Прошедшее время. – Что с тобой? – спросил меня отец, когда мы сели ужинать.

– Что с тобой? – спросил меня отец, когда мы сели ужинать.

– Что ты имеешь в виду? – я тянусь к своему стакану и замечаю, что моя рука немного дрожит.

– Кэти, с тех пор как ты вернулась из университета, ты постоянно улыбаешься. – Он пристально смотрит на меня.– Ты кого-то встретила?

– Может быть, – говорю я, прежде чем набиваю себе рот макаронами.

– Я так и думал. Ты вся светишься. Тебе следует улыбаться чаще, дорогая. Это делает меня очень счастливым.

Я редко улыбаюсь. С тех пор как моя мама ушла. Мы не слышали о ней ничего в течение восьми лет, и я сомневаюсь, что когда-нибудь услышим, поэтому улыбки стали редкими в моей жизни. Только хорошие оценки, мой отец и книга вызывают их.

– Не волнуйся, папочка. И да, сегодня я кое-кого встретила. Я… Думаю, это был самый удивительный случай.

– Кэти…

– Нет, ничего еще не произошло, не паникуй. Мы просто встретились под дождем….

– Что ты имеешь в виду «под дождем»?

– Пап, забудь. Просто знай, что я встретила самого прекрасного парня.

– Дорогая, ты говоришь это о каждом красивом парне, которого видишь.

– Да? Может быть… Но он действительно такой, пап.

Отец молчал в течение минуты, пока мы смотрели друг на друга.

– Просто будь осторожна. Я никогда не видел тебя такой взволнованной из-за парня. Даже тогда, когда ты встречалась с теми двумя придурками.

– Пап…

– Я понял, но если он хочет пригласить тебя на свидание, то ему лучше быть готовым встретиться со мной.

– Пап!... – восклицаю я, но понимаю, что он прав. Я должна быть осторожной. Мой последний парень разбил мне сердце.

Мои два бывших, единственные два парня, которых я когда-либо любила и с которыми спала, давно в прошлом, но я до сих пор о них вспоминаю. У Джека были русые волосы средней длины, он носил очки, был худым и тощим. Он не был страшным, но и не был красивым. Он был как я – средним. Мой второй парень, Мэтт, был действительно красивым, настолько, что я всегда задавалась вопросом, почему он со мной. Ему было просто удобно. Я сильно любила его. Мы расстались, потому что я больше не подходила ему, и я сломалась. Он бросил меня. Так что я не встречалась ни с кем с тех пор, как закончила школу.

После ужина я сбегаю к себе прежде, чем мой отец снова пристал с расспросами. Я тихо закрываю за собой дверь и становлюсь перед доходящим до пола зеркалом из «Икеи».

Я вижу, о чем говорит папа. Девушка, которая смотрит на меня, выглядит так, будто она проглотила большую таблетку счастья и кайфует от счастья.

Закрывая рот, я молча кричу в свои руки и начинаю танец, который, возможно, содержит танцевальные па мистера Робото. Отвратительно, знаю, но я не могу остановиться! У меня сносит голову, и живот наполняется бабочками. Я удивлена, что мое тело все ещё здесь и не улетает вместе с ними. Я чувствую себя такой лёгкой и живой.

Дни до пятницы пролетают быстро. Бен звонил мне каждый день: я просыпалась от звука входящего сообщения и засыпала после его вечернего звонка.

Перед нашим пятничным свиданием мы говорим по телефону на протяжении двух часов. Я засыпаю и он тоже, поэтому я говорю, что нам пора закругляться. Он смеется:

– Я не хочу. Как на счет того, чтобы мы уснули, слушая голос друг друга? Если захотеть, это может быть очень возбуждающим…

Я смеюсь над его глупой шуткой, пока представляю, как он играет своими бровями в милой, но извращенной манере.

– Ни за что. Ничего не выйдет, приятель. Оставь свои грязные мыслишки. Я не буду заниматься с тобой сексом по телефону. Я едва тебя знаю…

Услышав его смех, я улыбаюсь в трубку. Когда Бен снова заговорил, его голос стал глубже, но я чувствую, что он улыбается.

– Ладно, случайный секс по телефону был призван помочь избавиться от бессонницы и напряжения, если ты понимаешь, что я имею в виду…

– Правда?

– Да. Это лучший способ. Я даже предлагаю себя в качестве манекена.

Смеясь, я желаю ему спокойной ночи. Насколько я себя знаю, то думаю, что уже влюбляюсь в этого незнакомца. Ведь это нетрудно.

* * *

Я нервничаю. Ничего не ела целый день.

А за окном уже вечер пятницы – идеальный, теплый, с ласкающим кожу ветерком – сентябрьский вечер. Не зная, куда меня поведет Бен, я выбрала светло-розовое короткое платье с кружевными вставками на рукавах и декольте. Мило и сексуально – эффект потрясающий, особенно в паре с туфлями на платформе, которые делают мои ноги длиннее. Я довольна собой. Я редко так одеваюсь, но сегодня мне хочется понравиться Бену.

Снова смотрю на себя в зеркало. Неброский макияж подчеркивает достоинства и скрывает недостатки. И да, мои волосы решили мне сегодня помочь, потому что не торчат во все стороны. Улыбаясь отражению, я наношу немного светло-розового блеска на губы и решаю, что все идет по плану.

Я ищу сережки в тот момент, когда слышу стук во входную дверь. Черт!

Папа пошел открывать.

Боже. Это должно быть интересным.

Не надев сережки, бросаю их в сумку и бегу к двери. Мне нужно спуститься прежде, чем отец поставит меня в неудобное положение. Когда я почти добираюсь до цели, то застываю, пораженная тем, что вижу.

Бен стоит, держа самый большой букет…

Это кексы? Да, думаю, что да.

Он подходит ко мне, оставляя моего отца у двери с выражением на лице: «Кем, черт побери, этот парень возомнил себя?».

Наимилейшая улыбка касается губ самого красивого парня, которого я когда-либо видела, и это для меня. МЕНЯ!

Я думала, что помню, как он выглядит, но ошиблась. Его карие глаза сияют так ослепительно, что кажутся кристаллизованным кленовым сиропом, а на его скулах появляется намек на румянец.

Даже в туфлях на платформе, я по-прежнему ниже его, и он смотрит на меня с такой нежностью, что хочется упасть в обморок. Мои колени дрожат.

Бен просто стоит рядом, глядя на меня секунду или… Хотя, кто следит за временем? Когда он наконец-то говорит, его голос звучит тихо, а от его тембра у меня спирает дыхание.

– Я хотел сказать что-нибудь остроумное и смешное, когда вновь увижу тебя, но мой мозг, кажется, отключился, – он закрывает глаза. – Ты выглядишь потрясающе.

Мой отец покашливает, напоминая, что он все еще здесь, и от этого мои щеки становятся пунцовыми. Бен вручает мне букет кексов, и я спрашиваю, почему их так много. У меня не получится съесть их все.

Он опять смущается:

– Как-то вечером, когда мы разговаривали о любимой еде, ты сказала, что могла бы есть кексы каждый день. Я подумал, что если принесу много, чтобы тебе хватило на неделю, то ты согласишься встретиться со мной и на следующей неделе. Если уж на то пошло, я бы мог принести больше.

О, Боже. Теперь мы оба смущаемся.

– М-м, спасибо.

Этот парень настоящий?

Оставляя отца с Беном, извиняюсь и направляюсь на кухню, чтобы положить кексы. Когда я возвращаюсь, они стоят лицом к лицу. У папы руки скрещены на груди, и выглядит он сердитым, руки Бена в карманах, а сам он раскачивается на пятках. Ему некомфортно. Я хочу рассмеяться, потому что он выше папы и шире его в плечах, но, кажется, он действительно нервничает. Наблюдать за этим довольно мило.

– Ей только восемнадцать, поэтому тебе лучше не вести её в бар. Я помню себя в твоем возрасте и знаю, где вы, ребята, зависаете и что вам нравиться делать с девушками. Поэтому хорошо подумай, сынок. Если она придет домой под градусом или если ее одежда будет не в порядке, я буду очень зол.

Убейте меня прямо сейчас. Серьезно, пап?

– Хорошо, сэр. Я не позволю ей прикасаться ни к чему алкогольному.

– Сколько тебе лет, сынок? – спрашивает отец.

Смущаясь, но, не разрывая зрительный контакт с моим отцом, Бен отвечает:

– Двадцать два. Я на первом курсе факультета права Колумбийского университета, сэр.

– Гм, будущий юрист. Какое право изучаешь – гражданское, уголовное, международное?

Это уже больше походит на допрос. Нужно вмешаться до того, как отец спугнет Бена и тот убежит, оставляя меня без свидания… и секса. «Ты хочешь достигнуть сегодня как минимум третей базы с этим горячим парнем!» – напоминает мне Распутная Кэти.

Я вмешиваюсь:

– Извините. Я готова, Бен. Вы все уладили?

Бен смотрит на моего отца, затем на меня и улыбается:

– Да. Мы закончили.

Ухмыляясь, я целую папу и говорю ему не волноваться. Бен помогает мне надеть джинсовый жакет, но когда я думаю, что он направится за мной к выходу, он подходит к моему отцу и протягивает руку для рукопожатия:

– Не беспокойтесь, сэр. Я позабочусь о вашей дочери. Спасибо, что доверяете её мне.

Вау. Услышав это, мои внутренности превращаются в кашеобразную массу.

Мой папа улыбается в первый раз за сегодняшний вечер. Пожимая руку Бену, он желает нам хорошего вечера. Я собираюсь открыть дверь, когда Бен меня останавливает.

– Нет, позволь мне сделать это. Мы договаривались, помнишь?

– Ох, конечно.

Улыбаясь, он берет мою руку, плотно переплетая наши пальцы. Мы так делаем впервые. Последний раз я держалась за руку с парнем два года назад с моим бывшим. Для меня это важно. Значит ли это, что я нравлюсь Бену?

«Еще бы, девочка. Почему ты думаешь, парень принес тебе кексы? Наблюдать, как ты их ешь? Конечно, ты ему нравишься. Это говорит о том, что у него есть планы на сегодняшний вечер. Подсчитать твои благие дела и раздвинуть твои ноги», – Распутная Кэти всегда появляется в самые неподходящие моменты.

Я едва заметила, как мы покинули дом и направились к его машине. Я сижу на прохладном кожаном сидении и думаю о распутных внутренних голосах, когда ощущаю на себе взгляд Бена. То, как он смотрит на меня…

Внезапно в машине становится горячо, слишком горячо. Я наблюдаю за тем, как Бен следит за моими руками, оттягивающими платье вниз.

– К черту всё. Я не могу больше ждать.

Он резко усаживает меня на себя. Я догадывалась, что он сильный, но не настолько. Когда я сижу на нем с широко расставленными ногами, наши губы второй раз соприкасаются, и, кажется, воздух высасывается из меня медленно, восхитительно, нежно. Его губы, мягкие и сладкие, целуют меня так, будто мои сделаны из стекла, но когда наши языки касаются друг друга, огонь вспыхивает внутри нас обоих.

Его поцелуй больше не нежный. Он превращается в агрессивный, жесткий, голодный, крепкий, со столкновением зубов, язык против языка. И мне это нравится. Безумно нравится.

Когда наши губы разъединяются, мы тяжело дышим и пытаемся восстановить дыхание. Мы смотрим друг на друга, и я обращаю внимание, что наши руки запущены в волосы друг друга, сближая наши лица, будто мы жизненно необходимы друг другу.

Я не могу поверить в это. Такое не случается в настоящей жизни.

– Черт, Кэти… Из-за тебя я теряю контроль контроль.

Пытаясь распутать свои мысли и желания, которые возникают в двух разных частях – в моей голове и в моих трусиках, всё, что я могу сделать, это ухмыльнуться.

Бен смеется и, быстро поцеловав меня, снимает со своих коленей. Я снова оказываюсь на сидении, и он кладет свою руку на моё колено.

– Извини за поцелуй. Я планировал не торопиться сегодня… ты знаешь… Но когда ты спустилась, одетая в это сексуальное платье, показывая эти ноги-убийцы и выглядя так чертовски сексуально… Я хотел наброситься на тебя прямо там, даже не смотря на твоего отца, но предположил, что тогда он не позволит пригласить тебя на свидание вновь. – Он касается моего подбородка. – Посмотри на меня, Кэти… я хочу видеть твои глаза. Мне нужно вновь тебя увидеть.

Я рада, что в машине темно, и он не видит, как я краснею.

– Но свидание, на самом деле, ещё не началось. Откуда ты знаешь, что захочешь увидеть меня вновь, если мы даже не начали наше первое свидание? – тихо шепчу я. Мне страшно, потому что я хочу, чтобы его слова были искренними. Он мне нравится. Очень нравится.

Отпуская мое колено, он берет мою руку, подносит ее к своему рту и целует.

– Просто знаю. Я уверен лишь в нескольких вещах. Не важно, что ты делаешь, смерть всегда тебя догонит. Ты обязан усердно работать, чтобы оплачивать жизнь, отрываться, чтобы наслаждаться жизнью и любить жизнь, а теперь и тебя.

– Ох.

Динь-динь-динь.

Я только что выиграла в лотерею?

* * *

Когда мы сидим в ресторане «Серендипити», к нашему столику подходит группа сногсшибательных девушек, чтобы спросить, он ли Бенжамин Стэнвуд, экс-квотербек университета Флориды. Немного смущаясь, Бен говорит, что да, это он, заставляя девушек визжать и просить автограф. Когда они флиртуют с ним, Бен тянется к моей руке, и они с отпавшими челюстями соморят на меня, задаваясь вопросом, как, черт возьми, эта страшила подцепила такого красавца?

Я тоже задаюсь этим вопросом весь вечер.

Наконец Бен говорит:

– Извините, девушки. Вот автографы. Спасибо, что подошли. Это здорово, но я стараюсь произвести впечатление на свою девушку… и до сих пор это получалось.

Девушки обернулись, чтобы посмотреть на меня, раздражение и неверие написаны на их лицах. Я никогда не злорадствовала над другими, но в этот раз какая-то часть меня хочет встать и подарить им взгляд плохой девчонки из Квинса, который бы говорил «да пошли вы», щелкнуть пальцами перед их пластмассовыми лицами и сказать: «Смиритесь, сучки».

Но я так не делаю. Взамен я сильнее сжимаю руку Бена. Его глаза встречаются с моими, и то, что я вижу в них, ободряет меня.

Остаток свидания проходит как в тумане. Я многого не помню, за исключением мягкости в его глазах и его милой, но игривой улыбки каждый раз, когда его руки «случайно» задевали мою попу или грудь. А еще удовлетворенное и самодовольное выражения его лица после каждого нашего поцелуя, что оставлял меня ошеломленной и растерянной. Но самое важное, что я запомнила, это то, что Бен так и не отпустил моей руки.

После того, как он высаживает меня возле дома и целует на прощание, я направляюсь к себе словно зомби. Сумасшедший стук моего сердца, должно быть, доказательство того, что я до сих пор жива, верно?

Лежа в кровати, я не могу вспомнить, как разделась и надела пижаму или удалила оставшийся после горячих поцелуев макияж. Мои губы ощущают онемение и покалывание, словно они охвачены огнем. Они такие горячие на ощупь, словно я горю изнутри.

Моя грудь болит от его рук, соски возбуждены, и я набухшая и влажная между ног от его пальцев, но мне хорошо. Действительно хорошо. Мое тело гудит от возбуждения, потому что оно вновь живое.

Вглядываясь в тени, играющие на потолке, я пытаюсь закрыть свои глаза, но не могу. Воспоминания, как он прикасается ко мне, шепчет то, что хочет со мной сделать, что ему с трудом удается сдерживать себя… ощущение его эрекции в моей руке…

Я все еще как в тумане, когда слышу звук телефона. Отвечая на звонок, даже не взглянув на имя звонящего, я улыбаюсь, когда слышу его голос.

– Привет, Кэти.

– Привет.

– Я уже скучаю по тебе, – говорит он хрипло.

– Я… я… я тоже.

– Ты что?

– Хм… не уверена, что мне следует это говорить, – шепчу я.

– Черт, Кэти. Я до сих пор ошеломлен. С тех пор, как мы целовались в машине. Я не в состоянии избавиться от этого. И не хочу.

Я слышу, как он тяжело дышит.

– Я не могу закрыть глаза, потому что когда я это делаю, то вижу тебя. Когда я дышу, то всё, что я чувствую, это твой запах. И я бы предпочел, чтобы рядом со мной была ты, а не воспоминания о тебе. Когда мы снова увидимся? Я обещаю не набрасываться на тебя как озабоченный подросток. Но, черт, Кэти, ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь? Что я хочу с тобой сделать? Что я почти сделал с тобой в машине?

– Да.

– Понимаешь? Черт.

– Ш-ш… позволь мне сказать. Я знаю, что ты чувствуешь, потому что я чувствую то же самое. Даже больше.

– Правда?

– Да, правда.

– Проклятье.

Молчание.

– Кэти?

– Да?

– Ты мне нравишься. Ты мне действительно нравишься.

– Ты мне тоже нравишься.

– Твою мать, я хочу… Нет, забудь. Мне нужно увидеть тебя вновь.

– Мне тоже.

– Завтра?

– Да.

– И послезавтра? И послепослезавтра?

– Да и да.

– Кэти…

– Бен…

– Спокойной ночи, красавица. И спасибо за то, что пошла со мной на свидание.

– Спокойной ночи, Бен. И спасибо, что пригласил меня.

– Мы действительно должны прощаться?

– Да! Спокойной ночи, – говорю я, хихикая.

Закрывая глаза, я хватаю свою подушку и кричу в нее. Так я позволяю себе поверить, что это волшебная ночь не была сном.

Я улыбаюсь, когда начинаю проваливаться в глубокий сон.