Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Мифы и факты о суициде 3 страница




2. Конфликтное (преувеличенное) горе. Один или несколько признаков горя искажаются или чрезмерно усиливаются, прежде всего чувства вины и гнева, образующие порочный круг контрастных переживаний, мешающий совладанию с горем и затягивающий его. Выход может достигаться через эйфорические состояния, переходящие в длительную депрессию с идеями самообвинения.

3. Подавленное (маскированное) горе. Проявления горя незначительны или полностью отсутствуют. Вместо них появляются соматические жалобы, признаки болезни, отмечавшиеся у умершего, с последующим развитием длительной ипохондрии. Например, описываются состояния «кластерной головной боли», которая может продолжаться в течение нескольких месяцев и складываться из множества отдельных приступов. Осознание их связи с утратой отсутствует.

4. Неожиданное горе. Внезапность делает почти невозможным принятие и интеграцию утраты. Их развитие задерживается, преобладают интенсивные чувства тревоги, самообвинения и депрессия, осложняющие ежедневную жизнь. Весьма характерно возникновение мыслей о самоубийстве и его планирование.

5. Отставленное горе. Его переживание откладывается на длительное время. Сразу после утраты возникают эмоциональные проявления, но затем «работа горя» прекращается. В дальнейшем новая потеря или напоминание о прежней запускают механизм переживания. Посещая врача, человек неоднократно говорит об утрате. Дома не желает что-либо менять, расставаться с дорогими вещами или, наоборот, стремится полностью изменить жизнь (сменить обстановку, квартиру, иногда — город).

6. Отсутствующее горе. При этой форме отсутствуют какие-либо внешние проявления, как если бы утраты не было вообще. Человек полностью отрицает ее или остается в состоянии шока.

В некоторых случаях течение горя, в том числе и ослож­ненного, может усугубляться присоединением приз­­наков посттравматического стрессового расст­рой­ст­ва (см. гла-
ву 20.2), например, в чрезвычайных условиях стихийных бедствий, военных действий или их последствий.

Что делать с абонентом в состоянии острого горя? Самое важное — это активное выслушивание с готовностью принять и облегчить его чувства и переживания. Советы или наставления оказываются непродуктивными. Абоненту следует дать возможность полностью выразить свои чувства и оказать поддержку симпатией и добротой. Необходимо быть с ним, чтобы он знал, что его переживания являются естественными и он не одинок. Эмпатическое понимание со стороны консультанта является эффективным на всех этапах процесса горя, поскольку способствует интеграции опыта утраты. Собеседник может неоднократно возвращаться к актуальным переживаниям или различным деталям утраты: эффективность помощи будет во многом зависеть от степени терпения в ходе эмпатического выслушивания. Скорость принятия утраты у разных людей различна. Помня об этом, следует определить по основным признакам стадию, в которой находится собеседник, а также предполагаемую скорость «работы горя». Горюющий не может увеличивать ее произвольно, поэтому, используя эмпатию, необходимо идти вместе с ним, по возможности, скорее. И если в горе нужно «снова научиться жить», то, образно говоря, консультанту отводится роль принимающей роды акушерки.

Если позволяет состояние собеседника, имеет смысл работать вместе над исследованием проблемы. В этом процессе очень важным становится факт утраты. Исследование приводит к обсуждению понятия смерти. В этом контексте продуктивным становится упоминавшийся тезис М.Мамардашвили: «Человек начинается с плача по умершему», дающий огромные коррекционные возможности для работы с собеседником.

Жизнь полна разнообразных событий и явлений. Она описывается языком жизни. Смерть не может быть ее событием, находясь «по ту сторону», и потому принципиально не определима. У нас просто нет языка смерти. Она присутствует в жизни в качестве символа. Он, как считал М.Мамардашвили, может быть событием жизни, став «обостренным чувством сознания». Он писал: «Нельзя жить, если жизнь не освещена тем особым напряжением, что сопутствует переживанию смерти, которая как таковая не может быть эмпирически переживаемым состоянием человека» (Мамардашвили, 1991. С.5). Поэтому конечной целью работы с собеседником является превращение острого горя в это «обостренное чувство сознания»1 . Для этого в телефонномдиалоге абоненту необходима помощь в создании его личной конструкции переживания горя. Среди прочего, в ней необходимо учитывать, что человек не может пережить смерть как событие жизни и сталкивается с ней только в виде символа.

В заключение консультирования следует работать с собеседником над интеграцией опыта потери. Она достигается разработкой индивидуальной стратегии переживания горя и исследованием предлагаемых жизнью новых возможностей. Следует рассмотреть горе как процесс личностного роста абонента и способствовать укреплению надежды, скрывающейся в имеющихся системах поддержки человека. Важной задачей является переключение его энергии на новые отношения и занятия.

Средневековый мыслитель М.Экхарт писал: «Заметьте себе, вдумчивые души! Быстрейший конь, который донесет Вас к совершенству — это страдание. Никто не испытывает большего блаженства, чем те, что со Христом прибывают в величайшей горести. Страдание горько, как желчь, нет ничего горше страдания, и нет ничего слаще, чем пройденное страдание. Пройденное страдание слаще меда» (Экхарт, 1991. С. 66).

 

 

Рекомендуемая литература

 

Василюк Ф.Е. Психология переживания: анализ преодоления критических ситуаций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Изард К. Эмоции человека. СПб.: Питер, 1999.

Линдеманн Э. Клиника острого горя // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М: Изд-во МГУ, 1984. С. 212—220.

Лукас К., Сейден Г. Молчаливое горе: жизнь в тени самоубийства. М.: Смысл, 2000.

Мамардашвили М. О философии // Вопросы философии. 1991. № 5. С. 4—6.

Хааз Э. Ритуалы прощания: антропологические и психоаналитические аспекты работы с чувством утраты // Московский психотерапевтич. журнал. 2000. № 1. С. 29—47.

Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. Репринт. Изд. 1912 г. М.: Политиздат, 1991.

Bowlby J. Verlust, Trauer und Depression. Frankfurt: Fischer, 1983.

Hamilton L., Masecar D. Counselling the Bereaved: Caregiver Handbook. Calgary: Саnadian Mental Health Ass., 1995.

Freud S. Das Unheinliche // Gesammelte Werke, Bd. XII, 1919, 229—268.

Volkan V. Linking Objects and Linking Phenomena. A Study of the Forms, Symptoms, Metapsychology and Therapy of Complicated Mourning, New York, IUP, 1981.

 

20.2. Абоненты, пережившие
экстремальные ситуации

 

Она: Горят все дома, где я жила. Горит моя жизнь. (Содрогаясь.) И это только начало.

Тень: Начало? — Ты думаешь, что все можно пережить?

Анна Ахматова «Энума Элиш»

 

В последние десятилетия развитие цивилизации характеризуется возникновением крупных катастроф с региональными или глобальными последствиями (военные действия, аварии, стихийные бедствия, наводнения, землетрясения), перед которыми человек бессилен или беспомощен. Пребывание или активное участие в экстремальных ситуациях не проходит для него бесследно и обусловливает как сильные эмоциональные переживания во время катастроф, так и возможность длительных изменений поведения. Как показали исследования, у многих ветеранов войн во Вьетнаме и Афганистане, жителей, перенесших землетрясение в Армении, или специалистов, участвовавших в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, возникает особое нарушение психики, которое называется посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). В службах телефонной помощи абоненты, перенесшие экстремальные ситуации, сегодня не являются редкостью, поэтому знание особенностей их поведения позволит более эффективно проводить процесс консультирования.

В качестве примера приведем одного из собеседников службы неотложной телефонной помощи. Он принимал активное участие в военных действиях в Афганистане, его подразделение часто подвергалось обстрелам, во время одного из которых в нескольких шагах от него был убит его близкий друг. Сам он участвовал в «актах возмездия», в которых изнасиловал, а потом и убил нескольких афганских женщин. С тех пор прошло около десяти лет, и его мирная жизнь внешне складывалась благополучно. Во время беседы оказалось, что он постоянно в воспоминаниях возвращается к этим событиям, продолжает их видеть в кошмарных сновиде­ниях. Крайне неохотно говоря об этом, он обратился в службу из-за постоянно беспокоившей его тревоги и эмоционального напряжения, которые усиливались при любом резком звуке, хлопке или автомобильном выхлопе. Кроме того, он говорил, что ему постоянно приходится сдерживать себя на работе или дома: любой поступок начальства или соседей может вызвать у него внезапную злость и ярость. Даже их случайные действия вызывали у него желание «взять автомат и всех перестрелять». На работе и дома он все делал механически, испытывая скуку или подавленность. Он очень мало общался с женой и детьми, не поддерживал отношения с друзьями и чувствовал нарастающую замкнутость и одиночество. После демобилизации не расставался с оружием. Из-за пустяков был способен ввязаться в конфликт с незнакомыми людьми или женой, зачастую проявляя физическое насилие.

ПТСР возникает после психической травмы, выходящей за пределы обычного человеческого опыта и причиняющей интенсивные страдания человеку. Психическую травму могут вызвать природные (землетрясения, на­воднения) или ноогенные катаклизмы (пожары, дорожно-транспортные происшествия, бомбардировки, перестрелки, пытки, нападения, изнасилования, похищение террористами, насилие над ребенком). Жертвами психической травмы могут быть свидетели или активные участники. Они страдают от одного или нескольких обстоятельств травмы и характерных отношений:

1. Внезапность. Лишь немногие бедствия ждут, пока потенциальные жертвы будут предупреждены, — например, постепенно достигающие пика наводнения или надвигающийся шторм. Чем внезапнее событие, тем оно более разрушительно для жертв.

2. Отсутствие похожего опыта. Поскольку бедствия и катастрофы, к счастью, редки, люди получают первые переживания на их пике, ничего подобного в их жизни до сих пор не случалось, поэтому поддержка после травмы бывает запоздалой и ее воспринимают болезненно.

3. Длительность может быть различной: постепенно развивающееся наводнение оказывается длительным, а землетрясение продолжается несколько секунд, но оставляет после себя гораздо больше разрушений. Тем не менее, у жертв длительных катастроф (например, при угоне самолета террористами) травматические эффекты могут усиливаться и умножаться с каждым днем.

4. Недостаток контроля. Никто не в состоянии контролировать события во время катастроф (природных или ноогенных); может пройти немало времени, прежде чем человек установит контроль над самыми обычными событиями повседневной жизни. Если утрата контроля является продолжительной, то даже у исходно независимых и компетентных людей наблюдаются признаки приобретенной беспомощности.

5. Горе и утрата. Жертвы катастроф оказываются разлученными или могут потерять кого-то из близких; самое худшее в этом — пребывать в неизвестности и ожидании открытия всех возможных утрат. Кроме того, в результате катастрофы социальная роль может быть вытеснена позицией жертвы. В случае длительной психической травмы человек лишается всяких надежд на восстановление утраченного.

6. Постоянные изменения. Разрушения, вызванные катастрофой, могут оказаться необратимыми, поэтому жертва оказывается в совершенно новых условиях, вызывающих враждебность.

7. Экспозиция смерти. Даже короткие ситуации, угрожающие жизни, изменяют личностную структуру человека и его когнитивную сферу; повторяющиеся столкновения со смертью ведут к глубоким изменениям, затрагивающим инстинктивную сферу. При близком столкновении со смертью очень вероятным является тяжелый экзистенциальный кризис.

8. Моральная неуверенность. Жертва катастрофы может оказаться перед необходимостью выбора решений, связанного с системой ценностей, которые способны изменить жизнь, — например, кого спасать, насколько рисковать, кого обвинять.

9. Поведение во время травматических ситуаций. Каждый желал бы выглядеть в трудной ситуации наилучшим образом, но удается это немногим. То, что сделано или, наоборот, не сделано во время катастрофы, может преследовать человека очень долго, в то время как другие раны уже зарубцевались.

10. Масштаб разрушений. После катастрофы уцелевший часто поражен тем, что натворила катастрофа с окружающим и социальной структурой. И если в силу происшедшего возникают новые культурные правила или нормы поведения, то человек должен приспособиться или остаться чужаком; в последнем случае эмоциональный ущерб может сочетаться с социальной оскорбительностью.

Для исследования в ходе консультирования особое значение имеют следующие признаки ПТСР.

Возврат в травматическую ситуацию. Реакция на травматическую ситуацию может возникнуть спустя дни, недели, месяцы или даже годы. Жертвы повторно, вновь и вновь, переживают травматическое событие в виде навязчивых воспоминаний, кошмарных сновидений или внезапных вспышек в памяти пережитого (flashbacks). При этом они испытывают те же чувства и совершают те же действия, что и в ситуации психотравмы. Такие эпизоды вызывают испуг и страдание, частично или полностью забываются. Сходные переживания актуализируются при встрече с обстоятельствами, напоминающими или символизирующими отдельные аспекты травмы. Так, участники боевых действий при прослушивании магнитофонных записей, чтении литературы или просмотре фильмов о войне испытывают телесные или эмоциональные реакции, характерные для военных действий.

Уход от травмирующих переживаний. Наряду с навязчивыми эпизодами возврата возникают противоположные переживания — уход от чувств и ситуаций, напоминающих травму. Стремясь избежать мыслей о пережитом, жертвы могут совершенно вытеснять важные аспекты этого события. Полярность переживаний притупляет естественные эмоции или приводит к особому психическому бесчувствию (анестезии). Их реальность и их Я изменяются: чувства кажутся какими-то нере­аль­ны­ми, все люди — чужими, работа, ранее важная, те­ря­­ет всякий интерес и значимость. Избегание и притуп­ление чувств деморализует человека, приводя к эмоциональной и социальной изоляции.

Эмоциональные нарушения. Жертвы экстремальных ситуаций часто отличаются повышением чувствительности и любая мелочь может вывести их из равновесия. Их тревожат нарушения сна, трудности сосредоточения на определенной деятельности. Некоторые из них постоянно сдерживают гнев, затрачивая немалые усилия. Тем не менее, они временами теряют контроль и разряжаются приступами ярости.

ПТСР влечет за собой появление вторичных психических нарушений поведения, среди которых наиболее частыми являются депрессии, а также злоупотребление алкоголем и наркотиками. Из-за своей ранимости дети или подростки часто оказываются подвержены ПТСР. У них под влиянием экстремальной ситуации возникает девиантное (отклоняющееся) или делинквентное (близкое к преступному) поведение. Лица, страдающие от ПТСР, крайне неохотно обращаются к врачам, не желают говорить о травме и не связывают с ней свои проблемы.

Главной причиной ПТСР являетсяфиксация на травме. Она означает присутствие прошлого в жизни жертвы, которое интенсивно подавляется. Пострадавшие насторожены и постоянно готовы к опасности, которой более не существует. Отдельные аспекты травмы как бы переносятся в настоящее и генерализуются: изнасилованная девочка начинает панически бояться всех мужчин, уцелевший после авиакатастрофы испытывает непреодолимый страх перед любым транспортным средством, тем более самолетом, избитый в лифте человек бледнеет и покрывается потом перед тем, как войти в него, участник войны в Афганистане боится всех жителей Азии. Опасения, боязнь или навязчивые страхи приводят к тому, что человек начинает уходить от мест или ситуаций, деятельности или чувств в той мере, в какой они связываются в его переживаниях с травмой.

Притупленная отстраненность от настоящего и навязчивые возвраты в прошлое объясняются невозможностью принять и осознать случившееся. Тело и душа жертвы одновременно жаждут покоя и требуют бдительности: человек не может найти компромисс между противоположными потребностями. Поэтому он «замораживает» себя, пытаясь удержать травму вне сознания, пока она вновь не прорвется. Такие люди становятся сенситивными либо бесчувственными. Приносящим страдание открытием стано­вится то, что после психотравмы о все большем числе предметов оказывается думать невыносимо. Это затрудняет контроль над своим поведением. В итоге, отказываясь от всех чувств, они предпочитают импульсивные действия.

Необходимость постоянной сверхбдительности еще более ослабляет способность к контролю своих поступков, поэтому при ПТСР нередки деструктивные и аутоагрессивные действия. Может появиться стремление находить и вновь испытывать ситуации и переживания, близкие к травме. Этим руководствуется ветеран войны в Афганистане, поступая в ОМОН, или изнасилованная женщина, становящаяся проституткой. Эти тенденции можно понять как малопродуктивное стремление восстановить чувство власти над ситуацией и самоконтроль, заменив невольные возвраты в прошлое преднамеренными возвращениями.

Механизмом психологической защиты во время травмы может стать диссоциация, или отстранение. Например, жертва изнасилования помнит себя парящей над своим телом и жалеющей себя как другую женщину. Если диссоциация из естественного переживания постепенно становится личностной чертой, то человек платит за это высокую цену. Он, не осознавая, перестает узнавать себя. Пытаясь жить, будто ничего не произошло, он воспринимает свои действия или эмоции отчужденными, не принадлежащими ему. Временами мир или собственное Я кажутся ему нереальными. При этом вытесненные и отрицаемые переживания продолжают свою разрушительную работу. Возникает разрыв непрерывности и целостности Я, нарушение идентичности, которые приводят к длительным потерям памяти или формированию множественной личности.

ПТСР у детей и подростков. Статистика показывает, что в США дети становятся свидетелями 10—20% убийств, 10% изнасилований, от 1 до 5% детей являются жертвами инцеста и гораздо большее число детей подвергаются или бывают свидетелями семейного насилия. ПТСР у них имеет ряд отличий. Для детей характерен страх перед разлукой, школой, боязнь чужих людей или частые ночные кошмары. У них возникают не имеющие телесной основы головные боли, боли в животе и другие соматические жалобы. Для них несвойственны изменения сознания, эмоциональное опустошение или нарушения памяти. Они либо совсем отказываются думать о травме, либо, наоборот, мрачно обыгрывают ее в мечтах или навязчивых играх2.

Травма обычно разрушает основы доверия и искажает восприятие близости с родными. Для подвергшегося насилию ребенка стресс становится постоянным и угроза присутствует всегда. В глазах ребенка насильник превращается в самого сильного человека и, используя страх и изоляцию, делает его пленником. При определенных обстоятельствах ребенок начинает испытывать теплые чувства или даже любовь по отношению к агрессору. Дети, подвергшиеся насилию или жестокому обращению, испытывают отчаянную потребность в близости и страх перед отверженностью. Они цепляются за своих родителей, потому что у них нет другого убежища. Вместе с тем, источник страха является для них утешением.

В отличие от взрослых, дети часто не понимают, что происходит с ними во время насилия, поскольку окружающие не придают этому значения или лгут. Родители систематически вводят их в заблуждение, называя инцест любовью, а избиения — дисциплиной. Даже став взрослыми, эти люди продолжают отрицать причиненный им вред и защищать родителей, чтобы уйти от необходимости сознания горькой правды. Они с улыбкой говорят о насилии, уменьшая его значимость («Он был лишь только отчимом», «Я больше не вспоминаю об этом»), или оправдывают жестокость («Я был непослушным ребенком», «Наверное, правильно, что меня били палкой, иначе со мной было бы много проблем»). Позже они используют аналогичные оправдания, плохо обращаясь со своими детьми.

Обычно отрицание серьезно влияет на психическую жизнь жертвы. За ним стоит неосознанный гнев и страх, порождающие чувство постоянной угрозы и недоверия к окружающим. Некоторые дети, особенно мальчики, защищаются от пассивности и беспомощности агрессией, провоцируя жестокого отца на избиения. Чтобы сохранить иллюзию заботливого родителя, они расщепляют его как бы на две части, хорошую и плохую, и отождествляют себя с последней. Позже они превращаются в подозрительных, одержимых или агрессивных подростков и взрослых. В свою очередь они начинают злоупотреблять алкоголем и наркотиками и жестоко обращаться со своими детьми. Хорошо известно, что многие мужья, избивающие своих жен, подражают в этом отцам.

Другие дети, особенно девочки, обращают гнев против насильника в отвращение и ненависть к себе. Если травма повторяется и меры защиты не помогают, они обвиняют себя в этой жестокости или неумении ее предотвратить. У них падает самооценка, они становятся пассивными, замкнутыми или аутоагрессивными. Любая инициатива или самостоятельное действие превращается в отчаянное и опасное восстание против поработителя. В их интимных отношениях отмечаются постоянные колебания между льнущей зависимостью и испуганным уходом.

Отдаленным следствием насилия над детьми является формирование так называемой «пограничной личности»3, отличающейся неустойчивостью в межличностных отношениях, импульсивным и безрассудным поведением, безосновательным гневом, частыми приступами раздражения и сменами настроения. Эти люди склонны к суицидальному поведению и испытывают отчаянный страх, что их покинут. Они ощущают хроническое чувство пустоты и скуки. Их моральные ценности и этические установки отличаются релятивизмом. Им неведомы оттенки чувств: они любят или ненавидят, бывают чрезмерно подчиняемыми или яростно мятежными. Они не переносят одиночества, но их не выносит ни одна компания.

Беседы с абонентами, у которых отмечаются признаки вызванных стрессом расстройств, в консультативном отношении должны быть дифференцированными. Тактика зависит от времени, прошедшего после травматической ситуации. Для практической пользы можно различать абонентов, обратившихся (а) в пределах первых полутора месяцев, (б) в течение полугода и (в) по истечении шести месяцев. В целом, их консультирование требует актуализации навыков, необходимых для общения с агрессивным и манипулятивным абонентом, жертвой насилия, а также пограничной личностью. Общим принципом, характеризующим все типы обращений, является установление вначале временной, а затем причинной связи между травмой и возникшими проблемами.

В пределах первых полутора месяцев у абонента преобладают сильные эмоциональные нарушения. Задачи консультирования состоят в том, чтобы стабилизировать и снизить их интенсивность. Следует работать над формированием отношений доверия, которое бывает утрачено не только к отдельным людям из близкого окружения, но и ко всему миру, и обеспечением возможности чувствовать себя в безопасности не только во время беседы, но и в остальной жизни.

В течение полугода после экстремальной ситуации основное внимание должно уделяться переживанию травмы, исследованию и переработке травматических воспоминаний и их интеграции. Стоит работать над тем, чтобы вспоминать о травме без навязчивых возвратов в прошлое, и поощрять поддержание личностного контроля без уходов от людей и общества. В беседе важно отработать различия между реальными опасностями и давно ушедшей в прошлое травмой, что снижает эмоциональную настороженность и опасения текущей угрозы. Это направляет собеседников к реальной жизни и фиксирует внимание на возникающих позитивных переменах. Нередко приходится сталкиваться с замк­нутостью и нежеланием обсуждения, поэтому кон­сультанту не обойтись без настойчивого терпения. Другие собеседники, наоборот, рассказывают о своих переживаниях как можно красочнее и детальнее, почти испытывая способность консультанта выслушивать и сочувствовать.

Основной задачей консультирования по истечении полугода после травмы следует считать интеграцию травмы, реинтеграцию личности с дальнейшим развитием устойчивости к травматическим переживаниям и восстановлением связей. В это время у абонентов преобладают личностные нарушения. Например, если молодая женщина после истязаний находится в изоляции, то ее естественные эмоциональные переживания подавляются и она не может возложить вину на агрессора. В результате возникает диссоциация между образами «плохая» и «хорошая» по отношению к себе и другому человеку; она может достичь степени, когда эти четыре части настолько разделяются, что перестают знать о существовании друг друга, то есть возникает расстройство, известное как «множественная личность».

Помимо обращения в службы неотложной телефонной помощи, собеседников следует побудить к занятиям в терапевтических группах. Они являются более эффективным методом лечения при стрессовых расстройствах, чем индивидуальная психотерапия. Группа позволяет легче и быстрее преодолеть пассивность и подчиняемость. Даже простое сочувствие или участие со стороны вызывает положительные перемены в состоянии участников. Группы оказываются также эффективной социальной поддержкой в восстановлении разрушенных связей с действительностью и существенно повышают самооценку участников. В них перенесшие экстремальные ситуации по сути становятся собственными целителями и авторитетами в области своих переживаний.

Для преодоления недоверия и замкнутости существенной является помощь семьи и друзей. Сеть социальных служб способствует тому, чтобы жизнь перенесших экстремальные ситуации приобрела стабильность и предсказуемость и люди были уверены, что в случае необходимости могут получить помощь.

 

 

Рекомендуемая литература

 

Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак Л.Н., Щукин Б.П. Психогении в экстремальных ситуациях. М.: Медицина, 1991.

Александровский Ю.А., Щукин Б.П. Психические расстройст­ва во время и после стихийных бедствий и катастроф // Журн. невропатол. и психиатр. 1991. Вып. 5. Т. 91. С. 39—43.

Анцыферова Л.Н. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование ситуаций и психологическая защита // Психол. журн., 1994. № 1. Т. 15.
С. 3—18.

Бузунов В.А., Дружинин А.М., Дружинина Е.С. Опыт изучения психологических последствий на ЧАЭС // Вестник Рос. АМН, 1993. № 3. С. 27—31.

Гиринг Т. Посттравматический стресс с позиций экзистенциально-гуманистической психологии // Вестник психологии, 1994. № 1. С. 92—96.

Знаков В.В. Психологическое исследование стереотипов понимания личности участников войны в Афганистане // Вопросы психологии, 1990. № 4. С. 108—116.

Ляховский А.А., Забродин В.М. Тайны афганской войны. М.: Планета, 1991.

Мазур Е. Гештальт-подход при оказании психотерапевтической помощи пострадавшим при землетрясении // Моск. психотерапевтич. журн., № 3. 1994. С. 81—91.

Материалы 1-й Российско-Американской школы по работе­ с посттравматическим стрессом // Вестник РАТЭПП,­
1995. № 2. С. 3—31.

Колодзин Б. Как жить после психической травмы / Пер. с англ. М.: Шанс, 1992.

Пушкарев А.Л., Доморацкий В.А., Гордеева Е.Г. Посттравматическое стрессовое расстройство: диагностика, психофармакотерапия, психотерапия. М.: Изд-во Института психотерапии, 2000.

Сидоров П.И., Борисова Л.Г. Психическое здоровье бе­жен­цев и мигрантов в Европе // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1994. № 1. С. 75—86.­­

Сидоров П.И., Лыткин В.М., Лукманов М.Ф. Клинико-социальные особенности развития алкоголизма у ветеранов войны в Афганистане // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1993. № 2. Т. 1. С. 5—13.

Сукиасян С.Г. Особенности посттравматических стрессовых нарушений после землетрясений в Армении // Обоз­ре­ние психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бех­терева, 1993. № 1. Т. 1. С. 61—70.

 

20.3. Психология болезни
и умирания

 

Что с музыкой,
когда молчит струна,
с лучом,
когда не светится маяк?

Признайся, смерть, —
и ты лишь тишина
и мрак?

Хуан Рамон Хименес

 

Неотъемлемой частью любой болезни является психологический кризис, поскольку она затрагивает или изменяет течение жизни человека. Болезнь имеет свою «внутреннюю картину», состоящую из следующих компонентов: (а) сенсорного — восприятия боли или других нарушений; (б) эмоционального — переживания по поводу случившегося с разнообразным спектром эмоций, от страха до надежды; (в) волевого — необходимости справиться с болезнью и (г) рационального — знания и оценки болезни. Кроме того, довольно часто возникает амбивалентное отношение к болезни. Помимо проявлений кризиса, которые болезни несут с собой, многие из них имеют невротический фон, то есть содержат механизм «бегства», рассчитанного на получение определенной пользы. Например, она может стать защитой собственного достоинства. Амбивалентность проявляется в сопротивлении улучшению состояния здоровья, что называется «боязнью­ выздоровления». С этим отношением связано социальное явление, когда в некоторых группах болезнь возводится в культ. Немало пожилых людей с воодушевлением обсуждают свои телесные ощущения и переживания, возникающие по этому поводу. Чем чаще болеет человек, тем больше его потребность завоевывать этим признательность или восхищение других. Более того, при обсуждении темы болезни есть шанс избегнуть зависти окружающих по поводу положительных сторон жизни.


Поделиться:

Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.007 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты