ВКЛАД СО СТОРОНЫ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

События проносятся в бешеном темпе, вынуждая чело­века пересматривать свои понятия, ранее сформированный образ реальности. Новые исследования опровергают старые представления о человеке и природе. Идеи приходят и ухо­дят с безумной скоростью. (Эта скорость по крайней мере в науке, по существующим оценкам, возросла в 20—100 раз по сравнению с предыдущим веком.¹⁶) Имиджсодержащая информация обрушивается на наши чувства. Язык и искус­ство, коды, посредством которых мы передаем эту инфор­мацию, сами изменяются с возрастающей скоростью.

Все это не может не затрагивать человека. Он с большей скоростью должен оперировать своей системой образов для успешной адаптации к изменяющейся окружающей среде. В действительности никто не знает в точности, как мы преобра­зуем поступающие извне сигналы во внутренние образы. И все же психологи и специалисты в области информации спо­собны пролить некоторый свет на процессы, происходящие при рождении нового образа.

Для начала они предполагают, что мысленная модель организована как система весьма сложных образных струк­тур и что новые образы встраиваются в эти структуры в соответствии с определенными принципами классифи­кации. Вновь формирующийся образ подключается к ряду образов, относящихся к тому же предмету. Мелкомас­штабные и ограниченные по значению умозаключения занимают более низкий уровень, чем крупномасштабные обобщения. Образ проходит проверку на соответствие с теми, что уже находятся в данном ряду. (Есть свидетель­ства существования специфических нервных механизмов, ответственных за эту процедуру.) Каждый образ оценива­ется: если он тесно связан с нашими целями, он обладает ценностью, в противном случае он для нас маловажен. Каждый образ оценивается и по признаку «хорош» или «плох» он для нас. И наконец, мы оцениваем его истин­ность, решаем, насколько можно ему верить, достаточно ли он точно отображает реальность, можно ли на его ос­нове строить свое поведение.

С новым образом, укладывающимся в уже сформиро­ванную систему образов, касающихся определенного пред­мета и соответствующего им, проблем не возникает. Но если, как это случается все чаще и чаще, новый образ неясен, если он не вполне соответствует или, хуже того, противоре­чит предыдущим умозаключениям, то вся мысленная мо­дель должна пересматриваться. При этом необходимо заново классифицировать, увязывать друг с другом и изменять боль­шое количество образов, пока не будет решена задача их приемлемой интеграции. Иногда приходится перестраивать целые группы образных структур, а в крайних случаях воз­никает необходимость коренной перестройки всей модели в целом.

Таким образом, мысленную модель следует рассматри­вать не как статичную «библиотеку» образов, а как живое существо, обладающее энергией и активностью. Мы не по­лучаем извне некую «данность» пассивным путем, мы не­прерывно конструируем и реконструируем воспринимаемое. Без устали сканируя окружающую среду с помощью орга-

нов чувств в поисках информации, относящейся к нашим потребностям и желаниям, мы постоянно реорганизуем и «подгоняем» нашу мысленную модель.

В каждый момент времени бесчисленные образы исче­зают в бездне забытого. Другие входят в систему и встраи­ваются в ту или иную структуру. В то же время мы извлекаем образы, «пользуемся» ими и снова возвращаем в систему, возможно, на другое место. Мы постоянно сравниваем об­разы, устанавливаем между ними связи, меняем их взаим­ное положение. Именно эти процессы входят в понятие «умственной деятельности». Как и мышечная деятельность, умственная деятельность — это работа, и она требует боль­шого расхода энергии.

Изменения, сотрясающие общество, увеличивают раз­рыв между нашими представлениями и тем, что есть на са­мом деле, между образами и реальностью, которую, как предполагается, эти образы отражают. Когда этот разрыв относительно невелик, мы можем более или менее рацио­нально приноравливаться к изменениям, можем разумно реагировать на новые условия, т. е. мы сохраняем контакт с реальностью. Когда же разрыв велик, мы теряем способ­ность к приспособлению, неадекватно реагируем, терпим неудачи, отступаем, наконец, впадаем в панику. В самом крайнем варианте, когда разрыв чрезмерно увеличивается, у человека развивается психоз, и он даже может умереть.

Чтобы сохранить приемлемую величину этого разрыва и способность к адаптации, мы стараемся обновлять свою систему образов, идти в ногу со временем, мы непрерывно переучиваемся. Ускорение процессов, происходящих во внешнем мире, вызывает ускорение процессов индивиду­альной адаптации. Механизмы обработки образов, каковы бы они ни были, должны действовать с постоянно увеличи­вающейся нагрузкой.

Все это имеет последствия, которым часто не придается должного значения. Например, когда мы занимаемся клас­сификацией образа, мы расходуем определенное и, возмож­но, поддающееся измерению количество энергии, что связано с деятельностью определенных структур мозга. В

процессе обучения расходуется энергия, а в процессе пере­учивания ее расходуется еще больше. «Все исследования обучения, — пишет Гарольд Д. Лассвелл из Йельского уни­верситета, — подтверждают, что как сохранение информа­ции, так и ее стирание требуют затрат энергии»¹⁷. На уровне нервной деятельности это означает, что «любая сформиро­ванная система действует на основе сложной сети нервных клеток, проводящих путей и биохимических процессов... В каждый данный момент времени соматические структуры представляют собой сложнейший набор фиксированных форм и электрохимических потенциалов». Он имеет в виду нечто чрезвычайно простое: на переучивание — или, в на­шей терминологии, на пересмотр системы образов — рас­ходуется энергия.

Во всех разговорах о необходимости постоянно продол­жать образование, в популярных дискуссиях о переучива­нии присутствует предположение, что человек может обучаться и переучиваться до бесконечности. Это не факт, а именно предположение, и оно нуждается в серьезной на­учной проверке. Процесс формирования и классификации образов в конечном итоге является процессом физиологи­ческим, зависимым от определенных характеристик нервных клеток и химических компонентов тела. Как теперь стало известно, возможности нервной системы конкретного че­ловека формировать образы имеют некий предел, обуслов­ленный наследственными факторами. Как быстро и как часто может человек пересматривать внутренние образы, прежде чем он достигнет этого предела?

Никто не знает. Очень может быть, что эти пределы настолько превышают повседневные человеческие потреб­ности, что подобные мрачные размышления просто не имеют под собой основания. И все же бросается в глаза один факт: ускорение изменений во внешнем мире заставляет челове­ка ежеминутно менять представление об окружающем, а это, в свою очередь, предъявляет определенные требования к нервной системе. В прошлом у людей, адаптированных к относительно стабильным условиям среды, система мыс­ленных связей, отражающих положение вещей в реальном

мире, сохранялась достаточно продолжительное время. Мы же в своем движении к обществу, отличительным призна­ком которого является изменчивость, должны непрерывно разрывать эти связи. И аналогично тому, как мы во все убы­стряющемся темпе устанавливаем и разрываем свои связи с предметами, местами, людьми и организациями, мы долж­ны все чаще и чаще перестраивать свои представления о реальности, мысленный образ мира.

В таком случае непостоянство, вынужденное сокраще­ние продолжительности всевозможных связей человека — это не просто одно из условий окружающего мира. Оно от­брасывает тень на нашу внутреннюю сущность. Новые от­крытия, новые технологии, новое социальное устройство внешнего мира несут в нашу жизнь «ускорение оборота», сокращение продолжительности связей и отношений. Внеш­ние изменения требуют ускорения темпа повседневной жизни. Они требуют нового уровня адаптационных возмож­ностей. И они создают предпосылки для серьезной соци­альной болезни — шока будущего.

¹ Со всевозрастающей скоростью по сравнению с временами Ллойд-Джорджа меняются не только премьер-министры, но и кабинеты. По словам политолога Антони Кинга из Университета Эссекса, «для Великобритании сейчас характерна более высокая скорость смены высших министерских чиновников, чем для лю­бой страны Запада, как, впрочем, и Востока. Эта скорость значи­тельно выше, чем в 1914 г. или до 1939 г.». См.: Britain's Ministerial Turnover // New Society, August 18, 1966, c. 257.

²Фишвик цитируется по: Is American History A Happening? by Marshall Fishwick // Saturday Review, May 13, 1967, c. 20.

³ Клапп цитируется по: [228], с. 251, 261.

⁴ Чайльд цитируется по: [203], с. 108-109.

⁵ Информацию о воспитании детей см.: в [102], с. 168-169.

⁶ Распространение фрейдизма обсуждается в: [190], с. 94-95.

⁷Цитату из работы Корнберга можно найти в Libraries by Alvin Toffler in Bricks and Mortarboards, A Report from Educational Facilities Laboratories, Inc., on College Planning and Building, c. 93.

⁸ О потоке рекламы, воздействующем на человека, см.: [65], с. 5-6.

⁹ О конференции композиторов и специалистов по компью­терной технике см.: The New York Times, November 14, 1966.

¹⁰ «Ускорение» музыки комментируется также Дэвидом Рисманом в [192], с. 178. Профессиональные композиторы и музы­канты, с которыми я беседовал, также разделяют мнение, что сегодня мы играем быстрее. (Мы также исполняем классическую музыку в более высокой тональности, что бы это ни означало.)

¹¹ Цитаты из Флекснера взяты из интервью с автором.

¹² Статья о Зонтаг и слове «camp». См.: Time, December 11, 1964, с. 75.

¹³ Ссылка на Хаузера приводится в: [208], т. 4, с. 67.

¹⁴ Смена художественных направлений отмечается Робертом Хьюзом (Robert Hughes) в: Stop Wasting Time in New Society, February 2, 1967, c. 170-171.

¹⁵ Комментарии Макхейла приводятся из его эссе The Plastic Parthenon (draft version) from Lineastruttura, June, 1966; а также из его The Expendable Ikon // Architectural Design, February/March, 1959. См. также: [164].

¹⁶О скорости изменения научных представлений см.: [200], с. 163.

¹⁷ Комментарии, касающиеся энергетической стоимости пе­реучивания, взяты из The Changing Nature of Human Nature by Harold D. Lasswell // the American Journal of Psychoanalysis, vol. XXYI, № 2, p. 164.