СОЗАВИСИМОСТЬ 2 страница

8. Созависимые люди беспокоятся о том, чего они не могут изменить, и стараются изменить это. Поэтому они чувст­вуют безысходность, пытаясь контролировать людей и со­бытия, которые от них не зависят и никогда не будут зави­сеть. Мы подробно рассматриваем связь между отрицатель­ной самооценкой и тревогой в книге «Жизнь без беспокой­ства». Люди, имеющие низкую самооценку, часто настраи­ваются на проигрыш, так как считают себя неудачниками. Представляя себе свое будущее, они видят там лишь разоча­рования и падения. Если реальность подтверждает их ожи­дания — если они действительно переживают неудачу — их разочарование только подкрепляет уже существующую низ­кую самооценку. Супруги Джорданы в течение тридцати од­ного года напрасно старались обрести мир в семье. «Видите, я старался, но у меня ничего не вышло. Это значит, что я слабый, никудышный человек, я неудачник, каким и считал себя всегда».

9. Для жизни созависимых характерны крайности. Их от­ношения отмечены взлетами и падениями, они то возносят­ся до небес, то низвергаются в ад. Их ссоры с любимыми за­тмевают военные сражения, зато примирения заставляют позавидовать самого Амура. Отец Джилл то нежно обнимал свою дочку, то грубо и сердито отшвыривал ее, и не потому, что был пьян, а просто в силу особенностей своей личности.

Жизнь созависимых редко течет ровно — она отмечена скупостью и мотовством, банкротствами, вспышками гнева и нежности, любовью и ненавистью. То, что начиналось как прекрасная встреча принца и принцессы, заканчивается унизительным разводом. Созависимый может испытывать сильный страх перед кем-то из начальства и дерзить другим сослуживцам. Повторим: в этих отношениях отсутствует здоровое равновесие и самоопределение. Они как бы состо­ят из двух полюсов, и это является одним из признаков созависимости.

10. Наконец, созависимый постоянно находится в поисках чего-то важного, отсутствующего в его жизни. В главе 1 мы упоминали, что наши созависимые пациенты часто описы­вают свое состояние следующим образом: «Чувствуешь себя бубликом с дыркой — чего-то не хватает прямо в середине». Созависимые ощущают беспокойство и недовольство неза­висимо от обстоятельств их жизни. Джерри Брейли делал все больше и больше покупок: ему всего было мало. Сколь­ко бы ни копила Джилл, ей всегда казалось, что у нее мало денег; сколько бы она ни контролировала, ей все было недо­статочно. Ее опасная для здоровья диета была выражением этой ненасытной жажды контроля. Джилл не могла контро­лировать расходы Джерри или позорное и саморазрушительное поведение Билла, но зато она была способна кон­тролировать свое питание. Впрочем, и это ей не помогало. Что касается Билла, то его сексуальные излишества и азарт­ные игры тоже не удовлетворяли его, он хотел все больше и больше.

ДЕСЯТЬ ХАРАКТЕРИСТИК СОЗАВИСИМОГО ЧЕЛОВЕКА

1. Страдает одной (или более) зависимостью или навязчивыми идеями.

2. Воспитывался в дисфункциональной семье.

3. Имеет очень низкую самооценку и зачастую инфантилен.

4. Считает, что его счастье и благополучие зависит от других.

5. Без всякого основания чувствует себя ответственным за других.

6. Его отношения в браке или семье отличаются разрушительным отсутствием равновесия между зависимостью и независимостью.

7. Является мастером отрицания и подавления.

8. Беспокоится о том, чего не может изменить, и старается изменить это.

9. Его жизнь отмечена крайностями.

10. Постоянно занят поисками того, что отсутствует или чего не хватает в его жизни.

Эти десять характеристик определяют три закономерности созависимости, кото­рые постоянно проявляются в жизни созависимых людей.

· Их представления о семье и поведении взрослого че­ловека сформировались в детстве, и они обречены (некоторые психологи говорят «приговорены») вновь и вновь по­вторять опыт, приобретенный в родительской семье.

· Опыт детства не только повторяется; он к тому же определяет жизненный выбор созависимых и восприятие ими жизни.

· Логика и разум не могут изменить двух предыдущих пунктов. Взрослая дочь алкоголика обещает: «Я никогда не выйду замуж за пьяницу, мои дети не будут страдать, как я в детстве». А потом она почти неизбежно выбирает в качестве партнера либо алкоголика, либо мужчину с другой дис­функцией — ей не помогают ни ее благие намерения, ни ее доскональное знание о том, что такое жизнь с алкоголиком. И разум, и логика молчат, они не в силах конкурировать с непреодолимыми призывами прошлого.

Дочь алкоголика может твердить себе, как Глэдис: «Я ни­когда не выйду замуж за алкоголика». Она выберет мужа, который покажется ей прямой противоположностью алко­голику, но вскоре поймет, что ее путь к счастью преграждает зависимость другой природы. Джон не прикасался к алкого­лю, но был сильно зависим от работы, и Глэдис снова оказа­лась в ловушке зависимости.

Важно понять, что Глэдис выбрала мужа не на основе, как она думала, разумных рассуждений, а в качестве ответа на алкоголизм ее отца. А потом в течение всей ее замужней жиз­ни отцовский алкоголизм порождал призраков прошлого.

В семье Брейли вообще не было пьяниц, но, несмотря на это, в ней на протяжении многих поколений царила силь­ная, всепоглощающая созависимость.

Время не излечит созависимость

Состояние созависимого человека не исправится со временем. Сегодняшний день сменится завтрашним, но созависимому станет не лучше, а хуже. Мир и счастье, ус­кользающие сегодня, завтра уйдут еще дальше, даже если внешние обстоятельства жизни улучшатся. Может ли соза­висимость привести к печальному концу? Да. Конечно, в свидетельствах о смерти созависимость никогда не указы­вается как причина фатального исхода, однако сильная со­зависимость может привести к тяжелой депрессии и само­убийству. У созависимых ухудшается здоровье, болезни протекают в более тяжелой форме. Многие зависимости — алкоголизм, наркомания, пищевые расстройства — пред­ставляют опасность для жизни сами по себе. Ярость и фи­зическое насилие также могут привести к смерти невин­ных жертв.

Если вы обнаружили у себя созависимость, знайте: суще­ствуют шаги, которые остановят ваш спуск в глубины отчая­ния. Но вам придется самому сделать эти шаги, за вас их не сделает никто. Очень многое зависит от вашего желания освободиться от призраков прошлого — от причин созависимости, о которых мы поговорим в следующей главе.

ЧАСТЬ 2

Причины созависимости

Глава 3

Неудовлетворенные эмоциональные потребности

ПОТРЕБНОСТЬ В ЛЮБВИ

В одном из древнегреческих мифов повествуется о не­обыкновенно красивом и надменном юноше по имени Нар­цисс. Прекрасные нимфы были от него без ума, но он отверг их. Нарцисс не знал любви до того дня, пока не увидел свое отражение на гладкой поверхности озера. А тогда он потерял голову от любви к несравненному красавцу — себе самому.

Влюбленный в свое отражение, Нарцисс, тоскуя, сидел на берегу озера. Его любовь осталась безответной. Он говорил со своим прекрасным подобием, а оно не отвечало ему; он тянулся к нему руками, а оно исчезало, разбитое водной ря­бью. В конце концов Нарцисс умер. Нимфы хотели предать его тело огню, но оно исчезло. В том месте, где оно лежало, вырос знакомый нам садовый цветок, уроженец Средизем­номорья, который с тех пор называется именем Нарцисса.

В наше время большинство людей вкладывает в понятие «нарциссизм» отрицательный смысл. Нарциссизмом назы­вают чрезмерную любовь к самому себе, эгоцентричную жизненную философию. Однако некоторые психологи ис­пользуют этот термин в положительном смысле, называя «нарциссической» врожденную потребность в любви, кото­рая присуща каждому из нас.

В отличие от классического нарциссизма потребность в любви — позитивное чувство. Данная нам Богом жажда лю­бить и быть любимыми, с которой рождается каждый мла­денец, — законная потребность, сопровождающая человека от колыбели до могилы. Если ребенок лишен любви, если он не получает удовлетворения этой жизненно важной по­требности, шрамы детства останутся с ним на всю жизнь.

Удовлетворение потребности в любви необычайно важно даже в том возрасте, когда, казалось бы, грудной младенец еще слишком мал и не может мыслить абстрактно. Недоста­точно просто бросить: «Я тебя люблю», проходя мимо колы­бели. Свою любовь к ребенку надо проявлять не на словах, а так, чтобы он это понял. Обнимать ребенка и разговаривать с ним не менее важно, чем кормить и одевать его. Именно поэтому в американских больницах приглашают волонте­ров или поручают персоналу сидеть рядом с грудными деть­ми и покачивать их. В этом возрасте ребенок может в бук­вальном смысле слова умереть от недостатка любви.

«СОСУДЫ ЛЮБВИ»

Чтобы рассказать пациентам нашей клиники о потреб­ности в любви, мы обычно рисуем «сосуды любви», имею­щие сердцевидную форму («сосуды любви», как вы уже, на­верное, догадались, — это резервуары, наполненные любо­вью). Представьте себе, что в новорожденном ребенке скрыт такой «сосуд любви». Если бы у этого сосуда был «ин­дикатор наполнения», при рождении ребенка отметка стоя­ла бы на нуле.

Теперь вообразите, что над «сосудом любви» ребенка на­ходятся еще два «сосуда», принадлежащие его родителям. Все годы детства «сосуд любви» ребенка наполняется из «со­судов любви» родителей. Через двадцать лет, когда для ре­бенка наступает время отделиться от родителей и завести собственную семью, его «сосуд любви» почти полон. Наш ребенок вырос и готов наполнять «сосуды любви» своих бу­дущих детей, а те в свое время будут наполнять «сосуды любви» уже его внуков и так далее. Так в нормальной благо­получной семье любовь передается из поколения в поколе­ние, переходя от родителей к детям (см. рисунок на с. 38).

В семье из восьми человек родители точно так же способ­ны наполнить детские «сосуды любви», как и в семье с од­ним ребенком. Хотя в этом смысле наша аналогия не явля­ется количественной, она справедлива в других смыслах.

А что же происходит, если один из родителей по какой-то причине не доступен для ребенка? Тогда и любовь, необхо­димая ребенку, уменьшается наполовину, а может, даже больше.

Вспомним Глэдис Джордан и семью ее родителей. Отец Глэдис был алкоголиком. Его «сосуд любви» с самого начала был неполным, а по мере развития алкоголизма опустошал­ся все более и более. Другими словами, он постепенно ста­новился все более эгоцентричным, и ему нечего было пред­ложить своей дочери. Ее нужды, включая самые необходи­мые, оставались неудовлетворенными. Отец постоянно на­рушал свои обещания, а зачастую в пьяном угаре даже не слышал того, что она ему говорила. Он оставался эмоцио­нально (а иногда и физически) не доступным для своей до­чери и не был способен наполнить ее «сосуд любви».

Но разве маленькая Глэдис не могла получить необходи­мую ей любовь от матери? Нет, не могла. Ее мама была все­цело занята папой: сохраняла его алкоголизм в секрете от всего мира или старалась «перевоспитать» его. Это мама не давала семье погибнуть, зарабатывала и разумно расходова­ла деньги и, как могла, справлялась с трагедией, в которую превратилась их жизнь. Со временем она стала раздражи­тельной, разочарованной и подавленной. Хотя мать Глэдис горячо любила свою дочку и желала ей только добра, эмоци­онально она была для нее не более доступна, чем отец. Глэ­дис вышла из родительской семьи с почти пустым «сосудом любви» и стала созависимой.

В других семьях «поток любви» не пересыхает совсем, но любовь «течет тонкой струйкой». Родители Джона Джордана любили его и искренне хотели дать ему как можно больше тепла и заботы. Однако отец Джона был перфекционистом, то есть во всем стремился к абсолютному совершенству.

«Он ведь любит тебя, Джонни, но таким уж он уродился», — повторяла мама, которая сама в душе ненавидела перфекционизм и занудство своего мужа. Джонни слышал слова «он тебя любит», однако его детское чутье безошибочно улавли­вало материнскую обиду и неприятие. А от отца он ничего, кроме критики, и не слышал. Родители Джона так страдали, а семью сотрясали такие ссоры и раздоры, что, несмотря на лучшие намерения и добрые чувства, ручеек их любви почти пересох. Джон Джордан вырос с острой, неестественной по­требностью в любви, которая характерна для созависимых.

Однажды к нам за консультацией обратились Чарльз и Сэнди Дьюмонты — типичная пара созависимых клиентов, каких мы принимаем в клинике сотнями. Дьюмонты хоро­шо обеспечены в финансовом отношении. Увидев, как они проезжают мимо в своем «BMW», вы, возможно, решите, что у этой семьи нет проблем. Однако на самом деле Сэнди терпеть не может холодного и надменного незнакомца, в которого превратился ее муж, а Чарльз, владелец сети ком­пьютерных магазинов, презирает жену за то, что она все ме­рит на деньги. Он не хочет с ней разговаривать, потому что она любой разговор сводит к ценам и затратам. После сем­надцати лет брака они пришли к согласию только по одному вопросу: «Наш брак — ошибка, мы годами живем в эмоцио­нальном аду, но это не отражается на сыне, он — гордость и радость нашей жизни».

Консультант предупредил их: «Я знаю, что вы хотите для сына только хорошего, но имейте в виду: ему так же больно и плохо, как вам».

Говорят, что, когда беременная женщина выпивает, она пьет за двоих, потому что нерожденный младенец пьет вме­сте с ней. Это верно, но верно и другое: такое влияние не кончается с рождением ребенка. В некотором смысле роди­тельская семья для ребенка эквивалентна материнской ут­робе: любая сильная боль, напряжение и трудность, пере­живаемые родителями, передаются ребенку, причем обычно в значительной мере.

Чарльз и Сэнди Дьюмонты хронически несчастны; их маленький сын страдает и платит за родительские чувства.

Чтобы родительские «сосуды любви» были постоянно наполнены, родители должны хорошо относиться друг к другу. На нашем рисунке мы обозначили эти отношения ли­нией, соединяющей материнский и отцовский «сосуды». В благополучной семье между родителями царят любовь и уважение; их можно назвать настоящей дружбой между ма­терью и отцом.

В идеальном случае, как показано у нас на рисунке, над «сосудами» матери и отца помещена еще одна огромная ча­ша, которая принадлежит Богу. Наша любовь несовершен­на, а Его любовь совершенна; наша любовь имеет границы, а Его любовь безгранична; наша любовь требует взаимнос­ти, а Он действует в наших интересах независимо от того* любим мы Его или нет. Мы не можем сделать друг друга сча­стливыми, а Он может. Он — первичный источник любви. В идеальном случае родители беспрепятственно получают Бо­жью любовь и передают ее ребенку.

А если родители любят ребенка, но ссорятся друг с дру­гом? Дело в том, что они могут нормально передавать лю­бовь ребенку только в том случае, когда питают любовью друг друга. Иногда размолвка между родителями приводит к особенно печальному исходу: один из родителей может бес­сознательно «обратить поток любви вспять». Для того чтобы удовлетворить собственные внутренние потребности, такой родитель обращается к ребенку и забирает любовь из ма­ленького детского «сосуда», тем самым осушая его.

Одно из наших определений созависимости звучит так: «Созависимость — это ситуация, при которой «сосуды люб­ви» почти пусты».

В этой связи доктор Хемфелт вспоминает о дереве, кото­рое видел в детстве. Это было обычное дерево, пока в него не ударила молния. Она расщепила ствол и повалила его. Дерево выжило и продолжало расти, корни по-прежнему росли вниз, а ветви вверх, но ствол лежал на земле. Удар молнии привел к тому, что дерево навсегда осталось лежать. Подобным образом созависимость искажает образ жизни человека и его мировоззрение.

«СЛОЕНЫЙ ПИРОГ»СОЗАВИСИМОСТИ

Познакомимся еще с одной иллюстрацией проблемы со­зависимости, которую пациенты нашей клиники особенно любят рассматривать перед обедом. На рисунке изображен большой пирог, состоящий из четырех слоев. Представьте себе, что вы и есть этот пирог, потому что он показывает, как созависимость «работает» внутри вас.

Самый верхний слой состоит из видимых симптомов со­зависимости. Он включает зависимые типы поведения, причем не только зависимость от химических веществ. Сю­да входят также трудоголизм, неконтролируемые приступы гнева, навязчивости разного рода и т.д. Например, для Джо­на Джордана верхний слой «пирога» — его стремление тра­тить время и энергию исключительно на работу, не оставляя ничего для семьи, то есть классический трудоголизм, счита­ющийся в современном обществе похвальным.

Второй слой сверху состоит из взаимоотношений. Как дерево, опрокинутое молнией, созависимый человек видит, что все его отношения с людьми искажены и нарушены ка­ким-то событием, случившимся в прошлом. Какая же молния разрушила его жизнь?

Эта молния называется насилием и составляет третий слой «пирога созависимости». Насилие обычно считается главной причиной всего происходящего в семье созависимого. В нашей клинике мы пользуемся гораздо более широким определением насилия, чем, скажем, журналисты по­пулярных изданий. Следующая глава будет целиком посвя­щена различным, иногда «незаметным» формам насилия, поскольку они являются принципиально важными для по­нимания проблемы созависимости. Итак, насилие, состав­ляющее третий слой «пирога», лежит в основе искаженных личных взаимоотношений и видимых симптомов созависи­мости. Но и этот слой не последний.

Есть еще четвертый слой — это потребность в любви, ко­торая присуща нам так же, как потребность дышать. Ей не нужны заменители любви — она требует удовлетворения. Человек с фундаментально неудовлетворенной потребнос­тью в любви живет лишь наполовину — он постоянно ищет другого человека, способного возместить ему недостающее. Эта половинчатость, «неполноценность» лежит в корне многих трагических супружеских проблем, таких, как у Джорданов или Дьюмонтов.

Наши пациенты описывают такую потребность в любви, говоря: «Мы как две половинки, которые мечтают соеди­ниться в одно целое». В этом состоянии нет ничего нового. Пример классической созависимости — персонаж одного старого английского романа, хотя в те времена никто и не догадывался о существовании созависимости.

Пустой «сосуд любви»

Если вы читали прекрасную книгу Диккенса «Рождест­венская песнь в прозе», вы, конечно, помните ее главного героя Эбинизера Скруджа. Представим себе, что он пришел на прием к доктору Хемфелту. Старик Скрудж — классичес­кий пример созависимости. Вот он, вызывающе насупив­шись и сгорбившись, сидит в кожаном кресле — точно так же он, вероятно, горбится над своей конторкой, заваленной деловыми бумагами. Видно, что ему безразлична собствен­ная внешность: рукава сюртука на локтях протерлись почти до дыр, а рубашка знавала лучшие дни. С его богатством он мог бы и почаще приглашать прачку! У него худое лицо с ор­линым профилем. Он придерживает свою бобровую шапку на колене и нетерпеливо постукивает пальцами по столу. Похоже, нам предстоит нелегкий разговор.

— Не понимаю, зачем я пришел сюда, — начинает Скрудж. — Я делец бережливый и честный. Я плачу по счетам, плачу налоги; я экономлю, как это делает любой порядочный че­ловек. Если бы каждый честно занимался своим делом, как я, и не мошенничал, то можно было бы закрыть остроги и работные дома. Вам нужны преступники и банкроты, а не я.

— Нет, мистер Скрудж, меня интересуете именно вы. Скажите, ваша матушка умерла в родах?

— Да, доктор Хемфелт, такое случается. Здесь нет моей вины: я не просил ее рожать меня.

— Но ваш отец обвинил вас в смерти матери. Он отдал вас на воспитание чужим людям — вы воспитывались в пан­сионах и работали подмастерьем, верно?

— Его обвинения были неразумны, но воспитание, кото­рое он дал, пошло мне на пользу. Я приобрел финансовые знания от наставника, которые никогда бы не узнал, если бы воспитывался дома. То, что вы с вашей горе-псцхологией считаете моим величайшим несчастьем, на самом деле яви­лось для меня необыкновенной удачей.

— Но вы так и не женились.

— А вы представляете, в какой расход вводит пусть даже скромная жена?

— Однако в вашей жизни нет ни любви, ни тепла.

— Ба! Разве женитьба гарантирует любовь? Что, кроме несчастья, принесла бы мне женитьба на мегере? А если бы я женился на женщине слабого здоровья? Впрочем, они все хилые. Тратился бы на врача, потом на гробовщика и остал­ся бы с носом. Ваши романтические фантазии затмевают для вас суровую действительность.

— Неужели вы никогда не мечтали о ласковом прикосно­вении или добром слове? О том, чтобы согреть свою жизнь?

Мистер Скрудж вскакивает, водружает на голову шляпу и шлепает по ней сверху ладонью.

— Ну, любезный, это вздор и чепуха. Моя жизнь в полном порядке, я ею вполне доволен. Побеседуйте лучше с каким-нибудь негодником или остолопом, позволяющим сердцу брать верх над разумом, и наставьте их на путь истинный. Честь имею, сударь.

С этими словами он направляется к двери и выходит на улицу, освещенную неярким светом зимнего дня. Только сверхъестественное вмешательство способно спасти этого человека от мучительного холода его горького существова­ния. Он и не собирается делать выбор в пользу любви!

Бедный старый Эбинизер Скрудж! Материнскую любовь ничем не заменишь, а он вовсе не знал ее. Когда отец обви­нял его в смерти матери, откуда ему было знать, что отец не­прав? Раз батюшка так сказал, значит, так оно и есть. Душа маленького Эбинизера совсем не знала любви, она была по­ражена сразу двумя ударами: его мать, хоть и не по своей во­ле, покинула его, а отец отверг.

Его «сосуд любви» оказался пустым. Став взрослым, Скрудж пытался наполнить свой «сосуд» фунтами стерлин­гов, потому что деньги никого не осуждают и не отвергают. Он так и не узнал, что «сосуд», дарованный ему, предназна­чен не для «презренного металла», а для любви. Эбинизер Скрудж — классический пример созависимого.

Зависимость от денег

Деньги, «презренный металл», купюры, валюта, налич­ные, маммона, «бабки», — удивительно, сколько названий имеет это средство торговли!

То, как мы относимся к деньгам, отражает наше отноше­ние к себе и другим людям. Более того, деньги почти всегда стоят в центре процесса выздоровления от созависимости. Состояние финансов — чувствительный барометр уровня созависимости, потому что деньги играют большую роль в двух основных элементах нашего существования: дисцип­лине и вознаграждении.

В нашем мире деньги являются универсальным симво­лом поощрения. Если Иван хочет отблагодарить Петра за услугу, он, скорее всего, не протянет ему что-либо съедоб­ное, а даст некую сумму денег, которую тот сможет потра­тить на что угодно: пищу, одежду, жилье. Деньги мы получа­ем как вознаграждение за хорошую работу или завоеванный успех. Работник часто измеряет в деньгах собственную цен­ность. Деньги почти всегда хороший подарок.

Сильная созависимость очень часто проявляется в фи­нансовых проблемах. Тесная связь созависимости с деньга­ми принимает самые различные, иногда прямо противопо­ложные формы.

Старик Скрудж копил деньги, не тратя ни пенни, — именно так часто проявляется созависимость.

Один из наших пациентов, Рой Уир, ведет себя совер­шенно по-другому. Рой обожает всяческие приборы типа автоматической картофелечистки, которую рекламируют по телевидению. Рой купил агрегат по уходу за садом, включа­ющий помимо прочего автоматическую мотыгу, циркуляр­ную пилу, выпалыватель сорняков и секатор, — а весь «сад» Роя состоит из крошечного газона без единого деревца! Он купил не просто видеокамеру, а самую дорогую модель с продвинутыми возможностями редактирования. Он — гор­дый владелец двух видеомагнитофонов (один простой, дру­гой посложнее), автоматизированной микроволновой печ­ки, нескольких радиотелефонов, компьютера, автоматизи­рованной машины для поливки газона и радиоустройства, улавливающего разговоры полиции и пожарных. У Роя че­тыре кредитные карты, кредит по которым давно исчерпан.

Считается, что скупость Скруджа подрывает торговлю, зато таких покупателей, как Рой, в магазинах встречают с распростертыми объятиями. Оба этих крайних типа поведе­ния приводятся в движение одной и той же силой, которую мы обсуждаем в данной главе: неудовлетворенной потреб­ностью в любви.

Деньги сами по себе могут вызвать зависимость, став для человека заменителем алкоголя или наркотиков. Все ком­поненты зависимости налицо: сначала излишества в виде накопительства или безудержных трат, вызванное ими лож­ное чувство контроля, затем плохие последствия, чувство вины за свои поступки и попытки заглушить вину путем на­копительства или бесконечных трат. Этот цикл повторяется снова и снова.

ПРОБЛЕМА ОТРИЦАНИЯ

Если проявления созависимости так очевидны, зачем прибегать к психологическому консультированию? В конце концов созависимый должен просто выявить свою пробле­му и начать решать ее. Джон Джордан первый согласится с тем, что это разумный образ действий.

Но здесь мы сталкиваемся с препятствием — отрицанием проблемы. Спросите обычного человека, было ли у него счастливое детство, и он сразу ответит: «Да!».

— А родители к вам хорошо относились?

— Конечно, у меня были прекрасные родители!

Этот ответ означает следующее: а) родители этого чело­века и впрямь заслуживали такое отношение к себе; б) в дет­стве этот человек испытывал плохое отношение и насилие, и его «сосуд любви» почти пустой.

Созависимые с неудовлетворенными эмоциональными потребностями — мастера отрицания. Для них оно абсолют­но естественно. Они всю жизнь провели во лжи — притво­рялись, мечтали, стремились к хорошей жизни, тогда как в действительности их жизнь была полна эмоциональной, а может, и физической боли. Они уже не способны перестать лгать. Правда воскресит их отвратительное прошлое со все­ми его ранами, грязью и гноем. Созависимые проводят всю жизнь, пытаясь скрыть гниль своего прошлого. Таким обра­зом, отрицание становится основным препятствием на пути к выздоровлению. Более того, выздоровление не может начаться, пока отрицание не устранено.

Отрицание прячется за разными обличьями. Часто раны не забываются, но тщательно и целенаправленно скрываются от окружающих. Именно так было с Берил Мейсон, которая пришла к нам, когда ее жизнь находилась уже на грани краха.

Посмотрев на Берил при встрече, вы бы подумали, что ее жизнь — сплошной праздник, ведь она была знаменитой киноактрисой, лицо которой знакомо миллионам зрителей во всем мире. Она принадлежала к тому узкому кругу из­бранных, которые с полным правом могли заявить: «Мы до­бились успеха в жизни». Однако знаменитости такие же лю­ди, как мы.

Женщина, пришедшая к нам в клинику, отказалась от сценических уловок, которые делают знаменитостей не по­хожими на простых смертных. Впрочем, она не лишилась элегантности и изящества, от природы присущих очень привлекательным людям. Но на ней не было ни роскошных нарядов, ни косметики — перед нами стояла измученная, усталая и несчастная женщина уже не первой молодости. До сих пор она не знала даже мимолетного счастья, а если в жизни нет ничего, кроме богатства, то стоит ли жить? Поче­му она не может любить и быть любимой? Почему она ни­когда — никогда! — не чувствует мира в душе?

И вот она сидит в самом уютном кабинете нашей клини­ки, в мягком и удобном кресле. Нервно затягиваясь импорт­ной сигаретой в длиннейшем мундштуке, она излагает пе­чальную повесть своей жизни.

— Доктор Майер, мой первый муж — подлец! Он казался таким хорошим, а на самом деле был порочным негодяем: он избивал меня. Мой второй муж в Голливуде считался за­видным женихом, но завидовать не стоило — женишок-то оказался настоящей акулой в итальянском костюме.

Пол Майер откинулся на стуле и сцепил руки.

— И что, все пятеро мужей были такими же? — поинтере­совался он. — Привлекательными внешне, но по сути нику­да не годными?

— Все пятеро. Пятый был самым ужасным. Он вначале был необыкновенно внимательным, но совсем не надоедли­вым, понимаете? У нас были прекрасные отношения. Но не успели мы пожениться и прожить два месяца, как он стал вести себя совершенно по-другому, будто переродился. Пьянство, кокаин, марихуана и тому подобное. Когда напи­вался, колотил меня, а остальное время лежал в отключке. Наша домработница так боялась его, что отказывалась при­ходить, когда он был дома.

— А теперь вы обходите мужчин стороной?

— И да и нет. Какое-то безумие, я вновь и вновь обжига­юсь, но ничего не могу с собой поделать. Мне следовало бы уже чему-то научиться, а я опять, как бабочка, лечу на огонь. А ведь мое единственное желание — это нормальный, хороший, любящий мужчина. Разве это много?

— И вы действительно думаете, что не можете быть сча­стливой вне замужества?

Она немного подумала.

— Нет, не в том дело, что для счастья мне непременно ну­жен хороший муж, но я совсем не феминистка и хотела бы выйти замуж за хорошего человека. А что, разве это плохо?

— Наоборот, это похвальное желание. А другие пробле­мы, требующие нашей помощи, у вас есть?

— Конечно, есть! Мой бизнес-менеджер каждый раз чуть не плачет, стоит мне войти в магазин. Он говорит, что у меня мания тратить деньги. Я в самом деле люблю хорошие вещи, но в чем же здесь преступление? К тому же, если я не рабо­таю, у меня бывают проблемы с выпивкой и снотворными, а я иногда не работаю по нескольку месяцев подряд.

Теперь Берил уже не могла остановиться. Это был ее по­следний шанс получить помощь, и она использовала его на все сто процентов. Целый час она рассказывала доктору Майеру о своей неудачной жизни. Даже ее толстая собака породы шарпей не слушалась ее. Берил перечисляла симп­том за симптомом — ее жизнь была прямо-таки образцовым примером крайнего случая созависимости.