Настоящее время. «Я еду домой. Забрал вещи из химчистки и, на всякий случай, заказал кое-что из Паст-Тинас

«Я еду домой. Забрал вещи из химчистки и, на всякий случай, заказал кое-что из Паст-Тинас. Вдруг ты не собираешься ужинать с Эми и этим новым парнем, и будешь голодна, когда вернешься. Удачи, детка. Бен».

В этом весь Бен – всегда заботливый. Я задумчиво смотрю на клавиатуру телефона. Мне следует ответить на его сообщение и поблагодарить за заботу, но я не делаю этого. Не знаю почему. Может, потому, что мне не нравится начинать разговор с ним с помощью сообщений, а может, потому, что я опаздываю и мне нужно успеть в аэропорт. Или, может, потому, что я просто не люблю печатать.

Запихивая телефон в сумку от Берберри, я решаю позвонить Бену. Во всяком случае, я уеду, как только Эми даст мне информацию о полёте мистера Рэдклиффа. Ура… мне не терпится встретить еще одного гостиничного магната – болвана, который считает, что солнце всходит и заходит только ради его задницы.

Бруно Рэдклифф только что приобрел отель, где работаем я и Эми. Наша сеть была известна как «Отели Грёз», но теперь мы стали частью дорогого «Конгломерата Рэдклифф». Поэтому да, мистер Рэдклифф – большая шишка в гостиничном мире.

Эми, мой босс, – руководитель отдела продаж и маркетинга. Она управляет всеми ведущими счетами и ключевыми клиентами. Я – координатор продаж, и моя работа заключается во всесторонней помощи Эми. Я работаю с клиентами, которые хотят забронировать свои номера в гостиницах, с VIP-клиентами, корпоративными клиентами и рассматриваю жалобы.

Я нервничаю, поэтому направляюсь в дамскую комнату в который раз подправить макияж и прическу. Когда я перед зеркалом поправляю свои белокурые волосы, раздается звонок.

– Кэти Стэнвуд.

– Привет, детка.

Глубокий голос Бена заставляет меня улыбаться своему отражению. Мы уже одиннадцать лет вместе и не проходит ни дня, чтобы он не позвонил или не написал мне, чтобы просто сказать привет и спросить, как проходит мой день. Иногда я задаюсь вопросом, наскучит ли ему когда-нибудь семейная жизнь со мной, поцелуи и занятия сексом только с одной женщиной. Одной и той же женщиной до конца его жизни.

Интересно, он представляет, что трахает кого-нибудь еще, когда находится со мной?

У меня нет фантазий о других мужчинах, я скучная… Зануда. Я часто спрашиваю себя, когда тикающая бомба замедленного действия наших отношений взорвется. Что если Бен однажды проснется и спросит себя, что он делает со мной? Если задумается, какой была бы его жизнь, если бы он не встретил меня? Если бы мы не столкнулись в тот дождливый день? Если бы мы не встретились и не влюбились?

– Привет, – держа телефон между плечом и ухом, я беру духи, которые всегда ношу с собой, и окутываюсь фруктовыми и цитрусовыми нотками моего любимого запаха. – Чем ты занимаешься? – говорю я с кокетливой интонацией, которую он так любит. Я почти не пользуюсь ею сейчас. Когда мы были моложе и безмно влюбленными, таким мой голос становился, когда я хотела две вещи: прощение или секс.

– Только что приехал домой. И ласкаю твою киску, – его глубокий голос урчит в телефоне.

– Что?

– Останови свои грязные мысли, детка. Я очень тебя хочу, но ты сейчас далеко, поэтому я изменяю тебе с Мими. – Я слышу, как он посмеивается, и представляю, чем он сейчас занимается.

Бен, вероятно, сидит в кожаном кресле в своем кабинете, проводит рукой по волосам, в то время как наша кошка, Мими, пытается залезть под его рубашку. Пиджак от его костюма небрежно валяется на старом потертом кожаном диване, от которого Бен отказывается избавляться, потому что тот напоминает ему о наших первых годах супружеской жизни. Он даже дал ему имя…

***

…После энергичного раунда секса, я лежу на диване в его расстегнутой рубашке, открывающей мое тело. Одна моя нога свисает, вторая, поджата под попу, я обнажена для Бена. Я ощущаю себя такой чувственной и прекрасной после каждого раза, когда мы занимаемся любовью. Меня не волнует, что я не настолько безупречна как он, что у меня отсутствуют бедра или моя грудь слишком маленькая. Он заставлял меня ощущать себя красивой.

Бен вохвращается с кухни с выражением на лице я-только-что-трахал-тебя-глупышка, что заставляет меня улыбаться и все внутри меня трепетать. Наблюдая за тем, как он подходит ко мне во всей своей обнаженной красе, я восхищалась его загорелой грудью, и тем, что пот заставил его большие мышцы сиять. В его руке стакан, наполненный только льдом. Его волосы в беспорядке. Могу только представить, как выглядела я сама…

Улыбающийся Бен встает на колени рядом со мной, и его пальцы медленно скользят под рубашку, оголяя меня. Теперь, когда я полностью обнажена, он берёт кубик льда.

– Я полагаю, нам следует дать имя этому дивану.

Я смеюсь и закрываю глаза, когда кубик льда в его пальцах касается моей кожи.

– Да? О чем ты… думаешь?

Я удивляюсь, что он долго не отвечает на мой вопрос, когда ощущаю жар его языка, прослеживающего путь мурашек на моей коже, которые оставил лед. Он водил кубиком льда вокруг моего соска. Холод и влага заставили его ныть, но это приятно.

Как только я собралась возразить, его рот сомкнулся вокруг соска, глубоко всасывая его. Я застонала. Холод льда и тепло его рта были идеальным рецептом для катастрофы – даже монахине было бы трудно держать свои ноги вместе. Затем я ощущаю, как ледяной кубик ласкает мой клитор и опускается ниже, проникая в меня.

Вау!

Я не знаю,что я сейчас больше испытываю – шок или возбуждение. Улыбаясь, Бен раздвигает мои ноги шире и устраивается между ними. Ледяной кубик во мне такет, заставляя меня дрожать. Я наблюдаю, как голова Бена опускается, как его язык облизывает губы, как он извлекает из меня лёд и берёт его к себе в рот.

Я шепчу:

– Ещё…

– Да. Ещё и ещё, и до тех пор, пока ты забудешь свое имя. И наречём его Диван Любви…, – ответил он хрипло.

Мой смех тонет в стоне, когда я вновь ощущаю его холодный язык во мне, слизывающий смесь воды и меня.

***

Да, тогда были дни…

Тогда один взгляд друг на друга делал нас такими сексуально озабоченными, что мы бросали всё и занимались любовью. Иногда это было жестко: всё, что можно было услышать, были шлёпающие звуки наших тел, стонов, скрипов и ругательств. В других случаях это было нежно и мило: наши пальцы были переплетены всё время, когда Бен был внутри меня, двигаясь, наполняя и никогда не отводя от меня взгляд.

Бен шептал мне, как сильно я зацепила его… как сильно он хотел меня… что мир без меня для него ничего не значит. Но не важно, занимались ли мы любовью или выносили друг другу мозги, две вещи оставались неизменными – диван и наша жажда друг к другу…

Но сейчас наша сексуальная жизнь – совершенно другая история.

А есть ли ещё сексуальная жизнь, о которой можно говорить?

То, что произошло сегодня утром, к сожалению, исключение из правил. Мы счастливы, если ложимся в постель в одновременно. В начале наших отношений мы жили и дышали друг с другом, проводили почти каждую секунду вместе и занимались сексом во всех мыслимых и немыслимых местах, пытаясь побить наш собственный рекорд, – сколько раз мы доставляли друг другу удовольствия нашими ртами и нашими телами. Сейчас я ощущаю себя смелой, если надену что-нибудь из его гардероба на голое тело. И, в большинстве случаев, если Бен проявляет инициативу в занятии сексом, я избегаю его.

В чем дело?

Больно знать, что мы попусту тратим наше время. Я скучаю по близости и связи, которую нам приносил секс, но надежда и ожидание, которые приходят после каждой близости, только откалывают еще один кусочек от меня, от наших отношений и скоро нечего будет воссоединять. Это выглядит как работа. И больно знать, что есть только мы двое, наша кошка и мое пустое лоно.

– Кэти, ты там? – Я понимаю, что из-за своих мыслей перестала обращать внимание на Бена. Вновь. Я – ужасный человек, потому что не могу уделить внимание своему мужу? Боже, мне действительно нужна терапия.

– Извини, милый. Что ты говорил?

– Опять мечтаешь, дорогая?

– Возможно… – Посмотрев на свои часы, я осознаю, что опаздываю. – Бен, мне нужно идти. Увидимся вечером. Скорее всего, придется ужинать с мистером Рэдклиффом и его семьей. Я напишу тебе, когда смогу. Хорошо? Люблю тебя.

Я почти положила телефон, не давая Бену сказать что-то мне в ответ.

Почти.

Не знаю почему, но иногда его глубокий голос меня раздражает. Я знаю женщин, которые находят Бена очень привлекательным, и едва ли не каждая практикантка в его юридической фирме сходит по нему с ума, но иногда я не могу видеть его.

– Детка, тебя что-то беспокоит?

Могу я что-то скрыть от него? Разве он должен всегда читать меня как открытую книгу? Я хочу вернуть свое уединение. И да, иногда я хочу, чтобы Бен держался подальше от моей жизни и уделял больше внимания своей проклятой работе. Иногда его любезность выводит меня из себя.

– Нет. Мне действительно нужно идти. Пока, милый. Люблю тебя.

Засовывая телефон обратно в сумку, я бросаю еще один взгляд на себя в зеркало, и что-то привлекает мое внимание. Я смотрю на свое отражение. Поднимаю левую руку, чтобы прикоснуться к губам, и замечаю свой безымянный палец. Когда я этим утром сняла кольцо, чтобы нанести лосьон на тело, то, должно быть, забыла надеть его обратно. За шесть лет брака такого ни разу не случалось.

До сегодняшнего дня.

***

Здания, люди, спешащие куда-то, машины, мчащие или притормаживающие. Жизнь вокруг бурлит и завораживает. Это красиво.

Это Нью-Йорк.

Лимузин оставил туннель Мидтаун позади, убегая в ночь, и мы мчим по автостраде Лонг-Айленда, направляясь к аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Предполагаемое прибытие Рэдклиффа в 8 часов вечера. Сначала я думала, что они собираются лететь коммерческой авиалинией, но мне следовало догадаться, что такие люди путешествуют на собственном самолете. Хотя после стольких лет работы в гостиничном бизнесе, мне не следует удивляться тому, сколько денег зарабатывают некоторые из этих людей.

У семьи Бена тоже много денег. Столько, что позволило бы нам жить, не работая, и путешествовать по миру, но Бен ненавидит идею жить за счет его семьи. Он любит свою работу адвоката и работает, потому что хочет работать.

Приехав на частную посадочную полосу, я нигде не вижу самолета. Достаю телефон и набираю Эми, чтобы доложить ситуацию. Она будет счастлива узнать, что я добралась раньше них.

После одного гудка Эми ответила своим хриплым голосом:

– Ты с ним?

Я тихо смеюсь, потому что она забывает о приветствии.

– Нет. Они не приземлились. Знаешь, ты у меня в долгу. Я должна ужинать с...

– Да, я знаю, что у тебя сексуальный муж, который ждет тебя дома. Понимаю. Если бы я была замужем за таким мужчиной, мне бы, возможно, тоже было на все плевать, но ты мне нужна сегодня. Я собиралась позвонить тебе, потому что планы немного изменились. Только что звонил помощник Бруно и сообщил, что сегодня прибудут только жена и сын Рэдклиффа. Большой Босс задержался из-за проблем с одним клиентом. – Она останавливается, и я слышу шарканье на другом конце. – Извини. Что еще… Ах, да! Тебе нужно сводить их на ужин.

– Эми, ты меня убиваешь! Я не хочу вести светскую беседу со «степфордской женой» и богатым наследником, вместо того, чтобы провести время с Беном. Ты ведь знаешь, у нас сейчас не лучшие времена…

Так и есть. Но не совсем. Иногда Бен и я ведем себя как дружелюбные незнакомцы, живущие под одной крышей: мы здороваемся и интересуемся друг у друга, как прошел день, но на этом всё и заканчивается. Если бы хоть иногда не было секса, мы, возможно, были бы больше похожи на соседей по комнате, чем на супругов. Между нами растет эмоциональная пропасть, и иногда кажется, что её невозможно преодолеть.

– Я знаю, Кэти. И мне жаль. Если бы я знала это до того, как ты уехала, то отправила бы Райана. Но кто знает, может, когда ты доберешься домой, Бен захочет второй раунд.

– Серьезно? Мне не следовало рассказывать тебе, почему я опоздала сегодня. И я не хочу, чтобы это случилось вновь…

– Кэти, закрой рот и слушай ГСНО. Иди, поужинай с ними, выпей, съешь креветку или какой-нибудь афродизиак, затем иди домой и трахни мужа. Кстати, я не намеревалась совать нос не в свои дела, но когда ты утром опоздала, твоя красная физиономия навела меня на мысль, что у тебя жар. Я спросила, потому что волновалась за своего лучшего сотрудника.

– Это всё потому, что я твой любимый координатор продаж. И что это за ГСНО?

– Главная Сука Несет Ответственность.

Мы обе смеёмся. Эми – дерзкая красноволосая кокетка, вспыльчивая и бесстыжая. Ей тридцать восемь, дважды разведеная. Она ругается, как моряк, обожает секс, молодых парней и использует свою сногсшибательную внешность в своих интересах. Всегда.

– Хорошо, ГСНО, мне сводить их в «Ритц»?

– Да, дорогая. Когда приедете туда, скажи, что ты от Бруно. И вас обязаны будут провести к лучшему столику. И, пожалуйста, Кэти, веди себя мило с женой. Она, возможно, из тех женщин, которые ноют, если фуа-гра приготовлена не надлежащим образом.

– Эми, я поняла. И ты мне хорошо платишь за работу. Извини, что жаловалась. Слишком много всего происходит…

– Я знаю, но это важно. Бруно только что приобрел сеть, и мне нужно, чтобы ты была больше, чем обычная перфекционистка. Возможно, мы обе получим повышение. И ты знаешь, как я отношусь к твоему браку. Если бы ты рассказала Бену, что чувствуешь, тебе не пришлось бы терпеть и сотой части той душевной боли, которую ты испытываешь сейчас.

– Проще сказать, чем сделать. Не волнуйся, я позабочусь о миссис «степфордская жена» и ребенке, будто это мои родственники.

– В таком случае я спокойна. – Эми смеётся.

Я слышу громкий гул двигателей и поворачиваюсь посмотреть на темное небо.

– Эми, всё. Самолет идет на посадку. Пожелай мне удачи. Надеюсь, я не разочарую тебя.

– Ты никогда не разочаруешь меня, девочка. Иди и сделай их, горячая штучка.

Я смеюсь. Не знаю почему, но Эми постоянно называет меня горячей штучкой. У меня обыкновенная внешность: прямые белые волосы, зеленые глаза, немного полные губы и тощее тело. Миниатюрная.

Роберт, водитель, подходит ко мне и, перекрикивая шум, говорит:

– Ну, миссис Стэнвуд, будем надеяться, что наш новый босс – хороший парень.

Я улыбаюсь:

– Надеюсь, Роберт. Мы же не хотим работать больше, чем сейчас?

Когда самолет касается взлётной полосы, я мысленно возвращаюсь к словам Эми о том, что недостаток секса с Беном является корнем нашей проблемы. Я бы хотела, чтобы всё было так просто.

Секс – не проблема. Любовь тоже. Я люблю Бена столь сильно, как и в первый раз, когда мы сказали эти три прекрасных слова друг другу, но с каждым отобранным судьбой ребёнком, частичка меня умирает и уходит с ними в холодную землю. Первый выкидыш создал болезненную дыру во мне, второй – расширил её, а третий – почти сломал меня.

Время кормило эту дыру неизбежной тоской, монотонностью и чувством обиды на жизнь, на Бена и на себя за то, что я не в достаточной мере женщина.

Сомнения. Они проникают в тебя и заполняют каждую неиспользованную щель твоего мозга вопросами, которые повторяются и не имеют ответов. Достаточно ли любви, чтобы вернуть меня? Любовь между мной и Беном достаточно сильная, чтобы держать нас и наш брак на плаву?

С этой огромной пустотой во мне и сомнениями – моими постоянными спутниками, я остаюсь раздраженной и напуганной близостью с собственным мужем. Ведь она не заполняет эту пустоту.

После безупречного приземления самолет, наконец-то, останавливается. Я обращаюсь к Роберту:

– Ладно, пришло время представления.

Надеюсь, этот парень не слишком сильно изменит работу офиса.

Когда дверь самолета, в конце концов, открывается, появляется красиво одетая блондинка. Она облачена в пастельные оттенки, как будто находится на подиуме модного показа Шанель в Париже. Её пепельно-белые волосы собраны в французский пучок, демонстрируя отсутствие морщин на лице. Если это миссис «степфордская жена», то я уже ненавижу ее. Позади нее…

Подождите, это ребенок? Я ожидала увидеть подростка в период полового созревания.

Боже.

Если это сын мистера Рэдклиффа, то он точно не выглядит так, как я его представляла. Во-первых, этот блондин совсем не похож на подростка. А во-вторых, на его совершенном лице нет прыщей. И еще, он как минимум на двадцать сантиметров выше, чем я ожидала.

Мужчина, идущий позади миссис «степфордской жены», одет в вылинявшие потертые джинсы, так низко сидящие на бедрах, что можно видеть его бельё от Армани, и светло-розовую рубашку с расстегнутыми тремя пуговицами, открывающими его загорелую и очень мускулистую грудь.

Этот парень источал уверенность и секс. Думаю, если бы я пытаясь уловить его запах, то он бы пах безупречным сексом. Даже его неторопливая походка чертовски сексуальна. Боже.

Когда мои глаза переходят к его лицу, я замечаю, что он наблюдает за мной с ленивой улыбкой. Красив. Его точёное лицо безупречно. Но в его чертах присутсвует обманчивая сладость: когда ты смотришь в его глаза, то понимаешь, что у тебя неприятности.

Большие неприятности.

Уильям Шекспир говорил, что глаза – это окна души. Когда наши глаза встретились, я увидела опасность и, может быть, что-то возбуждающее. Что-то запретное. Некоторые основные инстинкты во мне незамедлительно осознают, что этот мужчина не занимается любовью с женщиной.

Он трахает её.

Я вдруг оказываюсь охвачена этим чувством, угрожающим выбить весь воздух из моих легких. Предчувствие кричит, приказывая мне бежать, спрятаться и никогда не возвращаться. Но я не могу двигаться, не могу дышать. Я лишь моргаю. Мои руки тянутся к груди, и я начинаю тереть зону вокруг сердца.

Он опасен.

Мой разум гонит меня прочь от опасности, но моё тело удерживает меня на месте. Всё, что я могу, это наблюдать, как он спускается по трапу самолета. Его ухмылка переросла из ленивой в полноценную манящую улыбку.

Его улыбка заряжает электричеством.

Его улыбка пугает меня.

Его улыбка гипнотизирует меня.

Я встряхиваю голову и отвожу от него свой взгляд. Улыбнись, девочка. Хватит думать о глупых знаках и грешных глазах. Послушай Эми. И как только приедешь домой, набросься на Бена.

Нацепив на лицо свою лучшую улыбку, я делаю шаг вперед:

– Добрый вечер, меня зовут Кэти Стэнвуд. Приятно познакомиться