КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава 39. Площадь Тяньаньмынь.
В мае 1989 года мир наблюдал за причудливой драмой, разворачивавшейся вПекине. По каналам спутникового телевидения велась ее прямая трансляция,потому что в городе присутствовало множество представителей западных средствмассовой информации, готовившихся освещать встречу Горбачева с Дэн Сяопином.Значительное число студентов в организованном порядке собралось на площадиТяньаньмынь, напротив Большого Дворца Народов. Они несли плакаты итранспаранты, протестуя против коррупции, кумовства и инфляции; полицияотносилась к ним либерально. Генеральный секретарь Коммунистической партииКитая (КПК) Чжао Цзыян одобрительно отозвался о происходящем, сказав, чтостуденты выступали за реформы в партии и правительстве, и их намерения былихорошими. По мере того как толпа все увеличивалась, содержание лозунгов итранспарантов становилось все более критическим, антиправительственным ирезким. В них подвергалось нападкам правительство, содержались личные выпадыв адрес премьер-министра КНР Ли Пэна. Когда и за этим ничего не последовало,на плакатах появились сатирические стишки, высмеивавшие Дэн Сяопина. Когда яувидел это по телевидению, я почувствовал, что эта демонстрация закончитсяслезами, - в истории Китая еще не было императора, который, будучиподвергнут осмеянию, продолжал бы править страной. События на площади Тяньаньмынь были странным эпизодом в истории Китая.По телевидению показывали Ли Пэна, читавшего декларацию о введении военногоположения. Я смотрел выдержки из программ пекинского телевидения,транслировавшихся в Сингапур из Гонконга через спутник. В одном яркомэпизоде, предшествовавшем введению военного положения, были показаныпредставители студентов, грубо спорившие с премьер-министром Ли Пэном вБольшом Дворце Народов. Студенты были в джинсах и футболках, Ли Пэн - вбезукоризненно отглаженном костюме в стиле Мао. В этих теледебатах студентыпобедили Ли Пэна с большим перевесом. Драма достигла кульминации, когдасолдаты попытались войти на площадь, но эта попытка была отбита. Наконец, вночь на 3 июня на площадь въехали машины и бронетранспортеры. Весь мирнаблюдал за этим по телевидению. Некоторые исследователи, скрупулезнопросеявшие свидетельские показания, были убеждены, что на самой площади небыло стрельбы, перестрелка произошла тогда, когда войска, сопровождавшиетанки и бронетранспортеры, силой прокладывали себе путь через улицы, ведущиек площади. Это было невероятно: Народно-освободительная армия Китая (НОАК)обратила оружие против собственного народа. Я чувствовал себя обязаннымвыступить на следующий день, 5 июня, со следующим заявлением: "Мои коллеги вправительстве шокированы, потрясены и опечалены столь катастрофическимповоротом событий. Мы ожидали, что китайское правительство, используя армиюдля подавления гражданских беспорядков, прибегнет к минимуму насилия. Вместоэтого, применение оружия и насилия стало причиной многих смертей и увечий.Их применение было абсолютно непропорционально по отношению к томусопротивлению, которое могло оказать безоружное гражданское население. Если между значительной частью китайского народа, включая его наиболееобразованных представителей, и правительством существуют разногласия, то этоозначает, что страну ожидают волнения, выражения народного недовольства,задержки в проведении реформ и простои в экономике. Ввиду огромных размеровКитая, это может привести к возникновению серьезных проблем и внутри страны,и в соседних государствах Азии. Мы выражаем надежду, что в процессе достижения примирения верх возьметмудрость, и народ Китая сможет возобновить движение по пути прогресса,которое началось со времени проведения политики "открытых дверей". Я не стал осуждать китайское правительство, ибо не считал егорепрессивным коммунистическим режимом советского типа. Очевидно, массовыедемонстрации на протяжении двух месяцев накалили страсти. Реакция китайских общин в Гонконге, Сингапуре и на Тайване на этисобытия значительно отличалась. Люди в Гонконге были испуганы и обеспокоены.Они наблюдали по телевидению за разворачивающейся трагедией практическикруглосуточно; они были заодно со студентами, некоторые молодые люди изГонконга даже разбили лагерь на площади Тяньаньмынь. Это происходило впериод, когда Китай поощрял журналистов и визитеров из Гонконга и Тайваня ксближению с Китаем. Когда войска в Пекине открыли огонь по демонстрантам,жители Гонконга пришли в ужас от перспективы перехода их города под контрольтакого жестокого правительства. Среди населения города имели место стихийныевсплески гнева и отчаяния. Миллион человек вышли на улицу вскоре после того,как события на площади Тяньаньмынь были показаны по телевидению. У зданияинформационного агентства Синьхуа (Xinhua News Agency), игравшего рольнеофициального представительства КНР в Гонконге, несколько дней продолжалисьдемонстрации протеста. Жители Гонконга помогали участникам акции протеста вПекине бежать из Китая на Запад через Гонконг. На Тайване испытывали чувствогрусти и симпатии к студентам, но страха не было, как не было и демонстрацийпротеста или выражения скорби. Жители Тайваня не собирались переходить подвласть Китая. Жители Сингапура были шокированы. Лишь немногие считали, чтосуществовала необходимость открывать огонь, но никто не вышел надемонстрацию. Люди знали, что Китай был коммунистической страной,отличавшейся от их собственной. Делегация студентов университетов направилаписьмо протеста в посольство Китая. В этот весьма поучительный момент проявились различия в позициях, ввосприятии и в степени эмоциональной причастности к происходящему трех группэтнических китайцев, чья политическая близость к коммунистическому Китаюбыла различной. Если бы не та роль, которую сыграл Дэн Сяопин в принятии решения отдатьНОАК приказ очистить площадь Тяньаньмынь, западные средства массовойинформации восхваляли бы его, когда он умер в феврале 1997 года. Вместоэтого, каждый некролог содержал острую критику грубой расправы, имевшейместо 4 июня, и каждая телевизионная программа включала эпизоды событий наплощади Тяньаньмынь. Не знаю, как китайские историки оценят его роль, я жесчитаю Дэн Сяопина великим лидером, изменившим судьбы Китая и всего мира. Дэн был реалистом, практиком и прагматиком, а не идеологом. Он дваждыстановился жертвой маоистских чисток, но сумел вернуться к власти, чтобыспасти Китай. Еще за 12 лет до распада Советского Союза он знал, чтоцентрализованная плановая экономика не работает. Он разрешил в Китаепредпринимательство и свободный рынок, начав с развития специальныхэкономических зон на побережье. Дэн был единственным руководителем в Китае,обладавшим политическим весом и силой, чтобы полностью изменить политикуМао. Как и Мао, Дэн боролся за то, чтобы разрушить старый Китай, но онсделал то, чего Мао сделать не смог. Дэн Сяопин построил новый Китай,используя свободное предпринимательство и свободный рынок "с китайскимихарактеристиками". Будучи ветераном войн и революций, он увидел встуденческих демонстрациях на площади Тяньаньмынь опасный процесс,угрожавший ввергнуть Китай еще на 100 лет в пучину хаоса и анархии. Онпережил революцию и распознал ранние признаки революции в событиях наплощади Тяньаньмынь. Горбачев, в отличие от Дэна, только читал о революции ине сумел распознать ранних признаков надвигавшегося краха Советского Союза. 