Имитация суицидального поведения

Существует немало свидетельств об имитации и заразительности самоубийств, например, проявляющихся во влиянии средств массовой информации на частоту последующих суицидов среди подростков и молодежи.

В современной суицидологии под имитацией понимают процесс, при котором одно самоубийство становится подражательной моделью для другого. Имитацией объясняется заразительность аутоагрессии, если один суицид облегчает возникновение последующего. Последнее понятие, как и ряд других, например восприимчивость, способ передачи, вирулентность и зависимость от дозы, используются в учении об инфекционных болезнях. Но они позволяют раскрыть некоторые механизмы заразительности самоубийств. Например, способность осознавать и выражать чувства делает человека менее восприимчивым к суициду. Способ передачи известий об аутоагрессии может быть прямым (от человека к человеку) и косвенным. Вспышки суицидов среди близких друзей являются аналогом первого способа. Самоубийство знаменитости косвенно, посредством СМИ, влияет на миллионы людей. Вирулентность в контексте суицида означает степень воздействия суицидента, имевшего, например, харизматическое влияние на определенную группу населения. Влияние дозы сравнимо с частотой аналогичных (модельных) суицидов или репортажей о них в определенном районе (суицидальном кластере).

Историей и научными исследованиями доказано, что заразительность чаще повышает частоту самоубийств на некоторой небольшой территории в ограниченный проме­жуток времени. Допущение возможности имитационных суи­цидов впервые порождено не трагической смертью Мэ­рилин Монро или Курта Кобейна. Еще в 1774 г. Иоганн Вольфганг Гете опубликовал романтическую повесть «Страда­ния юного Вертера» о молодом человеке, «одаренном глубокими, чистыми чувствами и проницательным умом, который потерялся в своих фантастических мечтаниях и отравил себя бесплодными размышлениями так, что, разрываемый безнадежной страстью и неразделенной любовью, выстрелил себе в висок» (Кони, 1967. С. 460). Повесть сразу стала очень популярной в Европе. Ряд впечатлительных юношей под ее влиянием покончили с собой. Поэтому в некоторых странах власти не только запретили открытую продажу, но и уничтожали ее экземпляры из-за страха повторения примера героя Гете. Вскоре возник термин «эффект Вертера», обозначающий имитационное суицидальное влияние. Аналогичное влияние в России имела повесть Н.М.Карамзина «Бедная Лиза».

Реакция группирования, объединяющая людей, способствует заразительности. Чаще всего имитация аутоагрессии встречается среди подростков и молодежи в школах и колледжах, в армии, тюрьмах и религиозных группах.

Несмотря на противоречивые данные, прослеживаются две основные тенденции влияния СМИ: (а) чем больше они освещают реальные суициды, тем чаще возникают имитационные последствия; и (б) описания вымышленных самоубийств (в романах, «мыльных операх») скорее отрицательно влияют на имитацию. Кроме того, прослеживается так называемая «суицидальная волна», затухающая со временем, но периодически дающая всплески.

Механизм суицидальной заразительности основан на том, что человек формирует свое поведение, обучаясь и наблюдая за моделями. Ее сущность состоит в быстром распространении аутоагрессивного настроения или по­­веде­ния на группу людей. Заразительность зависит от:
(а) мотивации следовать этой форме поведения; (б) знания, каким образом ее реализовать; (в) наблюдения за ней; и (г) реализации модельного поступка. На мо­ти­вацию влияет индивидуальная восприимчивость (се­мейная история суицидов, проблемы с психическим здоровьем и т.д.). Она усиливается при наличии личного суицидального опыта, когда возникает чрезмерное отождествление с жертвой. Имитационные суициды или информация о них влияют на мотивацию, обеспечивая человека моделью поведения, снижающей внутренние запреты на самоубийство. Естественно, что СМИ обеспечивают знаниями о том, как можно совершить суицид. Для имитации имеет значение, как, когда и где в СМИ подается информация (фактор сенсационности), кто покончил с собой, время подачи, характер иллюстраций, популярность СМИ и т.д.

Влияние СМИ является достаточно противоречивым, но определенно СМИ следует избегать:

детально описывать или изображать технологию суицида,

упоминать о его тяжелых последствиях,

сообщать о психическом здоровье жертвы,

упрощенно объяснять его причины и факторы,

привлекательно описывать жертву (внешность, личностные черты, социальное положение),

указывать на преимущества поступка (слава, почести),

проявлять внимание к близким ушедшего.

Наиболее авторитетные СМИ на Западе считают, что о самоубийстве следует сообщать, если: (а) оно происходит в общественном месте; (б) жертвой является известный человек или (в) самоубийством выражается символический протест. При этом репортажи обязательно сопровождаются интервью или комментариями работников служб неотложной телефонной помощи или профессионалов в области превенции суицидов.

Особо следует остановиться на влиянии интерактивной коммуникации, которая с полным правом может быть причислена к СМИ, на суицидальное поведение. В этом смысле Интернет становится как мощным инструментом суицидальной превенции на соответствующих Web-страницах*, так и местом, где любой человек может поделиться своими суицидальными намерениями, приглашать к совместным действиям и т.п. Поэтому проб­лема интерактивной коммуникации и самоубийства находится в русле влияния СМИ на последующее суицидальное поведение.

Следует описать некоторые группы риска, с которыми сталкиваются телефонные консультанты в своей деятельности.

Сексуальные меньшинства.Гомосексуалисты отличаются высоким риском самоубийств: геи совершают суицидальные попытки в 6 раз, а лесбиянки в 2 раза чаще, чем их холостые гетеросексуальные сверстники. Наиболее уязвимыми являются подростки и юноши, у которых идет поиск эго-идентичности. Ее формирование невозможно без осознания и принятия сексуально-ролевой идентификации. Современное общество дискриминирует людей с гомосексуальной ориентацией. Ее носители под влиянием этой дискриминации стигматизируются, у них возникает бессознательная ненависть к себе, способствующая изоляции от окружающих. У подростков и юношей возникает три выбора: (а) принять гомосексуальную ориентацию, что из-за давления среды очень трудно или невозможно; (б) продолжать скрывать ее, поддерживая имидж гетеросексуала, что приводит к эмоциональному напряжению, снижающему личностную самооценку и (в) трагический выбор самоубийства, поскольку страх, ненависть и страдание оказываются невыносимыми. Многие кончают с собой, так и не зная, что значительное число сверстников имеет сходную ориентацию. Существующие табу лишают их систем поддержки и затрудняют идентификацию с положительной ролью при решении кризиса идентичности. Находимый идентификационный образец, чье поведение имитируется, далеко не всегда положителен, примером чего может быть самоубийство в 1994 г. лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна. При гомосексуальной ориентации риск суицида усугубляется частотой СПИДа, злоупотребления алкоголем и т.д. Родственники и близкие после их кончины оказываются весьма уязвимой группой из-за давления тройной стигмы: сексуальной ориентации, самоубийства и СПИДа7 ;

Заключенные в тюрьмах. Проведенные в США исследования показали, что частота суицидов в местах заключения зависит от типа пенитенциарного учреждения (следственный изолятор или тюрьма), строгости режима и условий содержания заключенных. В этой стране уровень самоубийств среди находящихся в заключении подследственных и осужденных составляет соответственно 107 и 21 на 100 тысяч. Кроме того, суициды чаще встречаются в тюрьмах со строгим режимом. Совершившие преступления против личности более подвержены суицидам, чем наказанные за имущественные право­нарушения. Если в общих камерах преобладают суицидальные попытки, то в одиночных — чаще предприни­маются завершенные самоубийства методом самопо­вешения. Как показывают исследования американских ученых, больше половины суицидентов не подают никаких сигналов о совершении грядущего действия и не находятся в состоянии депрессии.

Во всех странах мира, где предпринимались подобные исследования, уровень аутоагрессивного поведения в тюрьмах оказался в 3—11 раз выше, чем на свободе. Этому способствуют такие факторы лишения свободы в ходе следствия, как: (а) страх неизвестности; (б) авторитарная среда; (в) отсутствие контроля над будущими событиями; (г) изоляция от близких и систем поддержки личности; (д) стыд перед лишением свободы; (е) антигуманные аспекты пребывания в следственном изоляторе; (ж) знакомство с материалами уголовного дела, предъявление обвинительного заключения, приближение даты суда или вынесение приговора. У осужденных к совершению самоубийства ведут: (а) отчаяние из-за длительного срока наказания; (б) реальная или воображаемая виктимизация другими заключенными; (в) серьезные конфликты внутри пенитенциарного учреждения; (г) большая численность осужденных в отрядах (120—150 человек); (д) разрыв или утрата связей с семьей и окружением; (е) удлинение срока наказания или неудача поданной апелляции; (ж) характер преступления (например, при убийстве жены или другого близкого человека); (з) страх и неопределенность в отношении своего места в обществе после выхо­да из мест лишения свободы; (и) низкое качество медико-психологической и социальной помощи. В случае стече­ния обстоятельств все вышеперечисленные факторы непосредственно влияют на принятие решения о само­убийстве. И у осужденных суицидентов зачастую не хвата­ет жизненного опыта преодоления кризисных ситуаций, в которых они оказываются. Риск суицидов в тюрьмах усугубляется злоупотреблением алкоголем и/или наркотиками, большой частотой психических расстройств и прецедентами покончить с собой в прошлом.

Военнослужащие. Риску аутоагрессивного поведения в армии наиболее подвержены военнослужащие срочной службы при всеобщей воинской обязанности, характерной для постсоветских государств. Например, в украинской армии уровень самоубийств в настоящее время драматически растет, превышая их частоту в общем по населению в 8—15 раз (1993—1994 гг.) В мирное время гибель от суицидов является главной причиной смерти, составляя от 18 до 50% всех смертей в армиях различных стран бывшего СССР. Обязательность военной службы для некоторых юношей, нередко с доармейскими проблемами (здоровья, семьи и окружения) является существенным психотравмирующим фактором, вызывающим эмоциональное перенапряжение. Оно возникает и поддерживается рядом мотивов: (а) утратой привычных систем поддержки личности и жизнеобеспечения; (б) потерей чувства общности со значимым окружением; (в) утратой надежд на положительные изменения в ближайшем будущем; (г) страхом потерять здоровье или жизнь; (д) состоянием подавленности в случае внеуставных отношений; (е) коллективной травмой, «негативной общностью» с находящимися в аналогичных условиях сослуживцами, что впоследствии может привести к посттравматическим стрессовым расстройствам; (ж) участием в военных действиях. На фоне переживания утрат облегчается заразительность аутоагрессивного поведения в виде частых имитационных самоповреждений. Некоторые из потерь оказываются существенными для офицерского состава, особенно в условиях сопутствующего социально-экономического кризиса в обществе, если под сомнение ставится смысл многих лет армейской службы или проявляется неспособность адаптироваться к жизни в иных условиях.

Врачи.В США 3% мужчин и 6,5% женщин врачебных специальностей кончают с собой, что ежегодно составляет более 100 человек. Особому суицидальному риску подвержены психиатры и анестезиологи. Эти преждевременные смерти означают не только утраты для семей, друзей и пациентов — в обществе они знаменуют парадоксальную потерю тех, кто призван и способен предотвращать самоубийства. К фатальному исходу врачей приводит сочетание предрасполагающих факторов, особенно — финансовые проблемы, недостаточная самооценка, отсутствие систем поддержки личности, а также аддиктивное поведение (у анестезиологов) и депрессия (у психиатров). Возможно, в последних случаях играют роль особые условия работы и контингент больных. Помощь при суицидальных угрозах у лиц, принадлежащих, в частности, к этим специальностям, должна учитывать трудности осознания врачами себя как консультируемых, и поэтому требует гораздо большей настойчивости и уверенности консультантов.

«Советский синдром».Социально-психологическая характеристика и влияние этого феномена на телефонное консультирование описаны ранее (см. глава 2). Как эквивалент посттравматического стрессового расстройства он имеет прямое отношение к саморазрушающему поведению в посттоталитарном обществе, являясь фактором риска. Демонстрация его влияния наиболее очевидна при сопоставлении с общими чертами самоубийства по Э.Шнейдману:

цель (поиск решения) достигается сниженной са­мо­­оценкой личности до степени отождествления себя с «Мы» и стремлением человека и групп к наибольшей закрытости от опыта внешнего мира;

задача (прекращение сознания) решается потерей чувства реальности и появлением пассивности, гипо­мотивационного синдрома; настоящее становится точкой пересечения симметричных прошлого и будущего: «жизнь» протекает в прошлом (полном страхов и агрессии) или в будущем (полном иллюзий);

стимулом (невыносимой психической болью) является ненависть или зависть из-за принадлежности к неспособному управлять своей судьбой обществу и отлученности от цивилизации;

стрессором (фрустрированными психологическими потребностями) является стремление избегать неудач, а не достигать положительных результатов;

эмоция (беспомощности—безнадежности) проявляется в приобретенной беспомощности из-за бессмысленности и бесполезности любых действий, желаний и чувств, опасениях и страхе из-за отсутствия безопасности, «идентификационной растерянности», ведущей к панике или страданию;

отношение (амбивалентность) характеризуется расщеплением личного и социального Я (агрессивностью и конформизмом, паникой и страданием, фанатизмом и релятивизмом, властностью и беззащитностью и т.д.), приводящим к социальному «скорбному бесчувствию» (anaesthesia publica dolorosa);

состояние психики (сужение когнитивной сферы) проявляется в закрытости сознания личному опыту при некритическом доверии некоему коллективному разуму, дающему неадекватное чувство превосходства;

действие (бегство) состоит в уходе от активной деятельности, переносе на внешние инстанции ответст­венности за неудачи, принятие на себя ответственности лишь за желательные результаты деятельности, анархически-пассивное отношение к обществу и его стереотипам;

коммуникативное действие (сообщение) выражается системой псевдоинформации или ее вакуума для поддержания искажения картины реального мира;

закономерность (соответствие суицида стилю жизни) состоит в недостаточной рефлексивности, манипулятивности, догматичности, ригидности, консерватизме, снижении критики к результатам своей деятельности как отдельных индивидов, так и групп8.

Рекомендуемая литература

Актуальные проблемы суицидологии // Труды Моск. НИИ психиатрии. М., 1981. Т. 92.

Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидного поведения. Метод. рекомендации. М., 1980.

Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И. Социальные и клинико-психологические аспекты самоубийств в современном мире // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1991. № 1. С. 26—38.

Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. М.: Мысль, 1994.

Кони А.Ф. Самоубийство в законе и жизни // Собрание сочи­нений: в 8 т. М.: Юридич. литература, 1967. Т. 4. С. 454—481.

Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.

Attempled Suicide in Europe / A.J.F.M.Kerkhof et al.Leiden: DSWO Press, 1994.

Bаume P., Cantor C.H., Rolfe A. Cybersuicide: The Role of Interactive Suicidal Notes on the Internet // Crisis, 1997. № 2. V. 18. P. 73—79.

Fuse T. Hopelessness: An Anatomy of Despair and Suicide Reflections of a Suicidologist // Help & Hope.The XIII Congress of IFOTES. Papers. 1994. P. 66—91.

Gould M.S. Suicide Clusters and Media Exposure // Suicide over the Life Cycle / S.J.Blumental, D.J.Kupfer (Eds.). Wa­shing­ton; London: American Psychiatric Press Inc., 1990. P. 517—532.

Liebling A. Suicides in Prison. London: Routledge, 1992.

Mishara B.L. Suicide, Euthanasia and AIDS // Crisis, 1998. № 2. V. 19. P. 87—96.

Mokhovikov A.N., Donets O.Y. Suicide in Ukraine: Epide­mio­logy, Knowledge and Attitudes of Population // Crisis, 1996. № 3. V. 17. P. 128—134.

Mokhovikov A.N. The Posttotalitarian Pattern of Suicidal Beha­viour: Impact on Youth // Crisis, 1998. №1. V.19. P. 8—14.

Schlozar H. Befriending in Prison // Crisis, 1997. № 4. V. 18. P. 148—151.

Suicide and Depression among Adolescent and Young Adults / G.L.Klerman (Eds.). Washington: American Psychiatric Press Inc., 1986.

Tremblay P.J. The Homosexuality Factor in the Youth Suicide Problem // 6th Annual Conference of CASP, Banff, Alberta, 1995.

Vдrnik A. Suicide in the Baltic Countries and in the Former Republics of the USSR. Stockholm, Gotab, 1997.

21.4. Превенция, интервенция
и поственция

Ни следа, ни плода?

Но не ветер я разве и ты — не вода?

Безотрадность и мгла?

Разве я не светил, разве ты не цвела?

Островок на ветрах?

Разве ты не душа, разве я уже прах?

Хуан Рамон Хименес

Суицидальное поведение в настоящее время является глобальной социально-психологической проблемой. В большинстве стран мира самоубийства находятся среди первых десяти причин преждевременной смерти. В мире ежегодно 400 тысяч человек кончают с собой. Очень часто суицидальному поведению способствуют депрессии: ими страдают (по данным Всемирной Организации здравоохранения) 3—6% населения, и каждый год забо­ле­вает еще 1%. Растет частота не только завершенных самоубийств — во многих странах драматически растет число суицидальных попыток. Это связано с практически повсеместным распространением состояний психологического кризиса.

Люди с суицидальными намерениями не избегают, а наоборот, часто стремятся к помощи и консульти­рованию. Из тех, кто совершает суициды, почти 70% консультируются врачами общего профиля за месяц, а 40% — в течение последней недели до совершения фатального поступка; 30% так или иначе выражают свои намерения, ставя в известность окружающих.

Для осуществления превенции самоубийств ВОЗ предлагает использовать три концептуальные модели.

Медицинская модель превенции рассматривает попытку суицида прежде всего как крик о помощи, к которому приводят эмоциональные расстройства и психологический кризис. Консультирование, медикаментозное и психотерапевтическое лечение, снижающие уровень аутоагрессии, являются основными задачами этой модели.

Социологическая модель ориентирована на идентификацию факторов и групп риска с целью адекватного контроля за суицидальными тенденциями.

Экологическая модель предусматривает исследование свя­зи суицидов с факторами внешнего окружения в конкретном социокультурном контексте. Реализация этой модели состоит, прежде всего, в контроле и ограничении доступа к различным средствам и инструментам аутоагрессии.

Главный смысл превентивных мер состоит в том, чтобы убедить общество, что суицидальные мысли пси­хологически понятны и сами по себе не являются болезнью, ибо представляют естественную часть человеческого существования; что суицидальное поведение преходяще и доступно разрешению, а потому предотвратимо, если у людей будет желание выслушать другого человека и помочь ему.

Суицидальная интервенция имеет целью сохранение жизни. В службах неотложной телефонной помощи ее осуществляют консультанты. Они устанавливают контакт с отчаявшимся человеком, поддерживают его, создают отношения доверия, активно участвуют в разработке стратегии позитивных перемен, при необходимости блокируют суицидальные действия и осуществляют соответствующие консультативные мероприятия.

Поственция имеет в виду усилия по предотвращению повторения акта аутоагрессии, а также предупреждение развития посттравматических стрессовых расстройств у уцелевших и их окружения. Задачи поственции состоят в облегчении процесса приспособления к реальности у переживающих трудности, уменьшении степени заразительности суицидального поведения, оценке и идентификации факторов риска повторного суицида. Они решаются путем использования таких стратегий, как: (а) психологическое консультирование; (б) кризисная интервенция; (в) поиск систем поддержки личности и жизнеобеспечения в обществе; (г) образовательная стратегия для повышения осознания роли и значимости саморазрушающего поведения; (д) поддержание контактов со СМИ для соблюдения этических принципов при информировании об актах аутоагрессии в обществе.

В общественном сознании до настоящего времени широко распространены ложные представления о самоубийстве, свидетельствующие об отношении общества к аутоагрессивному поведению и стоившие ему не одной человеческой жизни. Их психологическая природа связана с рационализацией иррационального отношения к неприемлемым вещам или нежелательным видам деятельности. Далее приводятся некоторые из преобладающих заблуждений и описание реальных фактов.