Глава 2. Права и свободы человека и гражданина 18 страница

Специфика порядка публичных обращений граждан к государству ("личных обращений") может быть обусловлена не только природой тех общественных отношений, в связи с которыми лицо приходит к выводу о необходимости обращения (в этой связи специальные правила обращений устанавливаются, например, Федеральными законами "О лицензировании отдельных видов деятельности" и "О гражданстве Российской Федерации"), но и особенностями статусных характеристик потенциальных субъектов обращений. Особенные порядки обращений предусмотрены, например, для военнослужащих. Предложения, заявления и жалобы военнослужащих, связанные с прохождением воинской службы, рассматриваются в соответствии с Дисциплинарным уставом Вооруженных Сил РФ, утвержденным Указом Президента РФ от 10.11.2007 N 1495 (в ред. от 23.10.2008). Порядок обращения к государственным органам лиц, обвиняемых и подозреваемых в совершении преступления и находящихся в местах принудительного содержания, регламентируется ст. 16 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", а также подзаконными Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденными приказом Минюста России от 14.10.2005 и соответствующими административными регламентами. Специальный порядок публичных обращений и их рассмотрения установлен также для лиц, ходатайствующих о признании их беженцами, Федеральным законом от 19.02.1993 N 4528-1 "О беженцах" (в ред. от 23.07.2008). Близкий по содержанию правовой режим обращений устанавливается Законом РФ от 19.02.1993 N 4530-1 "О вынужденных переселенцах" (в ред. от 23.07.2008). При этом, как подчеркнул КС РФ, статусные ограничения комментируемого конституционного права (в частности, для лиц, занимающих судейские должности), не могут устанавливаться корпоративными нормативными актами (см. Постановление от 28.02.2008 N 3-П*(425)).

4. В контексте идущей в стране административной реформы важное значение для определения нормативной конфигурации механизма обеспечения пользования правом на обращение к государству и повышения его эффективности приобретают административные регламенты, принимаемые различными органами исполнительной власти в соответствии с постановлениями Правительства РФ от 19.01.2005 N 30 "О Типовом регламенте взаимодействия федеральных органов исполнительной власти" и от 28.07.2005 N 452 "О Типовом регламенте внутренней организации федеральных органов исполнительной власти". В п. 11.5 Типового регламента, в частности, установлено, что федеральный орган исполнительной власти в пределах своей компетенции обеспечивает рассмотрение обращений граждан и организаций, поступивших непосредственно в его адрес, принятых при личном приеме или направленных ему иными федеральными органами государственной власти и должностными лицами. По результатам рассмотрения обращения федеральный орган исполнительной власти принимает необходимые меры и направляет ответ в срок до одного месяца с даты поступления, а также по просьбе направивших обращение государственных органов уведомляет их о принятом решении. При необходимости срок рассмотрения может продлеваться, но не более чем на один месяц, о каждом продлении сообщается заявителю с указанием причин.

Вместе с тем текущая административная практика показывает, что проблематика надлежащего отношения органов исполнительной власти к исполнению соответствующих обязанностей по-прежнему актуальна. Так, Регламент Федерального казначейства (утв. приказом Федерального казначейства от 10.04.2006) отличается инновационными решениями вопросов организации приема и рассмотрения интернет-сообщений граждан; но в то же время первоначально установленный в нем порядок работы с обращениями граждан и организаций заметно отличался от предусмотренного Законом об обращениях, что потребовало серьезной корректировки текста Регламента, проведенной приказами от 06.08.2007 N 4н и от 16.01.2009 N 1н.

Например, приказом ФСБ России от 22.11.2007 N 21 утверждена Инструкция об организации рассмотрения обращений граждан Российской Федерации в органах Федеральной службы безопасности (в ред. от 04.04.2008). Приказом МЧС России от 31.01.2007 N 45 утверждена Инструкция по работе с обращениями граждан в системе Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. 22 сентября 2006 г. издан приказ МВД России "Об утверждении Инструкции по работе с обращениями граждан в системе МВД России". Важным адресатом обращений граждан является прокуратура РФ. В соответствии с п. 2 ст. 10 Закона о прокуратуре поступающие в органы прокуратуры заявления и жалобы граждан рассматриваются в порядке и сроки, которые установлены федеральным законодательством. Подзаконная конституционная конкретизация этого направления деятельности системы прокуратуры осуществляется посредством реализации своих полномочий Генеральным прокурором РФ. Принятие Закона об обращениях обусловило утверждение приказом Генеральной прокуратуры РФ от 17.12.2007 N 200 Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в системе прокуратуры Российской Федерации (в ред. от 05.09.2008).

Беспрецедентным по характеру и значению для процесса демократизации взаимодействия гражданского общества и государственной власти в России следует признать приказ Минобороны России от 28.12.2006 N 500 "Об утверждении Инструкции по работе с обращениями граждан в Вооруженных Силах Российской Федерации".

В Инструкции впервые регламентирован порядок регистрации и учета, ведения отчетности и организации работы с обращениями граждан, поступившими в органы военного управления, объединения, соединения, воинские части, организации Вооруженных Сил РФ и военные комиссариаты. Ведомственными инструкциями последнего времени конкретизированы также порядки обращения граждан в таможенные органы РФ*(426) и ФТС России, Федеральную службу Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков и другие правоохранительные органы.

Статья 34

1. В литературе высказывалось мнение рассматривать право на предпринимательство как одно из равноценных правомочий конституционного статуса личности, как предметную форму конкретизации понятия экономической свободы. Особенностью данного права - по отношению к другим статусным элементам - является его органическая связь с правом частной собственности, в значительной мере определяющим специфику предпринимательских правомочий*(427). В юридической литературе обращено внимание на двойственную природу конституционного права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности*(428). При этом, однако, при внешней схожести о двойственности рассматриваемого основного права сложились различные доктринальные представления.

С нашей точки зрения, двойственность означает наличие у него двух сторон - публично-правовой и частно-правовой. Демонстрируя свое публично-правовое содержание, норма ч. 1 комментируемой статьи действует в сфере отношений между государством и индивидом, определяя объем гарантируемой экономической свободы. Когда же данная норма обнаруживает свое частно-правовое содержание, она проявляет свою генетическую связь с частно-правовыми нормами гражданского законодательства и в силу этого может действовать и в сфере частных ("горизонтальных") отношений. С точки зрения Н.С. Бондаря, двойственность возникает в силу того, что Конституция сочетает в рамках института социально-экономических прав два внутренне противоречивых принципа: принцип рыночной свободы и принцип социальной справедливости. По мнению И.Ю. Крылатовой, в силу своей двойственной природы (как право человека и как основные направления государственной политики) конституционные экономические права воплощают в себе сочетание частных и публичных интересов.

1.1. Сложная юридическая природа конституционного права на предпринимательскую и иную экономическую деятельность объясняется также тем, что оно выполняет триединую функцию: 1) учредительную, 2) правонаделительную (общедозволительную) и 3) охранительно-стимулирующую.

Учредительная функция нормы ч. 1 ст. 34 состоит в признании частных лиц основными субъектами экономических отношений. Данная норма конституирует определенный экономический строй и в этом состоит ее государственно-правовой аспект. Частно-правовое содержание нормы обнаруживается в том случае, если ее рассматривать с точки зрения тех правомочий, которыми наделены субъекты данного права. Частно-правовое содержание основного экономического права как лично-свободного права обеспечивает защиту прав конкретного предпринимателя, собственника. Анализ частно-правового аспекта позволяет выявить глубинную связь и взаимодействие конституционной нормы и норм гражданского права.

Правонаделительная функция конституционной нормы, содержащейся в комментируемой статье, проявляется в том, что ею закладываются основы общего (конституционного) правового статуса различных предпринимателей. Структуру его образуют следующие элементы: 1) экономические права и обязанности, 2) конституционные принципы в сфере экономики, 3) конституционные гарантии.

В ст. 34 Конституции содержится важнейшее положение: дозволено использовать свои способности и имущество для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, которое выполняет функцию общедозволительного регулирования. Общедозволительный характер данного положения способствует определению меры экономической свободы и предопределяет основы общедозволительного типа правового регулирования, столь характерного для нового гражданского законодательства России.

Функции общедозволительного регулирования, выполняемые нормой ст. 34 Конституции, можно образно сравнить с хромосомами в генетике. Как в хромосомах с помощью генов закодированы важнейшие признаки организма, сконцентрирована наследственная информация, так и в общедозволительных положениях рассматриваемых норм заложены основы общедозволительного типа регулирования. В общедозволительных положениях ст. 34 проявляется высшая степень нормативных обобщений, они обладают предельно возможной юридической наполненностью, в них содержится квинтэссенция дозволения, составляющая фундамент частного права. Конституционный принцип "дозволено все, кроме запрещенного законом" в сфере экономики на правовом уровне достаточно адекватно выражает автономию личности, меру ее свободы в экономической сфере. Он гарантирует со стороны государства самостоятельную, творческую, инициативную деятельность субъекта, составляет саму суть экономической свободы.

Охранительно-стимулирующая функция нормы ч. 1 ст. 34 проявляется в ее системной взаимосвязи с положениями ст. 8 и 45 Конституции. В Постановлении КС РФ от 19.12.2005 N 12-П*(429) указывается на то, что провозглашение Российской Федерации демократическим правовым государством (ч. 1 ст. 1 Конституции), в котором гарантируются свободы экономической деятельности и утверждается право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, обязывает государство, по смыслу ч. 1 ст. 45 Конституции во взаимосвязи с ее ст. 2, 17 и 18, создавать наиболее благоприятные условия для рыночной экономики как путем непосредственно-регулирующего государственного воздействия, так и через стимулирование свободной экономической деятельности, основанной на принципах самоорганизации, баланса частных и публичных интересов, корпоративного взаимодействия и сотрудничества, в целях выработки отвечающей интересам и потребностям общества государственной экономической политики, в частности в сфере финансового оздоровления и банкротства.

Субъектами основного экономического права являются не только физические, но и юридические лица. Распространение на юридических лиц частного права является результатом действия принципа равенства правового режима функционирования различных организационно-правовых структур. Взятые в совокупности положения ч. 1 ст. 19 и ст. 8 Конституции позволяют утверждать, что права как физических, так и юридических лиц в сфере предпринимательства равным образом: 1) признаются государством (что означает определенные условия законодательного регулирования); 2) защищаются различными органами государства, и прежде всего судами.

Предпринимательской признается самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК). Таким образом, с точки зрения гражданского законодательства необходимым условием участия гражданина в предпринимательской деятельности является государственная регистрация его в качестве индивидуального предпринимателя*(430). Специальный гражданско-правовой статус предпринимателя возникает только в результате государственной регистрации. Если гражданин осуществляет реально предпринимательскую деятельность, но без государственной регистрации, то к сделкам, которые он совершает, суд может применить положения, установленные для предпринимателей. В частности, к нему применяются правила об ответственности предпринимателя без вины за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств (п. 3 ст. 401 ГК), о недопущении ограничения ответственности перед потребителем (п. 2 ст. 400 ГК). Следовательно, ГК, отдавая дань значимости государственной регистрации для возникновения статуса предпринимателя, тем не менее не стоит на строго формальных позициях, предоставляя возможность суду учитывать, а не являлась ли реальная деятельность гражданина предпринимательской. Учитывая это обстоятельство, необходимо решать вопрос и о том, на кого распространяется конституционное право, содержащееся в ч. 1 ст. 34. Допустимо исходить из того, что если субъект права осуществляет деятельность, которая по своим объективным характеристикам подпадает под признаки, закрепленные в абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК, то, несмотря на отсутствие официального статуса предпринимателя, на него должны распространяться конституционные положения ч. 1 ст. 34. Возможна, впрочем, и иная ситуация - когда гражданин обладает официальным статусом индивидуального предпринимателя, однако по сущностным характеристикам осуществляемой им деятельности она не может быть признана предпринимательской с точки зрения конституционного права. В этом случае понятие "предпринимательская деятельность" в конституционном праве приобретает определенное "автономное" значение, еще раз показывая, что идеальных формулировок не бывает.

Рассматривая вопрос о конституционности абз. 8 п. 1 ст. 20 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (в ред. от 01.12.2007), Конституционный Суд РФ установил, что процедуры банкротства носят публично-правовой характер, они предполагают принуждение меньшинства кредиторов большинством, а потому, вследствие невозможности выработки единого мнения иным образом, воля сторон формируется по другим, отличным от искового производства, принципам. В силу различных, зачастую диаметрально противоположных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, законодатель должен гарантировать баланс их прав и законных интересов, что, собственно, и является публично-правовой целью института банкротства.

Достижение этой публично-правовой цели призван обеспечивать арбитражный управляющий, утверждаемый арбитражным судом в порядке, установленном ст. 45 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", и для проведения процедур банкротства наделяемый полномочиями, которые в значительной степени носят публично-правовой характер: он обязан принимать меры по защите имущества должника, анализировать финансовое состояние должника и т.д., действуя добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества (п. 4 и 6 ст. 24). Решения арбитражного управляющего являются обязательными и влекут правовые последствия для широкого круга лиц. Наличие в деятельности, осуществляемой арбитражным управляющим, назначаемым судом, значительного количества публично-правовых полномочий, позволило Конституционному Суду поставить перед законодателем вопрос - а не должно ли в таком случае количество переходить в иное качество?

Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" в качестве обязательного требования к арбитражному управляющему называет необходимость его регистрации в качестве индивидуального предпринимателя (абз. 2 п. 1 ст. 20), что с учетом ст. 2 ГК о предпринимательской деятельности как самостоятельной, осуществляемой на свой риск деятельности, направленной на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, не сочетается с реальным характером деятельности арбитражного управляющего как лица, осуществляющего преимущественно публичные функции.

Действуя в рамках своих дискреционных полномочий при определении тех или иных требований и условий осуществления профессиональной деятельности, имеющей публичное значение, федеральный законодатель, указал Конституционный Суд, во всяком случае должен исходить из необходимости обеспечения непротиворечивого регулирования отношений в этой сфере и, устанавливая элементы правового статуса арбитражного управляющего, учитывать, что публичные функции, возложенные на арбитражного управляющего, выступают в качестве своего рода предела распространения на него статуса индивидуального предпринимателя.

В соответствии с Постановлением КС РФ от 19.12.2005 N 12-П законодатель в Федеральном законе от 30.12.2008 N 296-ФЗ изложил ст. 20 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в новой редакции, исключив при этом из нее обязанность регистрации арбитражного управляющего в качестве индивидуального предпринимателя, что подлежит применению с 1 января 2010 г.

Проверяя конституционность абз. 3 п. 1 ст. 446 ГПК в связи с жалобами ряда граждан (Постановление от 12.07.2007 N 10-П*(431)), Конституционный Суд также обратил внимание на то, что необходимо учитывать сущностные признаки предпринимательской деятельности, а не исходить из формально-статусных характеристик. Оспариваемая норма предусматривала, что взыскание по исполнительным документам не может быть обращено на земельные участки, принадлежащие гражданину-должнику на праве собственности, использование которых не связано с осуществлением гражданином-должником предпринимательской деятельности. Конституционный Суд выразил мнение, согласно которому в целях реализации не формального, а эффективного правосудия суду при рассмотрении дел, связанных с возможностью обращения взыскания по исполнительным документам на принадлежащие гражданину-должнику на праве собственности земельные участки, на которых расположены объекты, указанные в абз. 2 ст. 446 ГПК, а также земельные участки, использование которых не связано с осуществлением гражданином-должником предпринимательской деятельности, необходимо исследовать весь комплекс вопросов, в том числе если даже земельный участок используется для личных, семейных и иных потребительских целей, но гражданин осуществляет продажу выращенной продукции, и эта деятельность подпадает под признаки предпринимательской деятельности, предусмотренной абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК, т.е. является самостоятельной, осуществляемой на свой риск, направленной на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, то на земельный участок может быть обращено взыскание, а также необходимо исследовать вопрос, является ли земельный участок единственным или нет.

1.2. Дифференциация различных видов предпринимательской деятельности, правовое регулирование различных организационно-правовых форм предпринимательства, особенно корпоративных, является прерогативой гражданского законодательства. Это обстоятельство, однако, не должно умалять значение конституционного права, которое в силу своей внутренней логики способно предложить иные критерии для классификации видов предпринимательской деятельности.

Прежде всего это касается различий между предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельностью. Не случайно Конституционный Суд неоднократно обращался к этой проблеме, постепенно вырабатывая соответствующие конституционно-правовые критерии классификации. Рассматривая в Постановлении от 06.04.2004 N 7-П*(432) вопрос о конституционности положений п. 2 ст. 87 Кодекса торгового мореплавания РФ и постановления Правительства РФ от 17.07.2001 N 538 "О деятельности негосударственных организаций по лоцманской проводке судов", Суд исходил из того, что Конституция закрепляет в качестве одной из основ конституционного строя РФ принцип свободы экономической деятельности (ч. 1 ст. 8) и предусматривает возможность осуществления экономической деятельности в различных формах, что вытекает, в частности, из комментируемой статьи. Данное конституционное положение получило нормативную конкретизацию в Кодексе торгового мореплавания РФ, регламентирующем возникающие из торгового мореплавания отношения, включая имущественные, которые основаны на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников (ст. 1), в том числе отношения, связанные с деятельностью по лоцманской проводке судов (ст. 2).

Лоцманская проводка судов, согласно данному Кодексу, преследует цели обеспечения безопасности плавания судов, предотвращения происшествий с судами и защиты морской среды и осуществляется морскими лоцманами, которые должны удовлетворять требованиям положения о морских лоцманах (ст. 86 и 87). Лоцманская проводка судов, таким образом, представляет собой общественно необходимую функцию, направлена на достижение общественно полезных целей, а на лоцманов - независимо от их принадлежности к государственной лоцманской службе или к негосударственной организации по лоцманской проводке судов - возлагается ряд обязанностей публично-правового характера относительно обстоятельств и происшествий, создающих угрозу мореплаванию и окружающей среде (ст. 92 Кодекса). Поскольку основу данной деятельности составляет именно публичный интерес, государство, допуская негосударственные организации к осуществлению деятельности по лоцманской проводке судов, обязано создавать условия для надлежащего выполнения таких функций, что означает необходимость наделения их соответствующим статусом и установление порядка возмещения ущерба, причиненного в результате ненадлежащей лоцманской проводки.

Что же касается вводимых федеральным законодателем ограничений конституционного права, предусмотренного ч. 1 ст. 34, то, рассматривая вопрос о проверке конституционности ст. 74 и 77 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (в ред. от 29.04.2008) (Постановление от 24.02.2004 N 3-П*(433)), Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что поскольку осуществление конституционного права на свободную экономическую деятельность затрагивает публичные интересы, оно может подвергаться соразмерным ограничениям в соответствии с правилами, установленными в ч. 2 и 3 ст. 44 Конституции. Данное конституционное право отличается от личных основных прав. Особенно наглядно это различие проявляется, когда частные собственники реализуют свое право частной собственности "совместно с другими лицами" (ч. 2 ст. 35 Конституции) в такой организационно-правовой форме, как открытое акционерное общество, число акционеров в котором не ограничено (п. 2 ст. 7 Закона). Элементы публичности в организации открытых акционерных обществ объективно приводят к возрастанию потребности в ограничении права, предусмотренного ч. 1 ст. 34 Конституции, в целях поиска баланса интересов ОАО и государства, а также баланса интересов обладателей крупных пакетов акций и мелких акционеров. В связи с этим при ограничении основного права, предусмотренного ч. 1 комментируемой статьи, законодатель вправе учитывать как публичные интересы, так и общие интересы акционерного общества.

Вместе с тем законодатель должен учитывать, что Конституция устанавливает конституционные пределы государственного регулирования корпоративных отношений. По смыслу ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции, государство ни при каких обстоятельствах не может лишать субъекты предпринимательской деятельности тех полномочий, которые образуют основное содержание или сущность права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35, ч. 3 ст. 56). Конституционные гарантии права частной собственности, предусмотренные в ч. 3 ст. 35 Конституции, также входят в основное содержание конституционного права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности, как и полномочие, связанное с обязанностью государства обеспечить поддержку конкуренции (причем как на внутреннем, так и на внешнем рынке).

Предназначение конституционного права, предусмотренного ч. 1 ст. 34, состоит в выделении охраняемых конституционным правом интересов предпринимателей, являющихся, по сути, неприкасаемым ядром, основным содержанием данного права. "Разрушение" этого ядра квалифицируется как отмена или умаление конституционного права, и в Конституции устанавливается абсолютный запрет для законодателя на такого рода "опустошение" нормативного содержания основного права. Конечно, понятие неприкасаемого ядра основного права на предпринимательскую деятельность представляет собой одну из абстракций в праве. И эта правовая абстракция существует до тех пор, пока законодатель, воспользовавшись своим правом, предусмотренным в ч. 3 ст. 55 Конституции, не ограничит право на предпринимательскую деятельность. И тогда возникает необходимость соотнести абстрактное представление об основном содержании конституционного права с конкретной ограничительной нормой. Конституционный Суд РФ выработал универсальные критерии, необходимые при оценке и прежде всего осуществляемой в рамках судебно-конституционного контроля допустимости вводимых ограничений.

По смыслу ч. 3 ст. 55 во взаимосвязи со ст. 8, 17, 34 и 35 Конституции, возможные ограничения федеральным законом права владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и законных интересов других лиц, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать само существо конституционного права, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм (см. Постановление КС РФ от 01.04.2003 N 4-П*(434)).

1.3. В Постановлении от 24.02.2004 N 3-П Конституционный Суд пришел к выводу, что право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности служит основой конституционно-правового статуса участников хозяйственных обществ, в частности акционеров акционерных обществ - юридических лиц, а также физических лиц, в том числе не являющихся предпринимателями, которые реализуют свои права через владение акциями, удостоверяющими обязательственные права их владельца по отношению к акционерному обществу. Вместе с тем деятельность акционеров не является предпринимательской (она относится к иной не запрещенной законом экономической деятельности), однако и она влечет определенные экономические риски, поскольку само акционерное общество предпринимательскую деятельность осуществляет.

Формулируя этот вывод, Конституционный Суд РФ руководствовался внутренней логикой гражданского законодательства, которое, следуя известной европейской традиции, различает товарищество как объединение лиц (предпринимателей) и хозяйственное общество как объединение капиталов. Объединения лиц, в отличие от обществ, объединяющих капиталы, предполагают непосредственное, т.е. личное участие в делах товарищества. А так как речь идет об участии в предпринимательской деятельности, участник которой должен иметь статус либо индивидуального предпринимателя, либо коммерческой организации, то только такие лица и могут быть участниками товариществ (абз. 1 п. 4 ст. 66 ГК). В хозяйственных обществах могут принимать участие любые лица, а не только обладающие статусом предпринимателя (абз. 2 п. 4 ст. 66 ГК). Это, конечно, не означает, что акционеры не являются предпринимателями. Видимо, не следует забывать, что акционеров весьма условно можно разделить на две группы: преобладающих по доле участия в капитале акционерного общества, вкладывающих значительные средства в целях получения контроля над управлением деятельностью акционерного общества и, соответственно, возможности определять стратегию развития общества, и "миноритарных" акционеров, "инвесторов", задача которых сводится исключительно к получению дивидендов. На это обстоятельство обратил внимание С.С. Алексеев, который, описывая ситуацию, когда акционер оказывается обладателем контрольного пакета акций, отмечает, что тот фактически обретает положение полного безраздельного собственника всего имущества акционерного общества*(435). И хотя, как точно подметил С.С. Алексеев, положение владельца контрольного пакета акций как полного собственника всего имущества - сугубо фактическое, оно дает безбрежные права - права вне (или, быть может, точнее - сверх) права, за формальными пределами правового поля данного государства вообще. В связи с этим выявляется еще одна грань отношений между конституционно-правовым регулированием и правовой жизнью, правовой действительностью: в отличие от иных отраслей права, которые могут "удовлетвориться" правовым полем, официально признанным в данном обществе, конституционное право, находящееся в постоянном поиске "добра и справедливости" (преамбула Конституции), должно учитывать фактически обретаемые полномочия.