Русский хронограф в редакции 1512 года.

Хронограф Русский — хронографический свод, излагающий всемирную и русскую историю и известный в нескольких редакциях, создававшихся на протяжении XVI—XVII вв. Автор первого фундаментального исследования X. Р. А. Н. Попов считал, что первая (древнейшая) его редакция является переводом с южнославянского оригинала, дополненным русскими книжниками в нач. XVI в. Однако еще В. Ягич и сербский историк И. Руварец высказали мысль, что X. Р. — русское произведение, попавшее впоследствии на южнославянскую почву. Это было обосновано в исследованиях М. Н. Сперанского и А. А. Шахматова. Анализируя взаимоотношения редакций X. Р. и язык памятника, А. А. Шахматов пришел к выводу, что первая редакция X. Р. была создана в 1442 г. известным агиографом Пахомием Сербом. Впоследствии гипотеза А. А. Шахматова была пересмотрена в работах Б. М. Клосса и О. В. Творогова, и в настоящее время история памятника представляется в следующем виде. Древнейшей из дошедших до нас редакций X. Р. является так называемая редакция 1512 г., фактически составленная, по мнению Б. М. Клосса, в 1516—1522 гг. Редакция разделена на 208 глав, В X. Р. излагается всемирная и русская история от сотворения мира до 1453 г., до времени завоевания Константинополя турками. Библейская история, история стран Ближнего Востока, Рима и Византии излагались на основе библейских книг, Летописца Еллинского и Римского второй редакции, болгарского перевода византийской Хроники Константина Манассии, «Паралипомена Зонары» (см. Хроника Иоанна Зонары); были использованы также «История Иудейской войны» Иосифа Флавия и Житие Иоанна Предтечи. В X. Р. вошло повествование о деяниях и походах Александра Македонского — новая редакция Александрии хронографической, основанная на второй редакции памятника, дополненной по Александрии Сербской. История Болгарии и Сербии излагалась на основе житий сербских святых: Саввы, Стефана Дечанского и Стефана Лазаревича, а также болгарского жития Илариона Мегленского. Е. П. Наумов высказал предположение, что составитель X. Р. мог использовать в этих разделах своего труда сербские хронографические источники. История Руси была изложена в X. Р. на основе летописи, близкой к Летописному своду Сокращенному 1495 г. и Летописи Симеоновской.

X. Р. явился первым русским хронографическим сводом, в котором русская история и история южных славян рассматривались как часть истории всемирной, а русское государство выступало как наследник великих держав прошлого, как «третий Рим», единственный оплот православия перед лицом турецкой военной экспансии и идеологической экспансии католического Рима. Эта мысль отчетливо выражена в заключительных словах X. Р.: турки «поплениша» другие «благочестивые царствия», а Русское государство, напротив, «растет, и младеет, и возвышается». Историографическая концепция X. Р. соответствовала взглядам государственных и церковных деятелей нач. XVI в. (не случайно А. А. Шахматов считал автором одной из редакций X. Р. старца Филофея, создателя теории «Москва — третий Рим»), и в частности воззрениям старцев Волоколамского монастыря, в стенах которого, по предположению Б. М. Клосса, и был создан X. Р.

X. Р. — выдающийся литературный памятник. Хронист умело связал извлечения из многочисленных источников в единое повествование с четкой композицией, в основе которой хронологически последовательное изложение всемирной и русской истории. Свои источники X. Р. (исключая лишь летописные тексты), как правило, не цитирует, а пересказывает, благодаря чему памятник обладает в значительной мере единым стилем. В той части X. Р., где повествуется о римской и византийской истории, преобладает стилистическая манера одного из важнейших источников X. Р. — Хроники Константина Манассии. Несколько упростив витиеватый слог этой хроники, составитель X. Р. тем не менее сохранил образность ее языка, присущие ее автору яркие сравнения и метафоры, эмоциональность и экспрессию описаний (этот хронографический стиль рассмотрен в книге Д. С. Лихачева «Русские летописи»).

Вопрос об авторе X. Р. окончательно не решен. После разысканий Б. М. Клосса и О. В. Творогова стало очевидно, что дошедшая до нас редакция 1512 г. отражает первоначальный вид X. Р. и что создавалась она позднее, чем это указано в приведенном в 161й главе расчете лет, согласно которому редакция и именуется «редакцией 1512 г.». Б. М. Клосс полагает, что фраза, на основании которой этот расчет производится, осталась недописанной: «...а до сих времен за седьмь сот...». Опираясь на расчет лет, содержащийся в одной из вводных статей к X. Р. — «Изложении о вере», и корректируя приведенные там данные (согласно которым памятник был создан в X в.!), Б. М. Клосс датирует X. Р. 1516—1522 гг. Приводя новые данные о составлении X. Р. в кругах, близких к Волоколамскому монастырю, Б. М. Клосс присоединяется к гипотезе А. Д. Седельникова о Досифее Топоркове как авторе первоначальной редакции памятника. Следует, однако, уточнить, что список, переписанный по заказу Досифея Топоркова

Билет 8

1) Собрание законов Российской Империи.

2) Летописание 12 века.

Киев оставался главным летописным центром до разгрома этого города войсками татаромонгол, то есть до 1240 г.

Ко времени создания ПВЛ в Киеве сложилось два центра

летописания: КиевоПечерский монастырь (1 редакция ПВЛ) и Выдубицкий монастырь (2 и 3 редакции ПВЛ). Эти центры продолжали действовать и на всем протяжении XII

начала XIII в. Следует отметить, что степень изученности истории киевского летописания этого периода менее глубока и обстоятельна, чем история предшествующая. Это

определяется состоянием источников, точнее, отсутствием материала для сравнения, так как две летописи, привлекаемые для характеристики киевского летописания —

Лаврентьевская и Ипатьевская имеют в какой-то степени единый летописный материал. Прием работы исследователей этого периода летописания — логический анализ материала — несовершенен, так как логические наблюдения и умозаключения делаются на основе неоднозначных и скупых фактов. Правда, без этого приема при анализе летописания XII в. не обойтись, им активно пользовались А. А. Шахматов и М. Д. Приселков, а в последнее время Б. А. Рыбаков, но результаты подобных наблюдений спорны и несовершенны. Поясню это утверждение на следующем примере: исследователь отмечает, что информация о том или ином князе прослеживается систематически на протяжении, предположим, двух десятилетий и на основе этого наблюдения делает вывод о существовании летописи или летописца этого князя. Внешне наблюдение и основанный на нем вывод убедительны, но доказательной основы они не имеют. Записи о действиях этого князя мог делать не только летописец этого князя, но и представитель другого летописного центра, руководствуясь при этом субъективными мотивами (уроженец земель этого князя, его тезка и т. д.). Но когда нет других возможностей анализа, логический прием остается единственно возможным, хотя применение только этого метода порождает нагромождение бесконечного числа летописных сводов, существование которых не может быть подтверждено какими-либо другими данными. Иногда эти гипотетические этапы летописной работы появляются под пером исследователя в интервале 2—5 лет. Но скорей всего новый летописный свод в одном центре летописания появлялся в интервале 10—20 лет. Хотя этот вывод предварителен и приблизителен, но он больше отвечает реальности. Только в случаях появления нового центра летописания, а они не возникают вне сложившейся традиции, могут создаваться близкие по времени летописные своды, например: первая редакция ПВЛ — КиевоПечерский монастырь, вторая редакция ПВЛ — Выдубицкий монастырь (каждый из этих центров действовал не менее ста лет).

Характеристику киевского летописания XII—XIII вв. дают на основе следующих летописей: Лаврентьевской, Ипатьевской, ПереяславляСуздальского летописца, Воскресенской, основной редакции Софийской первой, Никоновской, а также известий В. Н. Татищева в его ≪Истории Российской≫.

В КиевоПечерском монастыре после создания первой редакции ПВЛ ведение летописи на какое-то время приостановилось. По мнению М. Д. Приселкова, только во второй половине XII в., при князе Ростиславе Мстиславиче в монастыре возобновилось ведение летописи: игумен Поликарп (поставлен в 1164 г., умер в 1182 г.) составил княжеский летописец. Деятельности игумена Поликарпа посвящено небольшое исследование Б. А. Рыбакова, который считает, что Поликарп до поступления в монастырь уже составлял летописец князя Святослава Олеговича и продолжил эту работу,став сначала монахом, а потом игуменом монастыря. Указание на ведение Поликарпом летописи исследователи находят в записи 6676 (1168) г., где приведена беседа игумена Поликарпа с великим князем Ростиславом Мстиславичем: ≪Отче, княжение и миръ не можеть безъ гръха быти. А оуже емь былъ не мало на свът'Б сем, а хотълъ бых поревновати, и коже и вси правовърнии цари пострадаша и прияша нъзмьздие от Господа Бога своего <...> И тако ему повъетящю с Поликарпомъ игуменом, и рече ему игуменъ: ≪Аще сего желаеши, княже, да воля Божия да будеть≫. Ростиславъ же слышавъ от игумена, положи в сердци своемъ, рекъ ему...≫ и т. д. (ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. М., 1998. Стб. 530531). То, что беседа приведена в летописном тексте, и дало повод исследователям считать Поликарпа автором этого произведения.

Летописец Поликарпа не сохранился в ≪чистом≫ виде, он дошел до нас (в пределах статей 1141—1171 гг.) в составе летописного свода 1199 г., составленного игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем. Свод игумена Моисея (некоторые исследователи датируют его 1198 г. или 1199—1200 гг.) представляет собой памятник летописной традиции Выдубицкого монастыря (начатой игуменом Сильвестром в 1116 г.). Одной из задач составления летописного свода 1198 г. было прославление деятельности великого князя Рюрика Ростиславича, поэтому иногда этот памятник называют первым великокняжеским сводом или летописцем князя Рюрика. Великий князь Рюрик принимал самое непосредственное участие в жизни Выдубицкого монастыря. В летописных известиях, начиная с 1173 г. и до 1199 г. сообщаются разнообразные факты из жизни князя Рюрика и его семьи. В 1199 г. завершилось строительство, производившееся по инициативе князя, подпорной стены со стороны осыпающегося берега Днепра Выдубицкого монастыря (строителем был Миронег — Петр). Это событие для монастыря было столь значительным, что по его поводу был устроен 24 сентября праздник, на котором игумен Моисей произнес речь. Эта торжественная речь помещена в Ипатьевской летописи под 1199 г. (некоторыми исследователями она называется кантатой), именно она послужила основой для утверждения, что игумен Моисей был летописцем. Речь игумена Моисея — выдающееся произведение древнерусской литературы. Автор ее — глубокий знаток многих произведений славянской литературы своего времени.

Привожу два фрагмента из этой речи. Перевод на русский язык В. В. Колесова. ≪Дивна днесь видиста очи наши, мнози бо, преженасъ бывшей, желаше видити, яже мы видихомъ — и не въдъша

и слышати не сподобишася, яже Богъ намъ дарова твоимъ княжениемь! Не токмо ибо отялъ еси уничижения наша, но и со славою приять ны, поставивъ на пространъ нозъ рабъ твоихъ <...> Утверждающе бо неподвижно нозъ свои на удобренемь ти зданьи и очима си любезно смотрящи, отвсюду веселие души привлачаще, и мняться яко аера достигаю, а тако любовью отходять, похваляюще богомудрество твое...≫ <...> ≪Дивное сегодня увидели очи наши; столь многие, прежде нас жившие, желали бы видеть то, что увидели мы, — и не видели, и даже слышать не пришлось им о том, что нам Бог даровал княженьем твоим! Ибо не только не отринул ты ничтожества наши, но и со славой нас принял, по свободной стезе направив рабов твоих... твердо ноги свои поставляя на укрепленной тобою подпоре и очами с весельем взирая, душой насыщаются миром окрест, и кажется им, будто неба достигли, и так, в умиленье, уходят, восславляя твое богомыслье≫. (Цит. по кн.: Памятники литературы Древней Руси XII в. М., 1980. С. 408411.)

Этой речью игумена Моисея заканчивается летописный свод, источниками которого были семейная хроника Ростиславичей, черниговская летопись Игоря Святославича и ПереяславляЮжного летопись Владимира Глебовича (оканчивалась 1187 г. некрологом этому князю). М. Д. Приселков, анализируя текст летописного свода игумена Моисея, отметил характерный для него литературный оборот, использовавшийся при упоминании о смерти того или иного князя:

≪и приложися к отцам, отда обьщий долг, его же несть оубежати всякому роженому≫ (этот оборот встречается в известиях следующих годов: 1172, 1179, 1180, 1198). Характерная индивидуальная особенность текста может служить аргументом при обосновании существования того или иного летописного свода, так как она встречается в пределах работы одного летописца.

По мнению Б. А. Рыбакова в Киеве в 80е гг. XII в. одновременно работали четыре (!) летописца, среди них он особо выделяет киевского боярина Петра Бориславича, работавшего над летописью в 40—0 гг. XII в. Деятельность Петра Бориславича примечательна еще и тем, что он, по мнению Б. А. Рыбакова, был автором ≪Слова о полку Игореве≫.

Ведение летописей в Киеве прекратилось в связи с нашествием татаромонгол, точно указать время окончания летописного дела трудно, предположительно это произошло в 1238 г., так, по крайней мере, считал М. Д. Приселков.

3) Никоновская летопись

Летопись Никоновская — крупнейший памятник русского летописания XVI в., получивший свое название по одному из списков, принадлежавшему патриарху Никону. В научный оборот введена В. Н. Татищевым, ошибочно предположившим, что летопись и создана при участии патриарха Никона. Первоначальная редакция Л. Н. доводила изложение до 1520 г. и была составлена при московской митрополичьей кафедре в кон. 20х гг. XVI в. Ее оригинал сохранился в рукописи М. А. Оболенского (ЦГАДА, ф. 201, № 163).

Л. Н. представляет собой обширную компиляцию, в которой использованы различные местные летописцы, повести, сказания, жития святых, записи народного эпоса, архивные документы. Основными источниками Л. Н. были Летописи Симеоновская, Иоасафовская, Новгородская Хронографическая, а также сборник ГБЛ, ф. 173, № 82. Целый ряд известий Л. Н. носит уникальный характер и дошел до нашего времени только в составе этой летописи. Исторический материал подвергся в Л. Н. существенной литературной и идеологической обработке. При этом составитель Л. Н. последовательно проводил идеи защиты имущественных интересов церкви, союза светской и духовной власти, полной поддержки внутренней и внешней политики правительства великого князя Василия III. Кроме того, на страницах Л. Н. нашли историческое обоснование вопросы, которые явились предметом обсуждения церковного собора 1531 г.: о праве монастырей на владение селами, о законности поставления русского митрополита собором епископов без санкции константинопольского патриарха, о борьбе с ересью. Изучение стилистических особенностей редакторских вставок в тексте Л. Н. убеждает в том, что редакторомсоставителем летописного свода являлся митрополит Даниил (1522—1539 гг.) — крупный писатель, церковный и политический деятель средневековой Руси.

Во 2й пол. 50х гг. XVI в. летописный свод митрополита Даниила (каковым является Л. Н.) был соединен с материалами официальной историографии. С митрополичьего летописца была снята копия и дополнена по Летописи Воскресенской и Летописцу начала царства редакции 1556 г. — так образовался Патриарший список (БАН, 32.17.8). Эта рукопись с самого начала обращалась в церковных кругах: в нач. 60х гг. XVI в. она использовалась при составлении «Степенной книги» (в митрополичьем Чудовом монастыре, см. Афанасий, митрополит); в XVII в. она хранилась в патриаршей ризнице, а в 70х гг. этого же столетия список был положен в основу обширного патриаршего свода, известного по двум беловым копиям (ЦГАДА, ф. 181, № 351/800 и ГБЛ, ф. 556, № 34). Оригинал же летописного свода митрополита Даниила остался в Казенном приказе и был дополнен по тем же источникам, которые были использованы в Патриаршем списке: по Воскресенской летописи (но в другом объеме) и Летописцу начала царства. Несколько позже к нему была присоединена еще одна часть с изложением событий 1556—1558 гг. — так образовался список Оболенского. Существует предположение, что именно над этой рукописью работал в 1560 г., во время пребывания в Ливонии, известный государственный деятель периода «избранной рады» А. Ф. Адашев.

В 1568—1576 гг., когда в Александровской слободе по царскому заказу создавался грандиозный Летописный свод Лицевой, список Оболенского использовался в качестве главного источника при изложении событий русской истории. Повидимому, в конце правления Ивана IV Грозного список был передан в ТроицеСергиев монастырь, где находился до 1637 г. В 1637 г. в связи с затребованием рукописи в московский Приказ Большого дворца в монастыре с нее была снята копия, которая положила начало новой редакции Л. Н.; текст летописи был дополнен некоторыми повестями и продолжен по Летописцу Новому (памятнику официальной историографии XVII в.). Троицкая редакция Л. Н. известна по нескольким спискам, один из которых (Никоновский — БАН, 17.2.5) был выполнен специально для патриарха Никона и дал название всей летописи.

Билет 9

1) Русская дипломатика. Актовые материалы, понятия, формуляры.

2) Летописание 13 века.

1212 – свод во Владимире. Представлен вРадзив., Моск академической и ПеряславльСуздальской. Сводчик вносил дикие правки по правописанию. Он старые, архаичные слова менял на новые.

13 век – нашествие татар. Всё южнорусское, киевское летописание уничтожается, даже во Владимире на некоторое время происходит запустение.

Работа там велась в ПереяславлеРусском и переяславлесуздальском. Основной источник – свод 1212 года. Вставлены например под 1176 – к владимирцам в событии прибавили переяславцев.

1281 – летописный свод по приселкову. Первая попытка в переяславлесуздальском.

Ростов – целая серия княжеских летописных сводов. После татарского нашествия – Ростов на короткое время становится общерусским летописным центром. 1263 – общерусский свод Княгини Марии. 7080ые – ещё один свод, прослеживается по известиям Лаврентьевской летописи.

Тверь. Летописный конца 14 века, который читается в Рогожском летописце, Троицкой и Симеоновской летописях. Тверь. Тверская летопись. Составлена в 1534 г. Уроженцем ростова.

Плюс Рогосжкий летописец – два источника для история тверского летописания.

1285 – постройка соборной церкви св. спаса и начало летописания. Инициатор – епископ Тверской Симеон. Ведутся летописные записи.

Н1ЛС – один список 1314 вв. Она же – Новгородская Синодальная и Новгородская Харатейная. Кроме Харатейной ещё только две на пергамене – Троицкая (сгорела) и Лаврентьевская. Н1ЛС – в единственном списке, в ГИМе, синодальный список, 169 листов. Первые листы утрачены, с 1016 г. Только начинается повествование. 12721299 – тоже частично отсутствует. Изложение – до 1333г., потом ещё три приписки. Рукопись написана уставом.

Часть летописи до 1234 г. Написана пономарём Тимофеем из церкви св. Якова из Людина Конца. Обнаруживается интерес к церковному строительству в регионе. Возможно, были использованы записи, ведшиеся при церкви, поскольку известия есть уникальные по теме. Другая часть списка была изъята по политическим соображениям, написана иным почерком.

Несмотря на краткость изложения для событий XI века, некоторые сведения НПЛ отсутствуют в ПВЛ:

1) Пожар Софийского собора в Новгороде в 1045 году — дата ошибочна.

2) Рождение Святополка Изяславича в 1050 году.

3) Поход Всеслава на Новгород в 1069 году.

4) Смерть новгородского епископа Феодора (в тексте он назван архиепископом) в 1077 году .

5) Смерть новгородского епископа (в тексте архиепископа) Никиты в 6616 (1109) году .

Под 1240 годом описана Невская битва (л.126127, стр.77), но падение Киева вовсе не упоминается. Под 1204 годом помещена «Повесть о взятии Царьграда фрягами»

Изучали: Гимон, Гиппиус, Клосс.

3) Устюжская летопись.

Билет 10

1) Делопроизводственные материалы 16-18 веков.

2) Летописание 14 века.

Ростов. Московскоакадемическая летопись. В третьей части летописи с 1238 по 1418 – представлен ростовский свод. При каждом новом владыке ростовском, как показал Шахматов, создавался новый летописный свод. Стояние на реке угре – отличие от москвичей, предупреждение об угрозе османов.

Тверь. Летописный конца 14 века, который читается в Рогожском летописце, Троицкой и Симеоновской летописях. Тверь. Тверская летопись. Составлена в 1534 г. Уроженцем ростова. Плюс Рогосжкий летописец – два источника для история тверского летописания.

1285 – постройка соборной церкви св. спаса и начало летописания. Инициатор – епископ Тверской Симеон. Ведутся летописные записи.

1327 – на основе записей этих создаётся первый летописный свод. Читается в Рогожском летописце, Тверской летописе, Троицкой и Симеоновской.

1375 – вел. Князь Михаил Александрович приказывает составить новый свод – как докво величия Твери. Потом Москва побеждает и некоторое падение.

Нижний Новгород. В 4050ые гг. возникли регулярные погодные записи, когда столица НижнегородскоСуздальского княжества была перенесена из Суздаля в Нижний Новгород. 6070ые – первые летописные своды по инициативе великого князя Дмитрия и епископа Дионисия. Главный свод – свод 1383 г.

Н1ЛС – один список 1314 вв. Она же – Новгородская Синодальная и Новгородская Харатейная. Кроме Харатейной ещё только две на пергамене – Троицкая (сгорела) и Лаврентьевская. Н1ЛС – в единственном списке, в ГИМе, синодальный список, 169 листов. Первые листы утрачены, с 1016 г. Только начинается повествование. 12721299 – тоже частично отсутствует. Изложение – до 1333г., потом ещё три приписки. Рукопись написана уставом.

Часть летописи до 1234 г. Написана пономарём Тимофеем из церкви св. Якова из Людина Конца. Обнаруживается интерес к церковному строительству в регионе. Возможно, были использованы записи, ведшиеся при церкви, поскольку известия есть уникальные по теме. Другая часть списка была изъята по политическим соображениям, написана иным почерком.

Несмотря на краткость изложения для событий XI века, некоторые сведения НПЛ отсутствуют в ПВЛ:

1) Пожар Софийского собора в Новгороде в 1045 году — дата ошибочна.

2) Рождение Святополка Изяславича в 1050 году.

3) Поход Всеслава на Новгород в 1069 году.

4) Смерть новгородского епископа Феодора (в тексте он назван архиепископом) в 1077 году .

5) Смерть новгородского епископа (в тексте архиепископа) Никиты в 6616 (1109) году .

Под 1240 годом описана Невская битва (л.126127, стр.77), но падение Киева вовсе не упоминается. Под 1204 годом помещена «Повесть о взятии Царьграда фрягами»

Изучали: Гимон, Гиппиус, Клосс.

3) Новгородская первая летопись младшего извода.

Летопись Новгородская первая — древнейшая летопись Новгородской феодальной республики, является одним из главных источников наших знаний о культуре, быте, общественнополитической жизни Новгорода периода независимости. Хотя в основе НIЛ лежит местная летопись, ведшаяся при дворе епископа, новгородское летописание неоднократно входило в соприкосновение с летописанием других древнерусских центров. Таким образом новгородский читатель получал представление о наиболее важных исторических событиях, происходивших по всей Русской земле. НIЛ известна в двух изводах (редакциях). Старший извод представлен пергаменным Синодальным списком XIII—XIV вв. (ГИМ, Синод. собр., № 786). Список дефектный: утрачены первые 16 тетрадей (с начала летописи до 1016 г.) и одна тетрадь с изложением событий 1273—1298 гг. Часть летописи до 1234 г. писана двумя почерками конца XIII в., в одном из которых признается рука Тимофея, пономаря церкви св. Якова из Людина Конца, переписавшего в 1282 г. Пролог для церкви св. Образа (ГИМ, собр. Хлудова, № 187). В данной части Синодального списка вообще обнаруживается интерес к церковному строительству в пределах Людина Конца и близлежащем Аркадиевском монастыре и содержатся известия, которые отсутствуют в других новгородских летописях. Можно полагать, что при создании рукописи были использованы владычная летопись и записи, ведшиеся при церкви св. Якова. Другая часть Синодального списка датируется второй четвертью XIV в.: она доводит изложение до 1330х гг. и имеет приписки, сделанные разными почерками и доходящие до середины XIV в. Вероятно, первоначальное окончание летописи XIII в. по политическим соображениям было изъято и заменено новым (в тексте заметны следы нескольких пластов редакторской работы во времена острого московскотверского соперничества за обладание великокняжеским столом и новгородским княжением).

Младший извод НIЛ близок к Синодальному списку, но продолжает его до 40х гг. XV в. Известны два основных списка НIЛ младшего извода: Академический (БАН, 17.8.36) и Комиссионный (ЛОИИ, собр. Археогр. ком., № 240). Академический список утратил часть листов, но судя по снятым с него в XVIII в. копиям, кончался 1443 г. По палеографическим данным список относится к 40м гг. XV в., а согласно свидетельству В. Н. Татищева (приобретшего рукопись у раскольников), имел точную дату написания — 1444 г. Комиссионный список — середины XV в., в основной своей части доведен до 1439 г., другой рукой (и на другой бумаге) написаны известия 1440—1446 гг. Хотя протограф списков НIЛ младшего извода доходил до 1432 г., но окончательно летопись сформировалась в конце 30х гг. XV в., поскольку в нее включены материалы, использованные в создававшемся в это время в Новгороде митрополичьем своде (НовгородскоСофийском своде, по терминологии А. А. Шахматова).

Значение НIЛ младшего извода в истории русского летописания раскрыто трудами А. А. Шахматова. Он показал, что в ранних известиях летописи отразился так называемый Начальный свод конца XI в., предшествующий Повести временных лет. Шахматов, правда, считал, что в утраченной части Синодального списка читался иной текст, но в современных работах эта точка зрения отвергается: вопервых, в сопоставимой части оба извода действительно очень близки, вовторых, объем текста утраченных 16 тетрадей Синодального списка ненамного превосходит объем соответствующей части младшего извода. Кроме того, можно указать в самом Синодальном списке фрагменты (под 1198, 1238, 1268 гг.), выписанные из того же Начального свода, который представлен в НIЛ младшего извода. Ясно, таким образом, что в XIII в. Начальный свод уже использовался в новгородском летописании. В литературе высказывалось мнение о привлечении Начального свода в Новгороде еще ранее — в XII в., однако этот вывод пока не подкреплен текстологическими аргументами. Напротив, в тексте Предисловия к Начальному своду имеется след редактуры, связывающий его с Повестью о взятии Царьграда фрягами в 1204 г. (Повесть читается в обоих изводах НIЛ). Повидимому, Начальный свод появился в Новгороде только лишь в XIII в.

Билет 11

1) Писцовое делопроизводство 1517 веков.

2) Летописание 15 века.

Ростов. Краткий владычный свод. Хуйня.

Тверь. Рогожский летописец 15 в. Один список. До 1375 – общее с тверской летописью.

Летописный конца 14 века, который читается в Рогожском летописце, Троицкой и Симеоновской летописях. Тверь. Тверская летопись. Составлена в 1534 г. Уроженцем ростова. Плюс Рогожский летописец – два источника для история тверского летописания.

1409 – Епископ Арсений. Создаётся по его указанию новый свод. Ещё – княжеский свод 1425 г. 1455 – новый летописный свод вследствие борьбы за наследие Константинополя. Последний свод – 1486 г., уже после подчинения Москве.

Смоленск, 15 в. «Сказания летом вкратце». Смоленская летопись – стала одним из источников свода 1408 г., отразившегося в Троицкой и Симеоновской летописях. 1495 – Летопись Авраамки. Но вряд ли смоленская, там представлены памятники новгородского и общерусского происхождения.

Общерусский своды 1408 и 1423 – отразилось нижегородское летописание.

Москва.

Первый этап – 1415 вв.

Возникает поздно – в 14 в. В это время митрополичья кафедра переезжает в Москву. Первые погодные записи – 13101320ые гг. при митроп. Кафедр в успенском соборе. Источники для восстановления – Троицкая, Симеоновская, Никоновская. Двойственный момент. 1 – целая группа сводов: 1408 г., 1422, свод Фотия, 1448, 1472, 1477, 1479. 2 – реальный летописи: Троицкая, Никоноровская.

Музейный летописец, до 1452 г., наиболее ранний вариант повести об ослеплении Василия II. 1479 г. – великокняжеский летописный свод, который лёг в основу всего официального летописания 1516 вв. Читается в ряде московских летописей. Московские летописи гнут линию – великокняжеской московской власти и осуждают новгород и прочий сепаратизм. Широко использовался материал Посольского приказа.

80ые свод митрополита Геронтия. Между ним и Иваном III возник конфликт, поэтому митрополичий свод был в оппозиции. Несколько житийных повестей.

КириллБелозерский монастырь. Выполнял в 15 веке заказы Москвы. Очень много летописей составлено, дошли даже подлинники.

3) Новгородская Хоротейная летопись.

Билет 12

1) Литературные памятники Древней Руси.

2) Летописание 16 века.

3) Троицкая летопись.

Нач 15. в., доведённая до 1408 г. В единственном списке – харатейная, сгорела в 1812 г. Часть текста сохранился в цитатах Карамзина для его Истории. Плюс – незавершённое издание 1804 г. Сходства с симеоновской летописью и с рогожским летописцем. Ещё – летописец Владимирский. 1950 г. – Приселков восстановил текст Тр. Лет.

Наиболее достоверная часть – из Карамзина. Приселков опирался на Лаврентьевскую и Симеоновскую. Рогожский Летописец, Московский великокняжеский летописный свод 1479 г.

Основной источник – свод начала 14 в., дошедший в составе лавр. Летописи.

Очевидно, была составлена при митрополичьем дворе после смерти митрополита Киприана в 1406 г. Плохо оценивает Донского и Новгородцев (поскольку были против Киприана), хорошо – противников донского. Мало пишет о куликовской битве, т. к. на памяти был поход тохтамыша и едигея.

Приселков, Бережков, Муравьёва.

Билет 13

1) Жития русских святых.

2) Летописание второй половины 16 века.

Тверь. Тверская летопись. Составлена в 1534 г. Уроженцем ростова. Плюс Рогосжкий летописец – два источника для история тверского летописания. Тверские памятники активно перерабатываются москвичами.

Увеличение летописно наследия в 16 веке. Великие Четьиминеи, Хронографы, прочая поебень. Хронограф – всемирная история оканчивается история России, типа мессианство.

Степенная книга. Для её составления послужила летопись. Степенная книга – история России есть истории движение России к богу. Стало обязательной традиция ведения летописей при митрополитах, с 1589 г. – при патриархах.

Свод 1518 г. – митрополичий свод. Также – Иоасафовская летопись – митрополичья, составлена в 1520ых. Также – Никоновская летопись, составлена в 20ые гг. при Митрополите Данииле. Позже, в 50ых, её дополняли Воскресенской летописью и Летописцем начала царства, в результате чего получился патриарший список. 60ые гг. – на основе патриаршего списка создавалась степенная книга. Митрополит Афанасий был возможным составителем. Текст разделён на степени, грани и главы. 17 степеней, ядро каждой – биография князя.

Лицевой летописный свод. 10 томов и 16 тыс. миниатюр. Создавался с 1568 по 1576 г. Участвовал Иван Грозный.

Летописец начала царства – принимал участие Адашев. Включены проекты реформ. Казанский летописец – история о взятии казани. Новый тип – историческая повесть. Не погодное изложение, а просто какойто локальный сюжет. Корецкий.

3) Радзивиловская летопись.

Летопись Радзивиловская — летопись, основной список которой представляет собой лицевую (иллюстрированную) рукопись конца XV в. (БАН, 34.5.30). Рукопись эта принадлежала в XVII в. польсколитовским магнатам Радзивиллам (откуда и ее название); затем попала в Восточную Пруссию (Кенигсберг), где с нее по приказу Петра I была снята копия; в 1758 г. была захвачена как военный трофей в Семилетней войне и отвезена в Петербург, в конце XVIII в. была впервые опубликована. Чрезвычайно близка к Радзивиловскому списку летопись МосковскоАкадемическая (или МосковскоАкадемический список Суздальской летописи. — ГБЛ, собр. МДА, № 236); они совпадают с начала вплоть до 6714 (1206) г., до которого доведен текст Л. (далее в МосковскоАкадемической вплоть до 1419 г. следует текст иного происхождения).

В ряде мест Л. обнаруживаются пропуски и перестановки текста. Пропущены (изза утраты листа в рукописи) окончание вводной статьи и Повести временных лет (о «козарской» дани) и известия с 6360 (852) по 6366 (858) г.; пропущен текст с 6697 (1189) г. по начало 6700 (1192) г.; внутри статьи 6694 (1186) г. помещен текст за 6710 (1202)—6711 (1203) гг. Эти дефекты основного списка Л. не отразились в МосковскоАкадемическом списке, но ряд других дефектов присущ обеим летописям. Так, пропущены тексты под 6532 (1024), 6572 (1064), 6582 (1074), 6659 (1151), 6662 (1154)—6663 (1155), 6677 (1169) гг. После статьи 6709 (1201) г. следуют статьи с конца 6711 (1205) по 6714 (1206) г., которыми, в сущности и заканчивается общий текст обеих летописей, но вслед за 6714 г., с нарушением хронологии, в обеих летописях следуют известия за 6711 (1203)—6713 (1205) гг.

Поскольку ни Радзивиловский список не может быть возведен к МосковскоАкадемическому списку, ни МосковскоАкадемический список — к Радзивиловскому, то А. А. Шахматов возводил их к общему источнику, который он определял как Л. (именуя рукопись БАН, 34.5.30 Радзивиловским списком этой летописи).

Начиная с известия 1138 г. может рассматриваться как третий список Л. еще один памятник — Летописец Переяславля Суздальского, или «Летописец русских царей» (рукопись ЦГАДА, ф. 181, № 279/658). Сходный с Л. текст начинается в этом памятнике с 6646 (1138) г. и продолжается после 6714 г., завершаясь 6722 (1214) г. А. А. Шахматов пришел к заключению, что в основе всех списков Л. лежал Переяславский свод 1214 г., окончание которого утрачено в Радзивиловском и МосковскоАкадемическом списках Л.

Сравнение Л. (в трех списках) с Летописью Лаврентьевской обнаруживает существенные расхождения между ними. Рассказывая под 6665 (1157) г. о построении Андреем Юрьевичем Боголюбским церкви в память своего отца, Л. прибавляет: «в Переяславли Новей»; в Лаврентьевской этих слов нет; в рассказе об убийстве Андрея Боголюбского в 6683 (1175) г. Л. называет, в отличие от Лаврентьевской, в числе его убийц Ефрема Моизича; далее здесь говорится, что «володимерцы» не хотели покориться «ростовцем и суждальцем и муромцем» — в Лаврентьевской только «ростовцем». Под 6684 (1176) г., в Лаврентьевской подробно описывается, как брат Андрея Боголюбского «Михалко» (Михаил Юрьевич) по призыву владимирцев пришел во Владимир, вступил в борьбу с ростовцами, со своим племянником Ярополком Ростиславичем и его братьями, захватившими владимирский престол, и победил их; в Л. читается тот же рассказ, но к упоминаниям о подвигах «Михалки» всюду и неизменно добавляется «с братом своим Всеволодом»; на протяжении одной годовой статьи содержится не менее 13 таких добавлений. Под 6685 (1177) г. в Лаврентьевской описывается, как владимирцы потребовали от Всеволода выдачи их пленных врагов — Ростиславичей; летописец не указывает, какова была участь этих пленников (Летописи Ипатьевская и Новгородская первая сообщают об их ослеплении), но сообщает, что люди, ворвавшиеся во двор, кричали: «Хочем слепити и (их)», и что Всеволод не мог «удержати людей, множьства ради их клича»; в Л. нет слов «Хочем слепити и», и рисуется иная версия судьбы пленных: «и пустиша ею из земли». Может быть отмечен еще ряд отличий между Л. и Лаврентьевской (в рассказе о победе Всеволода в 6685 г. упоминаются среди его сторонников «переяславци» и т. д.).

А. А. Шахматов и М. Д. Приселков пришли на основании этих разночтений к выводу, что в основе Лаврентьевской летописи (свода 1305 г.) лежал Владимирский свод кон. XII в., где текст летописания предшествующего времени не подвергся еще особенно значительным и тенденциозным переделкам, а в основе Л. (Переяславского свода 1214—1216 г.) — владимирский свод начала XIII в., прославлявший Всеволода Большое Гнездо (составленный при его сыновьях Юрии и Ярославле).

Свод начала XIII в., отразившийся в Л., обнаруживает тенденцию составителя к обновлению языка своего источника: он систематически, хотя и не всегда точно, заменяет архаичные выражения раннего летописания (сохранившиеся в Лаврентьевской) более современными и более для него понятными («ложница» — «постельница», «вира» — «вина» и т. д.).

Следует отметить, что текст Летописца Переяславля Суздальского в ряде случаев отличается от текста двух остальных списков Л. Так, под 6683 (1175) г. в Л., как и в Лаврентьевской, рассказ об убийстве Андрея Боголюбского завершается молитвой о помиловании «князя нашего и господина Всеволода» — в Летописце Переяславля вместо этого: «князя нашего и господина Ярослава» (княжившего с 1201 г. в Переяславле); сообщая о вокняжении Ярополка Ростиславича после убийства Андрея Летописец Переяславля дважды указывает, что «переяславцы» этого не хотели; в остальных списках Л. (как и в Лаврентьевской) этих слов нет; под 6684 (1176) г. в Летописце Переяславля за победу над Ростиславичами прославляются не только «володимерцы» (как в остальных летописях), но двукратно также и «переяславцы» и т. д. С другой стороны, в ряде случаев оба основных списка Л. отличаются от Лаврентьевской, а Летописец Переяславля с ней сходится. Так, в основных списках Л. при перечислении имен убийц Андрея в 1175 г. нет имен Аньбала, Ясина и Якыма Кучковича — в Летописце Переяславля они названы; в Летописце Переяславля упоминается, что сразу после убийства Андрея «володимерци с радостью» посадили Ярополка (в остальных списках нет; под 6694 (1186) г. Летописец Переяславля, в отличие от остальных списков Л., сообщает о рождении у Всеволода сына Константина, и т. д.

Чем объясняются эти различия? Следует ли видеть в Летописце Переяславля специфически переяславскую версию владимирского свода начала XIII в., а в остальных списках Л. — владимирскую? Или же общий протограф Летописца Переяславля Суздальского и Л. переяславским сводом, а оба списка Л. отражали его владимирскую отработку. Вопросы, возникавшие в связи с этими различиями, еще не решены, но бесспорным остается вывод о двух основных редакциях владимирского летописания — своде конца XII — начале XIII в., отразившемся в Лаврентьевской летописи, и своде начала XIII в., представленном Л.

Важнейшей особенностью текста Л. являются многочисленные иллюстрации — свыше 600 миниатюр. В Радзивиловском списке XV в. эти миниатюры, очевидно, восходят к его оригиналу — Переяславскому своду 1214—16 гг. (хотя в МосковскоАкадемическом списке иллюстраций нет, но один из дефектов его текста говорит о том, что в ее оригинале они были), а возможно и к Владимирскому своду начала XIII в. Иллюстрации к Л. являются ценным художественным памятником и вместе с тем источником, существенно дополняющим данные письменности.

Раннее издание Л., подготовленное в XVIII в. И. А. Таубертом и И. С. Барковым, содержало множество пропусков, произвольных дополнений, поновлений текста и т. д. В дальнейшем текст Л. (Радзивиловского и МосковскоАкадемического списков) использовался для разночтений и дополнений при издании Лаврентьевской летописи (окончание МосковскоАкадемического списка было издано в приложении к ней). Отдельно был издан (в 1851 г.) Летописец Переяславля Суздальского. Рукопись Л. была воспроизведена в 1902 г. фотомеханическим путем. Уже в 1936—1941 гг. М. Д. Приселков подготовил текст Л. с разночтениями по МосковскоАкадемическому списку и Летописцу Переяславля Суздальского; это издание выходит в свет в составе ПСРЛ.

Билет 14

1) Воспоминания, дневники, частная переписка

2) Сибирское летописание.

Поход Ермака 1582 г. Первые летописи – на основе рассказов о походе.

Самые значительные памятники – Румянцевский летописец, Есиповская летопись, Строгановская летопись, Сибирский летописный свод, Кунгурская летопись, Ремизовская летопись. Миллер, Бахрушин, Андреев, ДергачёвСкоп.

Любая сибирская летопись начинается не с Ноя, а с похода Ермака. Формально – это исторические повести, но называют их все летописями. 30ые гг. 17 в. – Румянцевская летопись. Этот летописец стал источником Есиповской летописи 1636 г.

Румянцевская: Поход ермака, О сибири, о новых землях. Оканчивается 1587 г. – Основанием Тобольска и приходом нового воеводы. Есиповская – по имени составителя Саввы Есипова. Основа – Румянцевская, синодик, сказки казаков. Савва Есипов – дьяк архиерейского дома в Тобольске. Предисловие, оглавление, 37 глав, главы с заголовком. До года 1621. Мысль: Борьба Ермака – божье провидение. Есиповская летопись легла в основу Сибирского летописного свода – до 1686 г.

Строгановская летопись. Подчеркивалась роль купцов Строгановых в освоении Сибири. Источники – казацкие сказки, грамоты и пр.

1642после 1702 – Ремезов. Ремезовская летопись. 154 рисунка. Сохранился оригинал –в БАНе. Два киноварных заголовка. 157 глав. Каждая страница делится на две неравные части, одну десятую занимает текст, остальное – рисунок. Об авторе – в заключении тайнописью. Здесь же имена его сыновей. Погодное изложение доведено до 1651 г. Источники – рассказы отца, предания, песни, сказки людей, Есиповская летопись. Сжатость и простота языка, много приказны терминов. Издана в 1975 г. На английском.

Механически в Ремизовскую летопись вставлено другое произведение – «Летопись сибирская, краткая кунгурская». Живой рассказ участника событий. Там про церковный собор, где решили чтить погибших в сибирских походах.

3) Ипатьевская летопись.

Летопись Ипатьевская — общерусский летописный свод южной редакции кон. ХШ — нач. XIV в., древнейшим списком которого является Ипатьевский XV в. Рукопись эта, найденная Н. М. Карамзиным, содержит второй по древности (после списка Летописи Лаврентьевской 1377 г.) список начальной русской летописи — Повести временных лет. Л. охватывает хронологический период до 1292 г. и включает в себя три основных памятника — ПВЛ, Киевскую летопись и ГалицкоВолынскую летопись.

Л. сохранилась в семи списках: 1) Ипатьевский список первой четверти XV в. (БАН, 16.4.4); завершается записями о пинских и степанских князьях 1292 г. Рукопись принадлежала костромскому Ипатьевскому монастырю. Есть пробелы, объясняющиеся неисправностью оригинала, а также перебои в повествовании в связи с тем, что в оригинале были перепутаны листы; 2) Хлебниковский список (ГПБ, F.IV.230) XVI в., югозападного происхождения. Восходит к тому же оригиналу, что и Ипатьевский, но в ряде случаев содержит более правильные чтения и иногда восполняет пробелы Ипатьевского списка. Кроме того, сообщение о пинских и степанских князьях, завершающее Ипатьевский список, в Хлебниковском читается несколько ранее. Остальные пять списков восходят к Хлебниковскому и поэтому не имеют существенного значения для восстановления протографа; 3) Погодинский список (ГПБ, собр. Погодина, № 1401) начала XVII в., дефектный, конец утрачен. Это точная копия Хлебниковского списка, отразившая имеющиеся в нем перебои текста и перестановки; 4) Краковский список (из Пулавской библиотеки князей Чарторыских) конца XVII в., список сделан с русской рукописи 1621 г. (может быть, не непосредственно, а через списокпосредник) латинскими буквами. Эта рукопись отражает текст Погодинского списка, но восполняет конец, который в Погодинском утрачен. Имеются искажения в тексте, связанные с тем, что писец плохо понимал оригинал; 5) Ермолаевский список (ГПБ, F.IV.231) конца XVII — начала XVIII вв.; 6) ГПБ, F.IV.237 — копия с Ермолаевского списка; 7) БАН, 21.3.14, 1651 г. Перечисленные рукописи подробно описаны А. А. Шахматовым в предисловии к изданию Ипатьевской летописи (ПСРЛ, т. 2, с. VI—XVI); о списке БАН, 21.3.14 в кн.: Описание Рукоп. отд. Библ. АН СССР. М.; Л., 1959, т. 3, вып. 1, с. 304—306.

Происхождение, состав и формирование текста Л. определяются специалистами поразному. Л. имеет мало аналогий с другими летописными памятниками. Текст ее включает три основных компонента: ПВЛ — от начала летописи до статьи 1118 г. (л. 1—106 об.); Киевская летопись — от 1119 до 1200 г. (л. 106 об.—245); ГалицкоВолынская летопись — от 1201 до 1292 г. (л. 245—307 об.). Однако, поскольку Л. представляет собой свод, т. е. она формировалась путем последовательного включения одного в другой разных сводов, состав ее представляется значительно сложнее. А. А. Шахматов выделил четыре источника Л.: 1) Общерусский летописный свод, составленный в Суздальской области в начале XIV в. и бывший одним из источников Л., Летописи Лаврентьевской и летописного свода Московского великокняжеского 1479 г. Однако существование этого общего источника в настоящее время в науке отвергнуто; связь между Л. и Лаврентьевской летописью достаточно убедительно объясняется влиянием южнорусского свода XII—XIII вв. на владимирское летописание XII—XIII вв. Едва ли есть необходимость предполагать протограф начала XIV в. у Л., доведенной до конца XIII в. 2) Киевский летописный свод, составленный в киевском Михайловском Выдубицком монастыре в 1199 г.; 3) Черниговский свод; 4) ГалицкоВолынский свод (который используется составителем Л. уже с 40х г. XII в.).

Об основных компонентах Л. в науке существуют следующие суждения: Первый из них — 3я редакция ПВЛ, составленная в 1118 г. в КиевоПечерском монастыре, в Л. она вошла в составе Киевского летописного свода. Второй компонент Л. — Киевский свод 1200 г. Он (согласно А. А. Шахматову и М. Д. Приселкову) был составлен игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем и кончался сообщением о постройке вокруг Выдубицкого монастыря в 1199 г. каменной стены; под 1200 г. помещена речь игумена Моисея с благодарностью князю Рюрику Ростиславичу и с похвалой ему. Поскольку известия о Рюрике Ростиславиче и его семье содержатся в этом своде регулярно начиная с 1173 г. (притом, как отмечает М. Д. Приселков, составитель свода приписывает Рюрику деяния его предшественника — Святослава Всеволодовича), М. Д. Приселков предлагал считать Киевский свод 1200 г. великокняжеским сводом Рюрика Ростиславича. В этом своде он выделял три источника: первый из них — семейная хроника Ростиславичей, с некрологами каждому из них: Святославу (1172 г.), Мстиславу (1177 г.), Роману (1180 г.), Давыду (1198 г.). Эти некрологи, написанные традиционным этикетным языком, содержат похвалы князьям без индивидуальных характеристик и фактических сведений об их деятельности. Они написаны одним автором — Моисеем (многие из них текстуально совпадают) — в Киеве (а не в тех городах Киевского государства, где княжил тот или иной князь) в связи с получением известий о смерти князей, т. е. «хроника Ростиславичей» не содержит фактических сведений о княжении князей Ростиславичей или какихлибо местных данных. Второй источник Киевской летописи — летописец Переяславля Южного князя Владимира Глебовича, заканчивающийся описанием смерти этого князя в 1187 г. и включающий повествование о военных действиях его против половцев. Третий источник — Черниговский летописец князя Игоря Святославича, оканчивающийся сообщением о смерти в 1198 г. черниговского князя Ярослава Всеволодовича и вступлении на черниговский стол Игоря Святославича. Черниговский летописец, как полагал М. Д. Приселков, был начат при Святославе Ольговиче (отце Игоря), продолжен при Олеге и потом при его брате Игоре Святославиче — т. е. это семейный летописец Святославичей, возникший в 40х г. XIII в. Однако летописец Игоря Святославича перерастает рамки семейного летописца; после 1120 г. (под 1123, 1140, 1142 и др. гг.) появляются сведения о черниговских князьях и епископах (за пределами семейной хроники). Это летописание велось в Киеве, а не в Чернигове (об этом можно судить, например, по враждебным — невозможным в Чернигове — сообщениям об Олеге Гориславиче). Принципы работы сводчика, сочетавшего киевский и черниговский источники, хорошо видны на примере рассказа об убийстве князя Игоря Ольговича киевлянами — в этом рассказе видны два источника: киевский рассказ (подробный, но деловой) и черниговский (условнолитературный). Приселков считает, что житийный рассказ восходит к черниговскому летописанию, поскольку под 1180 г. есть сообщение о перенесении мощей Игоря Ольговича в Чернигов стараниями его брата Святослава Ольговича, князя Черниговского. Анализируя повесть об убийстве Игоря, Д. С. Лихачев высказал мнение, что в ней соединились три повести, причем соединение это сделано небрежно и противоречиво — версия Ольговичей, канонизировавших Игоря, написанная в житийном стиле; переяславская версия — нейтральная, и киевская — оправдывающая Изяслава и обвиняющая Олъговичей и Давыдовичей.

В тексте Киевской летописи, как это отмечал еще А. А. Шахматов, имеются вкрапления из ГалицкоВолынского свода начиная с 40х г. XII в., и из ростовосуздальского летописания. Влияние этого источника наблюдается во всех частях Л., но главным образом это касается Киевской летописи. Поскольку все известия, взятые из ростовосуздальского летописания, в Л. связаны с Черниговом, М. Д. Приселков считает, что они попали в Киевскую летопись через черниговский летописец Святослава Ольговича. По мнению В. Т. Пашуто, Киевская летопись доходит не до 1200 г., а до 1238 г., т. е. до нашествия татар. Он опирается на тот факт, что в статье, предшествующей в Л. ПВЛ («Се же суть имена князем киевьским, княжившим в Киеве до избитья Батыева» — л. 1—1 об. Ипатьевского списка), список князей завершается Владимиром Рюриковичем и Димитром, наместником Даниила, при котором «взяша Батый Киев». Таким образом, по мнению В. Т. Пашуто, летописец писал при дворе Даниила Романовича после нашествия татар; он же пополнил киевский текст кусками галицковолынского летописания XII в. и использовал Киевскую летопись до 1238 г. Этим объясняется и отсутствие в Л. сведений о Романе Мстиславиче — Киевская летопись была ему враждебна, а своего летописца у него не было. После 1200 г. летописец Даниила Романович берет из Киевской летописи только те немногие сведения, которые ему были нужны для дополнения собственного галицковолынского летописания (которое возникло при Данииле, а не при Романе, в связи с тем, что политический центр общерусской жизни после татарского нашествия переместился в югозападную Русь, в связи с чем там и возникло княжеское летописание). Пересматривает В. Т. Пашуто и точки зрения А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова на взаимоотношения Л. с другими летописями. Резюмируя рассуждения В. Т. Пашуто о Киевской летописи, следует предполагать наличие второго киевского свода, повествование которого было продолжено по сравнению со сводом 1200 г. и в котором были заимствования из ростовосуздальского летописания. Этот свод сохранился только в тех немногих фрагментах, которые включены в галицковолынскую часть Л.

Третий компонент Л. — ГалицкоВолынская летопись, резко отличается от предшествующего текста по стилю и по содержанию; можно считать, что это самостоятельный, почти независимый от общерусского летописания памятник. В частности, повествование в ГалицкоВолынской летописи составлялось не по годам: в Хлебниковском списке вообще нет годовой сетки (как ее, повидимому, не было в протографе), а в Ипатьевском списке годы проставлены при составлении списка, притом с механической ошибкой — при присоединении к Киевской летописи, оканчивающейся 1200 г., составитель Л. первым годом Галицкого летописца поставил 1201, хотя на самом деле события, о которых повествуется под 1201 г., произошли, как свидетельствуют другие источники, в 1205 г., так что хронологическую сетку следует сдвинуть лет на пять. Пашуто, опираясь на мнение Приселкова, считал, что первоначально летопись писалась в форме свободного рассказа, потом (в конце XIII в.) материалы были перегруппированы в соответствии с хронологией событий, но без годовой сетки, которую внес в летопись лишь редактор Ипатьевского списка.

ГалицкоВолынская летопись — это уникальный источник сведений о Галицком и Волынском княжествах, а также о международных связях России этого времени, поэтому уже в XIX в. она привлекалась для исследований по истории югозападной Руси, издавалась и цитировалась, но до 40х г. XX в. исследования происхождения и состава этого памятника не было произведено. Вопрос об источниках и составе ГалицкоВолынской летописи чрезвычайно важен. Трудность исследования ее текста заключается, вопервых, в том, что каждый последующий летописец редактировал работу своего предшественника, дополнял и включал в свой свод предыдущий в существенно переработанном виде. Вовторых, сведения об авторах, редакторах, месте и времени написания сводов мы вынуждены черпать из самого текста летописи, так как мы не располагаем параллельными текстами, возможными источниками ГалицкоВолынской летописи. Источники ГалицкоВолынской летописи многообразны: это княжеские летописцы, различные документы (акты, грамоты, военные донесения, дипломатические отчеты), рассказы очевидцев о битвах и походах, воинские повести, фрагменты из других летописей (например, Повесть о битве на Калке), местное летописание (например, Пашуто утверждал существование Новогрудской Литовской летописи, откуда взяты подробные известия о литовских князьях в летописец Шварна Даниловича — однако, это считается недоказанным) и т. д. Кроме того, в ГалицкоВолынской летописи есть частые обращения к книжным источникам — к переводным историческим сочинениям (греческим хроникам, к «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия); есть в ее составе и большие цитаты из «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона. Из текста летописи выясняются имена лиц, составивших отдельные документы, или авторов тех или иных рассказов; в создании летописи в качестве информаторов об отдельных событиях принимали участие тысяцкий Демьян, боярин Вячеслав Толстый, дядька Мирослав, стольник Яков, дворский Андрей, тысяцкий Димитр. Согласно гипотезе В. Т. Пашуто, Начальная Галицкая летопись, составленная в 1211 г. галицким книжником Тимофеем, вошла в состав свода, составленного в 1246 г. Кириллом (ум. 1280 г.), митрополитом Киевским, и продолженного до 1261 г. епископом Иоанном в г. Холме. После смерти Даниила Романовича летописание перешло во Владимир Волынский. Пашуто считал, что летописец Василька Романовича довел повествование до 1269 г., его продолжил короткий летописец Шварна, а затем — свод 1272—1289 гг., рассказывающий о княжении Владимира Васильковича, князя Волынского. Автором этого свода Пашуто считал епископа Владимирского Евстигния (по мнению И. П. Еремина, не меньше оснований приписывать его епископу Туровскому Марку), а А. И. Генсьорский — писца Федорца, которому Владимир поручил писать свое «рукописание» — завещание. Последний свод — Свод Мстислава Даниловича 1292 г., включил в себя также сведения о «заднепровских князьях», т. е. отрывки из местных летописей Пинска, Степани и др. Киевская и ГалицкоВолынская летописи рассматриваются как выдающиеся памятники литературы. Именно на материале Киевской летописи И. П. Еремин построил свою классификацию типов летописного повествования. Кроме того, исследователи «Слова о полку Игореве» (см. Автор «Слова о полку Игореве») указывали на его близость к образной и языковой системам летописи. По гипотезе Б. А. Рыбакова, один из киевских летописцев мог быть автором «Слова о полку Игореве».

Л. оказала влияние на ряд последующих летописных памятников и, в числе их, на общий протограф Софийской I и Новгородской IV («НовгородскоСофийский свод» или «Свод 1448 г.») и на протограф Московского свода и Ермолинской летописи («Свод Феодосия—Филиппа» по А. Н. Насонову).

Билет 15

1) Периодическая печать.

2) Летописание 17 века.

Нижний Новгород – 17 век – два памятника. Первый Летописец о Нижнем Новгороде. Другой – летописец нижегородский.

1630 – Новый летописец. От времён Ивана Грозного до 1630 г. Традиционное погодное изложение. Источники –грамоты, документы смутного времени, сказания авраамия палицына, Хронограф, Степенная книга. Официальное и патриаршье летописание в 17 веке. Сделан по повелению патриарха филарета.

Тут – целая серия патриаршьего летописания. Летопись 16191691, 1686, 1696. Патриаршьи своды 1670 и 1680.

Патриарший скрипторий Чудова монастыря. Там много летописей составили. Также в 17 в. Летописи создавали бояре, служилые и приказные люди. Фамильные летописцы. Алексей Михайлович – записной приказ. Ни одной строчки правда не написали, 16571659. Продолжение Степенной книги – История о царях и великих князьях земли русской. Синопсис – первая русская печатная книга. Первое издание – 1670 г. Составитель – архимандрит киевопечерского монастыря Иннокентий Гизель. Наиболее популярное издание 1680 г.

3) Лаврентьевская летопись.

Летопись Лаврентьевская — летопись XIV в., сохранившаяся в единственном пергаменном списке (ГПБ, F.п.IV.2), переписанном в 1377 г. монахом Лаврентием по заказу великого князя СуздальскоНижегородского Дмитрия Константиновича. Текст Л. доведен до 6813 (1305) г. В шести местах обнаруживаются пропуски текста: 1) 6406 (898) — 6430 (922) гг.; 2) кон. 6596 (1088) — нач. 6597 (1089) гг.; 3) нач. 6705 (1197) г.; 4) 6711 (1203) — 6713 (1205) гг.; 5) 6771 (1263) — 6791 (1283 ) гг.; 6) 6795 (1283) — 6802 (1294) гг. Первый и пятый пропуски являются следствием утраты листов в рукописи; второй, третий и четвертый, очевидно, принадлежат самому писцу рукописи (Лаврентию) или его непосредственному предшественнику; происхождение шестого пропуска спорно: он мог быть отражением дефекта в непосредственном оригинале или в самой рукописи. Явно не на месте (даже если оно принадлежало летописному тексту), посредине статьи 6604 (1096) г., помещено в Л. Поучение Владимира Мономаха, не читающееся ни в каких других рукописях. Начальные 40 листов Л. написаны уставным почерком, дальнейшие — полууставом, но три листа рукописи (л. 157, 161 и 167) написаны не до конца (хотя текст их последовательно продолжается на следующих листах), иным, чем перед ними (уставным), почерком, на пергамене с иной разлиновкой строк. Л. принадлежала до начала XVIII в. владимирскому Рождественскому монастырю, затем была привезена в Петербург, а в 1792 г. приобретена А. И. МусинымПушкиным, подарившим ее затем Александру I (рукопись была помещена в Публичную библиотеку). Уже в 1804 г. была предпринята первая попытка издания Л., но она не была доведена до конца, второе издание (1824 г.) также не было завершено; первое полное издание Л. (в ПСРЛ) осуществлено в 1846 г.

Со времени ее открытия для науки Л. постоянно привлекала внимание историков. Ею широко пользовался (наряду с двумя другими «харатейными» летописями — Летописью Новгородской первой по Синодальному списку и Троицкой) Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» (именуя ее «Пушкинской» — по имени владельца). До конца XIX в. исследователей Л. особенно привлекала ее начальная часть — содержащаяся в ней Повесть временных лет в редакции Сильвестра. Первой работой, посвященной Л. в целом, было исследование И. А. Тихомирова, пытавшегося определить отдельные источники Л. — «сказания» и «походные заметки»; он пришел к заключению, что в Л., «кроме Повести временных лет и южнорусских летописей, вошли известия, записывавшиеся сначала по преимуществу во Владимире (до смерти Всеволода III), а потом в Ростове, Суздале и Твери; есть также несколько известий костромских и ярославских, переяславских и рязанских».

На новую почву вопрос о происхождении Л. был поставлен А. А. Шахматовым в его отзыве на работу И. А. Тихомирова. А. А. Шахматов указал, что Л. не только сама представляла собою свод (это понимал и И. А. Тихомиров), но и основывалась на более ранних сводах. Для определения этих сводовпротографов необходимо было поэтому сравнить Л. с другими ранними летописями, и прежде всего с Летописью Радзивиловской и Летописью Троицкой. Такое сравнение обнаружило, что Л. особенно близка к Троицкой, Радзивиловская также сходна с Л. (вплоть до 6711 (1203) г.), однако в отличие от Троицкой, Радзивиловская на всем протяжении имеет редакционные отличия от Л. А. А. Шахматов сделал отсюда вывод, что в основе Л. — Троицкой и Радзивиловской (и сходных с нею летописей) лежал Владимирский летописный свод кон. XII — нач. XIII в., но в разных редакциях. Различие в изложении событий после смерти Андрея Юрьевича Боголюбского (1175 г.) дает основание предполагать, что в основе Л. лежала более ранняя редакция Владимирского свода (1185 г. — по А. А. Шахматову, 1177 и 1193 гг. — по М. Д. Приселкову), еще не отразившая тенденциозных добавлений, связанных с политикой Всеволода Юрьевича Большое Гнездо (добавления имени Всеволода к известиям о его брате Михалке), а в основе Радзивиловской — более поздняя (Владимирский свод начала XIII в., дошедший через посредство Переяславского свода 1216 г.). Сопоставление Л. с Летописью Ипатьевской также обнаружило совпадения между ними, но гораздо более редкие. А. А. Шахматов объяснял их отчасти взаимными влияниями севернорусского и южнорусского (отразившегося в Ипатьевской летописи) летописания XII—XIII вв., отчасти же тем, что источником Л. и Ипатьевской (не отразившимся на Радзивиловской) был общерусский летописный свод — Полихрон начала XIV в. Влиянием Полихрона начала XIV в. А. А. Шахматов объяснял и совпадение двух известий (6725 г. и 6731 г. — начало битвы на Калке) Л. и НIЛ.

Важное место в исследованиях Л. занимает работа М. Д. Приселкова. Проанализировав заключительную часть Л., М. Д. Приселков пришел к выводу, что свод 1305 г., лежащий в основе ее, был не митрополичьим сводом начала XIV в. (Полихроном), а великокняжеской летописью владимиротверского князя Михаила Ярославича — ряд известий из семейного летописца тверского князя содержится в конце Л. Он также отверг объяснение сходства Л. с Ипатьевской отражением в них Полихрона. Текст Ипатьевской летописи доходил до конца XIV в.; наличие сходных известий в обоих летописях (почти все они читаются также и в Радзивиловской) естественнее всего может быть объяснено взаимными влияниями северного и южного летописания в XII—XIII вв. Осуществленная им реконструкция Троицкой летописи позволила М. Д. Приселкову сопоставить Л. и Троицкую на всем их протяжении и установить, что они сходны вплоть до 6813 (1305) г. — т. е. до кончания Л. Он пришел к выводу, что в обеих летописях отразился владимирский великокняжеский свод 1305 г.; Лаврентьевский список 1377 г. может рассматриваться как «простая копия», старательное, но не всегда удачное воспроизведение «очень ветхого экземпляра свода 1305 г.». Тот же самый свод 1305 г. был положен и в основу свода 1408 г. — Троицкой летописи.

Выводы М. Д. Приселкова были в основном приняты в научной литературе последующего времени. Свод 1305 г., дошедший в составе Л., отражал владимирскую летописную традицию, но она была довольно сложной. В основе Л. лежало несколько влад