при Константине (CTh. 4,10,1).

С Константином (313 г.) связано и дозволение отцу продавать но­ворожденного, который становился рабом покупателя, но в любой момент мог быть выкуплен родителем (FV., 34). Юстиниан оставил это правило в силе, оговорив возможность продажи случаем крайней нужды (С.4,43,2).

Раб, совершивший уголовное преступление (crimen), бьш безза­щитен й подлежал наказанию без суда на основе imperium магист­рата или potestas господина (ius occidendi). В случае совершения delictum раб подлежал выдаче потерпевшему — noxae deditio— в соответствии с законом XII таблиц (Fest, p.180 Lindsay). Если госпо­дин принимал на себя защиту раба, отстаивая в сущности свое право на него, то проигрыш процесса возлагал на него такую же ответст­венность, как если бы он совершил деликт сам (Gai., 4,75). Этот же порядок — actio noxalis — предусматривал lex Aquiliae в случае на­несения рабом ущерба другому собственнику (damnum iniuriae datum). Если раб, замысливший воровство, бьш пойман на месте преступления (furtum manifestum), то по закону XII таблиц 8,14 (GelL, 11,18,8) его, подвергнув бичеванию (verberatio), сбрасывали со скалы (praecipitatio).

Нанесение телесных повреждений рабу рассматривалось как iniuria и наказывалось штрафом в пользу его господина. В случае существенных повреждений (os fractum) штраф бьш по закону XII таблиц 8,3 (Coll., 2,5,5) вдвое меньше, чем когда страдал свободный. Свидетельские показания раба даже по гражданским делам прини­мались во внимание только под пыткой в ходе следствия (quaestio). Рабам вменялось в обязанность заботиться о безопасности их госпо­дина, в противном случае ни один дом не мог считаться безопасным (D.29,5,1 рг). Принятое в 10 г. до н. э. SC Silanianum предписывало в случае убийства господина подвергнуть допросу всех рабов, нахо­дившихся с ним под одной крышей, предав смерти тех, кто не дока­жет, что не бьш в состоянии прийти на помощь хозяину. SC Silanianum предписьтало, чтобы раб, выдавший властям убийцу своего господина, становился свободным (D.29,5,3,13; 35,2,39).