ТРИНАДЦАТЫЙ ВОПРОС

Перерыв еще не закончился. Прем Кумар совещается в углу с длинноволосым продюсером, а я глазею по сторонам: на приятную стенную обшивку, на прожекторы, разнообразные камеры, звуковые системы. Тем временем в зале многие глазеют на меня. Должно быть, им любопытно, о чем сейчас думает храбрый безумец.

Окончив разговор, ведущий подходит ко мне, недобро ухмыляясь во весь рот.

– Не знаю, Томас, как ты ухитрился одолеть одиннадцать вопросов, но теперь уже точно засыплешься.

– Посмотрим.

– Нет, это я посмотрю, как ты всего лишишься. Готовься, – обещает он и присаживается в кресло.

В студии загорается надпись: «Аплодисменты». Звучит музыкальная заставка. Зрители громко хлопают. Прем Кумар обращается в камеру:

– Дамы и господа, мы с вами стоим на пороге знаменательного события, о котором, возможно, будут вспоминать и следующие поколения. Рама Мохаммед Томас, восемнадцатилетний официант из Мумбаи, открыл новую веху в истории нашего шоу, обогнав любого из предыдущих участников. Если он еще раз ответит правильно, то получит величайший джек‑пот в мире – миллиард рупий!

Если же нет, утратит самую огромную сумму денег, какую только терял человек за шестьдесят секунд, – сто миллионов рупий. В любом случае для него наступила переломная минута. Так что прошу вас, отбросьте посторонние мысли и от души поприветствуйте вместе со мной нашего сегодняшнего игрока Раму Мохаммеда Томаса!

И снова появляется надпись: «Аплодисменты». Все поднимаются, даже ведущий, и долго хлопают.

Нечего сказать, гениальная тактика – превознести человека чуть ли не до небес, прежде чем выставить за порог без рупии в кармане. Откормить его жирной лестью, словно ягненка, и тут же «зарезать» на следующем задании.

Вот оно, мгновение, которого я так ждал, которого так боялся. Сделав глубокий вздох, готовлюсь посмотреть судьбе в лицо.

– Дамы и господа, еще немного, и вы узнаете наш двенадцатый, последний вопрос. На кону – миллиард рупий, величайшая ставка в истории планеты. И помните, мы по‑прежнему находимся в «Рисковом раунде». А значит, победитель получит все, проигравшему не достанется ничего. Итак, не будем терять время. Мистер Томас, выслушайте задание, и на сей раз оно из области… индийской истории! Всем известно, что знаменитый Тадж‑Махал был возведен императором Шах‑Джаханом в память о любимой супруге Мумтаз‑Махал. А вот как звали ее отца? Это и есть вопрос на миллиард рупий. Варианты для мистера Томаса: a) Мирза Али Кури Бег, b) Сираджуддаулах, c) Асаф Джах и d) Абдур Рахим Кхан Кханан.

Обдумайте задание хорошенько, мистер Томас. Не забывайте, что вы стоите на историческом перепутье. Понимаю, вам нужно время, чтобы сосредоточиться, и специально для этого мы устроили еще одну короткую рекламную паузу. Дамы и господа, не вздумайте никуда расходиться.

«Аплодисменты» – взывает яркая надпись. Повторяется мелодия заставки.

Прем Кумар широко и злорадно скалится.

– Как мы тебя сделали, а? Тут надо быть магистром по истории средних веков, не меньше. Плакали твои сто миллионов, официант. Может, когда‑нибудь я тоже загляну в бар «У Джимми». Чем там у вас кормят? «Курицей в масле» и виндалоо?[108] – смеется он.

Гордо улыбаюсь в ответ.

– Конечно, я не магистр по истории, но знаю ответ.

– Как это? Шутишь, да?

– Даже не думаю. Отца императрицы звали Асаф Джах.

Глаза собеседника округляются от ужаса.

– Откуда… откуда тебе известно?

– Известно. Ведь я два года работал гидом по Тадж‑Махалу.

Лицо ведущего становится мертвенно‑бледного, почти пепельного оттенка. Холеный мужчина впервые смотрит на меня со страхом.

– Ты… ты колдун, точно, – заикается он и бежит за помощью к продюсеру.

Они возбужденно перешептываются. Прем Кумар несколько раз машет рукой в мою сторону. Кто‑то приносит увесистую книгу, и заговорщики внимательно изучают ее. Так проходит десять минут. Зрители начинают волноваться. Наконец ведущий садится в свое кресло. Вид у мужчины довольно бесстрастный, однако внутри наверняка все клокочет.

Снова вспыхивает надпись, призывающая к аплодисментам, и раздается музыкальный проигрыш.

– Дамы и господа! Помните, перед самой паузой я спросил, как звали отца Мумтаз‑Махал? Уверен, вы решили, что это и есть последнее задание. Ошибаетесь.

В зале недоумение. Я просто ошарашен. Разве можно вот так менять вопросы? В воздухе сгущается электричество.

Между тем Прем Кумар бодро продолжает:

– Знаете, для чего мы завели речь о Тадж‑Махале? Исключительно для того, чтобы лишний раз напомнить об одном из главных спонсоров программы, чае «Мумтаз». Как видите, ради рекламы приходится идти на маленькие хитрости.

В зале гудят изумленные голоса зрителей. Слышатся сдавленные смешки. Кто‑то выкрикивает:

– Ну и надули вы нас, мистер Кумар! – И обстановка тут же разряжается.

Включается надпись: «Аплодисменты».

Один лишь я не улыбаюсь. Похоже, тут собрались одни плуты и мошенники.

«Тишина» – призывает горящая надпись во время заставки.

– Дамы и господа, теперь я готов изложить задание, стоимость которого – миллиард рупий, крупнейшая награда в истории человечества. Не забывайте, это «Рисковый раунд»: победителю все, проигравшему – ничего. Хорошо, оставим долгие предисловия. Последний вопрос для мистера Томаса будет из области… классической западной музыки! В какой тональности написана двадцать девятая соната Бетховена, опус номер сто шесть, известная также под названием «Хаммерклавир‑соната»? Варианты: a) си‑бемоль мажор, b) соль минор, c) ми‑бемоль мажор и d) до минор.

Обдумайте свой ответ как следует, мистер Томас. Не забывайте, впереди судьбоносный перекресток. От вашего решения будет зависеть очень многое. И чтобы дать вам необходимое время на размышления, мы объявляем еще одну маленькую рекламную паузу. Дамы и господа, пожалуйста, никуда не расходитесь.

Зрители по команде разражаются аплодисментами, после чего начинают гулко переговариваться между собой. А Прем Кумар ехидно подмигивает и встает с кресла.

– Я отойду ненадолго. Сейчас вернусь.

– Мне надо в туалет, – поднимаюсь я вслед за ним.

– Тогда пошли вместе, – кивает ведущий. – Согласно правилам, участник не может покидать зал без сопровождения.

Студийная уборная залита флуоресцентным сиянием. Вокруг удивительно чисто. Плитка сверкает белизной. Огромные зеркала – без единого пятнышка. И никакого художества на стенах.

Кроме нас, тут никого больше нет. Делая свое дело, ведущий довольно посвистывает. Потом замечает мой взгляд.

– Что же ты, передумал? Или, пока ломал голову над заданиями, забыл, как мужчины облегчают мочевой пузырь? – Он смеется, запрокинув голову. – Да, не повезло тебе, парень. Впрочем, если бы не я, кое‑кто срезался бы еще на втором вопросе. Ладно, так и быть. Завтра наведаюсь к вам в ресторан и дам тебе на чай ту самую тысячу рупий. Можешь поверить, уж это слово я точно сдержу.

Мужчина снисходительно улыбается.

– Если ты и сделал тогда одолжение, – неожиданно произношу я, – то помог себе, а не мне.

– Как это? – вскидывается ведущий.

– Пора вам узнать, уважаемый мистер Прем Кумар, что Рама Мохаммед Томас явился на вашу программу не за выигрышем. Нет‑нет, дело совсем в другом. – Я преувеличенно сильно трясу головой. – Моя единственная цель – отомстить.

Веселая струя резко идет на убыль. Мужчина проворно застегивает брюки, недоверчиво косится на меня.

– Отомстить? Что это значит? Кому отомстить?

– Тебе, – вызывающе бросаю я.

И, отступив, вынимаю из‑за пояса оружие. Это маленький короткоствольный револьвер, способный уместиться в кулаке. Я твердо сжимаю пистолет и направляю дуло на ведущего.

В ту же секунду кровь отливает от его лица.

– Вы… вы ошибаетесь, мистер Томас. Мы никогда не встречались раньше, – еле слышно лепечет мужчина.

– Нет, это ты совершил большую ошибку. На самом деле мы уже виделись в подъезде, где жила Неелима Кумари. Стояло раннее утро. Ты вывалился из квартиры в синих джинсах и белой рубашке, с немытой головой и налитыми кровью глазами. В руке красовалась толстая пачка денег, отнятых у одинокой актрисы. Погубить Неелиму – разве этого было мало? Но ты сотворил то же самое с моей возлюбленной Нитой.

– Нитой? – Брови Према Кумара ползут кверху. – Впервые о ней слышу.

– Бедная девушка едва не скончалась по твоей вине в больнице Агры. А теперь, – я перехватываю револьвер поудобнее, – умрешь ты.

Ведущий в смятении смотрит на черное дуло. И кажется, решает потянуть время.

– Агра, говоришь? Давно туда не ездил.

– Я освежу твою память. Четыре месяца тому назад. Номер в гостинице «Палас». Ты вызвал девушку, связал, жестоко избил и гасил об нее сигареты, как делал с Неелимой.

Нижняя губа мужчины дрожит, потом изгибается.

– Господи, проститутка!.. Ее хозяин получил пять тысяч рупий. Я даже имени этой девчонки не знал.

– Ее зовут Нита.

Я поднимаю пистолет.

– Не надо… не надо… – Прем Кумар тянет ко мне ладони, а сам невольно пятится. И наступает в канализацию. – Не стреляй… – Он замирает, чтобы вытащить мокрую правую ногу. – Опусти эту штуку, пожалуйста.

Целюсь ему прямо в сердце. Мужчину бьет крупная дрожь.

– Я поклялся отомстить за Ниту. Только не знал, как тебя отыскать. А потом увидел в Агре газету с рекламой. Ты ухмылялся на фото, как последняя обезьяна, и приглашал всех желающих принять участие в телевикторине. Вот почему я здесь. Думал, как только не смогу ответить на вопрос, тут же выстрелю. Однако случилось чудо: я справился с каждым заданием. Так что, подсказав мне тогда, ты просто продлил немного свою жизнь. А теперь не уйдешь от расплаты.

– Послушай, – хрипит Прем Кумар, – ну да, я дурно обошелся с Неелимой. И с той проституткой в Агре тоже погорячился. Но чего ты добьешься, если выстрелишь? Это не принесет даже денег. Опусти пушку, ладно? Честное слово, я помогу тебе выиграть главный приз. Только представь, какое богатство! С ним воплотятся в жизнь любые мечты официанта вроде тебя.

Я горько смеюсь:

– И что мне делать с миллиардом? В конце концов, много ли надо человеку на саван? Шесть футов полотна вполне достаточно.

Побледнев еще сильнее, ведущий опять поднимает ладонь, точно хочет прикрыться.

– Пожалуйста, не жми на курок. Послушай, тебя же арестуют за убийство. И сразу повесят. Мы оба погибнем.

– Ну и что? Единственное, ради чего я живу, – это месть.

– Погоди, обдумай все хорошенько. Томас, клянусь, пощади меня, и узнаешь ответ на последний вопрос. Ты выиграешь величайший джек‑пот в истории.

– Я не вернусь на викторину, и ты тоже.

Снимаю оружие с предохранителя.

Мужчина теряет остатки самообладания. В глубине души он трус, и вот напускная смелость покидает его. Прем Кумар крепко зажмуривается. Дрожащие пальцы беспомощно царапают настенную плитку. Минута, которой я терпеливо дожидался два месяца, наконец настала. Обидчик Ниты передо мной, а в руке – заряженный револьвер. Очень хороший револьвер. Я проверял на пустыре: отдача почти не чувствуется. А впрочем, целясь в упор, по‑любому нельзя промахнуться.

Давлю на курок, но странно: похоже, тот противится изо всех сил. Указательный палец будто каменеет.

Глядя болливудские фильмы, можно подумать, что убийство – плевое дело. Бац, бац, бац… Пистолеты стреляют непрерывными очередями, люди валятся словно подкошенные. Так некоторые давят назойливых муравьев. Даже какой‑нибудь юный герой, ни разу не державший пушку, свободно укладывает на месте десятерых злодеев, собравшихся в логове главаря. В жизни все иначе. Легко направить на кого‑то заряженный пистолет. Но если тебе известно, что настоящая пуля пробьет настоящее сердце и красная жидкость на чужой рубашке окажется настоящей кровью, а не томатным кетчупом, выстрелить просто не поднимается рука. Очень тяжело убить человека. Нужно заглушить голос разума. Тут помогают или бутылка, или гнев.

И я пытаюсь разбудить в себе как можно больше злости. Вспоминаю события, которые привели меня сюда. Перед глазами витают образы Неелимы и Ниты. Черные кратеры ожогов на светлой груди, алые шрамы бича на смуглой спине, ссадины на лице любимой, темное распухшее веко, перекошенная челюсть. Однако вместо ярости в сердце поднимается бесконечная скорбь, и на глазах выступают слезы.

Обращаюсь к другому источнику. Думаю обо всех унижениях и страданиях, которых успел насмотреться. Вот окровавленный труп отца Тимоти – самого доброго мужчины, какого я только знал; вот невесомое тело Шанкара – самого кроткого ребенка, который мне только встречался.

Передо мной мелькают люди, которые сеяли вокруг лишь горе и разрушения: Свапна Деви, Маман, Шантарам. Если собрать и выплеснуть все чувства разом, их достанет на то, чтобы выпустить пулю.

Но, как ни стараюсь, я не могу возложить на этого человека вину за пережитые беды. Нет, моей злости явно не хватит на то, чтоб оправдать его смерть.

Ясно как день: я не могу нажать на курок. Даже при: виде подобной мрази.

И револьвер опускается.

Прем Кумар по‑прежнему стоит у стены, зажмурившись. Потом, не слыша выстрела, приоткрывает один глаз. Его кожа лоснится от пота. Ведущий ошалело смотрит на пистолет, замечает нерешительность, написанную огромными буквами на моем лице, и наконец разлепляет веки другого глаза.

– Спасибо, что сжалился, Томас, – произносит он, тяжело дыша. – Я правда отблагодарю. Победа уже твоя, если судить по‑честному. Вопрос про Тадж‑Махал был на самом деле последним, и ты назвал ответ. А с этим подставным заданием я подсоблю.

– Откуда мне знать, что вы опять не подмените задание в последнюю минуту?

– Держи револьвер при себе. Но, ручаюсь, он не понадобится. Я действительно желаю тебе выиграть миллиард – весь до последней рупии. Наличными.

Впервые за все это время меня соблазняет мысль о несметном богатстве. С такими деньгами многого можно достичь. Освободить Ниту. Сделать Салима известным актером, как он и мечтал. Обеспечить достойную жизнь юным сиротам и бродяжкам вроде меня. Можно купить роскошный красный «феррари». Я принимаю решение. «Да» – миллиарду, «нет» – убийству.

– Ладно, и какой вариант правильный?

– Сейчас… – Прем Кумар глядит на носки своих ботинок и умолкает.

– Ну, в чем дело?

– Только что сообразил. Если я скажу ответ, это будет нарушением моего контракта и правил шоу. Твою победу объявят недействительной. – Он медленно качает головой. – Нет, не могу.

От растерянности я даже не знаю, как поступить. На бледном лице ведущего появляется отблеск улыбки.

– Да, но контракт не запрещает чуть‑чуть намекнуть. В общем, слушай внимательно. Сразу после съемок я отправляюсь на вокзал. Меня пригласили в гости четверо лучших друзей. Первый живет в Аллахабаде, второй – в Бароде, третий – не важно где, а четвертый родом из Дели. Но поехать можно лишь к одному. И я выбираю Аллахабад. Хочу окунуться в Сангам,[109]смыть грехи. Понятно?

– Понятно, – киваю я.

И мы возвращаемся из уборной на свои места. Прем Кумар озабоченно косится в мою сторону. Интересно, сдержит ли он слово.

Зрители дружно хлопают, когда я сажусь. Рука ложится на боковой карман, отвисший под тяжестью револьвера.

«Тишина» – гласит яркая надпись.

Ведущий поворачивается ко мне:

– Позвольте напомнить, мистер Рама Мохаммед Томас, что перед самой паузой вы получили последний, двенадцатый вопрос, цена которого – миллиард рупий. Я повторю задание. В какой тональности написана двадцать девятая соната Бетховена, опус номер сто шесть, известная также под названием «Хаммерклавир‑соната»? a) Си‑бемоль мажор, b) соль минор, c) ми‑бемоль мажор и d) до минор. Скажите, вы готовы назвать правильный вариант?

– Нет.

– Нет?

– Я не знаю ответа.

Камера берет мое лицо крупным планом. Зрители шумно ахают.

– Мистер Томас, как я уже говорил, вы находитесь на роковом перепутье. Одна дорога ведет к невероятному богатству и процветанию, прочие три вернут вас в исходную точку. Не торопитесь говорить наобум, даже если появится какая‑то догадка. Возможно, это самое важное решение в вашей жизни. Либо вы все потеряете, либо все обретете.

– Я хотел бы воспользоваться «Спасательной Шлюпкой».

– Ну да, у вас еще есть подсказка «Пятьдесят на Пятьдесят». Итак, из трех неправильных вариантов мы убираем два, и вы получаете равные шансы на победу или поражение.

«Спасательная Шлюпка» – загорается на экране. Рисованная лодка плывет по волнам, рядом тонет человек, ему бросают красно‑белый круг. Затем еще раз появляется вопрос, но уже с двумя вариантами выбора.

– Вот, пожалуйста, – сообщает Прем Кумар. – Как видим, это или a), или c). Ответите правильно – и станете первым человеком в истории, выигравшим миллиард. Ошибетесь – и будете первым, кто менее чем за минуту лишился ста миллионов. Что же вы все‑таки выберете?

Достаю из кармана рубашки свой талисман.

– Орел – говорю a), решка – значит, c). Годится? Зрители разевают рты, услышав мое безрассудное заявление.

Ведущий кивает. К нему возвращается прежний блеск в глазах.

И я бросаю счастливую рупию. Она летит и кувыркается, точно в замедленной съемке, неумолимо притягивая к себе все взоры. Пожалуй, сейчас это единственная монетка в мире, которая стоит целого миллиарда. Упав на стол, она еще долго вращается, прежде чем окончательно замереть.

Прем Кумар вытягивает шею, чтобы взглянуть поближе.

– Орел!

– В таком случае мой ответ: a).

– Вы совершенно уверены, мистер Томас? Еще не поздно выбрать c), если хотите.

– Жребий все решил.

– Вы совершенно, на сто процентов уверены?

– Да, я уверен. Совершенно и на сто процентов.

Рассыпается барабанная дробь. На экране в последний раз появляется верный ответ.

– Это действительно a)! То есть совершенно, на сто процентов правильно! Мистер Рама Мохаммед Томас, отныне вы войдете в историю как игрок, получивший в награду один миллиард – да‑да, один миллиард рупий! И вам их выплатят наличными в самом скором времени. Дамы и господа, прошу вас от всего сердца поприветствовать обладателя величайшего приза в мире!

С потолка начинает сыпаться конфетти. Сцена купается в красных, зеленых, синих и желтых лучах прожекторов. Около двух минут весь зал стоит на ногах и хлопает. Слышится одобрительный свист, улюлюканье. Ведущий раскланивается, точно фокусник после волшебного представления. И с лукавым видом подмигивает мне. Но я не отвечаю.

Внезапно продюсер викторины выходит на помост и уводит Према Кумара в сторону. Судя по жестам, между ними происходит жаркая беседа.

Хьюстон, кажется, у нас проблемы.

Смита смотрит на часы и поднимается с кровати. – Ну и ну! Вот это ночь, вот это шоу, вот это история! Да, теперь мне известно, как тебе удалось выиграть миллиард рупий. Скажи, этот спектакль с монеткой был только для вида? Ты ведь уже знал верный ответ.

– Конечно. Так что решай сама, полагается мне главный приз или нет. Но я ничего не утаил. Выложил все свои секреты.

– И справедливо заслужил такую же откровенность с моей стороны. Ты наверняка удивлялся, кто я и откуда взялась тем вечером в полиции.

– Ну да. Но говорят: увидел чудо – не задавай вопросов.

– Я – Гудия. Та самая девушка из чоула, которой ты в свое время помог. И не терзайся из‑за отца. Ты не убил его. Папа сломал ногу, зато его мозги встали на место. С тех пор он меня больше не беспокоил. Я несколько лет пыталась найти своего благородного спасителя, но ты будто сквозь землю провалился. И вдруг во вчерашней газете читаю: арестован молодой человек по имени Рама Мохаммед Томас. Я тут же смекнула, что на белом свете есть лишь один Рама Мохаммед Томас, и пулей помчалась в полицию. Считай нашу встречу частичной уплатой огромного долга, ведь я тебе всем обязана.

Меня захлестывают горячие чувства. Порывисто хватаю ладонь девушки, нежно глажу ее теплую кожу. Опять наворачиваются слезы. Мы обнимаемся.

– Как же я рад, что ты приехала. Теперь у меня есть адвокат, подруга и сестра одновременно.

– Отныне все твои беды – мои беды, – заявляет Смита, решительно сверкая глазами. – Я буду драться за тебя, Рама Мохаммед Томас, так же, как ты за меня когда‑то.

ЭПИЛОГ

Шесть месяцев миновало с той самой длинной в моей жизни ночи.

Смита сдержала слово: боролась за меня, как мать могла бы сражаться за детей. Первым делом она уладила все вопросы с полицией. Вернее, доказала, что у констеблей нет оснований для ареста. Заодно сумела выяснить: никто даже не слышал о мертвом грабителе из поезда, и никаких незаконченных расследований по этому делу никогда не велось.

Затем адвокат взялась за компанию, которая продюсировала викторину. Поначалу меня честили плутом и мошенником, но Смита, как дважды два, доказала при помощи той самой записи на DVD, что я победил совершенно законным образом. Спустя четыре месяца всяческих проволочек компания признала отсутствие веских причин для вручения главного приза.

Правда, миллиарда я так и не получил. Вышло чуть меньше. Какую‑то часть забрало себе правительство. Это окрестили «налогом на телевизионные игры». Компания, запустившая проект, загнулась после огромной выплаты. Так что я стал первым и последним победителем «КХМ».

Два месяца назад умер Прем Кумар. По версии следствия, покончил с собой, отравившись газом в собственной машине. Хотя газетчики намекают на убийство и подтасовку фактов. Лично я подозреваю, что ему отомстили те, кто финансировал шоу.

Давным‑давно мне открылась невероятная власть богатства над чужими умами, тогда как мечты влияют на нас одних. И вот оказалось, деньги обладают силой воздействовать даже на слуг закона. В прошлом месяце я оплатил визит в Горегаон и наведался в сопровождении солидного полицейского контингента в обветшалое здание с крохотным садом и парой пальмовых деревьев. Пятеро мужчин были тут же арестованы. Констебли обнаружили тридцать пять мальчиков‑инвалидов, теперь ими занимается широко известная благотворительная детская организация международного уровня.

Тогда же я позаботился о том, чтобы Лайджванти вышла на свободу и присоединилась ко мне в Мумбаи. На прошлой неделе она вернулась из столицы, где гуляла на свадьбе младшей сестры. Лакшми вышла замуж за высокопоставленного чиновника из Индийской административной службы. Семья жениха не заикалась о приданом, однако Лайджванти все же подарила невесте автомобиль «тойота‑королла», телевизор «Сони», двадцать костюмов «Раймонд» и килограмм золотых украшений.

Салим получил долгожданную роль семнадцатилетнего студента в комедии Чимпу Дхавана и в настоящее время по горло занят съемками на студии «Мемхуб». Мой друг уверен, что главного продюсера зовут Мохаммед Бхатт, хотя на самом деле это я.

Любовь моей жизни тоже переехала в Мумбаи. Теперь она моя самая что ни на есть законная жена с именем и подходящей фамилией. Нита Мохаммед Томас.

Смита и я неторопливо гуляем по Марин‑драйв. Приятный ветерок порой доносит легчайшие брызги океана, гигантские волны которого с грохотом накатывают на скалы. За нашими спинами водитель в униформе ведет «мерседес‑бенц» на черепашьей скорости, сохраняя почтительное расстояние. На заднем бампере автомобиля красуется наклейка с надписью: «А еще у меня есть „феррари“».

– Знаешь, я все хотел спросить…

– Давай, выкладывай, – разрешает девушка.

– В тот вечер, когда ты спасла меня от полиции, почему сразу не представилась настоящим именем?

– Потому что хотела выслушать твой рассказ и докопаться до истины. Не зная, с кем имеешь дело, ты поведал мою собственную историю: лишь так я могла убедиться, что получу правду, только правду и ничего, кроме правды. Помнишь, мы говорили о том, нужно ли клясться на книге? И я сказала, что сама буду твоей свидетельницей?

Я с пониманием киваю.

– Можно мне тоже кое‑что спросить? – говорит Смита.

– Конечно.

– Тогда же вечером, у меня дома, в начале беседы ты бросил монетку. Зачем?

– Сомневался, можно ли тебе доверять. Счастливая рупия всегда помогала мне сделать правильный выбор. Вот я и загадал: если будет орел, рассказываю все как есть, решка – прощаюсь.

– Значит, упади монетка по‑другому, и я бы ничего не услышала?

– Такого никогда бы не случилось.

– Ты настолько веришь в удачу?

– При чем здесь удача? Взгляни повнимательней. Достаю из кармана рупию, протягиваю собеседнице. Та недоверчиво смотрит, затем переворачивает монетку. Потом еще раз.

– Но тут же… с обеих сторон орел!

– Вот именно. Это и есть моя счастливая денежка. Впрочем, удача здесь действительно ни при чем.

Девушка молча протягивает рупию обратно. Я беру и подбрасываю монетку высоко‑высоко. Та крутится в воздухе, сверкает на фоне бирюзового неба, улетая все дальше, и дальше, и дальше, и наконец опускается в непроглядную пучину океана.

– Зачем же ты выбросил свой талисман?

– Думаю, он мне уже без надобности.