Государственно - монополистическая индустриализация страны в 1930-3 годы

С началом индустриализация в 1930-е гг. у СССР возникла потребность в иностранной квалифицированной рабочей силе и дополнительных финансовых вливаниях в отечественную промышленность из-за рубежа. Для этого молодой советской стране требовалось создать приемлемый для западного взгляда имидж. К работе по созданию позитивного образа СССР в странах Западной Европы и США приобщилась советская визуальная индустрия. Характерной чертой последней являлась максимальная централизация производства и распространения фотоснимков, что обеспечивало единообразие содержащихся в визуальной пропаганде идей и образов.

Общее управление фотографией в СССР в 1930-е гг. осуществлялось Главным управлением фотографии (ГУФ) Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР. В непосредственном подчинении ГУФ находились Всесоюзный фотоиллюстрационный трест «Союзфото» - объединение по централизованному выпуску фотоиллюстраций для газет и журналов и других потребителей фотоинформации. В 1934 г. внутри «Союзфото» было организовано три сектора: Союз-фотохроника, обслуживавшая печать фотоиллюстрациями и клише внутри СССР; фотоиздат, выпускавший фотоплакаты и фотооткрытки, а также иностранный сектор, обслуживавший иностранную печать. Иносектор снабжал советской фотографией печатные издания 24 стран. Для распространения фоторепортажа в зарубежной прессе (на что «Союзфото» обладал монополией) – имелись бюро и представительства за границей. Центральным в Европе являлось Берлинское бюро («Унион-Бильд»).

Вторым центром фотопропаганды в 1930-е гг. являлся отдел «Фотохроника ТАСС». Собкоры информационного агентства в 1930-е гг. были представлены в Англии, Франции, США, в некоторых странах Азии и Латинской Америки. Агентством ТАСС в 1931 г. за рубеж отправлялось 600 снимков ежедневно.

За границей регулярно устраивались выставки советской пропагандистской фотографии, одной из постоянных рубрик которых было индустриальное строительство. Успешные выставки проводились в Германии, в Варшаве, Праге, Лондоне. Зарубежные фотовыставки находились под контролем Наркомата иностранных дел СССР.

Перед созданным в 1929 г. Государственным акционерным обществом по иностранному туризму в СССР «Интурист» ставилась задача привлечения в страну иностранных гостей, а следовательно – финансовых средств. «Интуристом» за рубежом распространялся иллюстрированный журнал «Soviet Travel», обещавший иностранным гостям «рай на земле». По заказу «Интуриста» разрабатывалась серия плакатов туристической направленности, приглашавших зарубежных гостей в здравницы Крыма и Кавказа, на круизы по Волге, в Среднюю Азию, в Москву и Ленинград, на советскую охоту и даже в центр черной металлургии – Магнитогорск. В частности, один из агитационных плакатов, выполненных известным советским фотографом А. Скурихиным, изображал жизнерадостного ударника Магнитогорского металлургического комбината со знаменем в руках.

В 1930-е гг. поиск эффективных способов визуализации процесса модернизации страны велся советскими иллюстрированными журналами: «СССР на стройке», «Даешь», «Смена», «Огонек», «Октябрь» и другими. Иллюстрированный журнал «СССР на стройке» был рассчитан не столько на граждан СССР, сколько на зарубежную публику. В области иностранной информации советскими идеологическими инстанциями предусматривалось «политизирование содержания фотопродукции, посылка в первую очередь материалов, иллюстрирующих наши хозяйственные, политические и культурные достижения». Неслучайно, что в 1930-1932 гг. на страницах журнала «СССР на стройке» представлены бесконечные картины строительства и производства, где реализуются «достижения». Затем редакция журнала кардинальным образом перестроила стратегию: мозаику строительных и производственных снимков сменили тематические номера с комментариями типа «было» - «стало» (тракторов, пудов зерна, тонн стали, чугуна и т.д.). Номера начали выстраивать внутренний сюжет: заводы производят технику, идет подготовка кадров, затем - «техника выходит на поля», и, наконец, урожай. С 1932 г. почти каждый номер «СССР на стройке» посвящался определенной отрасли отечественной промышленности или конкретному предприятию. Поворотным моментом в стратегии журнала можно считать своеобразный «дайджест» «СССР на стройке» - вышедший в 1933 г. на четырех языках фотоальбом «СССР строит социализм» фотокорреспондента Э. Лисицкого, состоявший из монтажных, фоновых, остроракурсных, диагональных снимков, игры со светом, неожиданных фоторешений. Художественное фото сопровождалось здесь грамотными комментариями, материал тематизирован и иерархизирован (по республикам, отраслям, новостройкам).

