Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Понятия и формы брака.




Виды легисакционного процесса. В зависимости от способов действий заинтересованных лиц и содержания требований, а также возможных последствий исполнения судебного решения сложилось 5 конкретных видов легисакционного процесса.

1) Процесс-пари, или legis actio sacramento.Эта была наиболее общая усредненная форма процессуальных действий по любым узаконен­ным в своем содержании спорам. Стороны в строго формальных выра­жениях и торжественно высказывали свои претензии друг к другу и на­значали залог, который должен был в частности свидетельствовать и серьезность судебного обращения. Формально суд решал вопрос о при­надлежности залога, который символизировал предмет претензии: выиг­равший дело получал свой залог обратно.

В виде процесса-пари могли рассматриваться как личные (из обя­зательственного права), так и вещные иски. Во втором случае требова­лось представление и самой вещи налицо либо символическим куском (например, при споре об участке земли — кусок дерна и т.п.). Истец, дер­жа в руках особую палку — vindicta, — утверждал свое право на вещь, ответчик со своей стороны говорил то же. При споре об обязательстве символическую роль играл предмет представленного залога. Вопрос и возражение были строго формальными: «По какому праву?» — «По моему!». Затем следовали определение залога, передача вещи на сохранение до решения суда, соглашение о свидетелях и т.п. Этим оканчивалась первая, судебно-властная стадия процесса. Затем стороны избирали непосред­ственно судью из третьих лиц (все вышеописанное шло перед лицом ма­гистрата, как правило, претора), который и разбирал спор, основываясь на свободной оценке его существа, неформальном судоговорении и т.д.

2) Процесс «наложением руки», или legis actio per manus injectionem. Эта форма применялась только по некоторым конкретно пред­писанным законами искам из обязательств. Проведение процесса и воз­буждение дела в виде «наложения руки» было обусловлено предваритель­ным оформлением обязательства в виде сделки-nexum, следствием чего было признание возможности наступления личной ответственности за долг (или, иначе, сделки самозаклада). Истец-кредитор должен был лично за­держать ответчика, сопроводив действие произнесением предписанных правом слов: «Чтобы ты уплатил мне долг... или я накладываю руку». Далее, как предписывалось Законами XII Таблиц, должнику-ответчику давалась отсрочка в 30 дней, затем 60 дней своего рода «временно-обя­занного состояния» под властью кредитора. Особенностью этого вида. про­цесса было то, что сам ответчик не мог оспаривать долг — это должен был сделать за него другой, третье лицо — vindex (отстранив руку истца, vindex как бы принимал ответственность на себя, причем при выяснении неосновательности его вмешательства он присуждался к выплате долга в двойном размере). Как правило, это был родственник или патрон ответчи­ка, а сам вид процесса был тесным образом связан с круговой общинно-родовой соответственностью.

3) Процесс посредством жертвы, или legis actio per pignoris capionem. Этот вид легисакционного процесса первоначально был свя­зан только с обязательствами по купле-продаже животных для жертвоп­риношений, а затем в общей форме перешел на все претензии по этому договору в древнейшем праве. В случае неплатежа за переданную вещь истец, произнося определенные торжественные слова, самоуправно за­бирал вещь обратно (либо иную вещь, принадлежавшую должнику в ка­честве залога); сделать это предписывалось только в праздничный день. Последующие претензии и судоговорение проходили порядком, сходным процессу-пари.

4) Процесс «назначением судьи», или legis actio per judieus postulationem. В этом виде легисакционного процесса центральное мес­то занимал обмен истца и ответчика торжественными процессуальными формулами, имевшими только косвенное отношение к сути их спора и, как правило, представлявшего вынужденное обращение к суду для закрепления тех или иных правомочий, прямо не предусмотренных правом и законами (как бы фиктивно применяя законные процессуальные сред­ства). Истец должен был произнести слова: «Я утверждаю, что ты мне по твоему торжественному обещанию должен... и я спрашиваю: дашь или оспариваешь». Ответчик либо признавал иск, либо произносил отрица­тельные слова — и далее шло назначение судьи. Обыкновенно в этой форме проходили споры о разделе наследства, о разделе общей собствен­ности и т.п.

5) Процесс «под условием», или legis actio per condictionem. Этот вид процесса был связан только с неопределенными исками и, по-видимому, при обязательствах вследствие кражи. Требование истца заяв­лялось аналогично предыдущему виду легисакционного процесса, ответ­ное возражение ответчика предполагало отсрочку, а далее процедуру, сходную с последствиями судоговорения после нексума.

Характерной особенностью всех видов легисакционного процесса было подразделение судебной процедуры на две стадии: так называемое «возведение к праву» (in jure) и «обращение к правосудию» (in judicio). Первая стадия была собственно провозглашением частной претензии перед законным магистратом в специально предназначенном месте. (Спе­циальное место на римском форуме классической эпохи, то, где были выставлены Законы XII Таблиц, где стояло курульное кресло и т.д. и име­ло официальное наименование in jure, «под правом».) Вторая стадия была менее формальным собственно разбором дела по существу. В процеду­рах, разрешенных в ходе первой стадии, значителен был элемент самоуп­равства. Два вида легисакционного процесса — посредством наложения руки и посредством животного — были, на деле, чистым произволом, и единственное, что придавало им характер не разбоя или грабежа, — это произнесение торжественных слов и, по-видимому, предполагаемое при­сутствие при том свидетелей. Первая стадия, вернее ее рождение, тради­ционно была связана с судом понтификов, т.е. религиозным по смыслу, поэтому сохранение в процедуре торжественного начала было весьма существенным.

Для последующего развития процесса легисакционные виды и формы важны тем, что в них сложилось подразделение на вчинение иска, сопровождавшееся его формальным признанием со стороны управомоченной судебной власти, и на собственно судоговорение, которое пока никак не регламентировалось.

39.Формулярный процесс.

Происхождение и смысл формулярного процесса. Воз­никновение новой судебной процедуры — формулярного процесса — свя­зывается с историческим перерождением исходных видов легисакционного судопроизводства. Законодательством II—I вв. до н.э. было, наконец, прямо установлено преимущество новых форм судебного разбирательства, основанных на активной роли преторской юстиции.

Смысл формулярного процесса (actiones per formulas) заключал­ся в том, что юридический предмет спора формулировала не сторона, за­являвшая исковое требование, а претор. Истец и ответчик излагали дело перед магистратом в любых выражениях, принимая во внимание, прежде всего свой действительный интерес и обстоятельства реальные, а не то, что предполагалось по аналогичному случаю требованиями древнего права, как-то было ранее. Претор уяснял юридическую сущность спора (т.е. играл одновременно роль и юрисконсульта, и своего рода представи­теля высшего правового надзора) и излагал эту сущность в специальной записке, адресованной судье — formula. Предписания формулы не были прямо связаны с требованиями закона по поводу дела и только подразу­мевались в ней, а, по сути, она представляла воплощение собственного преторского правотворчества, на которое они были уполномочены объе­мом своей власти. Формулы были типическими, — например, «Если че­ловек Стих по праву квиритов есть Авла Агерия, то приговори Нумерия Негидия, если нет, оправдай». (Примеры, формул, присутствовавшие в римской правовой литературе, использовали типовые имена, производ­ные от agere и negare.) Формулы не были совершенно произвольными, а отражали прак­тику преторской юстиции. Единожды предоставив возможность защи­тить право по новым основаниям, в последующем претор не мог отка­зать в принятии аналогичного иска (т.е. это был своего рода обязатель­ный прецедент). Составление фор­мулы — юридического предписания для судьи — было целью первой ста­дии процесса при формулярном производстве дела по частным искам и основанием судоговорения во второй стадии.

Формула начиналась наименованием судьи, которому предстояло рассматривать дело в дальнейшем. То есть властные функции претора здесь проявлялись более значительно, поскольку этим установлением пресека­лась возможность свободного выбора судьи в дальнейшем. Затем в ее содержании предполагались некоторые определенные по характеру части: 1) intentio — изложение исковой претензии в возможно более упрощенном виде, но с обязательным наименованием истца и ответчика, поручителей (если такие были); эта часть формулы должна была также заключать и фор­мулирование собственно объекта спора и характера оспариваемого право­мочия; 2) condemnatio — поручение судье, где ему предписывались вари­анты его процессуальных решений в общем виде; 3) demonstratio — краткое перечисление фактов и обстоятельств дела, если предметом спора были пре­тензии по поводу действий, происшедших в разное время, порождавших разные по своей юридической сути правомочия, и т.п.; эта часть формулы была факультативной и предпосылалась intentio. Еще одной, также факуль­тативной частью формулы была 4) adjudicatio — поручение, которая зак­лючала либо первую, либо вторую часть и содержала предписание пере­дать определенную вещь, а за нее уплатить; это было особенно важно, если спор касался и третьх заинтересованных лиц (например, при купле-прода­же краденой вещи, при споре о наследстве и т.д.).

Безусловно, обязательной частью формулы была только intentio; иногда обращение к суду и было направлено только на установление юри­дического его существа, т.е. признания правомочия на основании факта.

По своему построению и внутреннему содержанию различные части формулы могли быть разных типов в зависимости от претензий истца и от направленности преторского предписания.

По содержанию intentia могли быть вещными и личными (в пер­вом случае спор шел о вещных правах, во втором — об обязательственных отношениях), строгого права и доброй совести (первые в точности следовали ранее установленным требованиям по этому случаю и ссыла­лись на соответствующие нормы, вторые содержали свободное истолкование, ссылаясь на интересы «оборота», справедливости, порядочности и т.п.), определенными и неопределенными (идет ли речь о конкретной вещи или сделке в известном объеме претензий, либо когда общая сумма претензий истца еще должна была быть выяснена в ходе разбирательства). По типам эти варианты следовали классификации исков и были нераз­рывны с регулированием форм этих процессуальных средств.

Различными могли быть и condemnatia. Определенное поручение заключалось в точном следовании судьи указанию претора о размере вып­латы, которую следовало присудить, либо, напротив, в которой следовало отказать по обстоятельствам дела. Неопределенным поручение считалось тогда, когда, по общему указанию претора, судье еще предстояло устано­вить точный размер предмета обязательственного спора либо оценить иму­щество, но сам факт наличия этой суммы в споре полагался установлен­ным. Наконец, поручение могло быть примерным (cum taxania), когда претор устанавливал судье высший (или низший) предел взыскания, которое ему следовало наложить по разбору всех обстоятельств спора.

Формула могла содержать и специальные добавочные элементы. Самым важным из таких была исключающая оговорка (exceptio). Посред­ством признанной правомерным процессуальным средством (сформули­рованным по требованию уже не истца, а ответчика) эксцепции ответ­чик, признавая требование истца в принципе обоснованным, выражал несогласие с иском либо по мотивам его завышенности, либо по мотиву его несправедливости и т.п. В эксцепции ответчик, как правило, указы­вал на дополнительные условия, которыми сделка было обставлена при ее заключении, ссылался на заблуждение или обман, которые подвинули его на ее заключение (хотя в принципе оспорить сделку по формальным основаниям не мог), оговаривал наличие отсрочки при выплате по обяза­тельству и т.п. Эксцепция была важной частью intentio или demonstratio, в силу принадлежности этим разделам формулы ее содержание не могло быть игнорируемо при судоговорении. Эксцепции были не произвольны­ми, а должны были точно соответствовать тому, что закрепилось в прак­тике. Ранее других установилось право ссылаться на недобросовестность исца при заключении сделки (exeptio doli), на запрет закона или претора и т.д. Возражение пусть и субъективно обоснованое, но не принятое правовой практикой, в формулу не включалось.

Другим добавочным элементом была praescriptio — предписание. Обычно она располагалось перед intentio и была как бы отрицательным условием, ограничивающим предмет спора при выяснении некоторых предварительных обстоятельств; если эти обстоятельства выяснялись в пользу ответчика, судоговорение прекращалось вообще, если в пользу истца — то действовали те части формулы, которыми исковому требова­нию придавалось строго ограниченное значение. Наконец, формула мог­ла содержать оговорку о произвольном решении спора. Согласно этой оговорке, например, могло предлагаться, что если ответчик вернет вещь, служащую предметом спора, то этим будет оправдан, если же упрямству­ет, то оценка вещи может быть предоставлена истцу, не связанному в этом отношении ничем, и т.п.

Наличие строго определенных составных частей формулы как выражения существа дела, различные оговорки, допускавшиеся в фор­мулу по строго подзаконным основаниям, обязательность ряда уточнений свидетельствует, что формальные начала были достаточно весомы­ми и в ходе формулярного процесса.

Общий ход формулярного процесса. Как и легисакционный процесс, формулярное судопроизводство считалось сохраняющим нормальный порядок частного суда (ordo judiciorum privatorum). Coxpaнялось и типичное для предыдущего процесса деление на две стадии — in jure и in judicio.

Основным органом юстиции при формулярном процессе был пре­тор, в провинциальных общинах-муниципиях — магистраты (по двое). Истец и ответчик являлись лично к претору или к магистратам. Вместо насильственного привода в обыкновение был введен штраф на неявив­шегося. Процесс на всех его стадиях истец и ответчик вели лично, но уже допускались и представители. По признании иска истец получал допол­нительный признаваемый иск об исполнении постановленного решения. Если intentio была неопределенной, то назначался еще особый судья для выяснения количественной стороны претензии либо установления денеж­ной суммы, лежащей в основе иска. Если этих особых условий не было, то следовала формулировка заявления в стадии in jure; могли быть предложены встречные вопросы ответчика и т.п. После присяги сторон эта стадия завершалась.

Составление формулы, в котором участвовали лично или через представителей истец и ответчик, становилось, таким образом, своего рода договором сторон относительно содержания претензии и содержания воз­можного взыскания; в принципе, формулярный процесс допускал тем са­мым и упрощение спора в интересах обеих сторон, возможность найти меру полюбовного соглашения в рамках судоговорения. Из этого общего значения формулы и смысла первой стадии вытекали некоторые всеоб­щие требования к судопроизводству по частным искам, характерные и для всего последующего судебного процесса. Во-первых, отрицалась воз­можность повторного иска по тому же делу с теми же или сходными тре­бованиями — ne bis de eadem re sit actio. Во-вторых, составляя формулу, стороны как бы оформляли новое правоотношение между ними, которым до некоторой степени обязывались друг перед другом и за отступления от которого терпели и процессуальные ограничения, и иные неблагопри­ятные последствия. В-третьих, записанное при составлении формулы полагалось как неизменное на всем последующем ходе процесса или су­договорения, ни истец, ни ответчик не могли приводить иных доводов, иначе представлять фактические или юридические обстоятельства дела.

Вторая стадия процесса — in judicio — находилась в руках про­фессиональных судей (как правило, коллегии судей). Рассмотрение дела должно было произойти не позднее 18 месяцев после составления фор­мулы. Стороны выступали перед судьей второй стадии процесса в абсо­лютно равноправном положении, пользовались равной свободой в осве­щении обстоятельств дела, равным правом отрицать и доказывать. Судья считался как бы творцом нового правоотношения между сторонами, сле­дуя первоначальному предписанию формулы, закреплял ее предписания конкретным судебным постановлением, выступая в роли судьи-арбитра (judices arbitri): Jus facet unter pares. Исполнение судебного решения ста­ло представлять специальную дополнительную стадию в общем ходе су­допроизводства. Для добровольного исполнения судебного постановле­ния сторонам давалось 30 дней. Принудительное исполнение судебного решения происходило в виде специально регламентированных проце­дур — executio. Исполнение могло быть направлено против личности должника (например, отпущение раба на свободу, выдача вора головой потерпевшему и т.п.) или против имущества его. В последнем случае executio принимала специальный характер, когда исполнение касалось какой-то определенной вещи (безразлично: была ли эта вещь предметом спора, залога или объектом взыскания); или универсальный характер, когда исполнение направлялось на все имущество должника в полном объеме. В этой последней ситуации универсальное исполнение могло принимать особый характер конкурса по отношению ко всем имуществам и имуще­ственным правам должника. Детальная регламентация порядка проведе­ния конкурсного исполнения относится уже к самым поздним временам рецепированного римского права.

Претор в частном судопроизводстве. Переход к форму­лярному процессу при рассмотрении исков частного права объективно вывел претора на первый план судопроизводства и связанного с ним правотворчества. Именно за ним было при этом порядке решающее сло­во в понимании, толковании, применении норм закона и права. В извест­ном смысле только с формулярным процессом было связано развитие такого источника римского права, как jus honorarium, или jus praetorium. При легисакционном процессе, при строго подзаконном понимании су­щества исковых требований и возможных истребуемых взысканий пре­тор, по сути, не мог изменить или остановить процесс, и от него только зависело санкционировать своею властью судоговорение. В этом отно­шении, первоначально роль претора была отчасти пассивной: он мог кор­ректировать процедуру судоговорения только с помощью точных пред­писаний закона, и где закон молчал, там был бессилен и претор.

При формулярном процессе претор занял уже центральное место. Он мог вообще отказаться составить формулу по тем или иным общепра­вовым обстоятельствам, а тем самым сделать цивильное право практически ничтожным, мог, напротив, дать иск по основаниям, прямо не предусмот­ренным законом или правовой традицией, прибегая к соображениям справедливости, целесообразности, необходимости соблюдать интересы народа и государства и т.п. («Претор помогает людям, которые ошиблись или были обмануты».) Претор мог, наконец, прибегнуть к специфическим средствам чисто преторской защиты права, опираясь не столько на судебно-правовую, сколько на административную сторону своей публичной власти.

Претор мог лично рассмотреть фактические обстоятельства спо­ра, который послужил поводом к обращению. Если дело касалось нару­шения вещных прав, он мог, опираясь на полномочия imperium, сделать специальное и конкретно адресованное распоряжение (interdictum) о зап­рещении тех или иных действий до рассмотрения дела в законном процес­суальном порядке либо вообще запрещении действий без специального рас­смотрения. Интердикты были нескольких разновидностей: а) с приказанием восстановить владение обратившегося за приказом лица в отношении той или иной вещи, вышедшей неправомерно из его обладания; б) с при­казанием предъявить вещь, которая служила предметом спора, либо ко­торой само существование должно было обусловить продолжение или от­сутствие судебного разбирательства; в) с приказанием запретить насилие в отношении личности либо прав обратившегося за преторской защитой лица; г) специальный владельческий интердикт, которым зак­реплялось специальное вещное право — «право обладания» — в качестве временного заменителя полноценного права собственности в отношении вещей, переход которых требовал некоторых дополнительных формаль­ностей или обстоятельств по цивильному праву.

Другими средствами преторской защиты было фиктивное офор­мление торжественных обещаний — stipulationes — от участвующих в деле сторон, которые как бы независимо от юридического содержания спора создавали основу для взаимных связывающих действий или обяза­тельств, как правило, чисто личного характера. Из этого преторского дей­ствия сформировалась возможность в будущем для судебного рассмотре­ния исков и требований не материального свойства — о моральном вреде и т.п. В особо исключительных случаях, когда невозможно было дать защиту в рамках права (сделка была оформлена в соответствии со всеми требованиями закона и т.п.), но содержание тре­бования было признано справедливым, претор прибегал к реституции (restitutio in integrum) — полному восстановлению того положения, ко­торое было характерно для сторон по поводу интересовавшей их сделки до ее заключения (например, в отношении сделок, заключенных несовершеннолетними, сделок, заключенных под влиянием обмана, насилия и т.п.). Естественно, что реституции предшествовало предварительное вы­яснение фактических обстоятельств дела; таким образом, она была как бы заменителем второй стадии процесса, основываясь уже только на пре­торских полномочиях.

Презумпции и фикции преторского права. В своем правотворчестве претор стал широко использовать принципиально новые категории толкования права — презумпции и фикции. Наряду с собственно юридической нормой эти категории создавали новую юридическую куль­туру, реализовавшуюся в рамках формулярного процесса.

Презумпции представляли правовые предположения, характе­ризующие на основании предварительно выясненных фактов другие, не строго доказанные, а только предполагаемые. Презумпция освобождала от необходи­мости предварительно доказывать все, даже мельчайшие взаимосвязи фак­тов и правоотношений. Вместе с тем презумпция не была неоспоримой; в большинстве случаев допускалось, что в ходе процесса презумпции могут быть доказательно опровергнуты. Фикции представляли постулирование несуществующего как бы существующим при помощи приемов аналогического истолкования права. В отличие от презумпций фикции всегда были неопровержимы. Тем самым они создавали в преторской юстиции новые правовые послед­ствия. Фикции использовались в нескольких наиболее типических случа­ях. Во-первых, для защиты признанных справедливыми требований со стороны сословие или граждански неполноправных лиц (например, ино­странцев), которые путем фиктивного допущения приравнивались к пол­ноправным римским гражданам и тем самым могли полноценно заявить о своих имущественных претензиях. Во-вторых, для защиты требований, вытекавших из совершенно новых ситуаций, не предусмотренных пре­жними формальными легисакционными процедурами — в этом случае торжественные формулы, которыми давалось право на иск, видоизменя­лись применительно к новым обстоятельствам. В-третьих, для защиты требований, вообще признаваемых только на основании преторского права и не находивших себе ранее исков в рамках традиционных правовых норм. Судье оставалось только установить соответствие обстоятельств дела и предъявленных требований предписаниям преторской формулы, заклю­чавшей такую фикцию, и вынести решение.

 

40.Экстраординарный процесс.

Экстраординарный (extra ordinem), или когниционный, процесс (cognitio extra ordinem) – чрезвычайный порядок рассмотрения судебного спора, который вытекал из непосредственной деятельности претора по осуществлению правовой защиты. Был установлен Конституцией 294 г. как единственная форма процесса.

Экстраординарный процесс воспринял принципы прежних форм гражданского процесса: диспози-тивности и состязательности.

В экстраординарном процессе судебные функции осуществлялись административными органами: в Риме и Константинополе (в связи с разделением империи на Западную и Восточную) – praefectus urbi (начальником городской полиции), в провинциях – правителем провинции, а по менее важным делам – муниципальными магистратами. Однако нередко императоры принимали судебные дела и к своему личному рассмотрению.

Дело рассматривалось указанными лицами вне формулярного процесса. Они же принимали заявление об иске и, назначив день суда, от своего имени вызывали ответчика.

Сосредоточившись в руках административных органов, экстраординарный процесс не делился на стадии (in jure и in judicio).

Рассмотрение дел утратило публичный характер и происходило в присутствии лишь сторон и особо почетных лиц, которые имели право присутствовать при этом. Если истец не являлся к слушанию дела, оно прекращалось; при неявке ответчика дело рассматривалось заочно.

Экстраординарный процесс осуществлялся в письменной форме. Документы имели больший вес по сравнению со свидетельскими показаниями.

В экстраординарном процессе участвовали адвокаты.

Экстраординарное производство предусматривало обязательные судебные пошлины – на покрытие канцелярских расходов, на досудебную подготовку дела и т. п.

Решение по делу чиновник выносил в письменной форме. Оно сразу вступало в законную силу и признавалось за истину (в отношении сторон по данному процессу).

В противоположность процессу классического периода в экстраординарном процессе впервые было допущено апелляционное обжалование вынесенного решения в следующую, вышестоящую инстанцию. На решение praefectus urbi можно было приносить жалобы императору, на решение правителя провинции – praefectus praetorio (начальнику императорской гвардии), а на его решения – императору. Отказ в апелляции (с Юстиниана не более двух) влек удвоение присужденной суммы.

Судебное решение в экстраординарном процессе приводилось в исполнение органами государственной власти по просьбе истца. В случае присуждения ответчика к выдаче определенной вещи она отбиралась указанными органами принудительно (manu militari), если в течение двух месяцев ответчик не передавал ее добровольно.

Если присуждалась денежная сумма, судебные исполнители отбирали у ответчика соответствующую сумму или какую-нибудь вещь, которую продавали для удовлетворения претензии истца. Обращение взыскания на все имущество должника имело место лишь в том случае, если заявлены претензии несколькими кредиторами несостоятельного должника, причем он не передавал добровольно имущество для их удовлетворения.

Правило республиканского процесса об окончательном погашении однажды предъявленного иска (хотя бы по нему и не состоялось решение) в экстраординарном процессе не применялось.

 

 

Понятия и формы брака.

Семья образуется поср-вом брака. РП различ. (вплоть до Юстиниана) з-нный Р брак м. лицами, имевшими право вступать в з-нный брак (ius conubii), и брак, м лицами, не имевшими этого права. От брака отлич-ся конкубинат - дозвол. з-ном постоянное сожит-во мужчины и женщины, но не отвеч. треб-ям з-нного брака (в этом сл. жена не разделяла соц. состояния мужа, дети их не подлежали отцовской власти). В республ. эпоху мужик м. иметь з-нную жену и состоять в конкубинате с др. женщиной. Различ. также брак с мужней властью (cum manu meriti), в силу кот. жена была подвластной мужу, и брак, при кот. жена оставалась подвластной прежнему домовл-ке или была самост-ной (брак sine manu).

Усл-я вступл-я в брак: 1)необх. согласие жениха и невесты, и домовл-ки, если он был. 2)необх. достиж. брачного возраста (12лет-Ж, 14-М) 3)не допуск. брак лиц, сост. в браке. 4)необх., чтобы вступающие в брак лица имели право вступать в брак (ius conubii). Брак призн-ся ничтожным м. родств-ками по прямой линии, и м. боковыми родств-ками, из кот. хотя бы один состоит к общему предку в 1-ой степени родства.

Брак в Р закл-ся неформально, достаточно было согласия сторон и отведения невесты в дом жениха. Брак прекр-ся: а)смертью одного из супругов б)утратой свободы одного из них в)разводом. Им-венные отнош-я: 1)при браке cum manu все им-во жены поступало в полную соб-ть мужа 2)при браке sine manu им-во супругов ост. раздельным => отнош-я м. супругами могли оформл-ся дог. поручения (жена поруч. упр-е им-вом мужу). При 1 -приданое жены полностью Î мужу. В сл. 2 -устан. особый порядок: заключ. устное согл-е с мужем, по кот. он обязался возвратить приданое в сл. развода. При отсутствии такого согл-я приданое автоматич. оставалось в им-ве мужа. Позднее мужу запрещ. отчуждать принесенные в приданое земельн. уч-ки, если нет согласия жены.

В императорский период слож-ся обычай, по кот. муж, получая приданое, со своей стороны делал вклад в семейн. им-во в форме дарения в пользу жены - предбрачный дар (перед браком, т.к. дарения м. супругами - запрещ., но позже - его м.б. осущ. и во время брака).

13.Правовое положение женщины в римском праве.

Зависело от формы брака, в котором она состояла. При браке cum manu, жена всецело подчинялась власти мужа и юридически находилась в положении его дочери. Вследствие этого в личном отношении она подлежала юридически неограниченному праву мужа: он мог вытребовать ее от всякого третьего лица, даже от родителей и даже против ее воли, посредством vindicatio; он мог продать ее в рабство и экспулатировать ее рабочую силу посредством отдачи in mancipium; он имел ничем не ограниченное право наказания, доходящее до jus vitae ac necis. юридически муж все же оставался полновластным господином над самой личностью жены. Она занимает место дочери, входит всецело в состав его familia, делается агнаткой как его самого, так и всех его родственников. Вместе с тем она окончательно порывает все агнатические связи со своей прежней семьей, делается для своих родителей, братьев и т. д. юридически чужой со всеми последствиями такого отчуждения (теряет права наследования и т. д.).. Тот же принцип подчинения определяет и имущественные отношения между ними. Все, что жена имела до брака и что она приобрела после брака, принадлежало мужу, как полному и бесконтрольному собственнику. Быть может, в более позднее время, когда уже рядом существовал брак без manus с его особым имущественным режимом, в подражание ему и при браке cum manu мужья оставляли женам их имущество в более или менее свободное пользование, но юридически положение этого имущества определялось нормами о peculium. В случае несостоятельности мужа и оно шло на удовлетворение его кредиторов; равным образом, оно могло быть отобрано самим мужем в любой момент. Взамен этой имущественной несамостоятельности жена наравне со своими детьми имела наследственное право после своего мужа и всех его агнатических родственников.Совершенно иначе складывались отношения при браке sine manu, построенном на принципе самостоятельности и независимости жены по отношению к мужу.В области личных отношений, как известно, ни о какой власти мужа нет речи. Жена сохраняла свое прежнее семейное положение: она оставалась persona sui juris, если была таковой до брака; она подлежала patria potestas своего отца, если он был жив. Никакой дисциплинарной власти над женой муж не имеет; равным образом, он не имеет никакого права требовать ее привода судом, если она ушла от него и не желает возвращаться.

брак иного характера: Законы XII таблиц, санкционируя установление manus посредством usus, говорят в то же время, что жена может воспрепятствовать установлению manus, прервать течение давности удалением из дома мужа на три ночи – usurpatio trinoctio. Законы XII таблиц имеют при этом в виду, очевидно, не полный разрыв сожительства, а только устранение manus: пробыв три ночи вне дома мужа, жена снова возвращается к нему и продолжает совместную жизнь; к концу года снова уйдет на три ночи и т. д. Таким образом, брачное сожительство будет продолжаться всю жизнь, с тем только отличием от обыкновенного брака, что жена все время будет свободной от власти мужа, будет юридически для него чужой, сохраняя свое прежнее положение в старой семье.


Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-21; просмотров: 57; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.01 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты