Пустое место

Когда предложили вернуть памятник Дзержинскому на нелепый пустырь Лубянской площади и началась истерика в связи с этим, вот какая мысль вдруг посетила... Как могло случиться, что, придя к власти уже более десяти лет назад, наши либералы не смогли решить даже такой простой вопрос, как замена одного памятника на другой? Почему среди них, убежденных в своем профессиональном и творческом превосходстве, не нашлось никого, кто бы озаботился мыслью заполнить открывшееся пространство Лубянки творением, утверждающим новые идеи и идеалы? И почему за столько лет они не предложили стране нового гимна, а только вопили о недопустимости возвращения старого? Почему клубившиеся в Доме кино, оплоте демократии, кинематографисты не создали ни единого запоминающегося образа героя нашего времени? Почему бессильны освобожденные от гнета цензуры демократические писатели? Самые либеральные в мире публицисты? Почему всякий раз, когда они берутся показать нам нового человека, пришедшего, по их уверениям, на смену "совку", у них ничего, кроме бандитов и проституток, не выходит?

Очевидно, тут много причин. Среди них удивительное для образованных людей непонимание принципов существования государства, общества, которым нужны единые символы, герои, традиции, мифы. Оно объясняется лишь упоенностью собственным неизвестно откуда свалившимся величием и головокружительным желанием потреблять плоды успеха. Как Ельцин, получив полную власть, уехал отдыхать в Сочи, так остальные либо брызнули толпой за границу, либо принялись делить государственную – она же народная – собственность.

Новая элита проклинала и топтала советскую идеологию, будучи не способной создать ничего взамен. Не желала понимать, что и в советскую идеологию народ ценой неимоверных жертв сумел вживить частицы своих, выработанных веками, представлении о том, как надо жить, что любить, что важнее всего. Она создала идеологическую пустоту, которую заполнила единственная оставшаяся в наличии идеология – блатного мира, воров в законе и братков. И вот с ней-то никто не боролся. Наоборот, кино и телевидение, журналисты и писатели с необъяснимым усердием и упоением сумасшедших несут ее в массы очумевшего народа. И нет сегодня от нее спасения. Включите телевизор в любое время дня и ночи, любой канал – и вам предъявят неопровержимые тому доказательства. Почему это не пугает нашу демократическую элиту? Потому что она сама пришла во власть и властвует по этим законам. Правда, усовершенствовав их – откинуты все убеждения и принципы, препятствующие удовлетворению патологически разросшихся личных интересов. Потому что сегодня, как точно отметил американский социолог, элита озабочена вовсе не долгом и обязанностями перед страной, народом, историей, а прежде всего – «ускользанием от общей судьбы». Элита устраивает свою жизнь отдельно от других. Главная цель – не разделить ужас и отчаяние людей, попавших в историческую мясорубку. Они уверены, что от общероссийской судьбы их спасут заграничные счета, охраняемые дома и дачи, бронированные автомобили. Хотя события буквально последних дней – убийства депутатов и губернаторов, похищения самых крупных финансистов, аварии и катастрофы, в которые регулярно попадают чиновники всех рангов, – наглядно демонстрируют, что «ускользнуть» удастся не всем.

Лично я памятник Дзержинскому возвращать бы не стал – снесли толпой в угаре и снесли.

Но что же случится, если он будет возвращен? Да, пожалуй, уже и ничего. Дзержинский – теперь фигура историческая. Правда, глядя на него, можно будет вспомнить слова Бердяева о том, что «в революции происходит суд над злыми силами, творившими неправду, но судящие силы сами творят зло». Что один и тот же человек способен пролить реки крови, фанатично веруя, что тем самым он приближает светлое будущее, а потом занимается судьбами беспризорных детей. Можно будет подивиться наивности тех, кто сваливал скульптуру в нелепой надежде, что вот теперь все сразу станет хорошо, и не подозревал, что их усердием воспользуются другие, и вовсе не лучшие люди. Да и о многом еще можно будет подумать. Сегодня же, видя пустое место в центре столицы, можно только вздохнуть: какие же мы дураки! Несчастные дураки...