Снимки советской индустриализации с интересом воспринимались европейской аудиторией. Можно предположить, что советский фоторепортаж, давая наглядное представление о жизни рабочего в «красной стране», подталкивал рядового европейца к сопоставлению жизни «здесь» и «там». Известно, что один голландский рабочий с номером «АИЦ», в котором была опубликована серия о семье советского рабочего Филиппова, в руках сумел организовать у своего завода небольшой летучий митинг, где агитировал за поддержку СССР. В июне 1934 г. в Варшаве была организована выставка советской фотографии. По словам польского фотографа Витольда Дедерко, «зритель выходит с выставки ошеломленным и дезориентированным… выставленные экспонаты производят очень сильное впечатление...». Особенно сильное воздействие на иностранную публику оказывали портреты советских людей: «… Портреты – тоже отличаются от тех, которые мы привыкли видеть... Выражение сильное, решительный взгляд показывают нам людей твердых, простых и сильно отличающихся от нас. Характерная черта выставки – это жизнерадостность, огромная, безудержная, иногда просто нам, людям запада, непонятная».

Известно, что в 1929 г. у подножья горы Магнитной началось строительство металлургического завода, который должен был по расчетам советских плановиков быть выстроен в предельно сжатые сроки (пуск первой доменной печи ожидался в октябре 1931 г.). Одновременно с заводом началось строительство рабочего поселка, а впоследствии – города Магнитогорска. Усилиями советской пропагандистской машины Магнитострой был превращен в эталонную новостройку как в техническом, так и социокультурном плане. Например, на одном из снимков из фотосерии М. Альперта, посвященной деревенскому парню Виктору Калмыкову, завербовавшемуся на новостройку и за короткий промежуток времени ставшему бригадиром, ударником и «поистине зажиточным» человеком, главный герой входит в палатку (временное жилище для рабочих Магнитостроя), где «приветливая кастелянша расстилает белую свежую простыню» на его койку. При этом уточнялось, что Виктор Калмыков «в деревне не знал простыней на своей постели». Фотосерия М. Альперта «Гигант и строитель» демонстрировала быстрый рост благосостояния ударника на Магнитострое. В качестве одного из главных индикаторов этого роста рассматривалось улучшение жилищных условий рабочего. Фотографии и подписи к ним рассказывали читателю о том, что рабочий Виктор Калмыков перебрался из палатки в барак, позже Калмыков получил отдельную комнату. Быстрое решение жилищного вопроса Калмыковым, судя по фотосерии, вряд ли было возможным, если бы не растущая заработная плата ударника. За полгода работы на стройке заработок рабочего возрос в 3,5 раза, что, согласно фотосерии, позволило Виктору вносить деньги в сберегательную кассу. Рассматривая фотосерию, зритель становился свидетелем того, как преображался внешний облик ударника, менялась одежда Калмыкова. Сначала на герое можно было видеть лапти, затем – сапоги, позже – прекрасный костюм и белую рубашку с галстуком, полученные Виктором в премию. Согласно фотосерии, дорогой Виктора Калмыкова шли «миллионы» трудящихся страны. Помимо этого, Магнитогорск виделся советским идеологам городом-садом, социалистическим «городом будущего». Позитивный образ Магнитогорска создавался как внутри страны для вербовки рабочей силы, так и за рубежом в целях привлечения иностранных высококвалифицированных инженерных кадров.

Государственнаявласть жестко следила за отправлявшимися за рубеж фотографиями и фотосериями. Отделом иностранной цензуры Главлита осуществлялся контроль над визуальными материалами, предназначенными для отправки за границу. Например, в 1939 г. было задержано 87 фотографий, отправлявшихся на международную выставку в Америку. Подобные факты свидетельствуют об опасении советских цензурных инстанций возможной «утечки» визуальных материалов за границу. Тем не менее, в страны Западной Европы и США проникали фотографии, часто «вредные» по содержанию, показывавшие реальность такой, какой видели ее миллионы советских граждан, а не показную, «витринную» жизнь. Например, с Магнитостроя некоторые снимки были вывезены в США и Германию иностранными инженерами, работавшими по договору на новостройке. Но если фотографии из частных коллекций, как правило, не становились предметом всеобщего достояния, иначе складывалась судьба снимков, выполненных зарубежными фотожурналистами. Деятельность последних, особенно сотрудников «бульварных антисоветски настроенных» периодических изданий, в СССР оценивалась сугубо негативно, объяснялась стремлением к «сенсационности», не свойственной советской прессе. Работу американской корреспондентки, посетившей Магнитострой в начале 1930-х гг., начальник новостройки Я.С. Гугель оценивал так: «Эксцентричная американка быстро «знакомится» со стройкой. Интерес определенный – только узкие места: плохие жилища, одежда рабочих, фотографирует воз «чуней», больного старика, очереди, бездорожье. Магнитку не видит и не хочет видеть. Не стесняется в злобных выражениях». Безусловно, «узкие» места нежелательно было выносить на обозрение мировой общественности, тем более, что Магнитострой преподносился официальной советской пропагандой как образец индустриализации. Известно, что в 1930-е гг. в Магнитогорск приезжала американский фотожурналист – Маргарет Бурк-Уайт. Итогом ее поездок в СССР стала работа «Eyes on Russia» («Взгляд на Россию»), опубликованная в американском журнале «Life». Серия фотографий, выполненных на Магнитострое, передавала тяготы и неустроенность жизни магнитогорцев. На одном из снимков – строительство доменной печи Магнитогорского металлургического комбината, на другом – панорама стройки (груды строительного мусора), далее можно видеть двух рабочих в верхней одежде и головных уборах в столовой, глинобитные хижины – жилища магнитогорских первостроителей, киргиза на телеге с сеном (в пояснении к снимку говорилось, что это «русский крестьянин»), трех женщин с болезненными лицами возле магазина (одна из женщин обнимает баранью ляжку). Еще один снимок изображает играющую на гармони женщину и стоящую рядом девочку с потухшим взглядом в черном платке – фотограф запечатлела поминки. На одной из фотографий можно видеть «магнитогорского гавроша» - подростка-строителя Магнитки с тяжелой кувалдой на плече в выношенной грубой спецовке. На фотографиях М. Бурк-Уайт не замечается того жизнеутверждающего начала, оптимизма, азарта, веры в недалекое «светлое» будущее, которым пронизаны советские пропагандистские снимки и плакаты. О тяготах повседневной жизни магнитогорцев говорят и немногочисленные снимки, отложившиеся в музеях, архивах и личных коллекциях горожан. Подобные фотографии выступают неопровержимыми свидетельствами отнюдь не эталонной новостройки, каким казался Магнитострой сквозь призму пропагандистской фотографии. Груды мусора, кустарная работа, производственный травматизм, аварии, женщины в ватных куртках, бойко разгружающие кирпич, детская люлька на сцепке вагонов, скопище лачуг, полуземлянок и бараков – можно ли все это назвать «символом эпохи», эталонной новостройкой?

Подводя итог, можно констатировать, что советская действительность рисовалась исключительно светлыми красками. За границу отправлялись идеологически выверенные фотоматериалы, которые служили весомой аргументацией в поддержку советской власти и советского образа жизни, а также привлекали зарубежных специалистов на индустриальные новостройки. Созданная в угоду идеологии официальная «картинка» была далека от реальности 1930-х гг. Имелись очевидные доказательства суровой действительности, как бы тщательно она ни маскировалось официальной пропагандой и государственной цензурой.