Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Система управления на присоединённых во время русско-польской и русско-шведской войны территориях




Уже в начале русско-польской войны 1664 – 1667 годов перед русским правительством встаёт острая необходимость управления занятыми землями на территории Речи Посполитой. Начало разрешению возникшей проблемы даёт царское воззвание к населению Речи Посполитой, датированное 11 мая 1654 года[107]. В целом воззвание, обращённое к единоверному населению сопредельной страны, провозглашало основные положения политики Московского государства в пределах занятых территорий Речи Посполитой. Вполне естественно, что основной задачей для Москвы являлось обеспечение поддержки православным населением стремительно вторгающейся русской армии. В это связи «правительство не скупилось на обещания» в адрес угнетаемого по национальному и религиозному признакам русского, украинского и белорусского населения[108]. Собственно шляхте и духовенству гарантировалось сохранение и неприкосновенность принадлежащих им земель и сословных привилегий. А.Н. Мальцев считает, что наиболее рельефно положения русской политики в белорусских землях отражены в царской грамоте к населению Могилёва от 29 июля 1654 года[109]. Смысл этой грамоты сводится как раз к закреплению за шляхтой и служилым людом их земель, а также в случае перехода в подданство к московскому царю награждение их щедрым царским жалованием.

Если говорить о сформированной в пределах занятых территориях системе управления, то она была представлена учреждённым в конце 1656 года Приказом Великого Княжества Литовского под руководством боярина С.Л. Стрешнёва[110]. В целом русское правительство не стремилось к разделению занятых территорий, а созданный приказ в определённой степени лишь регулировал управление в данном регионе. Непосредственно на местах власть и административный контроль осуществлялись по мере продвижения действующей армии. Таким образом, по словам А.Н. Мальцева «власть в только что занятых пунктах осуществлял тот воевода, который командовал действующими войсками». Поэтому видится вполне очевидным, что по мере продвижения войск, в занятые города присылался новый воевода. Уже упомянутый А.Н. Мальцев предполагает, что выбор воевод на управление определённым городом осуществлялся правительством заранее, «ещё до занятия того или иного города, а сам воевода находился вместе с действующими войсками»[111]. В целом структурированный характер русская администрация в белорусских землях приобретает в конце 1655 – начале 1656 годов[112].

Сама структура управления на местах мало чем отличалась от воеводского управления внутри страны. При воеводе также существовала съезжая изба, чаще всего имелся подьячий, занимавшийся делопроизводством. Присылаемый в занятый город воевода прибывал в город с царской грамотой, в которой отмечалось, что он прибыл на управление не только по указу царя, но и «по челобитью» самих горожан. От воеводы преимущественно требовалось обеспечение порядка, также он отвечал за оборонное состояние города. Помимо административного контроля от воеводы требовалось бороться с проникновением вражеских лазутчиков, и самим заниматься разведкой в рамках подконтрольной им территории. При управлении городом воевода чаще всего руководствовался царскими наказами, суть которых обычно сводилась к поддержанию благожелательного расположения населения, и осуществлять управление в зависимости от особенностей региона. В частности в городах, на которые распространялось Магдебургское право, воеводе обычно наказывалось «В судные дела не вступатца и права их ни в чём не нарушать», как это было, например в Могилёве. В городах, на которые не распространялось Магдебургское право, воеводе разрешалось вершить правосудие. Таким образом, власть воевод в городах, на которые не распространялось Магдебургское право, была несоизмеримо шире[113].

Если говорить о земельном фонде занятых территорий, все они объявлялись собственностью Русского государства, а от всех прежних владельцев земли требовалось подтвердить прежние права московским царём. Королевские земли, как и земли крупных польских магнатов и католического духовенства переходили в собственность русского самодержца[114].

Белорусская шляхта, находясь в ситуации, когда наблюдая за успехами русского оружия, а также за весьма гуманной политикой русского правительства на занятых территориях не могла остаться равнодушной. Поэтому в начале войны наблюдается значительный переход белорусской шляхты на сторону России. А.Н. Мальцев видит в этом явлении исключительно стремление шляхты видевшей «в русском правительстве силу, которая была способна, по их мнению, обуздать антифеодальное движение белорусских крестьян»[115]. Причём, как отмечается, переход на русскую сторону не носил характер религиозной принадлежности – переходили не только белорусы, но и литовцы и даже поляки. Также переходили обычно те шляхтичи, владения которых либо примыкали к российским, либо занятые русскими войсками. Российская власть, разумеется, не оставалась в долгу перед новыми подданными и поручала им некоторые мелкие административные должности. Говоря в целом позиции шляхты, всегда варьировались в зависимости от военной обстановки. Нередки были случаи, когда в связи с успехами польских армий, они переходили обратно в подданство польской короны, даже не смотря на то, что незадолго до этого «присягали московскому государю, а некоторые даже перешли в православие». Видя перед собой возникшую проблему в виде амбивалентности белорусской шляхты, у русского правительства не осталось иного выбора, как привлекать утверждением за ними их земельной собственности. Помимо всего прочего за перешедшими шляхтичами, при условии того, что их маетности были разорены, закреплялись так называемые приставства, позволяющие им осуществлять фискальные функции в пределах своей юрисдикции в основном для собственного «прокормления»[116].

Разумеется, что в среде шляхты находились и далеко не лояльные к России, оказывавшие отчаянное сопротивление русским войскам. Некоторых, относительно лояльных, согласно царской грамоте депортировали в Москву, где давали «дворы, где пригоже»[117]. Особо опасных обычно вывозили в самые отдалённые места нашей необъятной Родины. Подобная практика распространялась также и на городское население, которое скомпрометировало себя сопротивлением русским войскам. Примечателен также тот факт, что захваченных в плен польско-литовских дворян никто насильно не обращал в православие, это было их личной инициативой, или даже перестраховкой на случай возможной высылки или лишения жалованья. Также перешедшая шляхта участвовала и в военных походах на стороне России, но в силу понятных причин она исполняла лишь карательные функции в отношении восставших крестьян[118].

Если говорить об отношениях русских властей в отношении других групп населения, то нельзя не упомянуть о горожанах. Отмечается, что чаще всего при захвате какого-либо города горожанам провозглашали царские жалованные грамоты, в которых речь шла о царской милости в отношении побеждённых. В целом городское население положительно относилось своим единоверным «завоевателям», видя в них первую очередь освободителей от религиозного и национального гнёта. Отмечается, также, что представители городских низов и крестьянства с нескрываемым восторгом вступали в русские войска. Помимо всего прочего у мещанского населения городов также были свои причины для сотрудничества с русской администрацией. В первую очередь они рассчитывали на поддержку русского правительства в борьбе с местной шляхтой «за право торговли в городах»[119]. Русское правительство преимущественно стремилось к удовлетворению требований мещан, вводя беспошлинную торговлю. Разумеется, оговаривались масштабы беспошлинной торговли, которая могла вестись преимущественно в занятых русскими районах Речи Посполитой и запрещалась на территории непосредственно России[120].

Русские власти старались сохранять в городах, на которые распространялось Магдебургское право, городское управление и городской суд, а также разрешали городам осуществлять сборы в пользу царской казны[121].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что во время русско-польской войны 1654 – 1667 годов система местного управления занятых в ходе войны белорусских и литовских земель сочетала в себе как методы централизованного управления, практиковавшиеся внутри России, так и нормы Магдебургского права, существовавшего в некоторых белорусско-литовских городах с широкой автономией городов и выборным характером власти в них. В ходе военных действий русским властям удалось найти определённый баланс в сфере местного управления, за счёт которого местное население пошло на контакт и длительное сотрудничество с русской администрацией. Во многом, конечно, сохранение предшествующей политики, а также сохранение за прежними держателями их владений (разумеется, при поддержке или лояльности к русской администрации) стало средством привлечения к сотрудничеству местного населения.

 

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 77; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты