Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Юридические основания и принципы уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права.




Гуманитарное право, действующее в условиях вооружен­ных конфликтов, включает международно-правовые нормы, имеющие различное назначение. В широком плане они охваты­вают все вопросы защиты жертв войны, жертв вооружен­ных конфликтов, как это определено в Женевских конвенциях 1949 г., в Дополнительных протоколах 1977 г. и в некоторых других актах, т. е. вопросы разграничения комбатантов (закон­ных участников войны) и гражданского населения, различения военных и гражданских объектов, защиты, культурных ценно­стей, режима военной оккупации, обращения с военнопленны­ми, положения раненых и больных, защиты гражданского насе­ления.

Очевидно, более всего соприкасается с содержанием Все­общей декларации прав человека, Международных пактов о правах человека и других рассмотренных выше документов вопрос о защите гражданского населения. Именно эти лица, как подчеркнуто во всех Женевских конвенциях (ст. 3), "должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением без всякой дискриминации по причинам расы, цвета кожи-, ре­лигии или веры, пола, происхождения или имущественного по­ложения или любых других аналогичных критериев".

С этой целью запрещаются: посягательства на жизнь и физическую неприкосновенность, включая жестокое обраще­ние, пытки и истязания; взятие заложников; посягательство на человеческое достоинство; осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения.

Покровительствуемые лица (этот термин применяется имен­но к тем, кто пользуется покровительством по смыслу Конвен­ции о защите гражданского населения), согласно ст. 27 Конвен­ции, при любых обстоятельствах имеют право на уважение к их личности, чести, семейным правам, религиозным убеждениям и обрядам, привычкам и обычаям. Они охраняются от любых актов насилия или запугивания. Дополнительные протоколы 1977 г. устанавливают, что гражданское население, а также от­дельные гражданские лица не должны являться объектами на­падений; запрещаются также нападения неизбирательного ха­рактера, т. е. способные поразить как военные, так граждан­ские объекты (гражданских лиц) без различия.

Вместе с тем допускается применение в отношении этих лиц таких мер контроля или обеспечения безопасности, кото­рые могут оказаться необходимыми вследствие войны.

Конвенция запрещает наказания покровительствуемых лиц за правонарушения, совершенные не ими лично, а также кол­лективные наказания, акты террора, репрессии в отношении этих лиц и их имущества.

Применительно к покровительствуемым лицам, которые находятся на оккупированной территории, воспрещаются по каким бы то ни было мотивам угон, депортирование из этой территории на территорию оккупирующего или любого, другого государства. Допускается перемещение лишь в пределах окку­пированной территории по соображениям военного характера.

Оккупирующее государство не может принуждать покро­вительствуемых лиц служить в его вооруженных или вспомо­гательных силах. Вместе с тем оно может "направить на прину­дительную работу" (ст. 51), необходимую для нужд оккупационной армии либо связанную с обслуживанием, обеспечением населения занятой местности.

Запрещается уничтожение движимого или недвижимого имущества, являющегося индивидуальной или коллективной собственностью, если это не является "абсолютно необходимым для военных операций".

Предусматривается судебная процедура вынесения нака­заний за совершенные правонарушения при соблюдении про­цессуальных правил.

Другие вопросы, касающиеся защиты жертв войны, рас­сматриваются в главе "Вооруженные конфликты и междуна­родное право".

соответствии с основными принципами международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженных конфликтов, в Женевских конвенциях и Дополнительном протоколе I содержится перечень конкретных действий, определяемых как "серьезные нарушения", которые влекут за собой международную уголовную ответственность в случае несоблюдения норм и требований международного гуманитарного права. К ним относятся: преднамеренное убийство; пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические экспери-менты над людьми; преднамеренное причинение тяжких страдании, серьезно угрожающих физическому или психическому состоянию любого лица; нанесение серьезного увечья или ущерба здоровью; незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемые военной необходимостью (ст. 50 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях). Аналогичный перечень "серьезных нарушений" содержится и в ст. 130 Женевской конвенции об обращении с военнопленными, а также в ст. 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны. В последней этот перечень дополнен такими "серьезными нарушениями", как незаконное депортирование или перемещение; незаконное лишение свободы; взятие заложников; принуждение служить в вооруженных силах неприятеля и лишение нрава на беспристрастное и нормальное судопроизводство.

Существенно расширен круг "серьезных нарушений" статьями 11 и 85 Дополнительного протокола I. Здесь ква-лифицирующим обстоятельством считается нанесение ущер-ба физическому или психическому состоянию здоровья путем преднамеренного и неоправданного действия или упущения. К "серьезным нарушениям" отнесены также действия, совершаемые умышленно и являющиеся причиной смерти пли серьезного телесного повреждения или ущерба здоровью; превращение гражданского населения или отдельных лиц в объект нападения; совершение нападения неизбиратсльиого характера, когда известно, что такое нападение приведет к чрезмерным потерям среди гражданского населения; совер-шение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы, когда известно, что такое нападение причинит чрезмерные потери жизни и ранения среди гражданского населения.

"Серьезные нарушения" гуманитарного права определя-ются как военные преступления (п. 5 ст. 85 Дополнительного протокола I). Международное гуманитарное право устанавливает за эти преступления индивидуальную ответственность, которая действует в отношении лиц, их совершивших или отдавших приказ об их совершении. При этом до последнего времени считалось общепризнанным, что нормы о "серьезных нарушениях" применимы только в отношении международных и не распространяются на внутренние (немсждународные) вооруженные конфликты. Действительно, они не упоминаются в Дополнительном протоколе II, касающемся защиты жертв вооруженных конфликтов немсждународного характера. В тот период, когда принимался этот документ (1977 г.), все еще преоб-ладало мнение, что применение системы серьезных нарушении к внутренним конфликтам явилось бы недопустимым вмешательством во внутренние дела государства, покушением на его суверенитет.

В настоящее время большинство вооруженных конфлик-тов носит нсмсждународпый характер, и в ходе них совершаются многочисленные нарушения международного гуманитарного права, которые по жестокости и массовому грубейшему на-рушению прав человека не уступают деяниям, квалифицируемым как "серьезные нарушения", считающиеся военными преступлениями. Международное сообщество не может мириться с их безнаказанностью. Поэтому и в международно-правовой доктрине, и в международной юрисдикции формируется признание необходимости распространения механизма пресечения "серьезных нарушений" па внутренние вооруженные конфликты.

Важно отметить, что эта позиция получила правовое зак-репление в принятом 17 июля 1998 г. в Риме Статуте Между-народного уголовного суда. В перечнь военных преступлений, отнесенных к юрисдикции этого Суда, включены, согласно положениям Женевских конвенций 1949 г., "серьезные нарушения", совершенные как в ходе международных, так и внутренних (иемеждупародных) вооруженных конфликтов (п. 2 "с" т. 8 Статута).
Обязанность осуществлять уголовное преследование лиц, виновных в "серьезных нарушениях", согласно предписаниям международного гуманитарного права возлагается на государства. С этой целью они обязаны привести свое национальное законодательство (уголовное, административное, дисциплинарное, военное) в соответствие с нормами гуманитарного права. В настоящее время уголовное законодательство многих цивилизованных стран соответствует этон юрндпчес- >| кой обязанности, вытекающей из обязательств стран — участниц договоров по международному гуманитарному праву соблюдать и требовать соблюдения этих договоров. Во всех че-тырех Женевских конвенциях имеются соответствующие ста-тьи с идентичным содержанием, согласно которому "Высокие Договаривающиеся Стороны берут на себя обязательство вве-сти в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказании для лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные серьезные нарушения..." Это — принципиально важное требование, поскольку эффективность международного гуманитарного права в решающей степени зависит от реального функционирования механизмов его нмплсментации на национальном уровне. В этом отношении особый интерес представляет бельгийский закон от 16 июня 1993 г. о пресечении "серьезных нарушений" согласно Женевским конвенциям и Дополнительным протоколам к ним. Его часто оценивают как своеобразную законодательную "премьеру", поскольку Бельгия стала одним из первых государств, прямо распространившим некоторые "серьезные нарушения" международного гуманитарного права, квалифицируемые в качестве военных преступлении, на немеждународные вооруженные конфликты. Указанные в ст. 1 (пп. 1 — 20) Закона действия или факты бездействия в отношении лиц, находящихся под покровительством Женевских конвенций или Дополнительных протоколов к ним (включая Протокол II), считаются "серьезными нарушениями". В плане обеспечения неотвратимости наказания за эти преступления в ст. 7 Закона закрепляется принцип универ-сальной юрисдикции, согласно которому бельгийские суды не ограничены территориально и никак не связаны с националь-ной принадлежностью виновных лиц. Это означает, что бель-гийские суды наделены юрисдикцией преследовать иностран-цев, совершивших серьезные нарушения в ситуации внутрен-него вооруженного конфликта любой страны. Так, рассмат-ривая дело по обвинению руандийца в совершении на терри-тории Руанды преступлений, квалифицируемых в соответствии с бельгийским законом от 16 июня 1993 г. в качестве серьезных нарушений международного гуманитарного права, апелляционный суд Брюсселя в приговоре от 17 мая 1995 г. под-твердил юрисдикцию судов Бельгии в отношении таких пре-ступлений, даже если они совершены во время внутреннего конфликта за пределами территории Бельгии и не затрагивают интересов ее граждан. Укажем и еще на одну важную особенность бельгийского закона, которая существенно уси-ливает его потенциал в пресечении "серьезных нарушений" в соответствии с нормами международного гуманитарного права. Она состоит в том, что жертву военного преступления закон наделяет правом подачи жалобы в следственные органы с требованием о возбуждении уголовного дела, если сама про-куратура бездействует. Тем самым жертва становится граж-данским истцом в уголовном процессе.

В уголовные кодексы Испании (1995 г.), Швеции (1986 г.) также включены специальные разделы о серьезных нарушениях во время вооруженных конфликтов двух типов и такие деяния отнесены к юрисдикции национальных судов, то есть в отношении инкриминируемых деяний признается универсаль-ная юрисдикция. Военный уголовный кодекс Швейцарии на-деляет военные суды юрисдикцией по рассмотрению наруше-ний гуманитарного права, применимого к немеждународным вооруженным конфликтам. Их юрисдикция распространяется и на нарушения, которые имели место за границей и непосред-ственно не затрагивают интересов Швейцарии (ст. 108 и 109). Уголовное преследование за "серьезные нарушения", совер-шенные в ходе как международных, так и внутренних конф-ликтов, предусматривается также в уголовном законодательстве Дании, Нидерландов, Финляндии, Норвегии, Канады и некоторых других стран. Так, внесенные в 1987 г. поправки к Уголовному кодексу Канады наделяют национальные суды юрисдикцией рассматривать дела по обвинению в военных преступлениях или преступлениях против человечности лиц, совершивших их за пределами Канады, если такие деяния, будучи совершены в Канаде, являлись бы правонарушениями по канадским законам. Важно отметить, что эти государства в своем законодательстве признают принцип универсальной юрисдикции национальных судов в отношении "серьезных нарушений", совершенных во время внутреннего вооруженного конфликта. США приняли в ноябре 1997 г. поправку к Закону о военных преступлениях (\Уаг Сптез Ас<: — 1996), которая рас-пространяет юрисдикцию национальных судов па нарушения, инкриминируемые по ст. 3, общей для всех Женевских конвенций, и квалифицирует эти преступления как военные. Принятая поправка к тому же снимает ограничения юрисдикции американских судов требованием, чтобы жертва или виновный были гражданами США либо входили в состав их вооруженных сил, то есть распространяет собственную юрисдикцию на иностранцев, виновных в нарушениях Женевских конвенций. Однако указанная поправка не вводит в судебную практику принцип универсальной юрисдикции в полном объеме. Что касается российского уголовного законодательства, то его отличает иная технология решения вопроса о включении норм международного гуманитарного права в число уголовно наказуемых деяний. В Уголовном кодексе РФ положения, связанные с ответственностью за нарушение норм международного гуманитарного права, в сущности сведены к ст. 356 последнего XII раздела УК "Преступления против мира и безопасности человечества". Эта статья предусматривает уголовную ответственность за применение запрещенных средств и методов ведения войны. В ней воспроизводятся в самых общих формулировках лишь некоторые составы из числа "серьезных нарушений" по Женевским конвенциям и Дополнительному протоколу I: жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением, депортация гражданского населения, разграбление национального имущества на оккупированной территории, применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором Российской Федерации (п. 1 ст. 356). По сравнению с Женевскими кон-венциями и Дополнительными протоколами к ним содержа-щийся в ст. 356 УК РФ перечень уголовно-иравовых составов является слишком узким и в силу этого не обеспечивает точ-ного понимания "запрещенных методов и средств ведения войны". Соответственно ограничиваются и возможности их при-менения в целях пресечения уголовио наказуемых деяний в полном объеме. Более того, многочисленные "серьезные нарушения", которые предусмотрены в Женевских конвенциях и Дополнительном протоколе I п квалифицируются ими как во-енные преступления, специально в этом качестве не предус-мотрены в УК РФ Но и включенные в ст. 356 УК РФ отдельные "серьезные нарушения", предусмотренные Женевскими конвенциями, не обозначены в нем в качестве военных пре-ступлений. В силу этого они не подпадают иод действие спе-циальных правил преследования и пресечения, применяемых к военным преступлениям. Принцип неприменимости к ним сро-ков давности, который гарантирует неотвратимость наказания виновных лиц, получил закрепление в п. 5 ст. 78 Общей части УК РФ. Он гласит: "К лицам, совершившим преступления против мира п безопасности человечества, предусмотренным статьями 353, 356, 357 и 358 настоящего Кодекса, сроки давности не применяются".
Между тем составы, которые формально но направленно-сти деяния совпадают с "серьезными нарушениями" (убийство, грабеж, изнасилование, причинение тяжкого вреда здоровью, имуществу и некоторые другие), по своим квалификационным признакам также не соответствуют международно-правовой специфике статуса военных преступлений, признакам военной необходимости и т. п. К тому же в УК РФ вообще отсутствуют такие уголовно наказуемые деяния, характерные для вооруженных конфликтов, как пытки и бесчеловечное об-ращение, применение оружия, средств и методов ведения вой-ны, наносящих чрезмерные повреждения или имеющих неиз-биратслыюс действие; превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; умыш-ленное причинение обширного, долговременного и серьезного ущерба окружающей среде; приказ не оставлять никого в живых и т. д.

Отсутствие в РФ специального уголовного законодатель-ства, регулирующего конкретные составы "серьезных нару-шений", установленных женевским правом, и связанные с этим существенные пробелы Уголовного кодекса РФ по замыслу законодателя должны компенсироваться включением в ст. 355 н 356 УК ссылки весьма общего характера на деяния, запрещенные международным договором, участником которого является Российская Федерация. При этом, однако, из поля зрения выпадают нормы обычного права, играющие особо важную роль в международном гуманитарном праве. Такая "глухая" позиция едва ли может способствовать активной нмплементации норм международного гума-нитарного права со стороны судебных органов РФ. До на-стоящего времени правопрпмснительная практика такого рода в РФ отсутствует.
Отметим также, что признанный в законодательстве мно-гих стран и применяемый национальными судами па практике принцип универсальной юрисдикции, наделе обеспечивающий неотвратимость наказания, получил лишь частичное воплощение в УК РФ. Согласно ст. 12 У К экстерриториальная юрисдикция российских судебных органов в отношении лиц (граждан РФ, лиц без гражданства, иностранцев), совершивших преступления вне пределов РФ, допускается лишь в тех случаях, когда наносится ущерб интересам Российской Федерации пли когда такое распространение предусмотрено международным договором РФ (пп. 1 и 3).

Между тем предусмотренная в отношении "серьезных нарушений" во всех четырех Женевских конвенциях (ст. 49, 50, 120, 146, соответственно, и и. 1. ст. 85 Дополнительного протокола I) универсальная юрисдикция национальных судов имеет первостепенное значение в пресечении таких пре-ступлений. В основу универсальной юрисдикции нацио-нальных судов положен известный в международном уго-ловном правосудии принцип "аи! с!ес!еге аи!; )исНсаге" ("либо выдай, либо суди"). В соответствии с этим принципом государства должны разыскивать и подвергать уголовному преследованию всех лиц, подозреваемых в совершении или приказавших совершить те или иные "серьезные нарушения", передавать их в руки собственного правосудия, независимо от их гражданской принадлежности и места совершения пре-ступления. Вместе с тем государства могут выдать их для суда другому государству при условии, что эта страна имеет достаточно доказательств для обвинения этих лиц в уголовном порядке.

Следует уточнить, что в отношении "серьезных наруше-ний", совершенных во время внутренних вооруженных конфликтов, международное гуманитарное право не предусматривает универсальную юрисдикцию национальных судов. Однако в последние годы в связи с ростом внутренних вооруженных конфликтов, сопровождающихся массовыми военными преступ-лениями, многие государства не только приняли законы об уни-версальной юрисдикции безотносительно к типу конфликта, но и начали применять их на практике. Судебные процессы в отношении лиц, совершивших преступления против международ-ного гуманитарного права в ходе вооруженных конфликтов в Югославии, Руанде, Сомали состоялись в Бельгии, Нидерлан-дах, Франции, Швейцарии, США.

В контексте реализации требования универсальной юрисдикции общий принцип правосудия — поп Ыз т 1с1ет (никто не может быть осужден дважды за одно и то же преступление) — имеет важное значение в разграничении компетенции (конкурирующей компетенции) между национальными и международными судами. Речь идет о том, к юрисдикции какого судебного органа — национального или международного — относится осуждение лиц, совершивших преступления против международного гуманитарного права. Считается, что учреждение международных уголовных трибуналов (например, по бывшей Югославии или по Руанде) не упраздняет компетен-цию национальных судов. Согласно п. 1 ст. 9 Устава Между-народного уголовного трибунала по бывшей Югославии1 Меж-дународный трибунал и национальные суды имеют параллельную юрисдикцию в отношении судебного преследования лиц за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1 января 1991 г. В п. 2 этой же статьи Устава уточняется, что юрисдикция Международного трибунала имеет приоритет перед юрисдикцией национальных судов, в силу чего Трибунал на любой стадии судебного разбирательства может официально просить национальные суды передать ему производство по делу. В то же время принятый 17 июля 1998 г. Статут Международного
уголовного суда определил юрисдикцию Суда как дополни-тельную (сотр1степ!агу) к уголовной юрисдикции нацио-нальных судов (п. 10 Преамбулы и ст. 1 Статута). Военные преступления, к которым Статут прямо причисляет и "серьез-ные нарушения" согласно Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. (п. 2 "а" ст. 8 Статута), относятся к юрисдикции как Международного уголовного суда, так и "других судов". При этом в п. 3 ст. 20 Статута (принцип поп Ыз т к1ст) опре-деляются условия приоритета национальной уголовной юрис-дикции в случае возникновения ситуации конкурирующей ком-петенции.
В системе ответственности по международному гуманитарному праву особое значение приобретают положения об уголовной или дисциплинарной ответственности "начальников" (военных командиров) за действия своих подчиненных, если ис были предприняты все практически возможные меры для предотвращения или пресечения правонарушений (п. 2 ст. 86 Дополнительного протокола I). К таким мерам относится воз-буждение дисциплинарного или уголовного преследования про-тив тех, кто допускает подобные нарушения (п. 3 ст. 87 Прс токола I). Речь идет об уголовной ответственности лиц, отдав-) ших приказ о совершении действий, приведших к "серьезны? нарушениям", считающимся военными преступлениями. Эти! лица должны быть найдены и преданы суду (ст. 49 Женевской! конвенции об улучшении участи раненых и больных в действу-| ющих армиях).

Следует отметить, что юридически более четкое и развер-нутое положение об уголовной ответственности физических лиц — начальника и подчиненного — содержит ст. 7 Устава Международного трибунала по Югославии. В ней предусмот-рена ответственность за все возможные формы совершения преступления: планирование, подстрекательство, отдача при-каза, совершение, содействие и соучастие в подготовке совер-шения преступлений, подробный перечень которых содержится в ст. 2 — 5 Устава. В п. 2 ст. 7 четко сформулирован принцип, согласно которому должностное положение обвиняемого в качестве главы государства или правительства или ответственного чиновника не освобождает от уголовной ответственности и не является основанием для смягчения наказания. В п. 3 этой же статьи устанавливается, что факт совершения подчиненным любого из деяний, в том числе и "серьезных нарушений" гуманитарного права, не освобождает его начальника от уголовной ответственности, если он знал или должен был знать, что подчиненный собирается совершить или совершил такое деяние, и если начальник не принял необходимых и разумных мер но предотвращению таких деяний или наказанию совершивших их лиц. А тот факт, что обвиняемый действовал по приказу правительства или начальника, не освобождает его от уголовной ответственности и может рассматриваться лишь как основание для смягчения наказания, если Международный трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия. Аналогичные этим формулировки и принципы получили закрепление в Статуте Международного уголовного суда (ст. 27, 28, 32, 33).

При всех обстоятельствах обвиняемые лица пользуются гарантиями надлежащей судебной процедуры и правом на за-щиту. Содержащиеся в ст. 49 первой Женевской конвенции и соответствующих статьях трех других Женевских конвенций положения предусматривают наряду с правом на защиту право на обжалование, обязательность уведомления о вынесенном приговоре и порядок исполнения наказаний. Во всех четырех Конвенциях устанавливаются процедуры расследования фактов нарушения Конвенций. В ст. 75 Протокола I содержится подробный перечень общепризнанных принципов судопроизводства: право обвиняемого па беспристрастный и независимый суд; личная уголовная ответственность; нет преступления без указания на то в национальном законе или норме международного права; не может налагаться более суровое наказание, чем предусмотренное законом на момент совершения уголовно наказуемого действия или упущения; презумпция невиновности; непосредственное судебное разбирательство; право не быть принужденным давать показания против самого себя или признавать себя виновным; не быть дважды преследуемым и наказуемым за одно и то же деяние и некоторые другие. Эти минимальные судебные гарантии должны применяться в отношении всех лиц, обвиняемых в нарушениях международного гуманитарного права, независимо от степени тяжести совершенных деянии.

При соблюдении устанавливаемых женевским правом ма-териальных и процессуальных норм и гарантий взаимодействие международной и национальных систем правосудия должно обеспечить осуществление уголовной ответственности и неотвратимость наказания лиц, совершивших или отдавших приказ совершить преступления против гуманитарного права, наиболее серьезные из которых определяются как военные преступления. Такое объединение усилий двух систем уголов-ного правосудия должно создать надежную основу защиты жертв вооруженных конфликтов и прав человека в современном мире.

Юридические основания и принципы уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права

В соответствии с основными принципами международного гуманитарного права/ применяемого в период вооруженных конфликтов, в Женевских конвенциях и Дополнительном протоколе I содержится перечень конкретных действий, определяемых как "серьезные нарушения", которые влекут за собой международную уголовную ответственность в случае несоблюдения норм и требований международного гуманитарного права. К ним относятся: преднамеренное убийство; пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты над людьми; преднамеренное причинение тяжких страданий, серьезно угрожающих физическому или психическому состоянию любого лица; нанесение серьезного увечья или ущерба здоровью; незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемые военной необходимостью (ст. 50 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях). Аналогичный перечень "серьезных нарушений" содержится и в ст. 130 Женевской конвенции об обращении с военнопленными, а также в ст. 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны. В последней этот перечень дополнен такими "серьезными нарушениями", как незаконное депортирование или перемещение; незаконное лишение свободы; взятие заложников; принуждение служить в вооруженных силах неприятеля и лишение права на беспристрастное и нормальное судопроизводство.

Существенно расширен круг "серьезных нарушений" статьями 11 и 85 Дополнительного протокола I. Здесь квалифицирующим обстоятельством считается нанесение ущерба физическому или психическому состоянию здоровья путем преднамеренного и неоправданного действия или упущения. К "серьезным нарушениям" отнесены также действия, совершаемые умышленно и являющиеся причиной смерти или серьезного телесного повреждения или ущерба здоровью;

превращение гражданского населения или отдельных лиц в объект нападения; совершение нападения неизбирательного характера, когда известно, что такое нападение приведет к чрезмерным потерям среди гражданского населения; совершение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы, когда известно, что такое нападение причинит чрезмерные потери жизни и ранения среди гражданского населения.

"Серьезные нарушения" гуманитарного права определяются как военные преступления (п. 5 ст. 85 Дополнительного протокола I). Международное гуманитарное право устанавливает за эти преступления индивидуальную ответственность, которая действует в отношении лиц, их совершивших или отдавших приказ об их совершении. При этом до последнего времени считалось общепризнанным, что нормы о "серьезных нарушениях" применимы только в отношении международных и не распространяются на внутренние (немеждународные) вооруженные конфликты. Действительно, они не упоминаются в Дополнительном протоколе II, касающемся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера. В тот период, когда принимался этот документ (1977 г.), все еще преобладало мнение, что применение системы серьезных нарушений к внутренним конфликтам явилось бы недопустимым вмешательством во внутренние дела государства, покушением на его суверенитет.

В настоящее время большинство вооруженных конфликтов носит немеждународный характер, и в ходе них совершаются многочисленные нарушения международного гуманитарного права, которые по жестокости и массовому грубейшему нарушению прав человека не уступают деяниям, квалифицируемым как "серьезные нарушения", считающиеся военными преступлениями. Международное сообщество не может мириться с их безнаказанностью. Поэтому и в международно-правовой доктрине, и в международной юрисдикции формируется признание необходимости распространения механизма пресечения "серьезных нарушений" на внутренние вооруженные конфликты.

Важно отметить, что эта позиция получила правовое закрепление в принятом 17 июля 1998 г. в Риме Статуте Международного уголовного суда. В перечнь военных преступлений, отнесенных к юрисдикции этого Суда, включены, согласно положениям Женевских конвенций 1949 г., "серьезные нарушения", совершенные как в ходе международных, так и внутренних (немеждународных) вооруженных конфликтов (п. 2 "с" т. 8 Статута).

Обязанность осуществлять уголовное преследование лиц, виновных в "серьезных нарушениях", согласно предписаниям международного гуманитарного права возлагается на государства. С этой целью они обязаны привести свое национальное законодательство (уголовное, административное, дисциплинарное, военное) в соответствие с нормами гуманитарного права. В настоящее время уголовное законодательство

многих цивилизованных стран соответствует этой юридической обязанности, вытекающей из обязательств стран — участниц договоров по международному гуманитарному праву соблюдать и требовать соблюдения этих договоров. Во всех четырех Женевских конвенциях имеются соответствующие статьи с идентичным содержанием, согласно которому "Высокие Договаривающиеся Стороны берут на себя обязательство ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказаний для лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные серьезные нарушения..." Это — принципиально важное требование, поскольку эффективность международного гуманитарного права в решающей степени зависит от реального функционирования механизмов его имплементации на национальном уровне. В этом отношении особый интерес представляет бельгийский закон от 16 июня 1993 г. о пресечении "серьезных нарушений" согласно Женевским конвенциям и Дополнительным протоколам к ним. Его часто оценивают как своеобразную законодательную "премьеру", поскольку Бельгия стала одним из первых государств, прямо распространившим некоторые "серьезные нарушения" международного гуманитарного права, квалифицируемые в качестве военных преступлений, на немеждународные вооруженные конфликты. Указанные в ст. 1 (пп. 1—20) Закона действия или факты бездействия в отношении лиц, находящихся под покровительством Женевских конвенций или Доложу штельных протоколов к ним (включая Протокол II), считаются "серьезными нарушениями". В плане обеспечения неотвратимости наказания за эти преступления в ст. 7 Закона закрепляется принцип универсальной юрисдикции, согласно которому бельгийские суды не ограничены территориально и никак не связаны с национальной принадлежностью виновных лиц. Это означает, что бельгийские суды наделены юрисдикцией преследовать иностранцев, совершивших серьезные нарушения в ситуации внутреннего вооруженного конфликта любой страны. Так, рассматривая дело по обвинению руандийца в совершении на территории Руанды преступлений, квалифицируемых в соответствии с бельгийским законом от 16 июня 1993 г. в качестве серьезных нарушений международного гуманитарного права, апелляционный суд Брюсселя в приговоре от 17 мая 1995 г. подтвердил юрисдикцию судов Бельгии в отношении таких преступлений, даже если они совершены во время внутреннего конфликта за пределами территории Бельгии и не затрагивают интересов ее граждан. Укажем и еще на одну важную особенность бельгийского закона, которая существенно усиливает его потенциал в пресечении "серьезных нарушений" в соответствии с нормами международного гуманитарного права. Она состоит в том, что жертву военного преступления закон наделяет правом подачи жалобы в следственные органы с требованием о возбуждении уголовного дела, если сама прокуратура бездействует. Тем самым жертва становится гражданским истцом в уголовном процессе.

В уголовные кодексы Испании (1995 г.), Швеции (1986 г.) также включены специальные разделы о серьезных нарушениях во время вооруженных конфликтов двух типов и такие деяния отнесены к юрисдикции национальных судов, то есть в отношении инкриминируемых деяний признается универсальная юрисдикция. Военный уголовный кодекс Швейцарии наделяет военные суды юрисдикцией по рассмотрению нарушений гуманитарного права, применимого к немеждународным вооруженным конфликтам. Их юрисдикция распространяется и на нарушения, которые имели место за границей и непосредственно не затрагивают интересов Швейцарии (ст. 108 и 109). Уголовное преследование за "серьезные нарушения", совершенные в ходе как международных, так и внутренних конфликтов, предусматривается также в уголовном законодательстве Дании, Нидерландов, Финляндии, Норвегии, Канады и некоторых других стран. Так, внесенные в 1987 г. поправки к Уголовному кодексу Канады наделяют национальные суды юрисдикцией рассматривать дела по обвинению в военных преступлениях или преступлениях против человечности лиц, совершивших их за пределами Канады, если такие деяния, будучи совершены в Канаде, являлись бы правонарушениями по канадским законам. Важно отметить, что эти государства в своем законодательстве признают принцип универсальной юрисдикции национальных судов в отношении "серьезных нарушений", совершенных во время внутреннего вооруженного конфликта.

США приняли в ноябре 1997 г. поправку к Закону о военных преступлениях (War Crimes Act —1996), которая распространяет юрисдикцию национальных судов на нарушения, инкриминируемые по ст. 3, общей для всех Женевских конвенций, и квалифицирует эти преступления как военные. Принятая поправка к тому же снимает ограничения юрисдикции американских судов требованием, чтобы жертва или виновный были гражданами США либо входили в состав их вооруженных сил, то есть распространяет собственную юрисдикцию на иностранцев, виновных в нарушениях Женевских конвенций. Однако указанная поправка не вводит в судебную практику принцип универсальной юрисдикции в полном объеме.

Что касается российского уголовного законодательства, то его отличает иная технология решения вопроса о включении норм международного гуманитарного права в число уголовно наказуемых деяний. В Уголовном кодексе РФ положения, связанные с ответственностью за нарушение норм международного гуманитарного права, в сущности сведены к ст. 356 последнего XII раздела УК "Преступления против мира и безопасности человечества". Эта статья предусматривает уголовную ответственность за применение запрещенных средств и методов ведения войны. В ней воспроизводятся в самых общих формулировках лишь некоторые составы из числа "серьезных нарушений" по Женевским конвенциям и Дополнительному протоколу I: жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением, депортация гражданского населения, разграбление национального имущества на оккупированной территории, применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором Российской Федерации (п. 1 ст. 356). По сравнению с Женевскими конвенциями и Дополнительными протоколами к ним содержащийся в ст. 356 УК РФ перечень уголовно-правовых составов является слишком узким и в силу этого не обеспечивает точного понимания "запрещенных методов и средств ведения войны". Соответственно ограничиваются и возможности их применения в целях пресечения уголовно наказуемых деяний в полном объеме. Более того, многочисленные "серьезные нарушения", которые предусмотрены в Женевских конвенциях и Дополнительном протоколе I и квалифицируются ими как военные преступления, специально в этом качестве не предусмотрены в УК РФ. Но и включенные в ст. 356 УК РФ отдельные "серьезные нарушения", предусмотренные Женевскими конвенциями, не обозначены в нем в качестве военных преступлений. В силу этого они не подпадают под действие специальных правил преследования и пресечения, применяемых к военным преступлениям. Принцип неприменимости к ним сроков давности, который гарантирует неотвратимость наказания виновных лиц, получил закрепление в п. 5 ст. 78 Общей части УК РФ. Он гласит: "К лицам, совершившим преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренным статьями 353, 356, 357 и 358 настоящего Кодекса, сроки давности не применяются".

Между тем составы, которые формально по направленности деяния совпадают с "серьезными нарушениями" (убийство, грабеж, изнасилование, причинение тяжкого вреда здоровью, имуществу и некоторые другие), по своим квалификационным признакам также не соответствуют международно-правовой специфике статуса военных преступлений, признакам военной необходимости и т. п. К тому же в УК РФ вообще отсутствуют такие уголовно наказуемые деяния, характерные для вооруженных конфликтов, как пытки и бесчеловечное обращение, применение оружия, средств и методов ведения войны, наносящих чрезмерные повреждения или имеющих пеиз-бирательное действие; превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; умышленное причинение обширного, долговременного и серьезного ущерба окружающей среде; приказ не оставлять никого в живых и т. д.

Отсутствие в РФ специального уголовного законодательства, регулирующего конкретные составы "серьезных нарушений", установленных женевским правом, и связанные с этим существенные пробелы Уголовного кодекса РФ по замыслу законодателя должны компенсироваться включением в ст. 355 и 356 УК ссылки весьма общего характера на деяния, запрещенные международным договором, участником которого является Российская Федерация. При этом, однако, из поля зрения выпадают нормы обычного права, играющие особо важную роль в международном гуманитарном праве. Такая "глухая" позиция едва ли может способствовать активной имплементации норм международного гуманитарного права со стороны судебных органов РФ. До настоящего времени правоприменительная практика такого рода в РФ отсутствует.

Отметим также, что признанный в законодательстве многих стран и применяемый национальными судами на практике принцип универсальной юрисдикции, на деле обеспечивающий неотвратимость наказания, получил лишь частичное воплощение в УК РФ. Согласно ст. 12 УК экстерриториальная юрисдикция российских судебных органов в отношении лиц (граждан РФ, лиц без гражданства, иностранцев), совершивших преступления вне пределов РФ, допускается лишь в тех случаях, когда наносится ущерб интересам Российской Федерации или когда такое распространение предусмотрено международным договором РФ (пп. 1 и 3).

Между тем предусмотренная в отношении "серьезных нарушений" во всех четырех Женевских конвенциях (ст. 49, 50, 120, 146, соответственно, и п. 1. ст. 85 Дополнительного протокола I) универсальная юрисдикция национал ьпых судов имеет первостепенное значение в пресечении таких преступлений. В основу универсальной юрисдикции национальных судов положен известный в международном уголовном правосудии принцип "aut dedere aut judicare" ("либо выдай, либо суди"). В соответствии с этим принципом государства должны разыскивать и подвергать уголовному преследованию всех лиц, подозреваемых в совершении или приказавших совершить те или иные "серьезные нарушения", передавать их в руки собственного правосудия, независимо от их гражданской принадлежности и места совершения преступления. Вместе с тем государства могут выдать их для суда другому государству при условии, что эта страна имеет достаточно доказательств для обвинения этих лиц в уголовном порядке.

Следует уточнить, что в отношении "серьезных нарушений", совершенных во время внутренних вооруженных конфликтов, международное гуманитарное право не предусматривает универсальную юрисдикцию национальных судов. Однако в последние годы в связи с ростом внутренних вооруженных конфликтов, сопровождающихся массовыми военными преступлениями, многие государства не только приняли законы об универсальной юрисдикции безотносительно к типу конфликта, но и начали применять их на практике. Судебные процессы в отношении лиц, совершивших преступления против международного гуманитарного права в ходе вооруженных конфликтов в Югославии, Руанде, Сомали состоялись в Бельгии, Нидерландах, Франции, Швейцарии, США.

В контексте реализации требования универсальной юрисдикции общий принцип правосудия — поп bis in idem (никто не может быть осужден дважды за одно и то же преступление) — имеет важное значение в разграничении компетенции (конкурирующей компетенции) между национальными и международными судами. Речь идет о том, к юрисдикции какого судебного органа — национального или международного — относится осуждение лиц, совершивших преступления против международного гуманитарного права. Считается, что учреждение международных уголовных трибуналов (например, по бывшей Югославии или по Руанде) не упраздняет компетенцию национальных судов. Согласно п. 1 ст. 9 Устава Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии1 Международный трибунал и национальные суды имеют параллельную юрисдикцию в отношении судебного преследования лиц за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1 января 1991 г. В п. 2 этой же статьи Устава уточняется, что юрисдикция Международного трибунала имеет приоритет перед юрисдикцией национальных судов, в силу чего Трибунал на любой стадии судебного разбирательства может официально просить национальные суды передать ему производство по делу. В то же время принятый 17 июля 1998 г. Статут Международного уголовного суда определил юрисдикцию Суда как дополнительную (complementary) к уголовной юрисдикции национальных судов (п. 10 Преамбулы и ст. 1 Статута). Военные преступления, к которым Статут прямо причисляет и "серьезные нарушения" согласно Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. (п. 2 "а" ст. 8 Статута), относятся к юрисдикции как Международного уголовного суда, так и "других судов". При этом в п. 3 ст. 20 Статута (принцип поп bis in idem) определяются условия приоритета национальной уголовной юрисдикции в случае возникновения ситуации конкурирующей компетенции.

1 Полное название документа: Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии. Принят Советом Безопасности ООН 22 февраля 1993 г.

В системе ответственности по международному гуманитарному праву особое значение приобретают положения об уголовной или дисциплинарной ответственности "начальников" (военных командиров) за действия своих подчиненных, если не были предприняты все практически возможные меры для предотвращения или пресечения правонарушений (п. 2 ст. 86 Дополнительного протокола I). К таким мерам относится возбуждение дисциплинарного или уголовного преследования против тех, кто допускает подобные нарушения (п. 3 ст. 87 Протокола I). Речь идет об уголовной ответственности лиц, отдавших приказ о совершении действий, приведших к "серьезным нарушениям", считающимся военными преступлениями. Эти лица должны быть найдены и преданы суду (ст. 49 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях).

Следует отметить, что юридически более четкое и развернутое положение об уголовной ответственности физических лиц — начальника и подчиненного — содержит ст. 7 Устава Международного трибунала по Югославии. В ней предусмотрена ответственность за все возможные формы совершения преступления: планирование, подстрекательство, отдача приказа, совершение, содействие и соучастие в подготовке совершения преступлений, подробный перечень которых содержится в ст. 2—5 Устава. В п. 2 ст. 7 четко сформулирован принцип, согласно которому должностное положение обвиняемого в качестве главы государства или правительства или ответственного чиновника не освобождает от уголовной ответственности и не является основанием для смягчения наказания. В п. 3 этой же статьи устанавливается, что факт совершения подчиненным любого из деяний, в том числе и "серьезных нарушений" гуманитарного права, не освобождает его начальника от уголовной ответственности, если он знал или должен был знать, что подчиненный собирается совершить или совершил такое деяние, и если начальник не принял необходимых и разумных мер по предотвращению таких деяний или наказанию совершивших их лиц. А тот факт, что обвиняемый действовал по приказу правительства или начальника, не освобождает его от уголовной ответственности и может рассматриваться лишь как основание для смягчения наказания, если Международный трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия. Аналогичные этим формулировки и принципы получили закрепление в Статуте Международного уголовного суда (ст. 27, 28, 32, 33).

При всех обстоятельствах обвиняемые лица пользуются гарантиями надлежащей судебной процедуры и правом на защиту. Содержащиеся в ст. 49 первой Женевской конвенции и соответствующих статьях трех других Женевских конвенций положения предусматривают наряду с правом на защиту право на обжалование, обязательность уведомления о вынесенном приговоре и порядок исполнения наказаний. Во всех четырех Конвенциях устанавливаются процедуры расследования фактов нарушения Конвенций. В ст. 75 Протокола I содержится подробный перечень общепризнанных принципов судопроизводства: право обвиняемого на беспристрастный и независимый суд; личная уголовная ответственность; нет преступления без указания на то в национальном законе или норме международного права; не может налагаться более суровое наказание, чем предусмотренное законом на момент совершения уголовно наказуемого действия или упущения; презумпция невиновности; непосредственное судебное разбирательство; право не быть принужденным давать показания против самого себя или признавать себя виновным; не быть дважды преследуемым и наказуемым за одно и то же деяние и некоторые другие. Эти минимальные судебные гарантии должны применяться в отношении всех лиц, обвиняемых в нарушениях международного гуманитарного права, независимо от степени тяжести совершенных деяний.

При соблюдении устанавливаемых женевским правом материальных и процессуальных норм и гарантий взаимодействие международной и национальных систем правосудия должно обеспечить осуществление уголовной ответственности и неотвратимость наказания лиц, совершивших или отдавших приказ совершить преступления против гуманитарного права, наиболее серьезные из которых определяются как военные преступления. Такое объединение усилий двух систем уголовного правосудия должно создать надежную основу защиты жертв вооруженных конфликтов и прав человека в современном мире.


Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-21; просмотров: 61; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты