Историческое изучение фольклора.

Фольклор и история неотделимы друг от друга. Связью русского фольклора с национальной историей, сохранением в фольклоре ист.памяти занималась ист.школа. И.ш. была одним из самых влиятельных направлений в 19-20 вв. Это собственно русское направление. Еще в предисловии к сборнику Кирши Данилова (1818) мы видим сравнение фольклорных героев с летописными (Садко и В. Буслаев – с героями Новгородских летописей). В то время, как в фольклористике господствовала миф.школа, вышла книга Майкова «О былинах Владимирова цикла». 1885 – труд Халанского «Великорусские былины Киевского цикла», где он доказвал, что эти былины относятся к времени 15-16 веков. Веселовский «Южнорусские былины» - много от исторической школы.Принципы школы окончательно сформировал В. Миллер в «Очерках русской народной словесности». 1) Отличие от миграционной теории – национализация, а не универсализация сюжетов. Редко пользуется сравнительным методом. 2) Настаивал на глубоком изучении имен персонажей – считал, что они не могли вводится случайно, всегда есть связь между именем былинным и именем историческим. «Имена прочнее сюжетов». 3) вывод о том. что былины создавались в княжеской дружине и 4) былины тщательно разрабатывались и передавались в среде профессиональных певцов и сберегались посредством обучения.4 вопроса о былине: где? когда создана? в связи с чем? какие поэтич. источники? Итог – систематизация былин, создание «историч. географии» русского эпоса. Традиции школы Миллера в 20 веке продолжали развиваться. Часто имела место полемика между представителями разных школ. Представитель – Рыбаков, настаивал на уяснении связей с историей Др. Руси и широко использ. летописи, факты истории и археологии.

Проблема историзма русского героического эпоса была поставлена в коллективном труде «Русское народное поэтическое творчество» (т. I, M., 1953) в статьях Д. С. Лихачева, В. П. Адриановой-Перетц и других ученых, обративших внимание на отражение народным сознанием исторической действительности, на идейное содержание былин. Решительный отказ от принципов исторической школы дан В. Я. Проппом в труде «Русский героический эпос», где автор глубоко обосновал положение о том, что русский народ не столько воспроизводил в своем эпосе историческую действительность, сколько выражал свои стремления и идеалы, а сами былины возникли задолго до начала Киевского государства. Соотношение мифа и героического эпоса было рассмотрено в работах Е. М. Meлетинского «Происхождение героического эпоса» (М., 1963) и В. М. Жирмунского «Эпическое творчество славянских народов и вопросы сравнительного изучения эпоса» (М., 1953).

Б. А. Рыбаков, взяв за основу тезис Б. Д. Грекова «Былина — это история, рассказанная самим народом», в своей известной книге «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи» (М., 1963) рассматривает эпические сказания как первую форму исторического повествования.Цель эпоса — воспитание молодежи, ее подготовка к реальным испытаниям. Автор подчеркивает прогрессивную направленность былин, воспевание принципиально нового. Однако Б. А. Рыбаков видит в процессе развития героического эпоса раздвоение: одно направление воспевает князей, другое — остается народным. По мнению автора, былины не восстанавливают фактической канвы, но в своей совокупности дают достоверную историю. «Будучи исторически осмыслен,— пишет Б. А. Рыбаков,— русский былинный эпос может стать неоценимым историческим источником, но, разумеется, не для восстановления канвы событий, а для изучения народных оценок тех или иных периодов, отдельных событий и лиц» [2].

В монографии «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи» Рыбаков провел параллели между былинными сюжетами и русскими летописями.Б. А. Рыбаков в своем анализе русского летописания («Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи») обратил внимание на субъективизм летописцев — авторов «Повести временных лет». Наряду с бережным отношением к источнику летописец, который был одновременно автором, составителем, компилятором и редактором, испытывал сильное влияние церковных и княжеских кругов. Именно их причастность объясняет противоречия летописного текста и некоторые нарочитые умолчания «Повести», в которой видны попытки оправдать существующий строй и его представителей. Если былины дают народную, то летопись — придворную оценку событий. Б. А. Рыбаков видит в «Повести временных лет» стремление сгладить жизненные противоречия путем широкой социальной демагогии в церковном духе. В отдельных случаях «Повесть» доходит до злободневности изображения событий, в частности в рассказах о соперничестве старшей и младшей дружины, в полемике против Святополка и в идеализированном изображении Мономаха. Целый ряд важных наблюдений и выводов историографического плана был сделан Б. А. Рыбаковым в вышедших позднее работах: ««Слово о полку Игореве» и его современники» (М., 1971), «Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве»» (М., 1972) и др.