Безобразовская клика как катализатор проблем

Мы уже упоминали, что российская политика на корейском/дальневосточном направлении не была четко сформирована, но когда до этого направления добралась печально известная «безобразовская клика»[65], все стало совсем грустно. Во-первых, хотя маньчжурское направление было для России более выгодным, корейское отстаивали представители более авантюристического курса[66]. Во-вторых, если С. Ю. Витте и его единомышленники выступали за мирное завоевание Дальнего Востока экономическими методами, то «безобразовская клика» была сторонницей военного решения проблемы и создания на Дальнем Востоке так называемой «Желтороссии».

Более всего на ситуацию на полуострове повлияла история создания на корейской границе военизированных поселений под маской так называемой «лесной концессии». Осенью 1896 г. некто Бриннер – российский купец из Владивостока получил от корейского правительства право в течение 20 лет рубить лес на берегах рек Амноккан и Туманган. В случае если работы не будут начаты в течение пяти лет с момента получения концессии, договор терял силу. Когда этот срок начал приближаться, русский посланник ходатайствовал о продлении его еще на 3 года. Однако 20 июля 1903 г. был подписан контракт, согласно которому округ Ённампхо предоставлялся в аренду российской компании. Компания обещала уплачивать корейскому правительству за него земельную подать, отдельно платить за срубленный и сплавляемый лес и обеспечить перенос могил корейцев, если их владельцы решат перенести их с этой территории[67]. Кроме этого, российская компания обязывалась не строить на данной территории любые промышленные объекты кроме предназначенных для удовлетворения местных нужд[68].

Однако еще в мае 1903 г. было получено донесение о том, что на российском берегу Амноккана появились русские войска. Группа военных из 40 человек перешла границу, переодевшись в штатское, после чего в сопровождении сотни китайских кули создала лесопромышленный поселок и купила дома и землю на имя корейских чиновников, которые их сопровождали[69]. Затем компанию Бриннера фиктивно продали русскому поверенному в делах Н. Г. Матюнину. В результате получилось, что российские дипломаты на Дальнем Востоке защищали интересы не российского МИДа, а безобразовской шайки[70].

Летом 1903 г. Безобразов стал статс-секретарем, что существенно повысило его статус. Более того, в августе того же года было учреждено Дальневосточное наместничество, которое фактически руководило деятельностью всех ведомств в данном регионе. Хотя военный министр А. Н. Куропаткин и министр иностранных дел В. Н. Ламсдорф были сторонниками линии Витте, они оказались отрезанными от принятия решений. В июне-июле 1903 г. границу пересекали все новые и новые группы русских по 30-60 чел., большей частью вооруженных. Корейское правительство протестовало, однако Павлов указывал на то, что лесопромышленный поселок не запрещен условиями концессии. Между тем, население поселка начало заниматься не только его строительством, но и рубить лес на заповедных участках вопреки протестам местных корейских властей, строить насыпь на берегу Амноккана для прокладки узкоколейной железной дороги[71]. Одновременно стали появляться иные подобные поселки, создаваемые по образцу военных поселений, которые русские пытались связать между собой телеграфной линией[72].

Когда японский посланник получил текст договора между корейским правительством и русской лесопромышленной компанией, он 25 августа 1903 г. обратился ко двору с ультиматумом, заявив, что если такой договор будет подписан, Япония сочтет это нарушением японо-корейских договоренностей, поскольку де-факто речь идет о колонизации приграничных территорий. В тот же день российский посланник тоже потребовал аудиенции у министра, но тот сказался больным, и заставил Павлова ждать 7 часов, после чего рассерженные Павлов заявил, что с министром он больше никаких дел иметь не будет и станет обращаться к самому императору[73].

Под воздействие дипломатического демарша японцев двор отдал распоряжение не допускать русских к дальнейшему захвату земли, однако усилия местных властей ни к чему не привели. Население русской колонии в Ённампхо увеличилось, на корейской территории начали появляться русские военные в форме, а на территориях фактории стали строить сторожевые башни и позиции для полевой артиллерии[74].

Я намеренно довольно подробно рассказываю об этой ситуации, так как именно данные действия безобразовской клики ускорили начало русско-японской войны, хотя против инициативы А. Н. Безобразова выступали и С. Ю. Витте, и посланник Ли Бом Чжин[75].

Бывали и проблемы «из-за межкультурной коммуникации». В. Серошевский описывает инцидент, который случился, когда в японском квартале Чемульпо были устроены жертвенники, на которых были выставлены фрукты, а группа русских матросов, решив, что это просто выставленные угощения, взяла с одного из жертвенников несколько груш и стала их есть. Увидевшие это японцы бросились на них, и завязалась драка, в ходе которой двое японцев были убиты, а русские сбежали под защиту своих товарищей. Однако вскоре после этого японцы устроили в городе беспорядки и даже ворвались в английское консульство, разыскивая убежавших матросов там. Толпа японцев рассеялась только после действий японского консула[76]. При этом он замечает, что в 1903 г. такие странные инциденты, в которых был и замешаны русские, случались неоднократно.

Между тем, опасность войны понималась хорошо. Вот отрывок из письма командированного в Корею секретаря миссии в Пекине Г. Штейна (15/27 ноября 1895 г.): «Все моряки наши, а у нас перебывала их за последнее время масса, боятся войны (с японцами) как огня, и говорят, что если у нас в Военном и Морском министерствах есть хоть один честный человек, то ей не бывать. Ни угольных складов, ни провианта, транспортов, дорог, быстроходных судов – ничего нет. Даже аварий починить негде, так как если большой Владивостокский док и готов, то мастерских не существует еще даже в зачаточном состоянии. Что Владивостокский док – порт вполне и, безусловно, замерзающий, несмотря на ледорезы и всевозможные проекты подогреваний бухты искусственным образом, признано всеми моряками. Стали ли все у нас пессимистами, мнительными и подозрительными, или по какой другой причине, но так и кажется, что японцы выжидают зимы, чтобы… вызвать нас на войну в менее всего удобный для нас момент. Что японцы знают наши слабые стороны лучше, может быть, чем мы сами, почти не подлежит сомнению, так как весь Владивосток полон японцев, а японец, как известно, по существу своему шпион, от первого министра до последнего кули»[77].