POV Frank. Как вы думаете, что можно чувствовать в такие моменты?

Как вы думаете, что можно чувствовать в такие моменты? Боль, обиду, злость? Тогда почему я чувствую пустоту?

Я опустошён... опустошён настолько, что мне начинает казаться, что внутри меня нет ничего, в том числе и органов. Даже кровь течёт по моим венам в подозрительно медленном темпе. Но это не пугает меня, мне не страшно. Мне никак.

Я вошёл в свой дом и впервые вдохнул полной грудью. Только здесь я, наконец, почувствовал себя защищённым, спасённым от жестокости внешнего мира. Захлопнув за собой дверь, я тут же съехал по ней вниз, устремляя свой взгляд в темноту. Казалось, что это всё не со мной. Вот я сейчас моргну, а потом, распахнув глаза, увижу перед собой звонко смеющегося Джерарда, и мы снова будем лежать на диване в его гостиной, обниматься и таять в объятиях друг друга. Но нет. Я закрыл и открыл глаза более тысячи раз, но ничего не изменилось. Я всё так же сижу на холодном полу в пустом доме, и мне всё так же никак.

Где-то в глубине души я был очень рад, что мамы не оказалось дома. Ей нельзя видеть меня в таком состоянии. Я не жалел себя, я болван, который добровольно утонул в этом дерьме и уж тем более мне не жаль Джерарда. Мне жаль маму... Она буквально цвела, когда видела меня счастливым, и я не мог отнять это у неё.

Зато у меня отняли это счастье, пусть, даже оно и было иллюзией.

Понятия не имею, о чём тогда говорил Джерард с Майки, да мне и не хочется знать. Я услышал именно то, что должен был услышать. Я услышал то, чего не замечал, хотя это было на поверхности, и я сам мог бы увидеть это, не будь я так слеп. Не будь я влюблён.

Узнав правду, я мог бы ударить Джерарда, мог накричать на него, но я не видел в этом никакого смысла. Крики были бы бессмысленным явлением. А что касается драк, так признаюсь честно: мне до боли в мышцах хотелось сломать ему нос, хотелось, чтобы он почувствовал хотя бы тысячную часть той боли, что испытываю я. Но я не ударил его. Я не мог испортить его прекрасное лицо. И пусть он лживый мерзавец, но он красив... и уничтожать это - я не собирался.

Не помню, как вышел из уборной, не помню, как взял куртку и выбежал из клуба... всё, что крутилось в моей голове — слова, сказанные Майки. И даже то, что Джерард догнал меня и попытался что-то сказать - ничего не меняло. Я не хотел слышать его слов, я не хотел снова встрять в это болото. Не хотел вновь поверить ему. Мне хотелось, чтобы он меня услышал, чтобы понял, что обо всём этом думаю я. И он слышал меня, но боюсь, что не слушал. И сбежал, как только договорил, я поступил как трус... но не жалею об этом.

Сидеть у двери и дальше, было бы сущей глупостью. Потому, сняв кеды и небрежно повесив куртку на вешалку, я направился в свою комнату.

В ней не было темно, сквозь окно внутрь попадал лунный свет и обрывки огней фар от проезжающих мимо машин. Я бросился к окну и остервенело закрыл шторы, которые когда-то распахнул Джерард. Теперь всё будет по-прежнему. Отныне всё будет так, как было до него. Я устало упал на кровать и закрыл глаза. Всё, чего мне хотелось сейчас - спать. Но я не мог. Подушка предательски пахла его одеколоном, что сбивало меня с толку и оживляло ноющие в груди воспоминания. "Ты доверяешь мне?", — снова и снова звучал в моей голове его чуть хрипловатый голос. Нет, Джи, больше нет... Я бросил подушку на пол и, наконец-то, уснул, пусть и в безумно неудобной позе.

Утром лучше не стало. Надежды на то, что это все окажется дурным сном, я не возлагал. Да и глупо было бы, учитывая, что проснулся я полностью одетым. Душ, завтрак и снова в свою комнату. Вернувшаяся с работы мама пыталась поговорить со мной, на что я лишь махнул рукой, не желая расстраивать её ещё больше, и захлопнул дверь комнаты, тут же закрывая её на замок.

Схватив со стола плеер, я вновь упал на кровать. Хотелось заглушить себя хоть чем-то, хотелось прокручивать в голове строчки из песен, а не нелепые шутки, когда-то сказанные Джерардом. Сунув в уши наушники, и включив на всю громкость музыку, я закрыл глаза, подпевая солисту. Мне хотелось кричать, хотелось выплескивать все свои эмоции наружу, и я делал это.

"Говорят, что музыку начинаешь слышать, когда твоё сердце разбивается", - тихий шепот где-то в глубине моего треклятого сознания. Да, Джи, ты чертовски прав. Моё сердце разбито, и я сейчас всё слышу... слышу каждый аккорд, каждый вздох солиста и мне хочется кричать от распирающих меня эмоций.

И если мое сердце просто останавливается, упакуйте мои воспоминания об этом.
Я хочу знать, всю ли любовь я получил.
И если мое сердце просто останавливается, держите меня в живых в течение минуты.
Я хочу знать, если занавес падает*

Последние строчки песни, кажется, прошлись электрическим разрядом по моему телу. Насколько это было эмоционально, насколько это, чёрт возьми, было знакомо. Это будто звучало для меня.

Но, если занавес падает, это значит, что шоу окончено, и зрители расходятся, ведь так? А потом приходят другие зрители, и занавес вновь поднимается, представляя им что-то новое, показывая другую историю чей-то жизни.

Так и со мной... Игра Джерарда подошла к своему логическому завершению, шоу окончено. А значит - скоро начнётся новое.