Формы принудительного труда

Рoccийcкoе государствo в нacтoящee время переживает этап становления на новый уровень развития (называемый переломным периодом), оценивая опыт своих соотечественников, живших в более ранние времена. Особая роль в этом вопросе принадлежит, в первую очередь, идеям, обращенным к патриотизму. Нашей стране необходимо как можно скорее решить вопросы, связанные с экономической нестабильностью, большим процентом беззакония, низким уровнем жизни, разрозненностью российских граждан, их нравственной и духовной растерянности. Лишь высокие чувства к своему Отечеству являются основой общечеловеческой ценности, мотивирующей народ к проявлению своей любви и совершению благих дел. Это, в свою очередь, поспособствует нахождению правильного направления по выходу из кризиса, втянувшего нашу страну.

Патриотизм является, пожалуй, сложнейшей и парадоксальной реальностью современного мира. Эта тема достаточно актуальна всегда, в любую эпоху. Она представляет особую важность и сейчас, во времена формирования «новой» России. Сегодняшний мир представлен множеством патриотических идей и действий. Но самым продуктивным способом для сплочения и объединения разных групп социума является, безо всяких сомнений, патриотизм, а также его взаимосвязь с народными традициями и устоявшимися общественными ценностями. Это проследить можно на примере патриотизма, проявившегося в XIX веке. Тогда, в условиях промышленной революции, был достигнут небывалый прогресс во всех сферах жизни страны. Это время вошло в учебники как эпоха принудительного патриотизма. Несмотря на это, стране удалось подняться с колен и, благодаря своим гражданам, достичь небывалых высот. Об этом и пойдет речь в текущем разделе.

Согласно выводам русского историка Василия Ивановича Семевского, владельцы отечественных промышленных предприятий в изучаемый им промежуток времени практиковали главным образом формы принудительного труда. Привлечение вольнонаемных рабочих использовалось крайне редко. В большей степени это были надомные работы, связанные с эксплуатацией труда людей, принадлежавших помещику-крепостнику. Изучая поволжское село известного в то время графа Головкина, автор подчеркивает, что на его полотняной «фабрике» насчитывалось порядка двухсот станов, где крепостниками изготавливались домашние полотна, столовое белье и парусина. Каждой женщине необходимо было поставлять на предприятие лен в объеме восьми килограммов (полпуда) [31, с. 262].

Крестьяне же, закрепленные за посессионными мануфактурами, являлись их частью. Таких работников нельзя было продавать отдельно. Таким образом, главным их отличием от крепостных было то, что они являлись принадлежностью не конкретного лица, а всего завода, и были неотчуждаемы от него. Все посессионные фабрики контролировались правительством, которое оценивало качество всего производства до самых мельчайших деталей. Им определялась, к примеру, ширина и добротность сукна, методы и сроки сбытовой деятельности на предприятии, а также условия, в которых пребывали рабочие, и размер оплаты их труда. Все это свидетельствовало о малоподвижности и некапиталистичности аппарата, представленного посессионными предприятиями. Прослеживалась тесная связь хозяина завода с количеством и качеством выпускаемой продукции, ее ценой и условиями поставок, наличностью приписных рабочих, которые содержались в определенном составе на конкретном предприятии. Люди находились в очень трудных условиях. Ничтожная оплата их труда являлась одной из причин частых волнений и восстаний.

Система использования подневольного труда была положена в основу определенных типов мануфактур и мануфактурно-промышленного производства. Такой труд использовался в основном в казенных, вотчинных мануфактурах (такая промышленность развивалась на основе сельского промысла и путем принуждения к работам крестьян конкретного земельного владения). Владельцы частных предприятий от них недалеко ушли: там тоже использовался труд приписанных к ним крестьян. На вотчинных мануфактурах небольших размеров нередко прослеживалась традиция вотчинного ремесла в соответствии с новыми условиями. Более крупные мануфактуры отличались от них налаживанием товарно-денежных отношений. Каждый помещик стремился к повышению своего дохода с помощью сельхозпереработки сырья в готовый продукт. Подобные типы производства лидировал в таких отраслях промышленности, как суконная и полотняная отрасли, где использовался труд крепостников. Для них такая работа являлась барщиной. Некоторых работников дворяне-землевладельцы переводили на месячину, вознаграждали денежной оплатой.