20 лет спустя после провозглашения Дэном политики "открытых дверей"Китай демонстрирует явные признаки того, что его экономика станет самойбольшой и наиболее динамично развивающейся экономикой в Азии. Если Китаюудастся избежать хаоса и конфликтов, как внутренних, так и внешних, к 2030году экономика страны достигнет гигантских размеров. Умирая, Дэн Сяопиноставил китайскому народу огромное и многообещающее наследство, без негоКитайская Народная Республика потерпела бы крах, как и Советский Союз. Еслибы Китай распался, западные средства массовой информации выражали бы своисимпатии китайцам, как они это делают по отношению к русским. Вместо этого,Западу приходится считаться с перспективой возникновения в течение следующих30-50 лет мощного Китая. Через 3 месяца после событий на площади Тяньаньмынь, 24 августа, Ху Пин(Hu Ping), министр торговли Китая, сопровождавший меня во время моего турнепо китайским провинциям в 1988 году, посетил Сингапур. Премьер-министр КитаяЛи Пэн хотел, чтобы он проинформировал меня об "инциденте 6-4" ("6-4" - 4июня, - сокращение, которое китайцы используют, чтобы упомянуть означительных событиях, указывая месяц и день, когда они произошли). Ху Пинсказал, что ситуация стабилизировалась, но влияние этих событий на Китайбыло огромным. На протяжении 40-50 дней беспорядков правительство Китаяутратило контроль над ситуацией. Студенты использовали проблемы коррупции иинфляции, чтобы сплотить людей вокруг себя. У китайской полиции не былодостаточного опыта, и она не смогла справиться с подобными демонстрациями,поскольку у полицейских не было водометов и других специальных средств поборьбе с беспорядками. Ху Пин также сказал, что к началу июня студенты стали вооружаться,воруя оружие и снаряжение у солдат НОАК (об этом мне читать не приходилось).Когда солдаты попытались войти на площадь Тяньаньмынь 2 мая, имвоспрепятствовали; тогда войска были отведены назад и "подвергнутыперевоспитанию". 3 июня войска начали новое наступление. Некоторые солдатыбыли с оружием, но многие - без. Войскам был отдан приказ не стрелять, наделе, в патронных подсумках многих военнослужащих лежало печенье. Резиновымипулями китайская армия не располагала. На следующий день после инцидента онлично проехал по улице Цаньан Роуд (Chang-An Road - "дорога вечного мира")на всем протяжении от Военного музея до комплекса для приема гостей Дяоюйтайи видел дымившиеся остатки 15 танков и бронетранспортеров. Войска проявляливеличайшую сдержанность, оставляя свои машины и стреляя в воздух. Егоминистерство расположено неподалеку от площади, и его сотрудники наблюдализа демонстрацией, в которой принимали участие миллион человек. На деле, 10%служащих его министерства и других министерств также присоединились кдемонстрантам, - они также выступали против коррупции и симпатизировалистудентам. Ху Пин настаивал, что жертвы имели место в тот момент, когдавойска пытались пробиться на площадь Тяньаньмынь, а не на самой площади, каксообщала иностранная пресса. Он сказал, что с тех пор иностранные бизнесмены и китайские служащиевернулись к работе. Ху Пин верил, что зарубежные друзья Китая постепенноразберутся в том, что произошло. Некоторые молодые китайцы были связаны сразведывательными службами западных стран, распространяя поступающую сЗапада информацию и суждения с помощью современного оборудования. (Я понялего таким образом, что речь шла о факсах). Ху Пин сказал, что, несмотря нато, что после этих событий западные страны ввели санкции против Китая, Китайникогда не допустит иностранного вмешательство в свои внутренние дела. Крометого, большинство иностранных государств, а также иностранные банки, ненастаивали на ужесточении санкций, и контакты между ними постепенновосстанавливались. Он выразил надежду, что двусторонние отношения междуКитаем и Сингапуром будут оставаться хорошими, ибо они базировались напрочной основе. Я ответил, что "инцидент 6-4" явился шоком и для меня, и для народаСингапура. Мы просто не ожидали, что против демонстрантов применят военнуюсилу и огневую мощь в таких масштабах. Жители Сингапура привыкли почтикаждый вечер наблюдать по телевизору за столкновениями южнокорейской полициис рабочими и студентами, за избиением чернокожих жителей ЮАР южноафриканскойполицией, за израильтянами, использовавшими слезоточивый газ, резиновые пулии другое вооружение против палестинцев. При этом иногда погибали один-двачеловека, а танки и бронетранспортеры никогда не использовались. Мы не моглиповерить своим глазам: китайское правительство, которое в мае вело себястоль разумно, сдержанно и толерантно, неожиданно стало по-звериномужестоким, используя танки против гражданского населения. Жители Сингапура,особенно этнические китайцы, не могли этого понять, и испытывали остроечувство стыда из-за этих действий, оставивших глубокие шрамы на душах людей. Китай должен был объяснить Сингапуру и остальному миру, почемунеобходимо было применять подобные меры для разгона демонстрации, почему дляэтого не нашлось иных способов. Внезапный переход от "мягкого" к "жесткому"подходу был необъясним. Конечно, проблемы у Китая возникли, в основном, несо странами Юго-Восточной Азии, которые не располагали ни капиталами, нитехнологией, чтобы помочь модернизации Китая. У Китая возникли проблемы сЯпонией, странами Европы и особенно с США, которые, действуя через Мировойбанк и МВФ, сделали для Китая много хорошего. Китаю необходимо было сгладитьпроизведенное отрицательное впечатление. Я высказал предположение, чтокитайцам следовало обратиться за помощью в этом деле к некоторымамериканским фирмам по обработке общественного мнения (PR-firm). Американцы- эмоциональные люди, телевидение имеет на них огромное влияние. Сенаторы ичлены Конгресса контролируют президента и распоряжаются деньгами, поэтомуКитай должен уделять им серьезное внимание. К счастью для Китая, президентБуш жил в Китае на протяжении нескольких лет, знал страну лучше, чембольшинство американцев, так что он пытался успокоить Конгресс. Я предостерег китайцев, что, им не следовало прекращать направлятьстудентов за границу из-за того, что они создавали дополнительные проблемы,обмениваясь по факсу идеями со своими друзьями в Пекине. В этом случае Китайотрезал бы себя от зарубежных знаний и технологий, что нанесло бынеизмеримый ущерб. Ху Пин заверил меня, что китайская политика по отношению к студентам иполитика "открытых дверей" по отношению к окружающему миру останутся безизменений. Многие деловые люди с Тайваня приезжают в Китай, чтобыинвестировать. Китайская политика по отношению к Тайваню и Гонконгу также неизменится. Тем не менее, он сказал, что ситуация в Гонконге осложнилась.Провозглашаемые в Гонконге лозунги изменились, - вместо лозунга "народГонконга должен управлять Гонконгом" теперь провозглашался лозунг "народГонконга должен спасти Гонконг". Он не упомянул о том грандиозном выражениистраха и солидарности, которое имело место во время демонстраций протестажителей Гонконга против "инцидента 6-4", в которых приняли участие миллиончеловек. От событий на площади Тяньаньмынь в моей памяти осталась грустнаякартина: Чжао Цзыян, стоящий посреди площади, забитой демонстрантами сповязками на головах, на которых были написаны лозунги, с мегафоном в руке.Почти что со слезами на глазах он уговаривал студентов разойтись, объясняя,что больше не сможет защищать их. Это было 19 мая. Увы, было уже слишкомпоздно: лидеры КПК решили ввести военное положение и, при необходимости,использовать силу для разгона демонстрации. В этот момент студенты должныбыли либо разойтись, либо их разогнали бы силой. Чжао Цзыян не проявилтвердости, которая требовалась от лидера Китая в тот момент, когда странастояла на грани возникновения хаоса. Организованным демонстрантам позволилистать мятежниками, которые не повиновались властям. Если бы с ними непоступили жестко, они бы вызвали подобные беспорядки по всей огромнойстране. Площадь Тяньаньмынь - это не Трафальгарская площадь в Лондоне. Китайские коммунисты восприняли советскую практику, согласно которой,сколь бы влиятельным ни был лидер, находясь у власти, с момента отставки онстановился никем, а его имя никогда не упоминалось публично. Несмотря на то,что я хотел встретиться с Чжао Цзыяном во время моих последующих визитов вКитай, я даже не мог заговорить об этом. Через несколько лет после событийна площади Тяньаньмынь я встретился с одним из его сыновей, который немногорассказал мне о том, как жил Чжао Цзыян после того, как впал в немилость.Ему пришлось переехать из района Чжуннаньхай, где жили все руководителипартии, в дом, который занимал Ху Яобан (бывший Генеральный секретарь КПК),в бытность свою заведующим Организационным отделом КПК. В течение первыхнескольких лет у входа в дом постоянно дежурил охранник, а все передвиженияЧжао Цзыяна отслеживались. Со временем наблюдение стало не таким жестким.Ему разрешалось играть в гольф в китайском гольф клубе в пригороде Пекина,но не разрешалось играть в гольф клубе, принадлежавшем иностранномусовместному предприятию. Ему разрешалось посещать внутренние провинции, ноне разрешалось ездить в прибрежные провинции, чтобы свести до минимумаконтакты с иностранцами и связанную с этим огласку. Дети Чжао Цзыяна жилизаграницей, за исключением одной дочери, которая работала в пекинском отеле.Условия его жизни были достаточно комфортными, его семье разрешалосьпосещать его. По советским меркам обращения с бывшими руководителями емужилось не так уж плохо, - к нему относились лучше, чем Брежнев относился кХрущеву, а Ельцин - к Горбачеву. (Прим. пер.: здесь с автором трудносогласиться). Человеком, которого ненавидели внутри страны и за рубежом за введениевоенного положения и насильственный разгон демонстрации на площадиТяньаньмынь, был премьер-министр Китая Ли Пэн. На самом деле, решение былопринято Дэн Сяопином, которого поддержали несколько ветеранов "Великогопохода". Я впервые встретился с Ли Пэном в Пекине в сентябре 1988 года. Онзанял должность премьер-министра, после того как Чжао Цзыян стал Генеральнымсекретарем КПК. Ли Пэн был не таким общительным, как Чжао. Ему было за 60,он получил советское инженерное образование, обладал хорошим умом, былвсегда хорошо информирован и не бросался словами. Он не был рубахой-парнем имог почувствовать себя оскорбленным, даже если для этого не было реальногоповода. Я приспособился к его темпераменту, и мы неплохо поладили. Послетого как я узнал его лучше, я обнаружил, что Ли Пэн - умный, хотя иконсервативный человек. Ли Пэн был сыном видного деятеля КПК, и был усыновлен премьер-министромЧжоу Эньлаем. Он говорил безо всякого провинциального акцента, потому чтовсегда жил с семьей Чжоу Эньлая там, где была штаб-квартира КПК, - сначала вЯньане, а затем - в Пекине. Его жена была более общительной, обаятельнойженщиной и приятной собеседницей. В отличие от жен большинства китайскихруководителей, которые держались на втором плане, она часто играла рольхозяйки дома. Она говорили по-английски на бытовые темы, и Чу легко смоглаобщаться с ней без переводчика. Во время нашей официальной дискуссии Ли Пэн спросил о том, какразвивался сингапурский бизнес в Китае. Я сказал, что инвесторы из Сингапурасталкивались с многочисленными трудностями. Слишком многие из них потерялиденьги и разочаровались в Китае, распространилась молва, что в Китае царитбеспорядок, поэтому приток инвестиций в Китай замедлился. Инвесторы не моглипонять, почему китайские руководители не могли добиться дисциплины откитайских рабочих. Гостиницы, находившиеся в собственности предпринимателейиз Гонконга и Сингапура, вынуждены были нанимать в качестве руководителейкитайцев из Гонконга и Сингапура, чтобы добиться дисциплины от персонала, нои это не позволяло разрешить всех проблем. К примеру, рабочих, уволенных заворовство из гостиниц, приходилось восстанавливать на работе, потому чтооставшиеся работники протестовали. Если Китай хотел добиться прогресса,трудовые отношения следовало изменить. Китайцы должны были позволитьинвесторам управлять своими предприятиями, включая найм и увольнениерабочих. Ли Пэн ответил, что Китай был не против того, чтобы иностранныеинвесторы зарабатывали деньги, но политика Китая состояла в том, чтобы онине зарабатывали слишком много. (Я понял это таким образом, что, какими бы нибыли первоначальные договоренности, если китайские власти считали, чтоприбыли инвесторов были слишком высокими, то они находили способ,позволявший перераспределить прибыль). Налоговая политика Китая вспециальных экономических зонах была более благоприятной, чем в Гонконге, ноон признал, что иностранные инвесторы сталкивались с низкой эффективностьюработы правительства и бюрократизмом. Решить эти проблемы было сложно. Намногих государственных предприятиях было занято слишком много людей,предприятия несли убытки, им приходилось заботиться об ушедших на пенсиюработниках. С введением свободного рынка китайская система оплаты трудастала просто абсурдной. Например, зарплата профессора хорошего университетасоставляла примерно 400 юаней, зарплата его дочери, работавшей вахтером наиностранном предприятии, была такой же, хотя никто не стал бы утверждать,что труд дочери был таким же ценным, как и труд ее отца. Всю систему оплатытруда следовало изменить, но правительство не могло повысить зарплатупрофессоров, потому что не располагало необходимыми для этого ресурсами. ЛиПэн сказал, что Китай многого добился с тех пор, как начал проводитьполитику "открытых дверей", но уровень инфляции был при этом высоким, и егоприходилось контролировать путем сокращения инвестиций в строительство. Онбыл уверен, что курс на проведение реформ в Китае не изменится, а трудностибудут преодолены. Когда он спросил меня о ситуации с обеспечением безопасности вВосточной Азии, я нарисовал ему оптимистичную картину экономического роста истабильности, конечно, при том условии, что ситуация в сфере безопасности неухудшится. Соединенные Штаты и Китай сдерживали Советский Союз. Политика СШАзаключалась в том, чтобы использовать свою собственную экономическую мощь иэкономический потенциал Японии для обеспечения ее безопасности. Пока такойпорядок вещей соблюдался, у Японии не было нужды перевооружаться. Япония нерасполагала ядерным оружием, но, если бы японцы не смогли больше полагатьсяна США, то Япония справилась бы с обеспечением своей безопасности водиночку. В этом случае угроза безопасности всех стран Юго-Восточной Азиивозросла бы. Большинство японских руководителей старшего поколения хотелипродолжать партнерские отношения с США, что позволило Японии добитьсяпроцветания и обеспечить высокий уровень жизни ее народу. Существовалаугроза того, что молодое поколение лидеров, у которых не было опытапрошедшей войны, могло считать иначе. Было бы особенно плохо, если бы имудалось возродить миф о том, что японцы являлись потомками богини Солнца. Ли Пэн считал, что я недооценивал японскую угрозу. По его мнению, Китаюнеобходимо было проявлять бдительность по отношению к возрождению японскойвоенной мощи. Несмотря на то, что Япония сама решила установить потолоквоенных расходов в размере 1% ВНП, ее военный бюджет был примерно на 26 - 27миллиардов долларов больше китайского. В Японии были лидеры, которые хотелибы отменить приговор истории, согласно которому Япония совершила агрессию поотношению к Китаю, странам Юго-Восточной Азии и южной части Тихого океана.Ли Пэн привел два примера: содержание японских учебников истории и посещениехрама Ясукуни высшими руководителями Японии. (Храм Ясукуни построен в честьсолдат, погибших на войне). Экономические успехи Японии стали источникомсредств для превращения ее в крупную политическую и военную силу, по крайнеймере, так рассуждали некоторые японские лидеры. Его беспокойствоотносительно возможного возрождения японского милитаризма было реальным. Вто же время, Китай постоянно был начеку относительно угрозы, исходившей отСоветского Союза. Два года спустя, 11 августа 1990 года, премьер-министр Ли Пэн посетилСингапур. Перед этим он только что посетил Джакарту и восстановилдипломатические отношения с Индонезией. У нас состоялась встреча один наодин, в присутствии только переводчиков и секретарей. До того я неоднократнозаявлял, что Сингапур станет последней страной АСЕАН, которая установитдипломатические отношения с Китаем. Теперь, когда Индонезия восстановиладипломатические отношения с КНР, мне хотелось решить этот вопрос до своегоухода в отставку с поста премьер-министра в ноябре того же года. Ли Пэнотметил, что во время моего многолетнего пребывания на поступремьер-министра отношения между Сингапуром и Китаем развивались хорошо. Онтакже хотел бы урегулировать этот вопрос до моего ухода в отставку, ипригласил меня посетить Китай в середине октября. После этого я упомянул о проблеме, которая затрудняла официальныепереговоры об обмене посольствами, - это был вопрос об обучении наших войскна Тайване. Я не мог сказать, когда прекратятся учения наших вооруженных силна Тайване. Сингапур был глубоко обязан Тайваню, в особенности покойномупрезиденту Цзян Цзинго, чья помощь позволила нам решить проблему нехваткитерритории для подготовки войск. Мы не могли забыть о нашем долге. Сингапурплатил Тайваню только за то, что потребляли и использовали во время обучениянаши войска, и ни доллара сверх того. Между нами существовали особыевзаимоотношения, - мы чувствовали свою близость друг к другу из-засвязывавших нас антикоммунизма, общего языка, культуры и предков. Ли Пэнвыразил понимание того, что Сингапур был хотя и процветающим, но маленькимгосударством. Он добавил, что Китай не станет настаивать на том, чтобы точноопределить дату прекращения подготовки войск Сингапура на Тайване. После этой встречи в решении этой острой проблемы, из-за которойпереговоры буксовали на протяжении многих месяцев, наметился прогресс. Меняуже не беспокоило, как в 1976 году, что китайское посольство в Сингапуребудет представлять угрозу для нашей безопасности, - ситуация в Сингапуреизменилась. Мы решили некоторые основные проблемы китайского образования,все наши школы были переведены на общегосударственную систему преподаванияна английском языке. В Университете Наньян преподавание больше не велось накитайском языке, и его выпускники легко могли найти работу. Мы покончили спрактикой подготовки целых поколений выпускников, которые испытывалитрудности с поисками работы из-за языкового барьера. После нашей дискуссии один на один состоялась встреча делегаций вполном составе, на которой Ли Пэн упомянул о событиях на площадиТяньаньмынь, как о "суматохе, случившейся в Китае прошлым летом". По егословам, некоторые страны ввели санкции против Китая, что стало причинойнекоторых трудностей, но эти страны также нанесли ущерб и самим себе.Например, Япония ослабила санкции против Китая после встречи стран "большойсемерки". Я сказал, что, в отличие от западных средств массовой информации,Сингапур не рассматривал события на площади Тяньаньмынь, как "конец света",но было очень жаль, что Китай нанес такой ущерб своей репутации. Ли Пэнответил: "Китайское правительство утратило полный контроль над ситуацией".Будучи премьер-министром, он "даже не мог выйти на улицу. Этот хаоспродолжался 48 дней". Ли Пэн не принадлежит к числу беззаботных шутников, но в тот день онудивил всех, когда сказал, что хотел бы "пошутить" по поводу подготовкинаших войск на Тайване. Он заявил, что наши войска могли бы проходитьподготовку в Китае на лучших условиях, чем на Тайване. Это вызвалоспонтанный взрыв смеха за столом переговоров. Я сказал, что первый деньучений наших войск в Китае стал бы последним днем мира в Азии. Два месяца спустя, 3 октября, я нанес свой последний визит в Пекин вкачестве премьер-министра, чтобы подписать документы об установлениидипломатических отношений с Китаем. После того, как это было сделано, мыобсудили проблему оккупации Кувейта Ираком. Ли Пэн сказал, что Ирак нельзябыло победить в ходе "молниеносной войны". (Когда с помощью современныхвооружений в ходе операции "Буря в пустыне" иракская оборона была прорвана втечение нескольких дней, это, должно быть, явилось сюрпризом для китайскихвоенных и гражданских руководителей). Он сообщил нам, что за несколько недель до нашей встречи, по просьбеВьетнама, вьетнамские лидеры: Нгуен Ван Линь (премьер-министр), До Мыой(секретарь компартии) и Фам Ван Донг (бывший премьер-министр ивысокопоставленный руководитель, посещавший Сингапур в 1978 году), - провелипереговоры в Чэнду, в провинции Сычуань, с Генеральным секретарем КПК ЦзянЦзэминем и Ли Пэном. Они пришли к соглашению, что Вьетнам безоговорочновыведет свои войска из Камбоджи под наблюдением ООН, и что до проведениявыборов страной будет управлять Национальный совет безопасности (Nationalsecurity council). Теперь Китай был готов пойти на улучшение отношений сВьетнамом. В октябре 1990 года я встретился с президентом Цзян Цзэминем. Он теплопринял меня, процитировав Конфуция: "Приятно встретиться с друзьями,прибывшими издалека". Он упустил возможность встретиться со мной во времясвоего посещения Сингапура в начале 80-ых годов и в 1988 году, во времямоего визита в Шанхай, где он был в то время мэром. Цзян Цзэминь дваждыпосещал Сингапур. В первый раз он был в Сингапуре на протяжении двух недель.Цзян изучал опыт работы Управления экономического развития в делепривлечения инвестиций в Сингапур и развития промышленных зон. После этогоему было поручено создание специальных экономических зон в провинцияхГуандун и Фуцзянь. Второй раз он сделал транзитную остановку в Сингапуре. Нанего произвели глубокое впечатление городское планирование, порядок,чистота, организация дорожного движения и уровень обслуживания. Он запомнилнаш лозунг: "Вежливость - наш образ жизни". Ему понравилось, что он могразговаривать с простыми людьми на улицах на китайском языке, что позволялоему легко ориентироваться в городе. Цзян сказал, что после "инцидента 6-4"на Западе утверждали, что телевидение сделало возможным вмешательство вовнутренние дела Китая. На Западе действовали в соответствии с западнойсистемой ценностей. Он мог согласиться с тем, что в различных странахсуществовали различные взгляды на вещи, но не с тем, что лишь один из этихвзглядов являлся правильным. По его мнению, концепции демократии, свободы иправ человека не являются абсолютными, ибо не существуют абстрактно, асвязаны с культурой страны и уровнем ее экономического развития. Свободапрессы, как таковая, также не существовала - западные газеты принадлежали иконтролировались различными финансовыми группами. Он упомянул о принятомСингапуром в 1988 году решением ограничить распространение "Эйжиэн Уол стритджорнэл" и сказал, что Китаю следовало сделать то же самое во время визитаГорбачева. По его словам, во многих сообщениях западных средств массовойинформации по поводу "инцидента 6-4" искажались факты. Цзян Цзэминь сказал, что политика "открытых дверей", политикаприверженности социализму, провозглашенная Дэн Сяопином, останется безизменений. Ввиду того, что я выразил сомнения относительно продолженияполитики "открытых дверей", Цзян заверил меня, что ее осуществление будет"ускорено". Китайцы решили порвать с советской централизованной плановойсистемой. Он учился в Советском Союзе на протяжении двух лет и посещалстрану 10 раз, и был хорошо знаком с трудностями, которые испытываласоветская система. Китай хотел создать смешанную экономику, которая вобралабы в себя лучшие черты централизованной плановой экономики и рыночнойсистемы. Цзян Цзэминь сказал, что Китай хотел поддерживать контакты с другимистранами. Китаю было сложно накормить 1.1 миллиарда человек, обеспечениевсей страны одним только зерном требовало огромных усилий. Когда он былмэром Шанхая, города с населением 12 миллионов человек, он сталкивался струдностями в снабжении города овощами, - ежедневно их требовалось 2миллиона килограммов. Он говорил о колоссальных потребностях Китая напротяжении часа. Беседа за ужином было оживленной. В памяти Цзяна храниласьколоссальная антология стихов и двустиший, заученных с детских лет. Он ихохотно цитировал. Его высказывания были густо пересыпанными литературнымиаллегориями, многие из которых выходили за узкие рамки моих знаний в областикитайской литературы, что добавляло работы переводчику. Я ожидал встретиться с серым, стереотипным аппаратчиком компартии, астолкнулся с улыбчивым, обаятельным Председателем КПК. Цзян был среднегороста, коренастым, у него была светлая кожа, он носил очки. У него былоширокое лицо, а волосы он зачесывал назад. Он был человеком номер один вКитае, Дэн Сяопин подобрал его на этот пост в течение нескольких дней после"инцидента 6-4", чтобы сменить Чжао Цзыяна. Он был очень умным, хорошоначитанным и обладал даром к языкам. Он свободно говорил по-русски, говорилпо-английски и по-немецки, мог цитировать Шекспира и Гете. Цзян Цзэминьтакже сказал мне, что во время работы в Румынии он выучил и румынский язык. Он родился в 1926 году в городе Янчжоу (Yangzhou), в провинции Цзянсу(Jiangsu), в семье ученого. Его дедушка был известным врачом и талантливымпоэтом, живописцем и каллиграфом. Его отец был самым старшим сыном в семье.Дядя, который вступил в Коммунистический союз молодежи в возрасте 17 лет,погиб в возрасте 28 лет, в 1939 году, во время гражданской войны снационалистами, и считался революционным героем. Отец Цзян Цзэминя отдал егона воспитание вдове погибшего дяди, у которой не было земли. Так что Цзянобладал безупречным революционным происхождением, когда он присоединился ккоммунистической группе студентов в Нанкинском Университете (Nanjing) иУниверситете Цзяотун (Jiaotong) в Шанхае. Он вырос в доме, который был полон книг, картин, в котором звучаламузыка. Он умел петь, играть на пианино и получал удовольствие, слушаяМоцарта и Бетховена. Между различными провинциями Китая существуютзначительные различия в образовательном уровне. Провинция Цзянсу была"озерным краем" Китая, где на протяжении тысячелетий, благодаря еепрекрасному микроклимату, селились отставные чиновники и литераторы. Ихпотомки подняли уровень образования населения в регионе. В Сучжоу, впровинции Цзянсу, который когда-то был столицей одного из государств впериод "Весен и осеней" (примерно 770-476 год до нашей эры), была улица ЧжонЕнцзе (Zhuang Yuan jie). (Прим. пер.: период "Весен и осеней" получил своеимя по названию созданной в это время одноименной летописи, чье авторствоприписывается Конфуцию). "Чжон Ен" - это титул, который давался кандидату,занявшему первое место на устраивавшихся императором экзаменах, которыепроводились в столице раз в три года. Руководители города Сучжоу с гордостьюутверждали, что многие из них являлись выходцами с этой улицы. Несмотря на то, что я был хорошо проинформирован, встреча с ЦзянЦзэминем была для меня сюрпризом. Я не ожидал, что встречусь со стольоткрытым китайским коммунистическим лидером. Во время двухнедельного визитаЦзян Цзэминя в Сингапур в 1980 году, директор УЭР Эн Пок Ту (Ng Pock Too)выполнял при нем роль чиновника для поручений. Он набросал мне портрет ЦзянЦзэминя и высказал свое удивление, что тот занял высшую должность в Китае.Он запомнил его как серьезного, трудолюбивого, сознательного и старательноотносившегося к делу чиновника, - Цзян детально изучал каждую проблему,делал заметки и задавал серьезные вопросы. У Эн Пок Ту сложилось о немвысокое мнение, потому что, в отличие от других китайских официальных лиц,останавливавшихся в пятизвездочных отелях, Цзян предпочел трехзвездочнуюгостиницу, не находившуюся на фешенебельной улице Очард Роуд. Ипутешествовал он скромно: в автомобиле Эн Пок Ту, в такси или пешком. Цзянбыл бережливым, честным чиновником, но он не показался Эн Пок Ту изощреннымполитиком. К концу своего двухнедельного визита Цзян посмотрел Эн Пок Ту прямо вглаза и спросил: "Вы не все мне сказали, у Вас должен быть какой-то секрет.В Китае земля, вода, энергия, рабочая сила, - дешевле. При этом Вы сумелипривлечь такое большое количество инвестиций, а мы - нет. В чем же секретВашего успеха?" Без капли смущения Эн Пок Ту объяснил ему ту ключевую роль,которую играют политическая стабильность и экономическая эффективность. Ондостал экземпляр отчета "Индекс делового риска" (Business Environment RiskIndex) и показал, что Сингапуру был присвоен рейтинг 1А по шкале от 1А до3С. Китай в этом рейтинге просто отсутствовал. Сингапур считалсяблагоприятным местом для инвестирования, потому что в городе были созданыбезопасные политические, экономические и иные условия. Угроза конфискациисобственности отсутствовала, наше рабочие были трудолюбивы ипроизводительны, забастовок почти не было, сингапурская валюта былаконвертируемой. Эн Пок Ту прошелся по факторам, используемым при расчетеИДР. Ему не удалось полностью убедить Цзян Цзэминя, так что он дал емуэкземпляр отчета с собой. Перед отъездом в аэропорт у них состояласьзаключительная дискуссия в маленьком номере отеля, который занимал ЦзянЦзэминь. Цзян сказал, что он, наконец, понял, в чем заключалась магическаяформула успеха: УЭР обладало "уникальной технологией продажи уверенности взавтрашнем дне!". Эн Пок Ту подвел черту: "Я никогда не думал, что он станетчеловеком номер один в Китае. Он был для этого слишком хорошим человеком". Между нами сложились хорошие отношения, Цзян был человеком общительным,а я - открытым и прямолинейным. С Ли Пэном мне приходилось быть оченьосторожным, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего даже в шутку. А Цзян знал,что у меня были хорошие намерения, и не обижался. У него была весьманехарактерная для китайцев привычка держать гостя за предплечье и смотретьему прямо в глаза, задавая прямой вопрос. Глаза были его "детектором лжи". Япредположил, что ему, вероятно, понравилось, что я не уклонялся от ответа,когда он задавал мне некоторые весьма каверзные вопросы о Тайване, Америке,Западе и о самом Китае. Хорошие личные отношения позволяли более непринужденно решать сложные иделикатные проблемы. Я не мог так же свободно разговаривать ни с ХуаГофэном, ни с Ли Пэном. Наверное, так можно было разговаривать с ЧжаоЦзыяном, да и то не в столь же свободной и располагающей манере. Многие, включая меня, недооценили способностей Цзян Цзэминяудерживаться у власти из-за его дружелюбия и склонности к цитированию поэзиипри каждом удобном случае. Очевидно, в его характере были бойцовские черты,которые его оппоненты обнаруживали, когда они мешали ему. Нет абсолютноникаких сомнений относительно его честности и преданности высокой цели,поставленной перед ним Дэн Сяопином, - продолжению модернизации Китая ипревращению Китая в процветающее, индустриальное государство с"социалистической рыночной экономикой". Он довольно пространно объяснял мнезначение этого термина, сказав, что экономика Китая должна отличаться отзападной рыночной экономики, потому что китайцы являются социалистами. Когда я встретился с Цзян Цзэминем через два года, в октябре 1992 года,мы обсуждали международную ситуацию. Наша встреча проходила за нескольконедель до выборов в США. Я высказал предположение, что, в случае победыКлинтона, Китаю будет необходимо выиграть время. Китайцам следовалопредоставить Клинтону некое пространство для маневра, чтобы полностьюизменить некоторые элементы политики, например, вопрос о предоставленииКитаю статуса наибольшего благоприятствования в торговле с США. Китаюследовало избегать прямой конфронтации с Америкой. Новый, молодой президент,который стремился бы продемонстрировать своим сторонникам, что он готов былдействовать в соответствии со своими предвыборными обещаниями, мог бысоздать проблемы и для Китая, и для Америки. Цзян выслушал меня и ответил уклончиво. Он сказал, что читал мои речи,с которыми я выступал в Китае и других странах. Во время поездки Дэн Сяопинапо южным провинциям Китая в январе того года Дэн упомянул о быстрых темпахразвития стран Юго-Восточной Азии, особенно Сингапура. XIV съезд КПК,который намечалось провести в следующем месяце, должен был одобритьсформулированную Дэн Сяопином политику строительства "социализма с китайскойспецификой". Для осуществления этой задачи Китай нуждался в мире истабильности внутри страны и за рубежом. Цзян подчеркнул, что рыночнаяэкономика в Китае будет развиваться, но это займет долгое время. Чтокасается демократии в Китае, то Восток находился под влиянием ученияКонфуция и Мэн-цзы, поэтому проведение какой-либо "шоковой терапии"(внезапное введение демократии) в Китае, как это имело место в СоветскомСоюзе, полностью исключалось. Что касалось тогдашней неблагоприятнойситуации в американо-китайских отношениях, то вину за это, по его словам,следовало возлагать не на Китай. Продавая Тайваню истребители и иноевооружение, Америка нарушала принципы коммюнике, подписанного США и Китаем в1982 году. Тем не менее, руководство Китая не заостряло внимания на этомвопросе, не желая ставить президента Буша в неловкое положение во время егопредвыборной кампании. Цзян описал экономическую ситуацию в Китае, а затем спросил меня, накаком уровне, по моему мнению, следовало поддерживать оптимальные темпыроста ВНП в Китае. До того ставилась цель обеспечить ежегодный прирост ВНП вразмере 6%, на следующем партийном съезде предполагалось повысить темпыроста до 9%. Я ответил, что на ранних этапах индустриализации Япония и"четыре маленьких дракона" (Прим. пер.: Тайвань, Сингапур, Гонконг, ЮжнаяКорея) добились темпов экономического роста, измерявшихся на протяжениипродолжительного периода времени двузначными цифрами. Уровень инфляции приэтом оставался невысоким. До нефтяного кризиса 1973 года экономика Сингапураросла ежегодно на 12-14%, а уровень инфляции был низким. Оптимальный темпроста экономики Сингапура определялся не какой-то магической цифрой, а тем,насколько наши трудовые ресурсы и промышленные мощности недоиспользовались.Он также зависел от уровня инфляции и ставки процента по кредитам. Ядобавил, что доктор Го Кен Сви (бывший министр финансов Сингапура, которыйпомогал китайцам в качестве советника в создании свободных экономическихзон) считал, что главной проблемой Китая была неспособность Народного банкаКитая (НБК - People's Bank of China) контролировать кредитную эмиссию.Осуществляя кредитную эмиссию, каждый провинциальный филиал НБК находилсяпод давлением органов управления провинциями. Кроме того, информация обобъеме денежной массы на любую дату была недостаточной. Чтобы держатьинфляцию под контролем, Китаю следовало строже контролировать денежную массуи не позволять провинциальным филиалам НБК проводить кредитную эмиссию безуведомления Центрального банка и разрешения с его стороны. Цзян взял этот вопрос на заметку. Он сказал, что по образованию он былинженером по электрооборудованию, но начал изучать экономику и читал работыАдама Смита (Adam Smith), Пола Самуэльсона и Милтона Фридмана. Он был неединственным китайским руководителем, изучавшим рыночную экономику. Япосоветовал ему изучать деятельность Федерального резервного банка США (U.S.Federal Reserve Bank) и немецкого Бундесбанка (Bundesbank), - двух успешноработавших центральных банков. В борьбе против инфляции Бундесбанк добилсябольших успехов. Председатель правления Бундесбанка назначался канцлеромФРГ, но после назначения он был совершенно независим, и канцлер не могприказать ему увеличить денежную массу или понизить ставку процента покредитам. Китаю следовало добиться контроля над кредитной эмиссией и неслишком волноваться о том, чтобы не превысить предполагаемый идеальный темпэкономического роста. К примеру, если провинция Гуандун могла расти болеебыстрыми темпами, чем другие провинции ввиду наличия тесных связей сГонконгом, то ей не следовало в этом препятствовать, было необходимопоощрять распространение быстрого экономического роста в соседних провинцияхпутем улучшения дорог, железнодорожного, авиационного, речного и морскоготранспорта. Он сказал, что изучит эти вопросы. Когда я в следующий раз встретился с Цзян Цзэминем в Пекине в мае 1993года, он поблагодарил меня за то, что Сингапур создал условия для проведения"переговоров Ван-Ку" между "неофициальными" представителями Китая и Тайваня.Это была первая, начиная с 1949 года, встреча представителей сторон,воевавших друг с другом в ходе гражданской войны, хотя она и была"неофициальной". Тем не менее, Цзян сказал, что он считал "весьма страннымии разочаровывающими" многочисленные сообщения о том, что Тайвань хотелвступить в ООН. Он считал, что со стороны Запада было неблагоразумноотноситься к Китаю как к потенциальному врагу. Я сказал, что стремление Тайваня вступить в ООН не поощрялосьСоединенными Штатами. Дик Чейни (Dick Cheney), который был Госсекретарем СШАпо вопросам обороны в администрации президента Рейгана до 1992 года, и ДжинКирпатрик (Jeanne Kirkpatrick), являвшаяся, в период правления Рейгана,постоянным представителем США в ООН, выступили в Тайбэе с заявлением о том,что вступление Тайваня в ООН было нереально. Они сказали, что Тайвань мог бывступить в ЮНЕСКО, в Мировой банк и другие технические организации, но не вООН. Я считал, что желание Тайваня вступить в ООН олицетворяло собойпереходную стадию в политике президента Ли Дэнхуэя, который хотел порвать состарой позицией Гоминдана, заключавшейся в том, чтобы не вступать вкакие-либо международные организации, ибо Тайвань не был полноправным членомООН. (Позднее я увидел, что ошибался. Ли Дэнхуэй действительно надеялся, чтоТайвань вступит в ООН и этим подтвердит независимый статус Тайваня вкачестве Китайской Республики на Тайване.) Я считал, что наилучшим выходом в развитии китайско-тайванскихотношений было бы мирное и постепенное развитие экономических, социальных иполитических связей между ними. К примеру, в 1958 году Китай и Тайваньобменивались артиллерийскими залпами через узкие проливы Чжинмен и Мацу(Matsu). Если бы Китай тогда добился успеха в воссоединении с Тайванем, тона сегодняшний день Китай находился бы в менее выгодном положении. Так какКитаю тогда не удалось добиться воссоединения, теперь он мог воспользоватьсяресурсами 20-миллионного Тайваня, который приобрел экономические итехнологические активы путем сотрудничества с Америкой. Цзян кивнул в знаксогласия. Я высказал предположение, что, возможно, было бы лучше сохранятьотдельный статус Тайваня. В этом случае Америка и Европа продолжали быпредоставлять Тайваню доступ к передовой технологии на протяжении еще 40 -50 лет, а Китай мог бы и в дальнейшем извлекать выгоду из того, что мог емудать Тайвань. Он покачал головой, не соглашаясь со мной. Затем я сказал, что, если он хотел, чтобы США имели меньше рычаговдавления на Китай, то ему следовало открыть доступ на китайский рынокбольшему количеству европейских МНК. В этом случае американские бизнесменыстали бы лоббировать свое правительство, побуждая его не предприниматьдействий, которые подвергали бы опасности их интересы в Китае, опасаясьуступить свои позиции европейским и японским МНК. Цзян сказал, что это -хорошая мысль. Я добавил, что Америка и Европа не станут мириться свозникновением в Китае еще одной закрытой экономики японского типа, котораяработала бы только на экспорт, при отсутствии импорта. Для того, чтобы Китайуспешно развивался, он должен был использовать свой внутренний рынок с егопотенциально огромными размерами, чтобы привлечь иностранных инвесторов,которые могли бы продавать свои товары в Китае и, таким образом, сделать их"заложниками" успешного экономического роста Китая. Цзян Цзэминь согласился,что для такой большой страны как Китай было бы нереально развиватьэкономику, ориентируясь исключительно на увеличение экспорта. Китаюследовало увеличить размеры своего экспорта, и не только в США, но при этомследовало развивать открытый внутренний рынок. Цзян больше склонялся кмнению вице-премьера КНР Ли Ланьциня (Li Lanqing) (отвечавшего за развитиеторговли) чем к мнению вице-премьера Чжу Чжунцзи (отвечавшего за развитиепромышленности). Чжу Чжунцзи считал, что местную промышленность следовалозащищать, в определенной степени, протекционистскими мерами. Цзян сказал,что политика Китая состояла в том, чтобы учиться у различных стран иперенимать их передовой опыт не только в науке, технологии, организациипроизводства, но также и в сфере культуры. В октябре 1994 года между Цзян Цзэминем и мною произошла весьмаоживленная встреча, касавшаяся Тайваня. В мае того же года президент ТайваняЛи Дэнхуэй сделал остановку в Сингапуре и попросил премьер-министра Го ЧокТонга передать предложение президенту Цзян Цзэминю. Предложение касалосьорганизации судоходной международной компании, которая находилась бы всовместном владении КНР, Тайваня и Сингапура, и которая бы обслуживалаторговлю между Китаем и Тайванем. (При этом доля Сингапура в этой компаниибыла бы чисто номинальной). Все суда, обслуживавшие торговлю с КНР,предполагалось передать этой компании. Го Чок Тонг написал Цзян Цзэминю письмо с изложением этого предложения,но Цзян не принял его. Тогда Го Чок Тонг и я решили, что Сингапур выйдет спредложением, которое позволило бы уладить разногласия сторон. Мы предложилисоздать компанию для обслуживания морских и авиаперевозок, зарегистрироватьее в Сингапуре, при этом КНР, Тайвань и Сингапур владели бы примерно равнымчислом акций компании. Эта компания предоставляла бы в аренду суда исамолеты, укомплектованные экипажами, причем число транспортных средств,принадлежащих Китаю и Тайваню, было бы равным. Через три года Китай иТайвань должны были бы выкупить долю Сингапура. Президент Ли Дэнхуэйсогласился с этим предложением во время нашей встречи на Тайване в серединесентября 1994 года. Через несколько дней, 6 октября, я встретился с Цзян Цзэминем в БольшомДворце Народов. Он предложил, чтобы мы провели переговоры в узком кругу: он- с заместителем Председателя Госсовета (отвечавшим за отношения сТайванем), а я - с послом Сингапура в Китае. Цзян сказал: "У нас естьпереводчик, но давайте не будем терять времени. Вы будете говоритьпо-английски, я Вас пойму. Я буду говорить по-китайски, Вы поймете меня, аесли нет, то мой переводчик нам поможет". Мы сэкономили время. Я сказал, что президент Ли согласился с нашим предложением, но считал,что при его осуществлении возникнет много трудностей в мелочах, так что онхотел, чтобы Сингапур участвовал в их разрешении. Министр иностранных делТайваня хотел, чтобы сначала было открыто судоходное сообщение.Правительство Тайваня выделило специальную зону в Гаосюне (Kaohsiung) длясоздания международного транзитного грузового порта. После года успешнойработы судоходной компании можно было приступать к авиаперевозкам. Цзян сказал, что предложение премьер-министра Го Чок Тонга быловысказано с добрыми намерениями, но являлось неприемлемым для Китая. Он невидел никакой причины, по которой обе стороны должны были прибегать киспользованию какого-либо камуфляжа при осуществлении совместных проектов.Подобное мнение он слышал из многих источников. Затем он упомянул обинтервью, которое Ли Дэнхуэй дал Риотаро Шиба, опубликованное в японскомжурнале в апреле того же года. (В этом интервью Ли говорил о себе как оМоисее, ведущем свой народ из Египта в Землю Обетованную.) Цзян добавил, чтопопытка Ли присутствовать на Азиатских играх в Хиросиме (Hiroshima AsianGames) показала, что на него совершенно нельзя было положиться. Ли хотелсуществования "двух Китаев", или Китая и Тайваня. Чем дольше Китай вел с нимпереговоры, тем шире становилась пропасть между двумя сторонами. Ли говорилодно, а делал - другое. Ли не должен считать, что он (Цзян) - глупец и неможет разобраться в том, какова его истинная позиция. Цзян Цзэминь сказал,что руководители Китая тщательно взвешивали свои слова и выполнялиобещанное, подразумевая, что тайванские лидеры так не поступали. Он сказал,что руководители Китая придавали огромное значение доверию и справедливости,подразумевая, что Ли не обладал этими качествами. Цзян с гневом заявил, чтоЛи ублажал своих бывших колониальных хозяев (подразумевая Японию). Его речь лилась таким непрерывным потоком, что, хотя я и не понималотдельных фраз, которые он использовал и схватывал только суть того, что онговорил, я не останавливал его для уточнений. Цзян Цзэминь говорил оченьстрастно, подчеркивая серьезность своей позиции и глубину своих убеждений. В тот момент я не понимал, что являлось источником сдерживаемого имгнева. Позднее, я обнаружил, что за три дня до нашей встречи, когда янаходился в провинции Хэнань, президент Ли сказал в интервью "Эйжиэн Уолстрит джорнэл": "В Пекине сегодня нет достаточно сильного лидера, некомусказать решающее слово. Дэн Сяопин еще жив, но мы не думаем, что он всостоянии думать и принимать решения. Дэн попытался сделать Цзян Цзэминялидером, обладающим всей полнотой власти...После того как Дэн умрет, мыможем оказаться в ситуации, когда на сцену выйдет настоящий лидер. Мы незнаем, будет ли им кто-либо из тех, кого мы видим сегодня, или же кто-то изтех, кто сейчас скрыт от нас, но появится позже".
Дата добавления: 2014-12-30; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |