Бхагаван, зависит ли это от того, где мы находимся: в Греции или в Индии?

Человеческая история — это трагедия.

И причина этой трагедии не очень сложна. Не надо идти очень далеко, чтобы найти ее; она заключена в каждом человеке.

Все прошлое человечества создало разрыв в человеке; в каждом человеческом существе идет постоянная гражданская война.

Если ты не чувствуешь себя легко, то причина этого не является личной. Твоя болезнь является социальной.

Проводилась такая стратегия, чтобы разделить тебя на два враждебных лагеря: зорбу и будду, материалиста и спиритуалиста.

В действительности ты не разделен. В действительности ты есть гармоничное целое. Но в твоем уме обусловленность такова, что ты не являешься единым целым: ты должен бороться со своим телом. Если ты хочешь быть духовным существом, тело должно быть покорено, побеждено, его надо истязать, умерщвлять всеми возможными способами.

Это было и остается общепринятой идеологией во всем мире. В различных культурах, в различных религиях формулировки могут быть разными, но основное правило остается одним и тем же: разделить человека, создать в нем конфликт, чтобы одна его часть начала чувствовать себя более возвышенной, стала святой, и начала осуждать другую часть как грешную.

Но беда в том, что ты есть единое целое, нет способа разделить тебя.

Любое разделение будет создавать в тебе страдание, любое разделение будет означать, что одна половина твоего существа борется с другой половиной. И если ты борешься с самим собой, то, как ты можешь чувствовать себя легко?

Все человечество до сих пор живет шизофреническим способом. Каждого рассекают на куски, на фрагменты. Ваши религии, ваши философии, ваши идеологии не являются целительными процессами, они являются коренными причинами внутреннего конфликта и войны. Ты наносил раны самому себе. Твоя правая рука наносит раны левой руке, твоя левая рука наносит раны правой руке; обе твои руки покрыты ранами.

Запад, в конце концов, выбрал идти с зорбой. Не было другого способа остаться в здравом уме — одна часть должна быть полностью уничтожена, забыта. Запад отверг внутреннюю реальность человека, его сознание: человек есть лишь тело, нет никакой души, а единственная религия — это есть, пить и веселиться. Это было просто способом обрести хоть какой-то покой ума, выйти из конфликта, прийти к какому-то решению и заключению — ибо это означает признание того, что ты есть одно: только материя, только тело.

Восток выбрал другой путь, но основная проблема остается той же: Восток считает, что ты есть душа, а тело - иллюзия. Материи не существует, мир сотворен из того же, из чего сделаны сновидения, поэтому не стоит о нем беспокоиться. Отрекись от него, забудь о нем — на него не стоит обращать внимания.

На первый взгляд кажется, что Восток и Запад делают разные вещи, но, по сути, они поступают одинаково. По сути, они пытаются найти рациональный способ, как человеку быть единым. Ибо быть раздвоенным означает постоянную болезнь, конфликт — лучше отбросить саму идею об одной из половин.

Восток говорит, что тело иллюзорно, оно всего лишь видимость, тень, у него нет никакой реальности.

Запад говорит, что сознание — побочный продукт, оно не существует само по себе, оно является видимостью. Когда тело умирает, ничего не остается; тело есть все, а сознание, которое ты чувствуешь, является просто комбинацией всех элементов тела.

Например, если ты разберешь на части свой автомобиль или свои часы, неужели ты думаешь, что нечто вроде души будет высвобождено из часов? Кто заставлял часы идти? Только благодаря определенному сочетанию частей идут часы, двигается автомобиль, работают все машины; это следствие наличия всех этих частей. Собери все части снова вместе, и часы начнут тикать — душа никуда не уходила, прежде всего потому, что никакой души и не было.

Что касается меня, то я вижу основную причину в том, что так или иначе выбирается одно и решается, что другое является иллюзорным, чтобы можно было обрести покой, чтобы не было нужды бороться, мучиться и пребывать в постоянном страхе потерпеть поражение.

Почему же Восток и Запад выбрали различные пути? Это тоже должно быть понято.

Восточный ум в поисках единой сущности попытался выяснить: что же такое это внутреннее сознание, о котором говорят восточные мистики, святые и мудрецы, называя при этом тело иллюзорным? Для нас тело кажется реальным, а сознание — это просто слово. Но поскольку на Востоке все святые настаивали на том, что это слово «сознание» и есть наша реальность, Восток попытался выяснить, что же такое эта реальность, прежде чем решить в пользу тела.

Естественной тенденцией будет решить в пользу тела, так как тело — вот оно, оно уже представляется реальным, — а сознание надо искать, надо отправиться во внутреннее паломничество.

Из-за таких людей, как Гаутама Будда и Махавира, Восток не мог отрицать, что эти люди были искренними. Их искренность была столь явной, их присутствие было столь впечатляющим, их слова были столь авторитетными... невозможно было отрицать это. Не хватало никаких аргументов, ибо эти люди сами были своим собственным аргументом, своим собственным подтверждением.

И они были такими спокойными и такими радостными, такими расслабленными, такими бесстрашными. У них было все, чего желает каждое человеческое существо... и в известном смысле у них не было ничего. Несомненно, они нашли внутри самих себя некий источник, сокровище. И нельзя просто отвергнуть это, уделив достаточно времени поиску. Пока ты не обнаружишь, что никакого сознания нет, ты не можешь просто отрицать его.

У нас были такие благоухающие люди — мы не могли видеть их розы, но было столько благоухания, что Восток попытался заглянуть внутрь и обнаружил, что душа гораздо более реальна. Тело — это просто видимость.

И, кстати, тут важно напомнить вам, что современная наука пришла к выводу, что материя иллюзорна, что материи не существует, она нам только представляется.

Ученые пришли к этому выводу совсем другим путем.

Направив свой поиск в глубь материи, они обнаружили, что по мере того, как они углубляются в материю, она становится все менее и менее субстанциальной. И в некой точке после атома вообще нет никакой материи: есть только электроны, которые являются частицами электричества, — а это не материя, а энергия.

Всего лишь сто нет назад, Ницше заявил: «Бог умер», — совершенно не представляя себе, что через столетие вся наука согласится с тем, что Бог то, возможно, и жив, а вот материя умерла.

Восток двинулся внутрь и обнаружил, что тело, то есть материя, относительно несубстанциально. Конечная реальность принадлежит сознанию.

На Западе развитие происходило по-другому. И есть причины, почему это случилось именно так.

Восток древен. По меньшей мере, десять тысяч лет постоянного, последовательного поиска внутренней реальности человека — и все гении Востока целиком отдавали себя ему.

Когда на Востоке писались Упанишады, приблизительно пять тысяч лет назад, Запад вовсе не существовал как человеческое общество.

В Индии у нас есть Моханджодро, Харрапур — города, которые существовали семь тысяч лет назад, с таким высоким развитием... там были улицы такие же широкие, как в Бомбее. В домах были спальни с пристроенными к ним туалетами.

Может возникнуть удивление, почему я говорю об этом: а потому, что всего лишь сто лет назад в Америке было судебное разбирательство по поводу туалетов, которое дошло до Верховного суда.

Первый человек, который пристроил туалет к своей спальне... Христианство было против этого, так как это грязно — устраивать туалет рядом со спальней. Это не по-христиански; чистота — рядом с Богом. И вот, пожалуйста, туалет рядом со спальней!

Всего лишь сто лет назад... и Верховный суд должен был принять решение, что в этом нет ничего нечистого, и если кто-то хочет иметь туалет рядом со спальней, это его личное дело и не имеет никакого отношения к религии.

Но церковь боролась с этим.

А жители Харрапура, семь тысяч лет назад, имели туалеты рядом со спальнями, у них были ванны, и у них была особая система для циркуляции воды в городе. Холодная и горячая вода в ванной комнате — это нечто новое, но и это уже было в Харрапуре и Моханджодро. У них были плавательные бассейны. Должно быть, это было общество с очень высокой культурой.

Даже во времена Гаутамы Будды, всего лишь две с половиной тысячи лет назад, Запад не был очень-то развит. И это можно видеть. Мы не распяли Гаутаму Будду, а Запад пятьсот лет спустя, распял Иисуса Христа.

А то, что говорил Иисус, не шло ни в какое сравнение с тем, что говорил Гаутама Будда. Гаутама Будда говорил, что нет никакого Бога: тем не менее, никто и не подумал о том, чтобы распять его. Иисус Христос ничего не говорил против иудаизма; наоборот, он просто говорил, что он — ожидаемый ими пророк. И он повторял все, что было написано в Ветхом Завете — он не говорил ничего, что противоречило бы старой религии. А Гаутама Будда опровергал все в индуизме — он сказал, что Веды — это идиотизм; он сказал, что нет никакого Бога; он сказал, что все жрецы — самые хитрые люди в мире. А в Индии жрецы, брамины, являются высшей кастой. Но никто и не подумал о том, чтобы распять его.

Люди вызывали его на дискуссии, люди спорили, и поскольку они не могли победить его в споре... Они не могли победить его. Когда они оказывались перед ним, они были достаточно искренними, чтобы осознать и признать, что он знает нечто большее, что их знание было всего лишь книжным, а его знание было подлинным переживанием.

Развитие Запада является детским по сравнению с развитием Востока. Оно началось в Греции.

Но даже такой человек, как Сократ, который не отрицал и не утверждал существование Бога, был отравлен. Он просто говорил: «Я еще не убедился на опыте, поэтому я не могу говорить о том, чего не знаю, — я не могу сказать, существует Бог или нет. И я бы хотел, чтобы каждый был искренним в этом вопросе. Пока вы не узнаете по опыту, не говорите "да", не говорите "нет", оставайтесь агностиками, попридержите ваши окончательные выводы».

Очень разумный человек, но и его отравили. Он не отрицал традицию, он не отрицал прошлое, он ничего не отрицал — он просто высказывался за более рациональный подход, более логичный подход. Это не преступление. И вот - награда, которую он получил: его отравили; общество решило, что он — опасный человек.

Тех людей, которые могли бы направить западное общество к внутренней реальности, распинали или отравляли. Естественно, талантливые люди стали опасаться даже разговоров о внутренних вещах, о таинствах. Они стали говорить только об объективных вещах, о материи, так как материю нельзя отрицать. И нет никаких проблем с тем, чтобы углубиться в исследование материи.

Распятие Иисуса и смерть Сократа закрыли перед западным гением дверь для движения внутрь. Всякий, кто обладал какой-то разумностью, стал осознавать, что это просто игра со смертью, лучше уж использовать свои таланты и гений таким образом, чтобы общество не могло осудить это.

Поэтому весь гений западного общества стал служить созданию все больших удобств для тела — больше технологии, больше машин, больше знаний о материи — и все были счастливы.

Но если даже в этих вопросах возникало нечто, что противоречило религии, церковь была начеку и сразу же старалась пресечь это.

Например, когда Галилей написал, что Солнце не вращается вокруг Земли, как это кажется, а в действительности Земля вращается вокруг Солнца, что вовсе не кажется очевидным, папа римский вызвал его на свой суд — Галилею было тогда семьдесят пять лет, он был стар, болен и стоял почти на краю могилы — и сказал: «Ты должен переделать свою книгу, ибо она противоречит Библии. В Библии утверждается, что Солнце вращается вокруг Земли, и мы не собираемся выслушивать какие-либо аргументы. Ты просто переделаешь свою книгу, в противном случае твоим наказанием будет смерть». Такая идиотская церковь, которая даже не готова выслушивать какие-либо аргументы, которая умеет только повелевать: «Поступай так или приготовься к смерти!»

У Галилея, должно быть, было большое чувство юмора. Он сказал: «Вам нет нужды причинять себе такое беспокойство, чтобы убить меня. Я и так скоро умру. Что же касается моей книги, то я переделаю ее, но я хочу, чтобы вы запомнили, что, оттого что я переделаю мою книгу, Солнце и Земля не изменятся. Земля будет по-прежнему вращаться вокруг Солнца, так как Солнце и Земля не читают мои книги, и им нет дела до того, что я пишу».

Итак, он вычеркнул это утверждение из своей книги. А в примечании он написал: «Я вычеркиваю это утверждение, прекрасно зная, что это не имеет никакого значения. Реальность остается той же самой».

Когда Коперник обнаружил, что Земля не плоская, как говорится в Библии, а круглая, у него тут же начались неприятности.

Сейчас эти вопросы не имеют никакого отношения к религии. Какое религии дело до того, круглая Земля или плоская? Она может иметь любую геометрическую форму - религия не имеет к этому никакого отношения.

Но христианство, ислам — это весьма примитивные религии. У них нет того культурного, изощренного подхода, какой есть у индуизма, джайнизма, буддизма, даосизма. Они не умеют аргументировать, они умеют только сражаться. Их единственный аргумент — меч; на острие меча должно быть решено, кто прав.

Именно церковь, как это ни странно, воспрепятствовала Западу двигаться в направлении внутреннего поиска. Она заставила Запад обратиться к материи.

Внутреннее было абсолютной монополией церкви, и она решала все вопросы, связанные с ним: не было никакой нужды в исследованиях, не было никакой нужды в открытиях, не было никакой нужды в медитации. От вас требовалось только одно: верить в Бога. Но если вы могли заниматься чем-то, связанным с материей, то никаких проблем не возникало, пока это не входило в противоречие с Библией.

Коперник сказал папе римскому: «Это же пустячное дело, и у меня есть все доказательства того, что Земля является круглой. Это работа всей моей жизни, и она не затрагивает вашу религиозность».

Папа римский сказал: «Ты не понимаешь. Дело не в том, затрагивает это нашу религиозность или нет; дело в том, что Библия — Божья книга, Священная книга. Если будет доказано, что одно утверждение в Библии является неверным, то из этого могут быть сделаны далеко идущие выводы: прежде всего, то, что Бог может ошибаться. Мы не можем принять это».

Они не могут принять даже то, что папа римский может ошибаться, что же говорить о Боге? Папа римский является далеким представителем. Иисус представляет Бога, а папа римский представляет Иисуса — и не непосредственно, а через сотни пап, которые умерли до него. Через них он связан с Иисусом, а Иисус имеет прямую телефонную, связь с Богом. Только одно утверждение, противоречащее Библии, если доказана его справедливость, лишает Бога непогрешимости. А это не может быть принято — это одно.

Во-вторых, если доказано, что одно утверждение в Библии является неверным, где гарантия в отношении других утверждений? Это порождает подозрение. Это разрушает саму основу веры — «Поэтому мы не можем признать, что в Библии что-то может быть неверным. Ты можешь делать все, что не противоречит Библии».

Естественно, остается только материя. Вы можете проводить исследования в области физики, химии, биологии, зоологии, геологии. Вы можете всем этим заниматься, вы свободны.

Церковь стала Великой китайской стеной, препятствующей людям двигаться внутрь.

Это выглядит странно, но это факт: христианская церковь оказалась величайшим врагом религии на всей земле. Другие культы тоже оказались ее врагами, но не такими сильными.

Гению оставалось работать только с материей.

На Востоке же гений в первую очередь отдавал предпочтение внутреннему путешествию. Только второсортные, посредственные люди работали ради внешнего, материальных вещей; подлинный разум всегда двигался в медитативность.

Мало-помалу расстояние становилось все большим. Запад становился материалистическим — и вся ответственность ложится на христианскую церковь, — а Восток становился все более и более спиритуалистическим. Это разделение, расщепление, которое было создано в каждом человеке, стало расщеплением в более крупном масштабе: на Восток и Запад.

Один великий поэт написал: «Запад есть Запад. Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». А этот человек, лорд Киплинг, очень интересовался Востоком. Он много лет прожил в Индии, он был на правительственной службе.

Но, видя это различие... что все восточное сознание движется внутрь, а западное сознание движется наружу — как им сойтись?

Вся моя работа состоит как раз в том, чтобы доказать, что лорд Киплинг неправ.

Я бы сказал: «И Запад не Запад, и Восток не Восток, вместе они уже сошлись».

Что вы подразумеваете под «Востоком»? В Бомбее Калькутта является востоком, в Калькутте Бомбей является западом. Это все вздор, эти слова относительны. Нельзя сказать, что определенное место является востоком и определенное место является западом; это все относительно. Для жителей Калькутты востоком является Токио — и именно так думают японцы. Они называют свою страну «страной восходящего солнца», а своего императора они называют «единственным сыном бога солнца». Истинный бог — это бог солнца, а Хирохито, император Японии, является его единственным сыном.

На самом деле, когда японцы потерпели поражение во второй мировой войне, они не могли поверить в это. Тысячи солдат покончили с собой только из-за позора: «Как могло случиться, что сын Бога потерпел поражение? Теперь нет смысла жить, все пошло прахом».

Они верят, что они и есть настоящий Восток.

Никто не является Востоком, и никто не является Западом.

Но эти позиции можно понять, они просто бросаются в глаза. И весь мой подход заключается в том, чтобы навести мост в каждом индивиде и сделать его единым целым.

Не будь против своего тела; это твой дом.

Не будь против своего сознания, ибо без сознания твой дом может быть весьма разукрашенным, но в нем не будет хозяина, он будет пустым. Вместе же они создают красоту, более полную жизнь.

Символически, я выбрал имя Зорба для тела и Будда — для души.

Твой вопрос сводится к тому, что когда я был в Греции, я говорил больше о Зорбе, а здесь в Индии атмосфера кажется более близкой к Будде. Твое наблюдение верно.

В Греции я говорил о Зорбе. Тем не менее, меня депортировали. Если бы я говорил о Будде, ты бы никогда больше меня не увидел!

Я говорил о Зорбе, ибо это — основа. Но я разъяснил, что один только Зорба — это всего лишь основание дома, но не сам дом.

В Индии я говорю о Будде, но я не забываю о Зорбе.

Каждое высказывание, которое я делаю, будь оно о Зорбе или о Будде, автоматически подразумевает другого из них, ибо для меня они неразделимы. Это только вопрос выделения. Чтобы быть понятным греческому уму, я выделял Зорбу.

Посол Шри Ланки в Америке написал мне письмо, в котором он говорил: «Ваши последователи во всем мире открывают рестораны, дискотеки и называют их "Зорба-Будда". Это весьма оскорбительно для Будды. И если вы сделаете такую вещь в такой стране, как Шри-Ланка, это может привести к насилию. Я советую вам отказаться от этого имени».

Я сказал моему секретарю написать ему следующее: «Прежде всего, никто не обладает монополией на Зорбу или на Будду. Во-вторых, мы не имеем отношения к Гаутаме Будде; «будда» — это не личное имя, а качество. Это слово означает «пробужденный». Каждого, кто пробудился, можно называть «буддой». Гаутама Будда — это только один из миллионов будд, которые уже приходили, и еще будут приходить. И вы не можете помешать Зорбе, стать буддой. На самом деле, вам следовало бы помогать мне, превращать зорб в будд, ибо это единственная настоящая революция — материалист, зорба, который ничего не знает о высшем сознании, становится буддой».

Он так и не ответил.

Зорба имеет свою собственную красоту. И греческий остров, на котором я жил, — это место, где родился Казандзакис, писатель, который создал роман «Грек Зорба»... Зорба - это вымышленное имя, это не историческая личность. Но остров, на котором я жил, — это остров, на котором родился Казандзакис.

А Казандзакис — один из лучших романистов этого столетия, и он ужасно пострадал от рук церкви. В конце концов, когда он написал «Грека Зорбу», он был отлучен от церкви. Его принуждали: «Отрекись от своей книги "Грек Зорба", иначе ты будешь отлучен от церкви». Поскольку он не отрекся от этой книги, он был отлучен от христианства и осужден на муки в аду.

На самом деле Зорба — это собственная индивидуальность Казандзакиса, которую подавило христианство, которой он не мог жить, которой он хотел жить. В Зорбе он выразил всю непрожитую часть своей жизни.

Зорба — прекрасный человек: он не боится ада, не алчет рая, живет от мгновения к мгновению, наслаждается малыми вещами... еда, вино, женщины. После трудового дня он берет свой музыкальный инструмент и часами танцует на пляже.

А другая часть Казандзакиса, которой он жил в «Греке Зорбе»... Зорба — слуга. Другая часть — хозяин, который нанял Зорбу в слуги. Он всегда печален, сидит в своей конторе, корпит над своими бумагами, никогда не смеется, никогда не наслаждается, никуда не ходит и всегда глубоко внутри завидует Зорбе, так как тот зарабатывает мало, но живет как император, не думая о завтрашнем дне, о том, что случится. Он с удовольствием ест, с удовольствием пьет, с удовольствием поет, с удовольствием танцует. А его хозяин, который очень богат, лишь сидит себе в печали, напряжении, тоске и страдании.

Однажды Зорба говорит своему хозяину, который является самим Казандзакисом: «Хозяин, только одно с тобой неладно: ты слишком много думаешь. Пошли со мной». То была ночь полнолуния.

Казандзакис сопротивлялся: «Нет, нет. Что ты делаешь?»

Но Зорба вытащил его на пляж и начал танцевать, играя на своем музыкальном инструменте.

И он сказал Казандзакису: «Попробуй. Прыгай! Если ты не умеешь танцевать, делай что-нибудь». И под воздействием энергии Зорбы и его вибрации Казандзакис тоже начал танцевать. Впервые в жизни он почувствовал, что он живой.

Зорба — это непрожитая часть каждого так называемого религиозного человека.

И почему церковь была так против «Грека Зорбы», когда эта книга была издана? Это был всего лишь роман, церкви нечего было беспокоиться о нем. Но было так ясно, что это книга о непрожитом христианина в каждом христианине, эта книга могла быть опасной. И это действительно опасная книга.

Но Зорба потрясающе прекрасен. Казандзакис посылает его купить кое-что в городе, а он обо всем забывает. Он пьянствует, таскается по проституткам и наслаждается, и время от времени он вспоминает, что, кажется, прошло много дней, но у него все еще есть деньги. Пока все деньги не потрачены, как может он вернуться? Хозяин будет сильно гневаться, но тут уж ничего не поделаешь — это его проблема.

И через три недели он возвращается, — а уезжал он всего лишь на три дня, — и не привозит ничего из того, за чем его посылали. Он приезжает со всеми своими историями: «Что за поездка это была! Тебе следовало бы поехать со мной. Я нашел таких красивых девок... и такое хорошее вино!»

А хозяин сказал: «Но как же с покупками? Три недели я сижу здесь, кипя от негодования».

Зорба ответил: «Когда доступно так много прекрасных вещей, кто беспокоится о таких пустяках? Ты можешь каждую неделю делать вычет из моего жалования и постепенно вернуть свои деньги. Мне жаль, что я не смог вернуться раньше. И ты должен быть доволен, что я вернулся, — поскольку все деньги вышли, мне пришлось возвращаться. Но в следующий раз, когда я поеду, я вернусь с покупками».

Хозяин сказал: «Ты никогда больше не поедешь. Я пошлю кого-нибудь другого».

Вся жизнь Зорбы — это жизнь простого физического наслаждения, но без всякого беспокойства, без всякого чувства вины, без всякой озабоченности грехом и добродетелью...

Я бы хотел, чтобы этот человек Зорба был жив в каждом, ибо это ваше природное наследие. Но не надо останавливаться на Зорбе.

Зорба — это только начало.

Рано или поздно, если вы допустите полное выражение вашего Зорбы, вы обязательно станете думать о чем-то лучшем, более высоком, более великом.

Это придет не из мышления; это придет из ваших переживаний — ибо эти мелкие переживания станут скучными.

Сам Будда стал Буддой потому, что жил жизнью зорбы. Восток не обратил внимания на это обстоятельство — двадцать девять лет Будда жил так, как никакому Зорбе и не снилось. Зорба был так беден.

Отец Гаутамы Будды распорядился так, чтобы во всем царстве отбирались все прекрасные девушки для ублажения Будды. Для разных времен года он приказал построить три прекрасных дворца в трех разных местах. По его приказу были созданы прекрасные сады и озера. Вся жизнь Будды была просто роскошью, чистой роскошью. Но ему стало скучно.

Одно из самых значительных переживаний, с которым он столкнулся, случилось тогда, когда как-то вечером перед ним танцевали прекрасные девушки... он пил вино, они пили вино, а затем, опьянев, все заснули. Посреди ночи он проснулся и посмотрел вокруг, и он был поражен; и этот шок был одной из поворотных точек в его жизни. Какая-то девушка храпела... она выглядела так отвратительно, с уголка ее рта стекала слюна... у кого-то еще текло из носа. И он сказал: «Бог мой! Так вот она красота!»

Он был готов. На следующее утро он отослал всех девушек из дворца: «Я не хочу больше видеть никаких девушек. Чего достаточно, того достаточно». Фактически, это было более чем достаточно. За двадцать девять лет он прожил столько, сколько обычному человеку не прожить и за четыре или пять жизней. Посреди всей этой роскоши он вскоре обнаружил, что ему скучно, и в его уме гвоздем засел вопрос: «И это все? Тогда ради чего мне жить завтра? Жизнь должна означать нечто большее, иначе она бессмысленна».

Именно из зорбы начался поиск Будды.

Не каждый становится буддой; и основная причина в том, что зорба остается непрожитым.

Ты улавливаешь мой аргумент? Мой аргумент таков: живи Зорбой в полной мере, и ты естественным образом войдешь в жизнь будды.

Казандзакис написал «Грека Зорбу». Он умер. Если бы ему позволили пожить подольше... Он был болен, он был очень напряженным, он оставался очень несчастным, так как он всегда боялся греха. И затем он был отлучен от христианской церкви, — а это означает осуждение на муки в аду; только христиане могут попасть в рай... и это был такой удар, который он не смог пережить. На самом деле, этим отлучением христианская церковь убила его.

Если бы он был жив, я бы сказал ему: «Ваша книга — это только одна половина. Вам надо написать другую книгу, "Зорба-Будда". Тогда это будет завершенный феномен. Но написать другую книгу вы можете только в том случае, если будете жить своим зорбой. Вы даже не жили зорбой, как же вы можете жить буддой?»

Наслаждайся своим телом, наслаждайся своим физическим существованием. В этом нет никакого греха. За этим скрыт твой духовный рост, твое духовное блаженство.

Когда ты устанешь от физических удовольствий, только тогда ты задашь вопрос: «Есть ли еще что-нибудь?»

Этот вопрос не может быть только интеллектуальным, он должен быть экзистенциальным: «Есть ли еще что-то?» И когда этот вопрос будет экзистенциальным, ты обнаружишь внутри себя нечто еще.

Там много чего будет. Зорба — это только начало.

Как только будда, пробужденная душа, овладеет тобой, ты познаешь, что удовольствие не было даже тенью. Будет столько блаженства... Это блаженство не против удовольствия. Фактически, именно удовольствие приведет тебя к блаженству.

Между Зорбой и Буддой нет борьбы. Зорба — это стрела; если ты правильно последуешь за ней, ты достигнешь Будды.

Безусловно, в Греции атмосфера иная, чем в Индии. Греческая личность осталась материалистической.

В Индии основная атмосфера — это атмосфера пробужденной души.

Даже если ты продолжаешь спать, это не имеет значения, ведь вокруг тебя атмосфера восхода солнца. Поют птицы, распускаются цветы, и отовсюду поступают указания, что пора просыпаться.

Я поеду в Грецию снова, так как я наслаждался всеми этими депортациями. И в следующий раз мне придется говорить о Будде — ведь я там говорил только о Зорбе, а я никогда ничего не оставляю незавершенным.

И министр внутренних дел Греции уже пригласил меня: «Мы все устроим, приезжайте».

Я ответил: «Я приеду, но по крайней мере, в течение трех недель не депортируйте меня», — так как ни одна страна, кажется, не в состоянии терпеть меня более трех недель. И есть страны настолько идиотские, что они не могут потерпеть меня даже тридцать шесть часов.

Англия оказалась наихудшей. Мне не дали и шести часов поспать в аэропорту — я даже не был на территории страны, а оставался в аэропорту, в комнате для отдыха. Но и там мне не позволили поспать хотя бы шесть часов.

Я спросил: «Какие у вас основания?» Служащий аэропорта ответил: «У нас нет никаких оснований. Вот бумага, информация от премьер-министра, в которой говорится: "Этот человек опасен, его нельзя впускать в страну"».

Но я сказал: «Я не собираюсь въезжать в Англию, из этой комнаты для отдыха нет возможности попасть в Англию. И вы хорошо меня проверили — у меня нет с собой никаких бомб и всякого такого. И если я посплю часов шесть в аэропорту, какую опасность я буду представлять? Вы только подумайте...»

Он сказал: «Не втягивайте меня в неприятности, так как завтра этот вопрос будет обсуждаться в парламенте, и тогда мне придется отвечать за вас».

Так что мне пришлось на шесть часов отправиться в тюрьму. Мне сказали: «Единственное место, где мы можем позволить вам оставаться, — это тюрьма».

А на следующий день этот вопрос обсуждался в парламенте, и я всегда удивляюсь, когда поднимается этот вопрос и дается один и тот же ответ: «Этот человек очень опасен», — но ни у кого в парламенте не хватает ума спросить: «Какая опасность в том, что он просто поспит в аэропорту? Может быть, он и опасен, но какую опасность он представляет, спящим в аэропорту?» Никто в парламенте не задал такой вопрос.

Итак, я сообщил греческому министру, что приеду. Я должен поехать туда.

На самом деле, я думал остаться там еще на некоторое время, и моя виза позволяла мне оставаться в Греции еще пятнадцать дней, но архиепископ Греции пригрозил правительству, что если меня немедленно не депортируют, они сожгут дом, в котором я остановился, сожгут заживо меня и всех, кто был со мной, подорвут дом динамитом.

И правительство перепугалось, они подумали: «Может возникнуть проблема, лучше немедленно выслать этого человека».

Я спал, когда меня пришли арестовывать. Обычно людей не арестовывают, когда они спят.

И у них не было никаких оснований, так как я пятнадцать дней не выходил из дома. Я сказал: «Вы должны представить какие-то основания, почему вы депортируете меня».

Они сказали: «У нас нет никаких оснований, только приказы сверху». И все эти приказы были основаны на угрозе архиепископа.

Это был тот самый архиепископ, который отлучил Казандзакиса от церкви.

И эти люди живут, как бы отстав от времени. Они не наши современники.

Ведь в тот день, когда меня депортировали с того острова, жители острова, которые не имели никакого представления обо мне, они слышали только слухи... Но когда они узнали об угрозе архиепископа, им всем стало стыдно. И они спросили меня: «Мы бедные люди, чем мы можем помочь?»

Я сказал: «Отправляйтесь все в аэропорт, чтобы показать архиепископу, сколько людей с ним и сколько со мной — хотя я пробыл здесь только пятнадцать дней, а они здесь находятся вот уже две тысячи лет». И в церкви с архиепископом было только шесть старух, а в аэропорту было три тысячи человек, весь остров.

Тем не менее, они не понимают, что они больше не нужны, что их время кончилось. И они говорят о том, что надо любить врага своего и надо любить соседа своего, что Бог есть любовь, — а сами пригрозили человеку, который ничего не сделал, что сожгут его заживо, со всеми его друзьями. А в том большом особняке находилось, по меньшей мере, двадцать пять человек.

Это показывает, что так или иначе западный ум не рос по направлению к духовности, любви, ненасилию. Весь их подход материалистичен.

Через две тысячи лет после распятия Иисуса этот человек угрожает мне — представитель Иисуса Христа в Греции угрожает мне, — что он сожжет меня заживо. Представляет он Иисуса Христа или тех раввинов, которые распяли Иисуса Христа?

Ум западного священника был препятствием на пути Запада к медитации. Но пришло странное время революции - по крайней мере, для нового поколения, так как новое поколение не с этими старыми священниками и этими старыми церквами.

И новое поколение Запада смотрит на Восток. Это великая надежда.

Это Зорба, ищущий Гаутаму Будду.

Возлюбленный Бхагаван,