Те мануфактуры, которые прибегали к трудовым работам приписных крестьян, были особо распространены в металлургической отрасли и стали называться приписными. Крестьянами здесь выполнялись очень кропотливые и тяжелые работы, требовавшие соответствующей специализации. На приписных мануфактурах работники занимались добычей руды и ее транспортировкой, заготавливали лес, выжигая из него древесный уголь, производили заготовку смолы, дегтя с последующими их поставками на фабрики, возводили заводские плотины, транспортировали металл до речных пристаней и производили еще целый ряд прочих работ. Кроме того, обязательным условием для всех работающих на фабрике людей являлась подушная подать, отрабатываемая за все души мужской половины работников. На предприятиях можно было встретить не только приписных крестьян. Помимо них работы осуществлялись мастеровыми и работными людьми. В основу мануфактур, называвшихся приписными, был положен подневольный труд. В итоге сформировалась в незначительные сроки и с малыми затратами металлургия на Урале, и рабочая сила ее обеспечила в полной мере. На больших предприятиях суконной и шелковой промышленности (в противоположность производству полотна) сохранялась структура централизованной мануфактуры вплоть до XX века. Производство сукна имело слабую связь с мелкими производителями товаров. Такие мануфактуры зачастую использовали пряжу с мелких производств, в редчайших случаях к обработке допускалось суровье крестьян (малообработанные и плохо отделанные ткани) [37, с. 196].

Мануфактуры, производившие шелка, почти целиком принадлежали городу. Вплоть до XVIII столетия в стране отсутствовал шелкоткацкий промысел, что, в свою очередь, сыграло определенную роль: исключался труд мелких товаропроизводителей в крупных шелковых производствах. На шелковых мануфактурах, относительно небольших размеров, трудились преимущественно вольные рабочие. К XIX веку стали появляться надомные кустари. Возникали совершенно новые предприятия. Так, длительность промысла, существовавшего в союзе с важнейшими прочими факторами (преимущественно, с трудом вольнонаемных рабочих и капиталом достаточно больших размеров, находившимся у предпринимателей), стало одним из важнейших условий, в результате которых появился такой тип мануфактур как рассеянная. В записях В.И. Ленина так говорилось о культурных особенностях мануфактур: это «очень продолжительное (иногда вековое) существование промысла, кладущее особый отпечаток на население...». Став развиваться к концу XVIII столетия, рассеянные мануфактуры дали толчок росту крупных производств. Последние, в свой черед, определили развитость экономической общности, являвшейся основой устройства нации.

Непрерывный труд был отличительной особенностью крупных производств металлургии даже на этапе мануфактурного производства. Наравне с особенностями производственного процесса – беспрерывной работой доменных и медеплавильных печей – растущая потребность в железе диктовала свои правила и ритм. Трудовая деятельность в основном велась при дневном свете. Так, длительность смены в летнее время была 13,5, а в зимнее – 8,5 часов. Казенные заводы устанавливали продолжительность рабочей смены в 11 часов. Частниками сезонность также выдерживалась, однако трудились рабочие значительно дольше (по 12-13 часов в сутки). Хотя на предприятиях и соблюдался непрерывный производственный процесс, но численность работников существенно отличалась в зимний и летний период. Это было вызвано сельскохозяйственными работами, когда внушительная часть людей покидала заводы летом. Непрерывный труд все же повлиял на производительность труда (значительно ее увеличив) и последующее развитие металлургии.

Стекольная, фарфоровая отрасли производства заслуживают отдельного упоминания. Именно они в конце XVIII столетия получили значительный прогресс, а также весьма интересны с позиции их изучения. Рутинность промышленного производства давала о себе знать. Уральские и предприятия прочих регионов в основном представлялись государственными мануфактурами и предприятиями частных владельцев, отличавшиеся принудительным трудом. Но они постепенно сдавали свои позиции и стали отличаться своей нерентабельностью, малопродуктивностью и неспособностью обеспечить растущие запросы жителей в продуктах промышленности. Страны, где развивались капиталистические отношения, ушли намного дальше от России. Темпы роста этих стран и объемы производства там были намного выше. К примеру, Англия по выплавке чугуна в три с половиной раза превышала российское производство. Подобное положение дел наблюдалось не только здесь. Благодаря работам вольных работников формировались центральные промышленные районы: Северо-западный (или Петербургско-Прибалтийский), Центральный (или Московский), а также Южный (или Харьковский). Специфической особенностью российской экономики того времени было сосредоточение предприятий промышленности в определенных частях страны. В текстильной, бумагоделательной, пищевой и других видах легкой промышленности прослеживалось более быстрое внедрение новейших организационных производственных форм. Здесь довольно стремительными темпами происходило замещение ручных средств руда машинами, шло создание современных заводов, подвергались реконструкции прежние фабрики. Тяжелая промышленность преобразовывалась с заметным отставанием. Выплавляя чугун и железо, начали применять двигатели на пару взамен конным приводам. Вся автоматика являлась импортной. Ее поставки осуществляли преимущественно бельгийцы и англичане. Но после 1900 года заговорили о зарождении машиностроительной промышленности. Жители Нижнего Новгорода, петербуржцы и население еще нескольких городов могли похвастаться первыми заводами этой отрасли. Однако она получила достаточное развитие лишь в XX веке.

В отдаленных уголках России происходило процветание кустарного производства. Легкая промышленность, представленная кожевенной, деревообрабатывающей и текстильной отраслями, основывалась (как и фабричное) на этом способ производства. Так изготавливались некоторые детали металлических изделий. Ковка плугов, лемехов для них, ножей, топоров, а также многочисленных предметов крестьянской утвари происходила в ряде деревенских кузниц. Во многих крестьянских деревнях гордились художественным промыслом. Появлялись административные центры (общеизвестные в наши дни) – поселок городского типа под названием Палех (славившийся своими миниатюрами), Гжель (производственный центр керамики). Развитие мелкосерийного производства продолжилось и после 50-х годов XIX столетия. Таким образом, начало XIX столетия вошло в российскую историю как время господства крепостной и вольнонаемной мануфактур, существованием фабричного производства и кустарной промышленности.

В 30-е годы XIX столетия (с началом Великой индустриальной революции) стали диктоваться иные требования, необходимые для возникновения нового социального слоя (вольных работников). Работный человек, трудившийся мануфактуре, используемой труд крепостных, зачастую не желал получать нужный для процесса производства опыт. Бывали случаи преднамеренной поломки и порчи механики. Лишь когда деятельность вольных работников стала развиваться, осуществился переход на более продуктивный уровень фабричного производства. Владельцы мануфактур нанимали на работу бедных и обездоленных людей, находящихся в крепостной зависимости и крестьян, принадлежащих государству, стремившихся отправиться за жалованьем с позволения хозяина. К 1860 году четыре пятых всех работников приходилось на вольнонаемных [28, с. 135]. Таким образом, в России сформировалась жесткая система, основанная на эксплуатации труда рабочих. Ничтожная зарплата, достаточно длительная рабочая смена (по 13-14 часов), а также зависимость от предпринимателей, хозяев предприятия или своей общины – все это отличало работников российских предприятий от трудящихся на Западе европейцев. Эксплуатирование рабочих не поддавалось контролю, а также имело связь с устоявшимися традициями крепостного строя. Все это привело в последующем к мощнейшим социальным протестам.

Сформировавшийся буржуазный класс также имел свои отличительные черты. С одной стороны, необходимый для процветания крупных производств капитал формировался довольно неспешным темпом и с многочисленными нарушениями закона. Крупные казенные (государственные) подряды явились стартовой площадкой для наживы купцами огромных состояний. Сколачивали они себе богатство и за счет продажи вина. Имело место быть злоупотреблениям в коммерческих вопросах и финансовых операциях: процветало взяточничество, казнокрадство и вымогательство денег у жителей. С другой стороны, довольно долго в стране царствовал «молодой» буржуазный класс, занимавшийся производством наряду с торговлей. Третьим моментом было то, что большой процент зажиточных и обогатившихся крепостников становился предпринимателями.

В России стали возникать купеческие династии, представленные Морозовыми, Сапожниковыми, Гучковыми, Кондрашовыми, Бибиковыми и прочими известными фамилиями. Денежные средства, которые наживались за счет торговли, вливались в поддержание промышленности. К примеру, выходцем из торговых кругов И.М. Кондрашовым было построено несколько крупношелковых фабрик. Продукция этих предприятий получила широкую огласку в европейских странах. Чета Морозовых славилась производством тканей из хлопка. Буржуазия и большинство родоначальников знатных династий, являвшихся выходцами из крепостников, отличались общекрестьянским менталитетом, преклонением перед царскими особами и дворянским обществом. Впрочем, слабость в экономической сфере российской буржуазии, ее политическая аморфность не давали занимать лидирующие позиции в социуме. Российскими властями уделялось скудное внимание этой социально-классовой категории граждан, и оно с настороженностью наблюдало за возникновением нового класса.