Функции женщин.

Разделение ролей между мужчинами и женщинами в диссидентском движении во многом воспроизводило гендерную систему советского общества. Оно возникло уже в первых подпольных группах конца 50-х годов и оставалось неизменным вплоть до середины 80-х. Это разделение касалось прежде всего сфер деятельности, которые были традиционно и в силу обстоятельств “женскими” или “мужскими”. Так, “женской сферой” была прежде всего работа по созданию и поддержке инфраструктуры диссидентского движения, осуществление информационного обмена и “благотворительная” работа по оказанию помощи политзаключенным. “Мужской” сферой было “теоретизирование” (создание идеологии и плана действий), идейное и организационное руководство осуществлением акций, создание текстов воззваний и бюллетеней. Сферой приложения “общих сил” были сами акции и их подготовка: распространение листовок, написание лозунгов, присутствие на судах политзаключенных и выражение им солидарности в зале суда, сбор подписей под письмами протеста, участие в семинарах.

Несмотря на то, что функции женщин в движении оставались преимущественно прежними, некоторые изменения на протяжении существования диссидентского движения имели место. Участницы подпольных групп раннего периода сообщали, что они выполняли только “вспомогательные” работы, тогда как интервью с участницами движения 70-х - 80-х годов показывают, что роль женщин стала в рамках одних и тех же функций более самостоятельной и творческой. В сфере инфраструктуры женщины часто руководили и сами определяли что и как необходимо делать.

Мужчина - идеолог, руководитель или ответственный исполнитель различных акций протеста оказывался, в первую очередь, мишенью для КГБ. Уже к началу семидесятых всем участникам движения было известно, что любая акция протеста ведет к лишению свободы. Со временем “нормальными” страницами биографии мужчины-диссидента и даже определенным “кодексом чести” стали достойное прохождение допросов и отбытие срока заключения.

“Нас интересовал процесс, как мы пройдем через следствие, выстоим, устоим ли, то есть, были заражены, я, по крайней мере, - таким архетипом диссидентского движения, и хотелось через все это пройти, чтобы почувствовать себя человеком. Становление такое диссидентское.” (В.П. 1957 г.р.)

“Инфраструктурная” деятельность женщин была также преследуемой и опасной. Она также являлась политическим и моральным протестом. Но, несмотря на это, женщин арестовывали реже, чем мужчин. Стратегия властей заключалась в том, чтобы не арестовывать матерей. Об этом говорит тот факт, что преобладающая часть женщин, которые провели несколько лет в заключении по политическим статьям с 1957 по 1986 год, не имели перед арестом несовершеннолетних детей (хотя есть и исключения из этого правила). Возможно, это было связано с тем, что арест диссидентов, имеющих детей, вызывал наибольшую реакцию протеста на Западе. Поэтому в семьях диссидентов была типичной ситуация, когда муж находился в лагере, а жена оставалась на воле с детьми. У женщин, как и у мужчин, был свой взгляд на проблему арестов.

“Когда сидит мужчина, это ситуация более нормальная, чем когда сидит женщина. Вот где самый страх... В лагере убивали втихомолку. Убивать напрямую было нельзя, а постучать головой о железо можно. Или забрать у женщины все теплое и держать ее в холодном карцере... Они потом рожали детей после долгих мучений. Это просто чудо, если они вообще могли это сделать... Когда женщина сидит в лагере, это ужасно, а когда она сидит дома и воспитывает детей, это естественно.“ (Н.Л., 1950 г.р.)