КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава 38. Китай за пределами Пекина.
На протяжении 80-ых - 90-ых годов я посещал Китай практически ежегодно,пытаясь лучше понять цели и стремления китайских лидеров. Наши отношенияначинались с антагонизма, поэтому нам необходимо было время и более глубокоевзаимодействие друг с другом, чтобы добиться установления доверительныхотношений с Китаем. Китай занимался "экспортом революции", стараясьпревратить Сингапур в коммунистическое государство, когда же китайцы началибороться с Вьетнамом, они стали стремиться к улучшению отношений со странамиАСЕАН. Именно в течение этого периода, с 1978 по 1991 год, наше восприятиедруг друга изменилось, так как мы вместе, хотя и различными способами,боролись против оккупации Камбоджи Вьетнамом. Во время каждого визита я проводил более недели в провинции, менясопровождал кто-нибудь из младших китайских министров. Путешествуя с ними поКитаю на протяжении 8-10 дней в одном самолете для официальных лиц, проводявместе много времени, мне удалось лучше понять образ мышления и менталитеткитайских лидеров. Жены министров составляла компанию моей жене. Во время одного из таких визитов, в 1980 году, я открыл для себя другойКитай. Моя дочь Вей Линь была приятно удивлена. Она уже до того побывала наэкскурсии в Пекине и заметила, что настроение китайских людей, с которымиона встречалась, с тех пор как умер Мао, и была разгромлена "банда че ырех",стало более мягким и расслабленным. И официальные лица, и простые китайцычувствовали себя в разговоре с ней более свободно и непринужденно. Я до сихпор помню некоторые из достопримечательностей, которые мы посетили, включаяЧэнду (Chengde), - летнюю столицу императора царства Цинь Циан Лонга (QianLong), и "Три ущелья" на реке Янцзы. Путешествие вниз по течению Янцзы отЧунцина (Chongqing) в Ичан (Yichang), расположенный на выходе из ущелья,заняло полтора дня (Чунцин - бывшая столица Чан Кай-ши во время Второймировой войны, находившаяся в провинции Сычуань (Sichuan)). Огромныекитайские иероглифы, выбитые высоко на отвесной поверхности гладкой скалытысячи лет назад, чтобы увековечить память о событиях и идеях, производилиустрашающее впечатление. Они резонировали с историей народа, преодолевавшегоогромные препятствия. Еще более потрясал вид людей, которые, как внезапамятные времена, буксировали по реке баржи и маленькие суда, подобновьючным животным. Целые толпы людей с веревками на плечах и спинах тянулилодки вверх по течению на протяжении многих миль. Казалось, что времяостановилось, и машины, использовавшиеся в других странах, до них просто недошли. В этом путешествии нас сопровождал заместитель министра иностранных делХан Ниалон (Han Nialong) и его жена. Они оба были способными, хорошоинформированными и приятными в общении людьми. Он был на десять лет старшеменя и обладал живым характером и острым умом. Небольшого роста, аккуратный,он со вкусом одевался в одежду западного стиля, часто носил жилет. Ханпонимал английский язык и обладал острым чувством юмора. В течение времени,проведенного с ним во время моего второго визита, я смог расширить своизнания о Китае и получить немалое удовольствие. В МИДе он отвечал заотношения с Вьетнамом. В его лице вьетнамцы столкнулись с серьезнымоппонентом, - он знал все, что касалось Вьетнама и Камбоджи. Стратегия Китаязаключалась в том, чтобы оказывать давление на Вьетнам и истощать его силы,независимо от того, сколько времени это потребовало бы. Он был абсолютноуверен в том, что вьетнамцы, по выражению президента Рейгана, "позовут дядю"(cry uncle), запросят пощады. Мы провели много времени за застольями,находясь на этом корабле. Наши хозяева предпочитали простую еду, и, посленескольких дней богатого праздничного застолья, мы испытали облегчение,когда по их просьбе подали простую лапшу. Несмотря на то, что нам предлагалибогатое праздничное меню, мы отдали предпочтение более простой пище. ХанНиалон был выходцем из одной из беднейших китайских провинций Гуйчжоу(Guizhou), где делают "маотай", - крепкий алкогольный напиток, по крепостипревосходящий водку. Я с уважение отношусь к "маотай", чье замедленноевоздействие не может смягчить даже обильная еда. "Маотай" тек рекой, но япредпочитал пиво. Посещение университета в городе Ухань (Wuhan), одном из главныхиндустриальных городов Китая на реке Янцзы, огорчило нас. Некоторые изпрофессоров, с которыми мы встретились, получили образование в Америке.Несмотря на то, что с возрастом их английский язык несколько "поржавел",они, бесспорно, были эрудированными и высокообразованными людьми. Линь,изучавшая тогда медицину, разговорилась в библиотеке со студентом- медиком,читавшим учебник биологии на английском языке. Она попросила взглянуть накнигу и обнаружила, что учебник был отпечатан в 50-ых годах. Линь неповерила своим глазам. Как они могли учиться по книгам, которые устарели на30 лет? Но они отставали уже более чем на 30 лет, ибо, несмотря напроведение политики "открытых дверей" по отношении к Западу, валюты дляпокупки новейших книг и журналов у них не было, как не было ифотокопировальной машины. Потребуется много времени, чтобы преодолеть разрывзнаний с развитыми странами. "Культурная революция" отбросила Китай назад нацелое поколение. Нынешние студенты, несмотря на процесс залечивания раннанесенных "культурной революцией", все еще обучаются по устаревшимучебникам профессорами, использующими устаревшие методы обучения, безкаких-либо технических средств. В результате, будет наполовину потеряно ещеодно поколение. Конечно, наиболее талантливые из них добьются своего,невзирая на все эти трудности, но индустриальное общество нуждается длясвоего развития не в немногих талантливых людях, а в высоком уровнеобразования всего населения. После приветственного ужина в Ухане наши хозяева и все сопровождавшиеих официальные лица куда-то исчезли. Мы заинтересовались тем, что произошло,и послали наших помощников найти их. Они сообщили, что все они собралисьвокруг телевизора в гостиной, наблюдая за судебным процессом по делу "бандычетырех". Это был момент возмездия людям, которые терроризировали их напротяжении многих лет, и которые теперь должны были получить по заслугам. Мытоже вышли в гостиную понаблюдать за происходящим. Это была китайская версиясталинских процессов, насколько они были мне знакомы по книгам, заисключение того, что отсутствовали длинные разоблачающие признания, и никтоне ожидал вынесения смертных приговоров. Напротив, Цзян Цин, жена Мао,выглядела свирепой и не собиралась сдаваться. Она говорила громко и почтичто кричала высоким, пронзительным голосом, когда обращалась к судьям иругала их. Она говорила, что, когда Мао был у власти, судьи были егособаками, которые лаяли тогда, когда Мао говорил им. Как же смели они теперьсудить ее? Она выглядела такой же смелой, воинственной и сварливой женщиной,как и при жизни Мао. Оставшуюся часть путешествия "банда четырех" и злодеяния ее членовслужили предметом бесконечных разговоров между членами нашей делегации икитайскими официальными лицами. Было ужасно, что такая древняя цивилизациямогла быть доведена до такого безумия, носившего гордое имя "культурнойреволюции". Многое другое также пошло по неверному пути. Дружески настроенный поотношению к нам официальный представитель из провинции Фуцзянь, на югеКитая, сопровождая меня во время автомобильной поездки по Ухани, показал напочти законченное задание и сказал: "Это многоэтажный дом для принцев". Я непонял, что он имел ввиду. Он объяснил, что "принцами" он называл сыновейвысокопоставленных официальный лиц провинции и города. Он покачал головой исказал, что это плохо отражалось на морали людей, но он ничего не мог с этимподелать. Не сказав ни слова, он дал понять, что они катились обратно в тотстарый Китай, где обладание властью всегда означало пользование официальнымипривилегиями, а привилегии означали льготы для членов семьи, родственников идрузей. Из других остановок во время путешествия нам запомнились Сямынь(Xiamen) и Гуланьи (Gulangyu) (Амой и Куланцу на фуцзяньском диалекте).Впервые за время поездок по Китаю мы слышали, как люди разговаривали надиалекте, похожем на тот, который используют жители Сингапура. Я потратилгоды на изучение этого диалекта, чтобы использовать его в ходе предвыборнойборьбы, и мне было приятно слышать, что люди разговаривали именно так, какучил меня мой учитель, говоривший с сямыньским акцентом на языкевысокообразованных людей провинции Фуцзянь, которые перед войной теснообщались с западными бизнесменами и миссионерами. На острове Гуланьи, расположенном рядом с Сямынем, нам показали двабунгало, принадлежавших правительству Сингапура. Они были купленыколониальным правительством перед Второй мировой войной для британскихколониальных чиновников, направленных в Сямынь, чтобы изучать диалектхоккиен. Мы увидели два обветшалых здания, в каждом из которых жило четыреили пять семейств, насчитывавших значительно большее число людей чем то, длякоторого эти здания первоначально предназначались. Китайцы поспешилизаверить нас, что они реставрируют здания и вернут их нам. (Министр финансовСингапура Хон Суй Сен позже сказал мне, что он слышал ужасающие истории овладельцах зданий, которым возвращали их недвижимость и требовали вернутьзадолженность по заработной плате тем, кто присматривал за зданиями, за всегоды, начиная с 1949 года). Гуланьи был уникальным реликтом, сохранившимследы европейского влияния. В нем был представлены все стили европейскойархитектуры. Некоторые дома принадлежали богатым китайским эмигрантам,которые вернулись туда перед самой войной, чтобы прожить там остаток своихдней. Они нанимали французских и итальянских архитекторов для строительствапрекрасных домов с винтовыми лестницами и перилами из травертинскогомрамора, мраморными статуями в закрытых помещениях и на открытом воздухе,словно это было во Флоренции или Ницце. До 1937 года Гуланьи был оазисомроскоши, пока его, как и Шанхай, не захватили японцы. Наши хозяева указали нам через пролив на Чжинмен (Jinmen или Quemoy) -остров, находившийся под контролем Тайваня. В ясный день его можно быловидеть невооруженным глазом. То же самое говорил мне и президент ТайваняЦзян Цзинго, который при посещении Чжинмена показывал мне через пролив наГуланьи. Всего лишь несколько лет назад, жители Тайваня запускали с Чжинменана Гуланьи воздушные шары с продовольствием, кассетами популярныхтайваньских поп звезд, включая Терезу Тен (Teresa Teng), и пропагандистскиелистовки. В 50-ых - 60-ых годах они обменивались артиллерийскими залпами, ав 80-ых - оскорблениями, используя громкоговорители. Разница между уровнем жизни в Тайбэе на Тайване и Сямыне в Фуцзяне былаогромной. Тайвань был связан с внешним миром, особенно с Америкой и Японией,движением капиталов, технологии, знаний, иностранных экспертов. Тайваньскиестуденты, возвращавшиеся после обучения в Америке и Японии, строилисовременную экономику. А на другой стороне пролива прозябали, гордясьсельскохозяйственными навыками, основанными на сельскохозяйственной науке50-ых годов. Практически полностью отсутствовала механизация на полях ифермах, дороги были в запущенном состоянии, а уровень жизни - низким. Местная кухня была нам знакома, хотя она несколько отличалась от нашей.За обедом хозяева подали настоящее "баобинь" (baobing) - жареные побегибамбука завернутые в блинчики, с необходимыми приправами и гарниром. Местныйвариант "баобинь" отличался от сингапурской версии этого блюда. Их сладоститакже были нам знакомы, - например, восхитительный толченый арахис,скатанный наподобие маленьких швейцарских конфет, был вкуснее, чем тот, чтоделают в Сингапуре. Мы все знали, что Сямынь был местом, из которогоприехало большинство наших предков. Где бы в провинции Фуцзянь нерасполагались их деревни, чтобы отправиться в путешествия в "страны южныхморей", большинство из них приезжало в Сямынь, - город, открытый дляиностранцев, чтобы там сесть на большие суда, которые увозили их на юг. Из Сямыня мы полетели в Гуанчжоу (Кантон), откуда вернулись в Гонконгпоездом. Монотонные и скучные речи о "коммунистическом попутчике" и другиепропагандистские клише "банды четырех" больше не звучали изгромкоговорителей. Стиль одежды тоже стал менее строгим, - как только мыуехали из Пекина, сопровождавшие нас женщины - переводчицы переоделись вцветные блузы, брюки и юбки, чего в 1976 году не было. Маоистский Китайстановился достоянием истории, а старые привычки китайцев возвращались.Некоторые из них были хорошими, а большинство, как мы обнаружили во времянашего следующего путешествия в 1985 году, - плохими: коррупция, непотизм,кумовство, - язвы, которые всегда мучили Китай. Тем не менее, на сей раз, мыуезжали с куда более благоприятными впечатлениями. Наши хозяева были болеераскованны, получали удовольствие от пищи и разговоров и могли свободнообсуждать бедствия десятилетия "Великой культурной революции". Руководителии официальные лица, с которыми мы встречались, были готовы к открытому исвободному обсуждению своих прошлых ошибок и будущих проблем. Стало меньшелозунгов, которыми был покрыт весь Пекин и другие города, и гигантскихквадратных плакатов на пшеничных и рисовых полях. Теперь многочисленныескромные лозунги призывали людей упорно трудиться для осуществленияпрограммы "четырех модернизаций". Общество становилось более естественным,похожим на другие страны. Лидеры Китая знали о потерянном, в результате "культурной революции",поколении. Они отказались от веры в Мао в "перманентную революцию" истремились к стабильным отношениям с другими странами, которыеспособствовали бы развитию экономического сотрудничества, чтобы помочьвосстановлению Китая. Я думал, что современный Китай вряд ли возникнет напротяжении жизни еще одного поколения китайцев. Каждая провинция Китая отличается от других в географическом,экономическом, образовательном плане, а также по уровню производительности,а потому и заботы их губернаторов различны. До того, как я посетил Дуньхуан(Dunhuang), который был началом Великого Шелкового Пути, чтобы осмотретьизвестные буддийские гроты, заброшенные на протяжении многих столетий, ядаже не представлял себе, насколько пыльным, сухим и бесплодным являетсясевер Китая. Когда губернатор провинции Ганьсу (Gansu) организовал для насэкскурсию на верблюдах по "поющим пескам" неподалеку от Дуньхуана, я понял,что мы оказались на краю пустынь Гоби и Такламакан. Верблюды-бактрианы былироскошными косматыми двугорбыми существами, более изящными, чем одногорбыеверблюды-дромадеры, обитающие на Аравийском полуострове. Пейзаж с высокимипесчаными дюнами был холоден и прекрасен, а жизнь людей была и остаетсятяжелой. Во время этого турне мы поняли, почему так сильна провинциальнаялояльность в столь обширной и плотно населенной стране. Диалекты, пища исоциальные привычки людей из различных провинций весьма отличаются друг отдруга. Члены китайской элиты не так хорошо знакомы друг с другом, как ихколлеги в Европе, Японии и США. Хотя Америка и занимает целый континент, ноее население не так велико, а прекрасная система коммуникаций позволяетчленам американской элиты регулярно встречаться и тесно взаимодействовать.Китай слишком густонаселен, и до 80-ых годов, когда китайцы построилиаэропорты и импортировали самолеты, система коммуникаций между провинциямибыла так плоха, что они практически жили в разных мирах. В результате,каждый провинциальный лидер, поднимавшийся к вершинам власти в Пекине,приводил с собой множество своих коллег из провинции, не вызывая нареканийокружающих, - провинциальные товарищи лучше понимали его, могли лучшесработаться с ним. Между провинциями существует сильная конкуренция. Любой губернаторназубок знает любые статистические данные, относящиеся к его провинции:население, площадь обрабатываемой земли, количество выпадающих осадков,ежегодный объем производства сельскохозяйственной и промышленной продукции,а также место, которое провинция занимает по отношению к остальным 30провинциям по каждому показателю, включая валовой национальный продукт.Такой же остротой отличается и конкуренция между городами, Каждый мэр городазнает наиболее важные статистические данные по своему городу в сопоставлениис другими городами. Города и провинции ранжируются для того, чтобы поощрятьконкуренцию между ними, которая иногда перехлестывает через край: некоторыеруководители пытаются улучшить занимаемое ими место всеми средствами, вплотьдо "торговых войн". Если бы, например, такая бурно растущая провинция какГуандун нуждалась в импорте продовольствия для обеспечения притока рабочихиз других провинций, то ее соседи могли бы отказаться продавать ей зерно.Провинция, в которой расположен высокоэффективный завод по производствумотоциклов, могла бы столкнуться со сложностями в продаже этих мотоциклов вдругих провинциях, которые хотели бы таким образом защитить свои собственныемотоциклетные заводы от конкуренции. Я полагал, что коммунистическая система означала полную централизациюуправления и контроля. Как оказалось, в Китае этого никогда не было. Начинаяс правления самых ранних китайских династий, провинциальные власти обладализначительной независимостью в интерпретации указов императора, и, чем дальшеот центра находилась провинция, тем больше была ее независимость. Впоговорке "горы высоки, а до императора далеко" (shan gao, huang di yuan)выразился скептицизм и цинизм поколений китайцев, страдавших от произволаместных властей. Нам очень пригодился бы подобный опыт, когда мы приступалик осуществлению честолюбивого проекта в городе Сучжоу (Suzhou) в 90-ыхгодах. Мне удалось до некоторой степени понять, как работает китайскоеправительство, - громоздкая, многоуровневая система с четырьмя уровнямиуправления: центральным, провинциальным, городским и районным. Теоретически,письменные директивы центра должны трактоваться и выполняться по всей странеодинаково. На практике, все происходит в атмосфере жестокой инепрекращающейся борьбы, - каждое министерства ревниво охраняет свои права ипытается расширить свои полномочия. Конфликты между министерствами ивозникающие в связи с этим заторы в системе управления - не редкость. Междугосударственным служащим и политическим назначенцем не существует никакойразницы. Коммунистическая партия Китая обладает высшей властью, и любой, ктообладает хоть какими-то полномочиями, должен занимать определенное положениев партии. Для того чтобы сделать карьеру в государственных органах илипреуспевать в частном бизнесе членство в партии неоценимо. Общий уровень китайских руководителей впечатляет. Получив необходимуюподготовку и накопив практический опыт работы в условиях рыночной экономики,они вполне смогут тягаться с высшими руководителями США, Западной Европы иЯпонии. Они обладают глубоким аналитическим умом и быстро соображают. Татонкость, с которой они выражают свои мысли даже в случайной беседе,показывает остроту их ума, полностью оценить которую можно, только хорошопонимая китайский язык. Я ожидал этого от руководителей в Пекине, но с удивлением обнаружил,что провинциальные должностные лица: секретари комитетов партии,губернаторы, мэры и высшие должностные лица, - также являются руководителямивысокого класса. Толстая прослойка талантливых людей, рассеянных по целомуконтиненту, впечатляет. Те из них, кто попал на самый верх, не обязательнона голову выше тех, кого они обошли. В такой густонаселенной стране какКитай удача играет существенную роль в продвижении к вершинам власти, дажепри наличии тщательного отбора, который делает ударение на способностях ихарактере, а не на идеологической чистоте и революционном рвении, как в годы"культурной революции". Один бывший партийный активист объяснил мне, как Отдел кадров КПКотбирает наиболее талантливых людей. На каждого работника заведеноперсональное дело, которое начинается с табеля начальной школы, и содержитне только оценки, но также характеристику преподавателя, оценивающего егоповедение, черты характера и отношение к делу. Каждая ступень карьерысопровождается отчетами руководителей и коллег. При каждом повышении послужбе, перед назначением, все кандидаты проходят аттестацию. В высшихэшелонах пирамиды власти существует ядро численностью 5,000 - 10,000человек, которые были тщательно отобраны и отсеяны Коммунистической партиейКитая, а не правительством. Чтобы удостовериться, что эти оценки верны,специальная инспекционная комиссия из центра посещает провинции и города,оценивая лиц, проходящих аттестацию, а также интервьюируя активистов, передтем как повысить их. В случае возникновения разногласий вопросрассматривается в Пекине. Отбор ведется тщательно и всесторонне. Наконец, насамом верху, назначения делаются самим лидером, который должен оценить нетолько заслуги, но и лояльность кандидата. Именно Дэн Сяопин выбрал иназначил Чжао Цзыяна на пост Генерального секретаря КПК, сделав его,номинально, человеком номер один в Китае. И именно Дэн Сяопин, после событийна площади Тяньаньмынь в 1989 году, пересмотрел свое решение, сместив его сэтого поста.
Дата добавления: 2014-12-30; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |