Бой с самолётами врага.

В июле 1942 году Александр Осипович Шабалин, оставаясь командиром звена торпедных катеров дивизиона истребителей подводных лодок ОВРа северного флота, назначается командиром ТКА -13.

14 сентября 1942 года вечером командиры катеров - старший лейтенант Александр Шабалин и лейтенант Колотий, готовясь к очередному выходу в море на поиск кораблей противника в Варангер – фьорд, получили приказ срочно снять разведгруппу морской стрелковой бригады, которая с боями по тылам врага вышла к побережью Варангер – фьорда у губы Малая Волоковая (Мативуона). Быстро снялись с якоря и пошли на выручку боевых товарищей. Благодаря темноте катера на фоне береговой черты незаметно вошли в бухту и обнаружили место ведения боя нашей разведгруппой. Лишь когда начали снимать бойцов, противник открыл по катерам огонь из пулеметов и минометов. Катера также ответили пулеметным огнём, прикрывая отход наших разведчиков к месту съемки. И хотя вскоре по бухте ударили вражеские батареи с Печенгского залива, быстрота и четкость действий личного состава катеров и разведчиков позволили снять с вражеского побережья 50 человек разведгруппы с захваченными пленными и без потерь выйти из зоны огня.

Гитлеровцы, обеспокоенные усилием активности североморских торпедных катеров, стремились уничтожить их, бросая в бой авиацию. 14 сентября армада фашистских самолетов подвергла ожесточенному налету Пумманки, куда с рассветом вернулось с боевого задания Шабалинское звено и почти одновременно прибыло из Кувшинской салмы сменное звено. Столь массированный удар по катерникам наносился впервые. К тому времени они уже немало «насолили» врагу, действуя с Пумманок, и он, видимо, решил одним налетом разделаться с маневренной базой и пришвартованными там катерами.

В своих воспоминаниях А.О.Шабалин пишет: «Я обратил внимание вахтенного матроса на необходимость тщательного наблюдения за воздушной обстановкой, так как в те дни противник активизировал массированные налёты авиации на места стоянки кораблей северного флота. И, действительно, около 12 часов вахтенный Здоровцев доложил об обнаружении большой группы самолетов, поднявшихся в воздух с аэродрома Лаустари.

Я сыграл боевую тревогу и через несколько минут все посты доложили о готовности к бою. Мы насчитали до 30 вражеских самолетов, опознав в числе их пикирующие бомбардировщики Ю-87 и истребители Ме-109 и поняли, что противник намерен нанести удар по нашим катерам. Командую: «Заводи моторы! Отдать концы с бочки!», а самолеты уже пошли в пике прямо на катера. Даю полный ход и приказываю открыть огонь. Так начался бой катеров с авиацией противника. В течение 20 минут самолёты бомбили и обстреливали нас пушечно – пулеметным огнём, а катера, резко меняя скорость, метались от одного берега бухты к другому. От взрывов бомб вздымались водяные столбы, от пушечно – пулеметного огня вокруг бортов кипела вода».

Основной удар юнкерсов пришелся по катеру Г.К.Светлова, который стоял у пирса, замаскированный рыбацкой сетью. Пулеметчик ТКА-11 открыл по врагу огонь. Командир приказал дать катеру ход и стал маневрировать в узком пространстве бухты. Самолеты, пикируя, начали сбрасывать бомбы, одновременно обстреливая катер из пулеметов и пушек. Одна из бомб взорвалась метрах в пяти от «одиннадцатого». На палубу катера обрушился гигантский водяной столб. Когда он осел, пулеметчик Михаил Тревогов, обернувшись к рубке, не увидел в ней командира. А капитан – лейтенант Светлов с трудом поднимался с палубы, куда был отброшен взрывной волной. Опираясь левой рукой о переборку, офицер шагнул к штурвалу. Его побелевшее лицо искажала гримаса боли. Из под расстегнутого мехового жилета виднелась большая рваная рана. Неподалеку от рубки у люка в машинное отделение лежал весь в крови тяжело раненный старшина группы мотористов Михаил Козин. Вышел из строя раненый в голову боцман – пулеметчик Ордынский. Ход и маневренность катера обеспечивали мотористы Мальков и Шаршков.

А бой продолжался. Получив тяжелые ранения в обе ноги, Тревогов, несмотря на сильное кровотечение и жгучую боль, не покинул боевой пост. Плотно сжав губы, Михаил продолжал вести огонь по самолетам. Торпедист, старший краснофлотец Алексей Гордеев подносил ему коробки с патронами. Потом патроны у Тревогова кончились, а Гордеев не появлялся.

Оставив безмолвный пулемет, превозмогая боль, Тревогов кое-как обрался к рубке. Возле неё он увидел окровавленного Гордеева. Широко раскинув руки, тот неподвижно лежал на палубе. Рядом валялись две коробки с патронами. Алексей попытался подняться, но силы покинули его. Он хотел что-то сказать, но так и не смог. На глазах у Михаила торпедист скончался. Это была первая смерть среди катерников.

- Мстить! Только мстить! – зло прошептал Тревогов и, взяв коробки, заковылял к пулемету.

А в атаку заходила новая группа бомбардировщиков.

-Товарищ командир! Прямо по носу самолёты! – как можно громче крикнул Михаил. Светлов резко изменил курс, и «юнкерсы» оказались в стороне по левому борту. Прильнув к пулемету, Тревогов посылал навстречу врагу одну за другой длинные очереди.

Не легче пришлось и катеру Шабалина. Когда самолёты зашли с моря, он стоял на банке у буя. С началом вражеской атаки Александр Осипович приказал дать машине ход. Маневрируя на ограниченной акватории бухты, катер увертывался от бомб и снарядов, пулемётных очередей. Но всё – таки одна из бомб упала невдалеке от кормы. Как вкопанный, ТКА-13 стал на месте. Пулеметчик Федор Иванов был ранен осколком снаряда, но стойко и мужественно отражал одну атаку самолетов за другой. Но неожиданно пулемёт замолчал, вражеским снарядом оторвало его ствол. Из последних сил Федор Иванов заменил ствол пулемета и вновь открыл огонь по самолетам, продолжая стрелять до тех пор, пока не потерял сознание. Его заменил у пулемёта радист Иван Ярошенко и огненные трассы вновь понеслись навстречу самолетам врага. Сосредоточенно вел огонь другой пулеметчик катера боцман Петр Козлов. Стреляя короткими очередями, он мастерски сбил один бомбардировщик Ю-87, который рухнул на прибрежные сопки, а другой загорелся и, снижаясь, скрылся за ближайшими скалами.

Но и катер получил серьезные повреждения корпуса, материальной части и орудия. От взрыва бомбы в корме образовалась большая пробоина, и отсек заполнялся водой. Вышли из строя рули. Катер потерял управление, а самолёты все ещё продолжали пикировать на катера и сбрасывать бомбы.

Стоя по пояс в ледяной воде и не обращая внимания на разрывы бомб, град пуль и снарядов, матросы заделывали пробоины, устраняли повреждения, а старшина группы мотористов Николай Зайкин и моторист Георгий Здоровцев прямо под огнём спустились с кормовой части катера за борт, пытаясь устранить повреждение рулей.

Налёт закончился так же неожиданно, как и начался. Как только самолеты скрылись из виду, Шабалин приказал Ивану Ярошенко:

- Передай на базу: «штурмовала авиация противника, три катера выведены из строя, нуждаемся в помощи. Просим для буксировки катеров выслать морских охотников».

Для буксировки поврежденных торпедных катеров прибыли малые охотники. На переходе в Кольский залив вражеская авиация неоднократно пыталась атаковать отряд кораблей, но каждый раз встречала отпор наших истребителей прикрытия. Израненные катера были доставлены в Кувшинскую салму.

Экипажи, оказав помощь раненым, занялись устранением повреждений. В жестоком неравном бою североморцы проявили отличные волевые качества, продемонстрировали прочные навыки борьбы за живучесть кораблей.

Изрешеченный, с затопленными кормовыми отсеками Шабалинский торпедный катер все глубже погружался в воду посреди бухты. Когда наступил отлив и ТКА-13 лег на мель, в его корпусе моряки насчитали более 80 пробоин в надводных бортах, немало было повреждений и ниже ватерлинии. Непонятно, как в таком состоянии он не только держался на плаву, но и отбивал яростные атаки вражеских самолетов, уничтожив один из них и изрядно повредив другой. Серьезные повреждения были в носовой части «двенадцатого», немало пробоин получил и ТКА-14, но хуже всего было положение «одиннадцатого», который с каждой минутой терял плавучесть. Все же мужественный экипаж не дал ему затонуть.

Недалеко от места боя, на восточном склоне сопки в Пумманках, товарищи похоронили павшего смертью храбрых комсомольца Гордеева. Приказом командующего северным флотом от 18 мая 1943 года старший краснофлотец Алексей Евдокимович Гордеев навечно зачислен в списки части (имя А.Е. Гордеева золотыми буквами выбито на мемориальной доске погибших героев – североморцев, навечно зачисленных в списки кораблей и частей, установленной у входа в музей Краснознаменного Северного флота).

Пока ремонтировался катер, Александр Осипович Шабалин приходил в себя в госпитале недалеко от Мурманска. Через месяц Александр Осипович вернулся со свежими силами, бодрый и здоровый, готовый к новым схваткам. У причала на базе стоял в полной готовности доставленный из ремонта торпедный катер. Около него возились мотористы.