Глава 1. Биография А.Л. Ордина-Нащокина

Родился Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин в семье мелкопоместного дворянина Лаврентия Воиновича Ордина-Нащокина, служившего по псковскому списку служивых людей в Опочке. В.А. Аракчеев на основании анализа десятни 1621 года, и получение имени в те времена по святцам приходит к выводу о том, что А.Л. Ордин-Нащокин родился в период с 18 января по 7 ноября 1606 года[26]. Л.Н. Макеенко предположила, что род Ординых-Нащокиных «происходит из Италии и берёт своё начало от боярина Дмитрия прозванного Красным, служившего в XIV веке у великого тверского князя Александра Михайловича. Его сын получил прозвище «Нащока» за сабельный удар по щеке во время битвы с ордынским ханом Чоа-ханом (Щелканом) в 1327 году. Правнук Нащоки, убитый в 1514 году, получил прозвание Орды. От него и идут Ордин-Нащокины»[27].

Детство Ордина-Нащокина прошло в Смутное время и период польско-литовской и шведской интервенции. Галактионов и Чистякова склонны считать, что эти события «оставили глубокий след в его сознании и сделали убежденным сторонником абсолютной монархии»[28]. Многие авторы, затрагивающие биографию А.Л. Ордина-Нащокина, отмечают полученное им в детстве образование. К примеру, Ю.В. Курсков отмечает знакомство А.Л. Ордина-Нащокина не только с церковными, но и светскими сочинениями, например, по истории, философии[29]. Современники отмечали, что А.Л. Ордин-Нащокин «знает немецкое дело и немецкие нравы знает же», а пишет «слагательно», а также, и то, что он «говорун и бойкое перо»[30]. Как можно заметить, оценки весьма неоднозначные. Из этого уже можно предположить, что А.Л. Ордин-Нащокин уже в раннем возрасте познакомился с западным образом жизни, так как в середине 1630-х годов после женитьбы переезжает из своего имения в Псков. Псков того времени, не смотря на разорение после Смуты, представлял собой крупный торговый город, в котором часто проездом бывали не только иностранные торговцы, но и послы.

Как уже было сказано, женившись в середине 1630-х на дочери псковского дворянина Василия Колобова, А.Л. Ордин-Нащокин прочно оседает в Пскове и «вместе с тестем занимается торговлей зерном и хлебом». Л.Н. Макеенко установила, что «в 1640-х годах тесть Нащокина возглавлял псковских стрельцов»[31]. Помимо всего прочего А.Л. Ордин-Нащокин выделялся среди псковского дворянства своими обширными земельными владениями. В.А. Аракчеев, разрабатывая вопрос землевладения А.Л. Ордина-Нащокина, в частности пишет: что «в переписных книгах 1646 г. поместья Ордина-Нащокина фиксируются в Колпинской, Колбежицкой и Стремуцкой губах Псковского уезда, а также в Никольской посадской, Покровской Черницкой, Егорьевской верхней и Егорьевской Нижней губах Опочецкого уезда»[32].

В этот же период начинается и служебная деятельность А.Л. Ордина-Нащокина. Так, его имя фигурирует в документах в 1642 году, когда А.Л. Ордин-Нащокин входил в состав комиссии по размежеванию земель на русско-шведской границе. Его участие в этой работе было обусловлено не только его образованности и статусу внутри Пскова, но и, возможно, тем, что его земли непосредственно примыкали к границе. Не смотря на то, что результаты работы комиссии были неудовлетворительными, И.В. Галактионов и Е.В. Чистякова отмечают первый опыт дипломатической работы А.Л. Ордина-Нащокина, в котором «для установления правильных границ он привлёк местное население, изучил показания «обыскных людей» для доказательства захватов земли с шведской стороны, подкрепляя это выписками из писцовых и переписных книг Псковского уезда»[33]. Таким образом, можно предположить, что А.Л. Ордин-Нащокин основательно и усердно подошёл к данному поручению. Также данная работа позволила А.Л. Ордину-Нащокину «проявить свой дар дипломата, отстаивающего государственные интересы»[34].

Ввиду обострения русско-турецких отношений, вызванных осадой Азова в 1641 году, власти было важно узнать о каких-либо польско-турецких договорённостях в случае войны с Россией. Было решено отправить посольство в Молдавию с целью получения информации «о намерениях султана и выяснения позиции Польши»[35]. Было решено поставить во главе посольства А.Л. Ордина-Нащокина. Перед отправкой миссии А.Л. Ордин-Нащокин был приглашён Михаилом Фёдоровичем, от которого узнал «о серьёзном значении, придаваемом правительством его дипломатической миссии»[36]. В целом, не смотря на непродолжительный характер молдавского посольства, миссия А.Л. Ордина-Нащокина имела немаловажное значение, так как отчасти повлияло на сближение России и Молдавии. Также, ввиду рекомендаций А.Л. Ордина-Нащокина «весной 1643 года в Стамбул было направлено посольство во главе с И.Д. Милославским, что позволило заключить мирный договор между Россией и Турцией»[37].

По мнении И.В. Галактионова и Е.В. Чистяковой, молдавское посольство «не оказало заметного влияния на служебное положение А.Л. Ордина-Нащокина», в связи, с чем после доклада царю, он отправляется в Псков, где «заполнял досуг заботами о своём хозяйстве: занимался заготовкой древесины, производством поташа и сбытом его за границу»[38]. Подобный «досуг» продолжался не долго и уже в 1644 году А.Л. Ордину-Нащокину было поручено изучение обстановки на западных границах России, а также установить, небеспочвенны ли слухи о польско-датском вторжении в Россию. В этот раз далеко уезжать не пришлось и А.Л. Ордин-Нащокин, находясь в Пскове «связался с православными монастырями Литвы, подобрал опытных агентов и организовал их переброску через границу»[39]. Находясь в Пскове, А.Л. Ордин-Нащокин сообщал в Москву о находящихся в Пскове иностранных резидентах и их деятельности. Таким образом, информация, полученная от А.Л. Ордина-Нащокина, позволила «пресечь авантюру с попыткой выкрасть датского королевича Вольдемара из Москвы», а также тот факт, что «внутренние смуты в Польше и Литве не позволят Владиславу IV заняться сведением пограничных счетов с Россией»[40].

После воцарения Алексея Михайловича, у власти оказался Б.И. Морозов, пришедший на смену Ф.И. Шереметьеву, который покровительствовал А.Л. Ордину-Нащокину. В этой связи А.Л. Ордин-Нащокин отходит от дипломатической работы и вновь сосредотачивается на ведении торговых дел в Пскове. Круто меняет жизнь А.Л. Ордина-Нащокина Псковское восстание 1650 года. А.Л. Ордин-Нащокин в числе других крупных дворян был обвинён горожанами в связях с прибалтийскими торговцами и осуществлении спекуляций хлебом с псковским купцом Фёдором Емельяновым.

Во время восстания Ордин-Нащокин был вынужден бежать сначала в Опочку, откуда 5 марта уехал в Москву, чтобы лично рассказать царю «про псковский мятеж и бунтованье, отчего и какими обычаи то дурно учинилось» и предложить свой план усмирения Пскова, рассчитанный на раскол восставших[41]. И.В. Галактионов и Е.В. Чистякова справедливо полагают, что «этот факт убедил царя в верноподданнических чувствах Ордина-Нащокина и как нельзя лучше показал его облик дворянина»[42]. После подавления восстания войсками князя И. Н. Хованского Ордин-Нащокин возвращается в Псков. В данном контексте Ю.В. Курсков указывает на тот факт, что «Псковское восстание способствовало выработке у Ордина-Нащокина твердого убеждения о преимуществах крепкой самодержавной власти для дворян, а также о необходимости реформ в отношения горожан»[43].

Вынужденная поездка в столицу позволила А.Л. Ордину-Нащокину вновь напомнить о себе, теперь уже новому монарху, и через некоторое время в 1652 году А.Л. Ордин-Нащокин вновь участвовал в работе межевых комиссий для обсуждения вновь возникших спорных пограничных вопросов, в этот раз он находился уже во главе комиссии. И.В. Галактионов и Е.В. Чистякова утверждают, что «в отличие от переговоров 1642 года состав данной комиссии, и ее задачи были несколько расширены: наряду с установлением точных рубежей судьи должны были также обменяться перебежчиками — жителями пограничных районов, перешедших из одной страны в другую, среди которых оказались и участники городских восстаний»[44]. Не смотря на масштабный характер работы результаты деятельности межевой комиссии, свелись к обмену перебежчиками.

После начала русско-польской войны 1654 – 1667 годов А.Л. Ордин-Нащокин принимал непосредственное участие в штурме Витебска, а после чего, в конце 1654 года получает ответственный пост воеводы в недавно захваченном городе Друя Полоцкого воеводства[45]. На этой должности большую часть времени уделял дипломатической работе. Помимо всего прочего весной 1655 года он совершил поход на Динабург, не увенчавшийся успехом[46]. Куда более успешным действием А.Л. Ордина-Нащокина был штурм Дриссы в сентябре 1655 года[47]. Ввиду приближающегося начала войны со Швецией А.Л. Ордин-Нащокин начинает «энергичную переписку с курляндским герцогом, склоняя его на сторону России»[48]. После провалившегося похода царя Алексея Михайловича под Ригу А.Л. Ордин-Нащокин «вновь становится известным царю», и 12 октября 1656 года получает высокое назначение воеводой в город Кокнесе (Царевичев-Дмитриев)[49].

В апреле 1658 года А.Л. Ордину-Нащокину было пожаловно звание думного дворянина и звание наместника Шацкого и Лифляндской земли. В царской грамоте отмечалось: «Ты о наших делах радеешь мужественно и храбро и до ратных людей ласков, а ворам не спускаешь и против шведского короля славных городов стоишь с нашими людьми смелым сердцем»[50]. В конце того же года А.Л. Ордин-Нащокин был уполномочен царем на секретные переговоры со шведами, проходившими в Валиесаре. Подписанное 20 декабря 1658 года в Валиесаре перемирие сроком на 3 года, фактически предоставляло России доступ к Балтийскому морю, являлось крупным успехом русской дипломатии. Россия сохраняла за собой занятые ею до 21 мая 1658 года территории в Восточной Прибалтике. Восстанавливалась также свободная торговля между обеими странами, гарантировался проезд, свобода вероисповедания и т. д[51].

Возвращение А. Л. Ордина-Нащокина в Москву между двумя посольствами совпа­ло с судом над патриархом Никоном, а также его сторонником боярином Н. И. Зюзиным, к которому А.Л. Ордин-Нащокин относился с сочувствием. Это бросило тень на А.Л. Ордина-Нащокина, хотя прямого его участия в пособничестве патриарху Никону доказано не было, но все же он вынужден был 24 декабря 1664 г. просить у царя прощение, и дело ограничилось лишь его удалением в Псков воеводой[52].

Деятельным было участие Ордина-Нащокина в русско-польских переговорах начала 1660-х годов, являвшихся важным этапом подготовки Андрусовского соглашения[53]. Подписанное в 1667 г. Андрусовское перемирие, согласно которому между двумя государствами устанавливалось перемирие на 13 с половиной лет, а Россия получала Смоленское и Черниговское воеводства, а также Стародубский повет и Северскую землю «доставило Ордину-Нащокину громкую известность в Европе и являлось важнейшим актом в истории русско-польских отношений за XVII век»[54]. После этого А.Л. Ордин-Нащокин был пожалован в боярский чин и получил в управление Посольский приказ, с титулом «царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателя»; ему подчинялись и несколько других приказов: Малороссийский и Смоленский, Новгородская, Галицкая и Владимирская чети, и также - Вяземская таможня, кружечный двор, железные заводы[55]. Исследователи приходят к выводу, что, таким образом, А.Л. Ордин-Нащокин сосредоточил, в своих руках не только дела внешнеполитические, но и многие внутригосударственные ведомства и стал фактическим главой правительства[56].

Большую часть своего времени А.Л. Ордин-Нащокин посвящал дипломатии, выработав, таким образом, собственную внешнеполитическую программу. Он стремился провести ее с «большим упорством и последовательностью, входя нередко в конфликты с самим царем Алексеем». А.Л. Ордин-Нащокин считал, «что Московскому государству необходимы морские пристани на Балтике». Для достижения этой цели, согласно его плану, необходимо было создать коалицию против Швеции и захватить у нее Ливонию. В этой связи он «хлопотал, поэтому о мире с Турцией и Крымом, настаивал на том, чтобы с Польшей «мириться в меру». Некоторые исследователи склонны считать, что А.Л. Ордин-Нащокин мечтал даже о союзе с Речью Посполитой, о «славе, которой покрылись бы славянские народы, если бы все они объединились под главенством России и Польши»[57]. Однако внешнеполитическая программа «русского Ришелье», как его называли шведы, не встречала понимания у царя, несмотря на большое доверие и расположение, которое он постоянно оказывал своему министру[58].

Одной из основных задач всей его деятельности было осуществление государством системы мероприятий по руководству экономикой страны, «способствующих развитию частной инициативы и всемерному поощрению предпринимательства»[59]. В организации промышленности и торговли он считал необходимым заимствование опыта передовых западноевропейских стран. «Не стыдно доброму навикать со стороны», — утверждал он, но вместе с тем полагал, что целиком перенимать чужие порядки и переносить их на нашу почву бесперспективно и даже вредно[60]. А.Л. Ордин-Нащокин сам принимал участие в организации металлургических и металлообрабатывающих предприятий, а также кожевенных, бумажных и стекольных фабрик. По его инициативе было организовано почтовое сообщение[61]. Реализацией этих идей стал составленный А.Л. Ординым-Нащокиным вместе с дьяками Г. Дохтуровым и Л. Голосовым Новоторговый устав 1667 года, представлявший собой памятник политики меркантилизма[62]. Устав являлся крупнейшим законодательным актом, определявшим нормы внешней и внутренней торговли России. Все статьи устава, посвященные внешней торговле, проникнуты протекционизмом, который нашел выражение в системе пошлин, взимавшихся с иностранных купцов[63].

Не оставил он без внимания и проблемы в области устройства армии. Так, например, он настаивал на замене конной дворянской армии ополчением из людей, обученных «иноземному строю» и вооруженных современным огнестрельным оружием, также он считал необходимым срочное укрепление «порубежных городов». С одной стороны, подобное укрепление служило бы преградой от проникновения в Россию беспошлинных товаров, а с другой — непосредственно укрепляло бы границы, поскольку в соседстве со Швецией, в которой он видел главного врага России без «хорошего строя в пограничных местах… порубежные края в силе не удержать». Вместе с тем он пытался предостеречь царя от чрезмерного увеличения расходов на армию, особенно в мирное время, утверждая, что государства выгоднее «половину рати продать, да промышленника купить», потому, «что даже если людей много и богатство в стране есть, да промышленника нет, так ничего и не выйдет»[64].

За время своего пребывания во главе Посольского приказа (с 15 июня 1667 года по 18 февраля 1671 года) А.Л. Ордин-Нащокин значительно возвысил роль этого учреждения[65]. Он писал царю: «Посольский приказ есть око всей великой России как для государственной превысокой чести вкупе и здоровия, так промысел, имея со всех сторон и неотступное с боязнию божиею попечение…»[66]. Исходя из этого предназначения Посольского приказа, А.Л. Ордин-Нащокин считал необходимым разборчиво отбирать людей, которые могли выполнять столь ответственные функции и высоко держать престиж своей страны также в личном общении с иностранцами. Штат служащих Посольского приказа при А.Л. Ордине-Нащокине изменился. Так, если в первой половине XVII века количество переводчиков не превышало 16, то в 1670 году их было 19 человек. Кроме того, в Посольском приказе служило 5 старых подьячих и 17 средних и молодых, 3 золотописца и 35 толмачей, переводивших устную речь. Будучи свидетелем измены дьяка, Посольского приказа Г. К. Котошихина и самовольного отъезда собственного сына за границу, Ордин-Нащокин писал: «Надобно, великий государь, в царствующем граде Москве, беспорочным, избранным людям Посольский приказ, яко зеницу ока, хранить»[67].

Стремясь к укреплению и расширению международных связей России, А.Л. Ордин-Нащокин пытался организовать ее постоянные дипломатические представительства за рубежом. Так, в июле 1668 года в Польшу был послан русский дипломат Василий Тяпкин, осуществивший свою миссию несколько позже (с 1673 по 1677 год)[68]. Кроме того, в Испанию и Францию было отправлено посольство стольника П. Потемкина и дьяка Румянцева. В Мадриде послы передали испанскому королю грамоту от царя с предложением иметь регулярные контакты. Король откликнулся на это предложение и разрешил русским людям торговать в морских пристанях Испании. Грамота о мире и союзе с Польшей с выражением надежды на организацию объединенной борьбы с Турцией была отправлена и венецианскому дожу. Пытаясь организовать союз против Турции, русское правительство направило из Вены в Италию своего представителя Павла Менезиуса. В бытность А.Л. Ордина-Нащокина начальником Посольского приказа из европейских стран в Россию также регулярно приезжали послы. Так, А.Л. Ордин-Нащокин принимал английского посла Гебдона, добивавшегося восстановления торговых привилегий англичан в России[69].

В значительно большей степени, чем его предшественники, А.Л. Ордин-Нащокин занимался развитием связей России со странами Азии. Установлению экономических и дипломатических отношений России со странами Азии способствовали успехи русских землепроходцев в освоении Сибири и Дальнего Востока. В связи с предстоящей борьбой с Турцией Россия была особенно заинтересована в установлении добрососедских отношений с Персией. Следствием этого была организация русско-армянской компании по торговле персидским шелком. Договор, подписанный 31 мая 1667 года «великих царственных и государственных посольских дел боярином наместником Шацким» А. Л. Ординым-Нащокиным с армянскими купцами, был взаимовыгодным и имел определенные перспективы, как в экономическом, так и в политическом отношениях[70].

При этом царь не допускал возможность возвращения Киева полякам, уступленного на два года по условиям Андрусовского перемирия, и А.Л. Ордин-Нащокин должен был в дальнейшем руководствоваться этим желанием монарха. Исследователи отмечают, что А.Л. Ордин-Нащокин не разделял подобных стремлений Алексея Михайловича, «и не видя возможности добиться цели прямым путем, он старается создать предлог для прочной оккупации Киева: в расчете вызвать смуту в оставшейся за Польшей Правобережной Украине»[71]. Для этого он начинает тайные переговоры с гетманом Дорошенко, чтобы тот перешёл в подданство России. В дальнейшем эти переговоры потерпели неудачу. Во многом это было обусловлено тем, что А.Л. Ордин-Нащокин был сторонником союза Польши и России и крайне нежелательно относился к Малороссии[72]. Примерно в это же время из дворянской среды начинает выделяться А.С. Матвеев. Положение А.Л. Ордина-Нащокина становилось всё более шатким ввиду того, что он был против очередной инициативы самодержца об избрании своего сына Алексея Алексеевича на польский престол. Несмотря на двукратный царский указ из Москвы, А.Л. Ордин-Нащокин не поехал на избирательный сейм в Варшаву, мотивируя это тем, что указ «выше силы и мысли учинен»[73].

В данном контексте особого внимания заслуживает случай, когда весной 1669 года А.Л. Ордин-Нащокин отправился в Мигновичи на очередные посольские съезды. В связи с тем, что польские представители задержались из-за выборов короля, А.Л. Ордину-Нащокину было предписано вернуться в Москву, чтобы, согласовать с царем вопросы, связанные с украинскими делами. В ответ на это требование Ордин-Нащокин разразился жалобами и просьбами об отставке: «Не знаю, зачем я из посольского стана к Москве поволокусь… Послов ли мне дожидаться или на время в Москву ехать, или впрямь быть отставлену от посольских дел?»[74]. П.В. Седов считает, что «царя стали раздражать постоянные жалобы Ордина-Нащокина на непризнание его заслуг, слишком независимые действия и самостоятельные решения посла. Царю не понравилось также, что Ордин-Нащокин показал польским послам некоторые документы, самовольно договаривался о заключении мира с Крымом и задержал польского гонца, направлявшегося в Москву. Царь был недоволен заявлением дипломата о преждевременности воссоединения Украины». Не смотря на то, что по всем выдвинутым обвинениям А.Л. Ордин-Нащокин дал обстоятельные письменные объяснения, было очевидно, что «его независимая и упрямая позиция не вызывает сочувствия царя и его окружения». Последним дипломатическим успехом А.Л. Ордина-Нащокина является подтверждение, в 1670 г., Андрусовского перемирия, с отсрочкой передачи Киева на неопределенное время, - определённый успех, «не оцененный в Москве, где хотели бы теперь присоединения всей Украины». А.Л. Ордин-Нащокин, конечно, был пожалован в ближние бояре и назначен полномочным послом в Варшаву; но от заведования Посольским приказом он был устранен уже в 1671 году[75].

Но даже в своем последнем докладе монарху, А.Л. Ордин-Нащокин продолжал повторять доводы в пользу заключения русско-польского союза, в частности о возможном возвращении полякам Киева, для того, чтобы «успокоение междо народы разорвано не было»[76]. П.В. Седов справедливо полагает, что этот доклад и решил дальнейшую судьбу Ордина-Нащокина: «22 марта 1671 года последовало лишение титула «оберегателя», а в декабре царь принял отставку Ордина-Нащокина и «от все мирские суеты освободил явно». Сменивший А.Л. Ордина-Нащокина А. С. Матвеев в качестве руководителя Посольского и Малороссийского приказов продолжал линию Ордина-Нащокина на сближение с Польшей, но «он был более гибок и уступчив в отношении придворных кругов, а также лучше знал настроения на Украине после неполного успеха Андрусовского договора»[77].

Сам же А.Л. Ордин-Нащокин, передав служебные дела, в начале 1672 года, отправляется из Москвы «увозя большой личный архив, посольские книги, царские грамоты, возвращенные в столицу уже после его кончины». 16 января 1672 он прибывает в Крыпецкий монастырь, где 21 февраля игумен Тарасий постриг его в монахи под именем инока Антония[78]. После смерти Алексея Михайловича, и воцарения его сына Фёдора, инок Антоний в 1676 и 1678 годах, направил новому царю две автобиографические записки и челобитную с изложением своих внешнеполитических взглядов. И в 1679 году Фёдор Алексеевич прислал за А.Л. Ординым-Нащокиным «верных людей, приказав им снова облачить бывшего канцлера в боярское платье и доставить в Москву для участия в переговорах с польскими послами». В этот раз А.Л. Ордин-Нащокин не стал прилагать усилий к тому, чтобы вновь закрепиться в столице. Его рекомендации в отношении поляков «были признаны устаревшими, так как оторванный от дипломатической жизни, инок учитывал реальной обстановки, оставаясь на прежних позициях»[79]. И в конце 1679 года он возвращается в Псков, а годом позже скончался в Крыпецком монастыре[80].