Авеста – священная книга зороастризма. Космогонические иэсхатологические представления в зороастризме.

Главным источником для реконструкции Иранской мифологии служат сведения "Авесты", священного писания зороастризма на сакральном авестийском языке, и в меньшей степени древнеперсидские клинописные надписи. "Авеста" состоит из отдельных книг - насков. По одной гипотезе, наски зафиксированы письменно в ранне-эллинистический период (свидетельство Гермиппа из Смирны, 3 в. до н.э.), по другой - это произошло на рубеже н.э. при династии Аршакидов, по третьей - только при Сасанидах, в 6 в. В устной форме древнейшие тексты "Авесты", прежде всего "Гаты", приписываемые основателю зороастризма Заратуштре(Зороастру), и затем "Яшты", гимны отдельным божествам, видимо, существовали с 12 - 10 вв. до н.э. Несколько позже (но до 4 в. до н.э.) ложились своды обрядовых предписаний "Видевдат" или "Вендидад" ("Закон против дэвов"), "Висперед" ("Книга о всех божествах") и сборники молитв. Тогда же возник религиозный зороастрийский календарь, испытавший воздействие астрономии Египта (365-дневный год) и Вавилонии (названия дней и месяцев по именам божеств). После выхода древнеиранских языков из употребления жречество создало корпус переводов и толкований писания на пехлевийском (среднеиранском) языке. Из переводов наиболее важно переложение утраченного авестийского "Дамдатнаска" - "Бундахишн" ("Творение основы") - с важнейшими сведениями по космологии, эсхатологии; не менее интересны религиозная энциклопедия "Денкарт" ("Деяния веры"), "Меног-и Храт" ("Дух разума") и др. Заслуживают внимания манихейские сочинения "Книга тайн", "Книга псалмов", "Книга о гигантах", "Свет достоверности" и др. Большую ценность сохраняют поздние обработки иранского эпоса "Ядгар Зареран", "Шахнаме", "Вис и Рамин".
Взятая как целое, Иранская мифология обнаруживает множество близких соответствий в ведийской мифологии и в индоевропейской мифологии. Налицо целый ряд общих сюжетов (верховное семибожие; борьба за власть во вселенной двух родственных, но враждующих группировок богов; драконоборство; низведение на землю небесных вод, две посмертные дороги души, чудесный мост в загробный мир, охраняемый собаками, и др.) и персонажей (Митра, Апам-Напат, др.-иран. Хаомаи вед. Сома; трехпастый и шестиглазый дракон - др.-иран. Ажи-Дахака и вед. Ахи Будхнья и др.). Между близкородственными ведийской мифологией и Иранской мифологией наблюдается, однако, инверсия некоторых характеристик и атрибутов. Так, два класса божеств, ахурыи дэвыв Иранской мифологии - соответственно благие и вредоносные существа. В ведийской мифологии, напротив, асурысчитались демонами, дева- почитаемыми духами, возглавляемыми Индрой; в "Авесте" Индра описан как злокозненный демон.
Основой Иранской мифологии было учение о противоборстве двух взаимоисключающих космических принципов. Оно предопределяло мифологическую картину мира и его историю. Всеобщий моральный закон мироздания Арта (Аша Вахишта), овеществленный в свете и огне, противостоял воплощению лжи, мрака, ритуальной скверны - Другу(образы, близкие ведийским представлениям о космическом законе - rtб и восходящие к индоевропейским прототипам). Лагерь духовных сил, богов и демонов соответственно делился на приверженцев Арты и Друга; тот же дуализм разделял и земной мир.
В целом Иранскую мифологию от иных индоевропейских традиций отличает этическая окраска, резкий дуализм добра и зла, добрых духов ахур и язатов во главе с Ахурамаздой(отсюда название древнеиранской религии - маздеизм) и дэвов, монстров (см. Ажи) во главе сАнгро-Майнью, принесшим в сотворенный Ахурамаздой мир прегрешения, болезни, смерть и стремящимся уничтожить добро. Наряду с дуализмом этическим (противоборство добра и зла) Иранской мифологии был присущ и дуализм гносеологический: мир разделялся на две сферы - земную, телесную и духовную потустороннюю, где также проходила борьба добрых и злых сил; характерна мольба Заратуштры "о поддержке в обоих мирах - телесном и духовном" ("Гаты"). См. рис.: здесь будет изображение.
Основой возникновения дуализма в Иранской мифологии исследователи считают природный контраст между светом и тьмой, дождем и засухой, оазисом и пустыней, а также развитие архаичного близнечного мифа о двух демиургах (в "Авесте" дух добра и дух зла - близнецы, "Ясна" XXX), отражающее древнейшее дуально-фратриальное деление иранских племён и, наконец, постоянный конфликт оседлых земледельцев и скотоводов Ирана со скифо-сакскими кочевниками (в эпосе - иранцы во главе с легендарной династией Кейянидови туранцы во главе с Афрасиабом). В "Гатах" порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежом и угоном скота (ср. особого дэва грабежа - Айшму), предаются проклятию их правители и жрецы, уничтожающие скот при оргиастических жертвоприношениях, но прославляются легендарные правители иранцев, идеализируется труд оседлых скотоводов, а позже в "Видевдате" (III) и земледельцев: "Кто сеет хлеб, тот сеет праведность" (Аша).
Во главу угла Иранской мифологии ставится религиозная мораль и соответственно образцы праведной деятельности (включая и хозяйственную), отношение человека к миру богов, его обязанности во всеобщей борьбе сил добра и зла, благие мысли, слова и дела, воплощённые верховной триадой иранского пантеона. Ахурамазда - воздействующее слово, Аша Вахишта ("Праведность", "Наилучший распорядок") - дело, Воху Мана - "благая мысль" (божественная триада отражала, возможно, реальную социальную иерархию иранского общества с правителями, жречеством и патриархами - главами общин). Триада входила в состав Амеша Спента - семи добрых духов, возглавляемых Ахурамаздой, наряду с Хшатра Вайрья ("прочная власть"), Спента Армаити ("святое благочестие", аллегория благодетельного сельскохозяйственного труда), Хаурватат ("целостность" физического существования) и Амртат ("бессмертие" - см. Амертати Аурват).Амеша Спента окружали сонмы добрых духов - ахуров и язатов. Эта структура пантеона, по-видимому, - результат реформы Заратуштры с тенденцией к монотеизму Ахурамазды: древние иранские божества заменены абстрактными духами Амеша Спента (при этом сохранилось архаичное семибожие). Общее число древних божеств достигло 33 (по "Видевдату"-2), как и в ведийской мифологии; в дозороастрийскую и древнеперсидскую верховную триаду входили наряду с Ахурамаздой Митра и богиня вод Ардвисура Анахита. Однако у разных иранских племён верховными божествами могли почитаться Зерван, Митра, культурный герой Йимаили даже злой дух Ангро-Майнью, а неАхурамазда. Причём ахеменидскому Ирану оставались неведомыми эсхатологический мировой пожар, творец зла, династия Кейянидов, упоминаемые "Авестой". Скифы, саки, согдийцы не имели связного понятия о благочестивых категориях зороастризма. Собственно "Авеста" умалчивала о культе предков, хотя он господствовал в прочей Иранской мифологии, особенно восточноиранской. Поздний зороастрийский пантеон механически объединил Амеша Спента с Митрой, Ардви-сурой Анахитой, богом войны Веретрагной, богом ветра Вайю, персонификацией удачи Аши, богом вод Апам-Напатом, покровителем иранцев Айрьяманом, "быстроконным солнцем", Тиштрйей - Сириусом, почти уравняв их по степени почитания и причастности к делам мироздания (при этом особую роль играл культ Митры).
Добрым духам в Иранской мифологии противостояли дэвы, также возглавлявшиеся триадой: духом лжи (злого слова) Другом, духом злой мысли Ака Мана, духом грабежа (злого дела) Айшмой. Дэвы - создания Ангро-Майнью.
С божественной иерархией в "Авесте" соотносилась структура космоса: ближе всего к земле размещалась орбита звёзд, чей слабый свет уподоблялся благим мыслям; далее на равном удалении от земли вращалась луна (её свет приравнивался благим словам), затем солнце (его яркий свет - благие дела); наконец, четвёртая, высшая сфера принадлежала бесконечному свету - Ахурамазде и его пантеону. (В нач. 6 в. до н.э. эта космологическая схема была воспринята греческим философом Анаксимандром, что удостоверяет её древность). Согласно античным источникам (автор 3 в. Диоген Лаэртский и др.), восстанавливается иной образ вселенной в Иранской мифологии: космос - это колесница, запряжённая четвёркой коней, воплощений огня, воды, земли и атмосферы, которая совершает циклические обороты (ср. мифологизацию времени в образе бога Зервана). В конце мира кони выйдут из повиновения колесничему, и будут драться до тех пор, пока один из них (огонь) не поглотит остальных (вариант мифа о мировом эсхатологическом пожаре).
Огонь и вода усматривались в основе всех форм бытия; огонь (см. Атар) присутствует во всех элементах мироздания, включая человеческую душу. Чужеземцы называли зороастрийцев огнепоклонниками: в их храмах горел неугасимый огонь; три священных огня в главных храмах были символами трёх сословий иранского общества: Атар-Фарнбаг - огонь жречества (храм в Парсе), Атар Гушнасп - огоньцаря и воинов (храм в Шизе), Атар-Бурзин-Михр - огонь общинников (храм в Хорасане). Осквернение огня, воды, земли считалось тягчайшим прегрешением (ср. участь Керсаспы- Гаршаспа, попавшего в ад за то, что он загасил огонь ударом палицы; ср. зороастрийский обычай погребения на "башнях молчания" - дахмах, где помещённые в специальные ниши трупы пожирались птицами).
Иранские космогонические мифы представляли мир созданным в форме яйца, где земля подобна желтку, небо - скорлупе ("Бундахишн"). В других поздних текстах сохранился индоевропейский миф о творении мира и земли из частей тела человека, принесённого в жертву (ср. вед. Пурушу).
Единой картины земного мира в Иранской мифологии также не существовало. Земля делилась на семь климатических поясов - каршваров. Мировая гора(Хара, Хукарья) помещалась в одних текстах в центре мира, в других - на севере, или считалась главной вершиной хребта Харайти (Хара Березайти), окружавшего "и восточные, и западные страны" (т.е. всю землю). (Иранцы почитали и другие священные горы, среди которых - Демавенд, по старой этимологии, - Йема-венд, "гора Йимы"; к ней, по преданию, был прикован побеждённый Траэтаонойдракон Ажи-Дахака.) С мировой горы стекали две реки, окружавшие сушу ("Бундахишн"); у подножия горы - огромное озеро Ворукаша, где у источника Ардвисуры произрастает мировое дерево хаома. Согласно другому варианту мифа, дерево хом-хаома, гаокерена или всеисцеляющее древо виспобиш, на котором пребывают семена всех растений, растёт посреди озера Ворукаша и охраняется "от жаб и других гадов" чудесной рыбой Кара ("Меног-и Храт"). На древе всех семян, которое иногда заменяет, а иногда дублирует мировое древо хаому, - обиталище "царя птиц" Сэнмурва. Сэн-мурв рассыпает семена с дерева, ломая его тысячу сучьев: другая птица относит семена к источнику, из которого пьёт дожденосная звезда Тиштрйа- Сириус; с дождём она возвращает семена на землю. На вершине мировой горы - обитель богов Гаронмана. В поздних манихейских сочинениях царство богов - "вечная беспредельная страна света", рай, где "нет нужды и убытка" и каждый "живёт по своей воле".
Согласно "Авесте", существуют три эпохи в истории вселенского противоборства добра и зла, изначальных сил творения (Ахурамазды иАнгро-Майнью): золотой век, царство перво-человека и культурного героя Йимы сменяется эпохой ожесточённой борьбы между духамидобра и зла и их приверженцами на земле; эта борьба закончится мировой катастрофой; перед концом света наступит чудовищная зима, вырвется из пут дракон Ажи-Дахаки, мир погибнет в огне, но затем возродится в изначальном состоянии (эсхатологические представления в ранней "Авесте" близки другим индоевропейским традициям, особенно германо-скандинавской - см. Рагнарёк).
По истории вселенной, разработанной жрецами эпохи Сасанидов (3-7 вв.) в поздней "Авесте" и в "Бунда-хишне", первые три тысячелетия мир пребывал в идеальном духовном состоянии: царство света и Ормазд (Ахурамазда) на небесах были отделены от царства тьмы и Ахримана(Ангро-Майнью) в преисподней; они сосуществовали, не сталкиваясь друг с другом. Тогда же Ормазд создал семерых небожителей Амеша Спента. Ахриман, обнаружив царство света, возненавидел его и захотел уничтожить, но всеведущий Ормазд священным словом привёл в оцепенение духа зла.
В начале второго трёхтысячелетнего цикла Ормазд создал духовную сущность (фраваши) Заратуштры, поместив её в ствол древа жизни хаомы, и сотворил весь материальный мир, разместившийся между царствами света и тьмы, в т. ч. первобыка и первочеловека, которым в поздней традиции оказывается уже не Йима, а Гайомарт. На земле утвердился золотой век. В третьем трёхтысячелетнем периоде Ахримани сотворённые им дэвы начали борьбу против Ормазда и царства света; он убил первобыка и Гайомарта, но из их семени произошли животные и первая человеческая пара (см. Мартйа и Мартйанаг). В последнем, четвёртом цикле Заратуштра получает телесное воплощение и периодически возрождается на земле в облике саошйантов - "спасителей мира". Последний цикл завершается победой добра над злом, воскресением из мёртвых и страшным судом, вершимым Ормаздом: праведники обретут вечное блаженство на земле, грешники - вечные муки в преисподней.
В Иранской мифологии очевидна тенденция к историзации мифологического прошлого, наделению хронологических эр особыми значениями этического порядка. В поздней "Авесте" многообразные и взаимоисключающие схемы священной истории сведены в канон - от первочеловека (Гайомарта) до саошйанта (эсхатологического спасителя). Первочеловек в начале необратимого исторического цикла предвосхищал, а саошйант в конце его повторял образ и функции Заратуштры, занимавшего место в центре мирового времени и мирового пространства. Судя по сообщениям ранних греческих авторов (Ксанфа Лидийского, Феопомпа, Евдокса и др.) о том, что Зороастр жил за 6 тысяч лет до Платона или за 5 тысяч лет до Троянской войны, а также о двух Зороастрах, канон "от Гайомарта до саошйанта" стал известен грекам не позже 6 в. до н.э. Однако этот канон не вытеснил других квазиисторических мифов: в "Яште" (XIII) Заратуштра помещён не в середине мирового цикла, а в его начале; по "Хом-яшту", вселенская история, напротив, завершалась появлением Заратуштры. Детально разработанная историософия была сразу и источником, и конечным продуктом вторичного мифотворчества на заключительных этапах развития Иранской мифологии.
Наряду со священной историей вселенской борьбы добра и зла Иранская мифология содержит легендарную историю, повествующую о смене поколений земных властителей. Владыку золотого века Йиму (Джамшида) одолевает трёхглавый дракон Ажи-Дахака (Заххак); побеждённого распиливают пополам. Герой третьего поколения Траэтаона (Феридун) побеждает дракона. Подобные мифологические циклы известны в хеттской, вавилонской, греческой и других мифологиях. В ведийской мифологии трёхглавого монстра также убивает "третий"герой - Трита: третий (по счёту) побеждает тройственного (по природе).
Став владыкой мира, Траэтаона делит землю между тремя своими сыновьями: согласно поздним источникам и "Шахнаме", Сельм получает западные страны (Рум), Тур, родоначальник туранцев, - Восток, Иредж, младший и наиболее достойный сын, - Иран (ср. сыновей Таргитая в скифо-сарматской мифологии, трёх братьев - культурных героев в славянской мифологии и другие индоевропейские параллели). Завистливые старшие братья идут войной на младшего и убивают его. Дальнейшая легендарная история - история борьбы иранцев во главе с праведными царями - Кейянидами, богатырями Рустамом, Исфандияроми другими и их врагов - туранцев во главе с Афрасиабом, хионитов во главе сАрджаспоми т.д. [При этом в одной только "Авесте" изложено не менее четырёх различных вариантов легендарной истории и трёх систем хронологии; один и тот же "Яшт" (XIX) описывает и тщетные попытки Афрасиаба-Франграсйана завладеть фарном (нимбом - символом царской власти), и представляет его обладателем фарна.]
Реликты индоиранских мифов размещались в Иранской мифологии в дидактических схемах легендарной истории, призванной утвердить те или иные социально-политические притязания, что очевидно, в частности, из реформы Заратуштры. Объявив себя посредником между богом и людьми, пророк в "Гатах" (32, 8) обвиняет Йиму в тяжком прегрешении против религиозной морали. В "Яште" (XIII) роль культурного героя передана Заратуштре, якобы первому жрецу, первому воину и первому скотоводу. Устроителями социальной структуры изображались и сыновья Заратуштры: старший стал родоначальником и главой жрецов, средний - земледельцев, младший - воинов ("Яшт" XVIII 98). Праведными властителями в "Авесте" выступают легендарные, а не исторические цари, зато в надписях исторических Ахеменидов не упомянут Заратуштра: их тексты гласят о непосредственном наделении царей властью Ахурамаздой. Дарий I и Ксеркс внушали подданным, что золотой век уже наступил в их правление: таким образом игнорировалась эсхатологическая суть учения Заратуштры о грядущем обновлении мира. Зороастрийское жречество, напротив, видело в настоящем, торжество зла, а золотой век относило в далёкое будущее и выступало с теократическими претензиями от имени Заратуштры. Для поздней "Авесты" характерна формула: "Заратуштра есть аху (светский владыка) и рату (духовный глава) человечества". Конфликт жречества и военной аристократии во главе с царями характерен для раннеклассовых обществ (ср. мидийское "племя" магов, пытавшихся монополизировать культ при Ахеменидах), антагонизм воинской и жреческой "каст" восходил, вероятно, к индоиранской эпохе и повлиял на формирование дуализма в Иранской мифологии. Реформа Заратуштры усилила дуалистические тенденции в Иранской мифологии: победа сил добра, Ахурамазды, была поставлена в зависимость от праведности человека, его приверженности благим мыслям, словам и делам. Посмертная судьба человека зависит от его праведности: душачерез три дня после смерти направляется к "мосту возмездия" Чинвату на суд Митры, Сраоши и Рашны, где её поступки взвешивает на весах Рашна. Содеянные умершим добрые дела встречают его в облике прекрасной девушки (см. Даэна), и праведник вступит с первым шагом на небеса благих мыслей, со вторым - благих слов, с третьим - благих дел, с четвёртым достигнет "бесконечного света". Проклятая душавстречает старуху отвратительного вида, проходит через три ада злых мыслей, слов и дел и оказывается перед лицом Ахримана и других демонов ("Меног-и Храт"). Представление о двух путях души - истинном и ложном - восходит, видимо, к древней индоевропейской мифологеме, сохраненной также "Упанишадами" и древнегреческим философом 6 в. до н.э. Парменидом (в его поэме "О природе" и в "Видев-дате" XIX ложный путь назван "избитым").
Универсальный мифологический мотив, Иранской мифологии. - духовное восхождение поэта-шамана или жреца в иной мир с целью приобщения тайнам неба и преисподней (пехлевийское сочинение 5 в. "Арда-Вирафнаме" повествует о странствиях "праведного Вирафа" на том свете). Согласно "Денкарту", за откровениями на тот свет путешествовали Заратуштра и его царственный патрон Виштаспа. Божественным откровением Заратуштре считалась и сама "Авеста", якобы записанная по указанию Виштаспы.
За пределами канонизированного свода "Авесты" в Иранской мифологии сохранялись архаические представления; иранцы продолжали отправлять и древние культы: согласно христианскому теологу Клименту Александрийскому, персы, мидяне и савроматы ещё в 3 в. поклонялись кумиру бога войны Веретрагны в форме меча (как и скифы во времена Геродота). Этика зороастризма была сложным по форме мировоззрением интеллектуальной элиты иранского общества и имела узкую социальную базу. Зороастризм не вытеснил из народных верований поклонение стихиям, магию и т.п.
Из самостоятельных циклов в Иранской мифологии заметно выделяется манихейская мифология (о мифологизированной космологии и эсхатологии манихейства см. в ст. Мани).
Манихейство за пределами Ирана распространялось отдельными очагами от Западного Китая до Британии и Северной Африки. Устойчивая жизнеспособность манихейства вытекала из сознательного отбора и оригинальной переработки самых ярких доктрин зороастризма, буддизма, гностического христианства, митраизма. В отличие от прочих гностических учений, в которых зло (тьма, грех, плоть) объявлялось следствием эволюции вначале непорочного бытия, в манихействе оно являлось исходным онтологическим условием всех дальнейших судеб мира, их причиной. Эта основополагающая концепция манихейства восходит к поздней "Авесте".
Иранская мифология оказала влияние на мифологические представления древних угро-финнов, кельтов, славян, народов Кавказа, Передней и Центральной Азии. Целый ряд сюжетов и образов проник в Европу через манихейство (противостояние двух демиургов в христианских ересях, иерархия ангелов света и т.п.). С насаждением среди иранских народов ислама после арабского завоевания (7 в.) многие образы Иранской мифологии вошли в классическую поэзию на фарси или сохранились в фольклоре.