Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


СПИСОК ДУТЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ




Тем же указом объявлялись незаконными и, соответственно, упразднялись следующие дутые предприятия:

 

1. По импорту шведского чугуна.

2. По снабжению Лондона углем. Капитал три миллиона.

3. По строительству и перестройке домов на всей территории Англии. Капитал три миллиона.

4. По производству муслина.

5. По открытию и усовершенствованию британских алюминиевых заводов.

6. По эффективному заселению острова Бланке энд Сол-Тартагус.

7. По снабжению города Дил свежей водой.

8. По импорту кружев из Фландрии.

9. По благоустройству земель в Великобритании. Капитал — четыре миллиона.

10. По поощрению разведения лошадей в Англии, благоустройству церковных земель, ремонту и перестройке домов приходских священников и викариев.

11. По выплавке железа и стали в Великобритании.

12. По благоустройству земель в графстве Флинт. Капитал — один миллион.

13. По покупке земель для постройки домов. Капитал два миллиона.

14. По торговле шерстью.

15. По строительству солеварен на острове Холи-Айленд. Капитал два миллиона.

16. По купле-продаже поместий и ипотечному кредитованию.

17. По получению стабильно высокой прибыли из источника, не подлежащего разглашению.

18. По мощению улиц Лондона. Капитал два миллиона.

19. По обустройству похорон в любой части Великобритании.

20. По купле-продаже земель и предоставлению денежных ссуд под проценты. Капитал пять миллионов.

21. По ведению королевского рыбного промысла. Капитал — десять миллионов.

22. По страхованию заработной платы моряков.

23. По строительству кредитных учреждений для содействия и поощрения производства. Капитал — два миллиона.

24. По покупке и благоустройству земель, пригодных для сдачи в аренду. Капитал четыре миллиона.

25. По импорту смолы и дегтя, а также другой продукции для военно-морского флота из Северной Британии и Америки.

26. По торговле сукном, войлоком и желобчатой черепицей.

27. По покупке и благоустройству поместья и королевских владений в Эссексе.

28. По страхованию лошадей. Капитал два миллиона.

29. По экспорту изделий из шерсти и импорту меди, латуни и чугуна. Капитал четыре миллиона.

30. По открытию большой бесплатной аптеки для бедняков.

Капитал три миллиона.

31. По возведению мельниц и покупке месторождений свинца. Капитал два миллиона.

32. По усовершенствованию мыловарения.

33. По заселению острова Сайта-Крус.

34. По проходке шахт и плавлению свинцовой руды в Дербишире.

35. По изготовлению стеклянных бутылок и другой стеклянной посуды.

36. По созданию вечного двигателя. Капитал один миллион.

37. По благоустройству садов.

38. По страхованию и увеличению денежных средств детей.

39. По регистрации и погрузке товаров на таможне и по совершению торговых сделок купцов.

40. По производству шерстяных изделий на севере Англии.

41. По импорту ореховых деревьев из Виргинии. Капитал — два миллиона.

42. По изготовлению Манчестерской материи из нити и хлопка.

43. По изготовлению Джоппского и Кастильского мыла.

44. По усовершенствованию производства ковкой мягкой и обычной стали в королевстве. Капитал — четыре миллиона.

45. По торговле кружевами, холстами, батистом и т. п. Капитал два миллиона.

46. По торговле и повышению качества товаров, производимых в королевстве, и т. п. Капитал три миллиона.

47. По поставке крупного рогатого скота на лондонские рынки.

48. По изготовлению зеркал, оконных стекол для карет и т. п.

Капитал два миллиона.

49. По разработке месторождений олова и свинца в Корнуолле и Дербишире.

50. По производству рапсового масла.

51. По импорту бобрового меха. Капитал — два миллиона.

52. По производству картона и упаковочной бумаги.

53. По импорту масел и других материалов, используемых в производстве шерстяных изделий.

54. По усовершенствованию и расширению производства шелковых изделий.

55. По предоставлению займов на покупку акций, ежегодных рент, товаров в кредит и т. п.

56. По выплате пенсий вдовам и другим лицам с малой скидкой. Капитал два миллиона.

57. По улучшению солодовых спиртных напитков. Капитал — четыре миллиона.

58. По крупномасштабной рыбной ловле в водах Америки.

59. По покупке и благоустройству болотистых земель в Линкольншире. Капитал два миллиона.

60. По усовершенствованию производства бумаги в Великобритании.

61. По закладыванию судов или их грузов.

62. По сушке солода горячим воздухом.

63. По ведению торговли на реке Ориноко.

64. По более эффективному изготовлению байки в Колчестере и других частях Великобритании.

65. По закупке товаров для военно-морского флота, снабжению продовольствием и выплате заработной платы рабочим.

66. По трудоустройству бедных ремесленников и предоставлению купцам и другим лицам сторожей.

67. По усовершенствованию обработки почвы и разведения крупного рогатого скота.

68. Еще одно предприятие по поощрению разведения лошадей.

69. Еще одно предприятие по страхованию лошадей.

70. По ведению торговли зерном на территории Великобритании.

71. По страхованию всех господ и дам от убытков, которые они могут понести по вине прислуги. Капитал три миллиона.

72. По строительству домов или больниц для приема и ухода за незаконнорожденными детьми. Капитал два миллиона.

73. По отбеливанию крупнозернистого сахара без использования огня или потери продукта.

74. По строительству в Великобритании застав, где взимается подорожный сбор, и пристаней.

75. По страхованию от краж и ограблений.

76. По извлечению серебра из свинца.

77. По изготовлению фарфора и фаянсовой посуды. Капитал один миллион.

78. По импорту табака и его реэкспорту в Швецию и другие страны Северной Европы. Капитал четыре миллиона.

79. По производству чугуна с использованием добытого в шахтах угля.

80. По снабжению Лондона и Вестминстера сеном и соломой.

Капитал три миллиона.

81. По строительству в Ирландии мануфактуры по производству парусины и упаковочного холста.

82. По нагрузке балластом.

83. По закупке и экипировке кораблей для борьбы с пиратами.

84. По импорту лесоматериалов из Уэльса. Капитал два миллиона.

85. По добыче каменной соли.

86. По превращению ртути в ковкий чистый металл.

 

Кроме этих дутых предприятий, ежедневно, несмотря на решение правительства и осмеяние здравомыслящей частью народа, возникало множество других. Типографии изобиловали карикатурами, а газеты эпиграммами и насмешками над широко распространенным безрассудством. Один изобретательный фабрикант игральных карт напечатал колоду, посвященную Компании южных морей, которая сегодня является исключительной редкостью. Каждая ее карта, помимо обычных изображений очень маленького размера в одном углу, содержала карикатуру на какое-нибудь дутое предприятие с соответствующим стихотворением под ней. Одним из самых знаменитых «мыльных пузырей» была «Компания по изготовлению машины Пакла», которая должна была стрелять круглыми и прямоугольными пушечными ядрами и пулями и совершить тотальную революцию в военном искусстве. Ее претензии на благосклонность публики были следующим образом резюмированы на восьмерке пик:

 

«A rare invention to destroy the crowd

Of fools at home, instead of fools abroad.

Fear not, my friends, this terrible machine,

They're only wounded who have shares therein.» [50]

 

Но самой популярной была карикатура на Английскую медную и латунную компанию со следующей эпиграммой:

 

«The headlong fool that wants to be a swopper

Of gold and silver coin for English copper,

May, in Change Alley, prove himself an ass,

And give rich metal for adulterate brass.» [51]

 

Восьмерка бубен прославляла компанию по колонизации Акейдии[52]следующими виршами:

 

«He that is rich and wants to fool away

A good round sum in North America,

Let him subscribe himself a headlong sharer,

And asses' ears shall honour him or bearer.» [53]

 

В подобном же стиле каждая карта колоды разоблачала какое-нибудь одно мошенническое предприятие и высмеивала тех, кто оказался его жертвами. Было подсчитано, что всего в эти проекты предусматривалось вложить свыше трехсот миллионов фунтов.

Пора, однако, вернуться к великому водовороту «южных морей», поглотившему состояния многих тысяч алчных и легковерных. 29 апреля курс акций вырос аж до пятисот фунтов, и примерно две трети получающих государственную ренту обменяли государственные ценные бумаги на акции Компании южных морей. В течение всего мая курс акций продолжал расти, и 28 числа он достиг отметки в пятьсот пятьдесят фунтов. Четыре дня спустя курс сделал огромный скачок, и акции, стоившие пятьсот пятьдесят фунтов, сразу же подорожали до восьмисот девяноста. В это время воцарилось всеобщее мнение, что котировка акций не сможет подняться выше, и многие использовали эту счастливую возможность для их продажи с целью получения дохода. Множество дворян, людей из свиты короля и тех, кто собирался сопровождать его в Ганновер[54], также очень хотели продать свои акции. 3 июня на Аллее появилось так много продавцов и так мало покупателей, что котировка акций сразу же упала с восьмисот девяноста фунтов до шестисот сорока. Директора компании были встревожены и приказали своим агентам скупать акции. Их усилия увенчались успехом. Ближе к вечеру доверие было восстановлено, и акции подорожали до семисот пятидесяти фунтов. С небольшими колебаниями они оставались на этой отметке до закрытия компанией подписки на них 22 июня.

Ненужно, да и неинтересно углубляться в подробности различных ухищрений, к которым прибегало руководство компании для поддержания цены акций. Достаточно сказать, что в конце концов они подорожали до тысячи фунтов. На этом уровне они котировались в начале августа. В это время «мыльный пузырь» был раздут до предела и начал дрожать и трястись, готовясь лопнуть.

Многие получающие государственную ренту выражали недовольство директорами компании, обвиняя их в пристрастном составлении списка акционеров каждого выпуска. Беспокойство усилилось, когда все узнали, что сэр Джон Блант, управляющий компании, и некоторые другие лица продали свои акции. На протяжении всего августа котировки акций падали, и 2 сентября они стоили всего семьсот фунтов.

Положение стало угрожающим. Чтобы предотвратить полную потерю народного доверия к их деятельности, директора созвали общее собрание всей корпорации, состоявшееся 8 сентября в Мерчент-Тэйлорз-Холле. К девяти часам утра в зале было не продохнуть; Чипсайд был запружен толпой, которая не могла попасть в здание, и царило величайшее возбуждение. Директора и их друзья собрались в большом количестве. Председательствовал сэр Джон Феллоуз, помощник управляющего компании. Он ознакомил присутствующих с причиной собрания, зачитал им несколько резолюций совета директоров и отчитался перед ними о деятельности руководства компании: о привлечении кредитов, о размере доходов и о вкладах по подписке. После этого г-н секретарь Крэггз выступил с краткой речью, в которой он одобрил действия директоров и убедил присутствующих в том, что ничто не сможет так эффективно способствовать успеху данного предприятия, как их общие усилия. Он закончил свою речь, поблагодарив совет директоров за благоразумное и умелое руководство, а также за их желание действовать сообразно интересам и выгоде корпорации. Г-н Хангерфорд, обративший на себя самое пристальное внимание в Палате общин усердной защитой интересов Компании южных морей и не без оснований подозреваемый в том, что он, воспользовавшись моментом, весьма выгодно продал свои акции, был довольно высокопарен в своем выступлении. Он сказал, что видел взлеты и падения, распад и воскрешение множества подобных объединений, но, по его мнению, ни одно из них никогда не добивалось столь замечательных результатов за столь короткое время, как Компания южных морей. Он добавил, что она сделала больше, чем могли сделать государство, проповедники или судьи. Она примирила все враждующие стороны одним общим интересом: утихомирила, если не полностью погасила, все разногласия и ссоры внутри нации. Благодаря росту курса акций компании состоятельные люди значительно увеличили свои богатства, а поместное дворянство удвоило и утроило стоимость своих земельных владений. В то же самое время она угодила всей церкви, а не только нескольким преподобным, нажившим значительные суммы посредством данного проекта. Короче говоря, обогатила целую нацию. Г-н Хангерфорд выразил надежду, что себя компания тоже не забыла. Последнее замечание вызвало свист, да и вся речь, полная чрезмерных восхвалений, скорее напоминала сатиру, но директора и их сторонники, а также все оставшиеся в выигрыше от биржевых спекуляций, неистово аплодировали. Герцог Портлендский высказался примерно в том же духе и чрезвычайно удивился тому, что вообще нашлись недовольные деятельностью компании; он, разумеется, нажился в результате своих спекуляций и сильно смахивал на толстого олдермена[55]из «Шуток» Джо Миллера, который после всякого сытного обеда складывал руки на пузе и высказывал сомнение в том, что в мире есть хоть один голодный человек.

На этом собрании было принято несколько резолюций, но они не возымели действия на публику. В тот же вечер курс акций упал до шестисот сорока, а на следующий день до пятисот сорока фунтов. День за днем он продолжал падать и наконец достиг отметки всего в четыреста фунтов. В письме г-на Бродрика, члена парламента, лорд-канцлеру[56]Мидлтону, датированном 13 сентября и опубликованном в «Уолполе» Кокса, есть такие строчки: «Существуют различные предположения относительно того, почему у директоров Компании южных морей так быстро возникли проблемы. Я никогда не сомневался, что так и будет, понимая, на что они делают ставку. Они увеличили объем эмиссии акций настолько больше допустимой величины, что металлических денег для поддержания их оборота оказалось недостаточно. Лидеры компании, страхуя себя за счет денег обманутых людей, затянули в свои сети огромное число беспечных, чей рассудок победили жадность и надежда сделать из мухи слона. Тысячи семей будут доведены до нищеты. Ужас людей невыразим, ярость их неописуема, и ситуация в целом настолько отчаянная, что я не знаю никакого плана или схемы хороших настолько, чтобы отвести от людей этот удар, и даже не могу предположить, что нужно делать дальше». Десять дней спустя, когда курс акций все еще падал, он писал:

«Компания еще не пришла к какому бы то ни было решению, так как залезла в такие дебри, что не знает куда повернуть. Из разговоров нескольких недавно прибывших в город дворян я узнал, что к Компании южных морей относятся с растущим отвращением во всех провинциях. Очень многие ювелиры уже разорились, и еще больше разорятся в ближайшее время. Я задаюсь вопросом, сможет ли хотя бы треть, нет, четверть их, выдержать все это. С самого начала я, глядя на всю эту затею, полагал очевидным, что всей находящейся в обращении наличности не достаточно для того, чтобы обеспечить оборот акций, находящихся на рынке. Из этого я делаю вывод, сколь бы он ни был сомнителен, что данное обстоятельство явится причиной того, что величественное здание нашего государства неминуемо рухнет».

12 сентября по настойчивой просьбе г-на секретаря Крэггза было проведено несколько совещаний между директорами Компании южных морей и Английского банка. Распространились слухи о том, что последние согласились на выпуск облигаций Компанией южных морей на сумму в шесть миллионов фунтов, что вызвало повышение курса акций до шестисот семидесяти фунтов, но после полудня, как только эти слухи оказались безосновательными, он опять упал до пятисо т восьмидесяти, на следующий день до пятисот семидесяти, а в последующие дни плавно опустился до четырехсот[57].

Кабинет министров был не на шутку встревожен таким положением дел. Ни одно появление директоров компании на улицах города не обходилось без оскорблений, в любой момент могли начаться беспорядки. Находящемуся в Ганновере королю были отправлены послания с призывами немедленно вернуться на родину. За г-ном Уолполом, находящимся в своем поместье, послали, чтобы он использовал свое влияние на директоров Английского банка и убедил их принять предложение Компании южных морей о запуске в обращение некоторого числа ее облигаций.

Банк очень не хотел оказаться замешанным в дела компании; его директора боялись втягиваться в бедствия, которые они не могли предотвратить, и встречали все инициативы компании с явной неохотой. Но вся страна в один голос призывала банк прийти ей на помощь. Всех выдающихся коммерсантов попросили предложить путь выхода из кризиса. В конце концов за основу дальнейших переговоров был взят черновик договора, составленный г-ном Уолполом, и общественное смятение несколько улеглось.

На следующий день, 20 сентября, в Мерчент-Тэйлорз-Холле состоялось общее собрание Компании южных морей, на котором были приняты резолюции, дающие полномочия ее директорам заключить соглашение с Английским банком или любыми другими лицами о запуске в обращение облигаций компании или любое другое соглашение с Английским банком, какое они сочтут нужным. Один из ораторов, некий г-н Палтни, сказал, что он в высшей степени удивлен той странной паникой, в которую впал народ. Люди носились туда-сюда в смятении и ужасе, их воображение рисовало картину большой беды, о форме и размерах которой никто не имел представления:

 

«Black it stood as night—

Fierce as ten furies — terrible as hell.» [58]

 

На общем собрании Английского банка, состоявшемся два дня спустя, управляющий сообщил присутствующим о нескольких заседаниях, связанных с деятельностью Компании южных морей, и добавил, что директора еще не пришли к какому-либо решению по данному вопросу. Затем была предложена и единогласно принята резолюция, дающая полномочия директорам банка заключить соглашение с директорами Компании южных морей о запуске в обращение ее облигаций на ту сумму, на тех условиях и на тот срок, какие они считают нужными.

Таким образом, обе стороны теперь могли свободно предпринимать действия, максимально, с их точки зрения, выгодные обществу. Банк объявил подписку на облигации на сумму в три миллиона фунтов для поддержания национальной кредитной системы. Условия были обычными: задаток— 15 фунтов на сотню, надбавка-3 фунта на сотню, доход-5 фунтов. Ранним утром собралось так много людей, которым не терпелось вложить свои деньги, что подписка, казалось, должна была растянуться на весь день, но к полудню поток желающих иссяк. Несмотря на все принятые меры, курс ценных бумаг Компании южных морей быстро падал. Ее акции и облигации обесценились настолько, что среди виднейших ювелиров и банкиров началась паника; некоторые из них, ранее ссудив огромные суммы под залог ценных бумаг Компании южных морей, были вынуждены закрыть свои лавки и конторы и скрыться. Компания-изготовитель клинков, которая до сих пор была главным кассиром Компании южных морей, приостановила платежи. Это событие, расцененное как начало катастрофы, повлекло за собой массовое изъятие вкладов из Английского банка, который теперь был вынужден выплачивать деньги гораздо быстрее, чем они поступали по утренней подписке. Следующий день (29 сентября) был выходным, и банк получил небольшую передышку. Он поплыл против ветра, но его прежний конкурент, Компания южных морей, при этом потерпела крушение. Котировка ее акций упала до ста пятидесяти фунтов и постепенно, после ряда колебаний, снизилась до ста тридцати пяти.

Директора банка, решив, что им не под силу вернуть доверие народа и предотвратить крах, не подвергая себя риску быть потянутыми за собой теми, кого они намеревались спасти, отказались выполнять соглашение, участниками которого являлись. Они сложили с себя всякую ответственность за его дальнейшее выполнение, заявив, что так называемый договор не более чем черновик соглашения, в котором есть несколько серьезных пробелов и которое не предусматривает никакого наказания за выход из него Английского банка. «Таким образом, гласит «История парламента», за восемь месяцев мы были свидетелями взлета, прогресса и падения этого могущественного сооружения, которое, будучи вознесенным некими тайными мотивами до заоблачных высот, приковало к себе взгляды и ожидания всей Европы, но фундамент которого, будучи замешанным на обмане, иллюзии, легковерии и безрассудстве, рухнул, как только вскрылись ухищрения его директоров».

В самом разгаре активности компании, на пике этого опасного заблуждения, нравы народа заметно упали. Парламентское расследование, начатое для выявления виновных, вскрыло позорные эпизоды, в равной степени пятнающие как мораль самих правонарушителей, так и интеллект людей, среди которых они появились. Изучение всех тех зол, что явились результатом описываемой автором аферы, очень интересно. Нации, как и отдельные индивидуумы, не могут становиться безрассудными аферистами безнаказанно: рано или поздно их постигнет кара. Один знаменитый писатель[59]совершенно не прав, утверждая, что «эпоха, подобная этой, самая неприятная для историка; никакого читателя, обладающего чувствительностью и воображением, нельзя развлечь или заинтересовать детальным описанием подобных сделок, не допускающим ни эмоций, ни колорита, ни приукрашивания описанием, демонстрирующим лишь скучную картину безвкусного порока и низменного вырождения». Напротив (и Смоллетт мог бы это обнаружить, если бы захотел), эта тема способна вызвать настолько большой интерес, что за нее с радостью ухватился бы даже какой-нибудь писатель-романист. Разве нет эмоций в отчаянии ограбленных людей, нет жизни и живости в картине несчастий сотен доведенных до нищеты и разоренных семей; в том, как вчерашние богачи сегодня становятся нищими, как могущественные и влиятельные превращаются в отверженных и изгоев, как самопорицания и проклятия звучат в каждом уголке страны? Разве скучна или непоучительна картина того, как целый народ внезапно стряхивает с себя оковы здравого смысла и без оглядки гонится за золотым миражом, упрямо отказываясь поверить в его призрачность до тех пор, пока, словно введенный в заблуждение, крестьянин, бегущий за блуждающим огоньком, не оказывается в болоте? Но в таком ключе история писалась слишком часто. Летописи содержат пространные описания интриг недостойных придворных с целью добиться благосклонности еще более недостойных королей или нескончаемые рассказы о кровопролитных баталиях и осадах, красноречивые и захватывающие, в то время как обстоятельства, оказавшие решающее влияние на моральное состояние и благоденствие людей, описываются лишь мельком, как скучные и неинтересные, не заслуживающие ни эмоций, ни колорита.

Во время расцвета этого знаменитого «мыльного пузыря» Англия показала остальному миру необычный спектакль. Общественное сознание пребывало в состоянии нездорового возбуждения. Людей больше не удовлетворяли медленно растущие, но гарантированные доходы от вкладов. Упование на получение несметного богатства завтра делало их глупыми и сумасбродными сегодня. Тяга к доселе неслыханной роскоши влекла за собой неизбежную размытость моральных устоев. Повелительное высокомерие невежд, внезапно разбогатевших в результате удачных спекуляций, заставляло людей действительно утонченных и воспитанных краснеть от того, что обладание золотом позволяло недостойным подниматься по социальной лестнице. Надменность некоторых этих «счетоводов-белоручек», как их называл сэр Ричард Стал, вышла им боком в их черные дни. В результате парламентского расследования многие директора больше пострадали за свое оскорбительное высокомерие, чем за казнокрадство. Один из них, возгордившийся богатый невежда, однажды заявивший, что он будет кормить свою лошадь золотом, был посажен чуть ли не на хлеб и воду ему припомнили каждый высокомерный взгляд, каждую надменную речь и стократно отплатили бедностью и унижением.

Положение дел в стране было настолько тревожным, что Георг I сократил свое запланированное пребывание в Ганновере и со всей поспешностью вернулся в Англию. Он прибыл 11 ноября, и на 8 декабря было назначено заседание парламента. Тем временем во всех больших городах империи прошли общественные митинги, на которых были приняты петиции, призывавшие законодательную власть отомстить директорам Компании южных морей, которые своей мошеннической деятельностью поставили страну на грань разорения. Никто, казалось, не понимал, что сам народ виновен в случившемся в той же степени, что и Компания южных морей. Никто не обвинял людей в легковерии и алчности, в низменной жажде наживы, поглотившей все лучшие качества национального характера, или в безрассудстве, заставившем толпу бежать с неистовым рвением в сеть, расставленную для нее расчетливыми прожектерами. Об этом никогда не упоминалось. Те, кто попался в эту сеть, были простыми, честными, работящими людьми, разоренными шайкой грабителей, которых следовало повесить, выпотрошить и четвертовать без всякой жалости.

Это мнение разделяла почти вся страна. Обе палаты парламента не являлись исключением. Вина директоров Компании южных морей еще не была установлена, а парламентарии уже жаждали их крови. Король в своей тронной речи выразил надежду, что они вспомнят о благоразумии, успокоятся и вынесут необходимую резолюцию о поиске и принятии должных мер для нормализации обстановки. В ответных прениях некоторые ораторы не скупились на самые яростные выпады в адрес директоров компании. Особенно неистовствовал лорд Моулсуорт. Некоторые говорили, что нет такого закона, согласно которому можно было бы наказать директоров Компании южных морей, коих справедливо считают виновниками сегодняшних бед государства. По его мнению, это был тот случай, когда следовало бы взять пример с древних римлян, которые, не имея закона против отцеубийства из-за того, что их законодатели полагали, что ни один сын не может быть столь противоестественно злобен, чтобы обагрить руки кровью отца, ввели закон, предусматривающий наказание за это гнусное преступление сразу же по его совершении. Признанного виновным негодяя зашивали в мешок и живьем бросали в Тибр. Моулсуорт считал авторов и исполнителей злодейского плана «южных морей» отцеубийцами своей страны и сказал, что с удовольствием посмотрел бы на то, как их подобным же образом завяжут в мешок и бросят в Темзу. Другие парламентарии высказывались столь же запальчиво и неблагоразумно. Г-н Уолпол был более сдержанным. Он посоветовал парламентариям в первую очередь позаботиться о возрождении национальной кредитной системы: «Если бы город Лондон горел, все умные люди, прежде чем искать поджигателей, бросились бы помогать тушить пожар и предотвращать распространение огня. Национальная кредитная система получила серьезную рану и лежит, истекая кровью, и им следует оказать ей неотложную медицинскую помощь. С наказанием убийцы можно и подождать». Девятого декабря на основании одного из обращений в ответ на речь его величества было достигнуто соглашение о том, что Палата общин продолжает решительно настаивать на том, чтобы не только избавить страну от бед, но и покарать их инициаторов.

Расследование шло быстро. Директорам было приказано представить Палате общин полный отчет об их деятельности. Были приняты резолюции, содержание которых сводилось к тому, что основной причиной бедствия были низменные ухищрения биржевых спекулянтов, и что восстановлению национальной кредитной системы более всего способствовало бы принятие закона, не допускающего подобную позорную практику. Тогда г-н Уолпол встал и сказал, что, как заявлял ранее, он затратил некоторое время на разработку плана возрождения национальной кредитной системы, но, так как его выполнение зависит от позиции, которая будет принята за основу, он, прежде чем изложить свой план, счел бы целесообразным узнать, может ли полагаться на эту основу. Он хотел бы знать, останется ли принятие на себя государственных долгов и обязательств с обеспечением имуществом, приобретение ценных бумаг по подписке и другие контракты, заключенные с Компанией южных морей, в своем нынешнем виде. Этот вопрос вызвал оживленные дебаты. В конце концов 259 голосами против 117 было решено, что все эти контракты останутся в силе до тех пор, пока не будут изменены с целью оказания помощи пайщикам общим собранием Компании южных морей или аннулированы в законном порядке. На следующий день г-н Уолпол представил на заседании парламентского комитета свой план возрождения национальной кредитной системы, суть которого заключалась в передаче на определенных условиях девяти миллионов акционерного капитала Компании южных морей Английскому банкуй такой же суммы Ост-Индской компании[60]. План был благосклонно принят Палатой общин. После немногочисленных возражений было предписано принять соответствующие постановления. Обе компании были нерасположены оказывать свои услуги, и план встретил активное, но бесплодное противодействие на их общих собраниях, созванных для его обсуждения. Их тем не менее полностью устроили условия, на которых им предлагалось согласиться ввести в обращение облигации Компании южных морей, и они представили комитету свой отчет, после чего под контролем г-на Уолпола был внесен законопроект, который был благополучно принят обеими палатами парламента.

Одновременно был внесен законопроект о запрещении директорам, управляющему, помощнику управляющего, казначею, кассиру и клеркам Компании южных морей покидать королевство в течение года, об описи их движимого и недвижимого имущества и предотвращении его перевозки или отчуждения. Все наиболее влиятельные члены Палаты общин поддержали законопроект.

Г-н Шиппен, видя, что г-н секретарь Крэггз присутствует на заседании, и веря слухам о руководящей роли этого министра в деятельности Компании южных морей, решил задеть его за живое. Он сказал, что рад видеть, как британская Палата общин обретает былую силу и дух и столь единодушно действует на благо общества. «Необходимо, продолжал он, арестовать самих директоров компании, ее служащих и их имущество, но, добавил он, пристально глядя на г-на Крэггза, есть и другие высокопоставленные чиновники, которых я не побоялся бы назвать виновными не менее директоров компании». Разгневанный г-н Крэггз встал и сказал, что если эти инсинуации направлены против него, то он готов принять вызов любого или в стенах палаты, или за ее пределами. Немедленно отовсюду раздались громкие призывы к порядку. Посреди этой суматохи встал лорд Моулсуорт и выразил удивление дерзостью г-на Крэггза, бросившего вызов всей Палате общин. Хотя лорд Моулсуорт был довольно пожилым человеком (ему было за шестьдесят), он заявил, что ответил бы г-ну Крэггзу в стенах палаты независимо от того, что ему пришлось бы при этом сказать, и он верил, что найдется немало молодых людей, которые не побоятся встретиться с г-ном Крэггзом лицом к лицу снаружи. Призывы к порядку прозвучали вновь, парламентарии одновременно встали и, казалось, заголосили все разом. Спикер тщетно призывал их к порядку. Замешательство длилось несколько минут, в течение которых лорд Моулсуорт и г-н Крэггз были едва ли не единственными членами палаты, сидящими на своих местах. Наконец призывы, обращенные к г-ну Крэггзу, стали настолько требовательными, что он счел нужным подчиниться всеобщему настроению палаты и объяснить свое непарламентское выражение. Он сказал, что принимая вызов тех, кто ставит под сомнение его деятельность в этой палате, он имел в виду не дуэль, а лишь желание отчитаться о своих действиях. На этом инцидент был исчерпан, и палата продолжила обсуждение того, следует ли ей вести расследование деятельности Компании южных морей в виде большого или особого комитета. В конечном счете был назначен тайный комитет из тринадцати человек, уполномоченный посылать за людьми, документами и записями.

Палата лордов была столь же рьяной и резкой в своих суждениях, что и Палата общин. Герцог Уортонский заявил, что палате не следует выказывать никакого уважения к виновным и что он со своей стороны отвернулся бы от лучшего друга, окажись тот вовлеченным в эту аферу. Он добавил, что нация была ограблена самым позорным и вопиющим образом и что он, как и любой на его месте, не остановился бы перед самым суровым наказанием негодяев. Лорд Стэнхоуп сказал, что каждый фартинг, принадлежащий преступникам, будь они директорами или нет, следует конфисковать для возмещения понесенных народом убытков.

Все это время общественное возбуждение находилось на пределе. Из «Уолпола» Кокса мы узнаем, что само по себе имя кого-либо из директоров Компании южных морей считалось синонимом всякого рода обмана и злодейства. Из графств, больших и малых городов по всей территории королевства шли петиции, умоляющие о свершении правосудия по отношению к подлым расхитителям от имени оскорбленной нации. Тех сдержанных людей, которые не приветствовали крайность ни в чем, даже в наказании виновных, обвиняли в соучастии преступлению, всячески оскорбляли и сулили им как в анонимных письмах, так и публично скорую месть униженного народа. Обвинения против г-на Айлэби, канцлера казначейства, и г-на Крэггза, еще одного члена кабинета министров, звучали столь громко, что Палата лордов приняла решение провести в отношении них расследование. 21 января всем брокерам, участвовавшим в предприятии «южных морей», было приказано представить палате отчет по подписанным акциям, купленным или проданным ими для кого-либо из чиновников казначейства либо их доверенных лиц, начиная с Михайлова дня[61]1719 г.

Когда данный отчет был представлен, выяснилось, что большое количество ценных бумаг было переведено на г-на Айлэби. Было приказано заключить в тюрьму пятерых директоров Компании южных морей, включая г-на Эдварда Гиббона, деда знаменитого историка. По предложению графа Стэнхоупа было единогласно решено, что предоставление кредита на покупку ценных бумаг или их покупка., совершенная любым директором или агентом Компании южных морей, для любого члена администрации или члена парламента до вынесения последним решения по законопроекту о Компании южных морей, является разновидностью взяточничества и коррупции. Несколько дней спустя была утверждена еще одна резолюция, согласно которой несколько директоров и других руководителей компании, тайно продавшие свои собственные ценные бумаги, признавались виновными в мошенничестве и злоупотреблении доверием, в силу чего считались главными виновниками того, что дела приняли дурной оборот, столь сильно пошатнув национальную кредитную систему. Г-н Айлэби отказался от должности канцлера казначейства и отсутствовал на заседаниях парламента, пока законодательная власть вела формальное расследование на предмет установления его личной вины.

Тем временем Найт, казначей компании, посвященный во все опасные секреты бесчестных директоров, упаковал бухгалтерские книги и документацию и сбежал из страны. Замаскировавшись, он уплыл по реке в маленькой лодке, и, поднявшись на корабль, нанятый для побега, был благополучно переправлен в Кале. Тайный комитет поставил Палату общин в известность о случившемся, и было единогласно решено представить на рассмотрение короля два обращения: в первом короля просили издать прокламацию, объявляющую награду за поимку Найта, а во втором — немедленно приказать закрыть порты и принять на побережьях эффективные меры по предотвращению побега из королевства вышеупомянутого Найта или любых других чиновников Компании южных морей. Едва на этих обращениях высохли чернила, как они были доставлены королю г-ном Мэтьюэном, делегированным для этого палатой, и была издана королевская прокламация, объявляющая награду в две тысячи фунтов за поимку Найта. В тот же вечер началось закрытое заседание парламента. Палата общин приказала закрыть свои двери и положить ключи на стол. Генерал Росс, один из членов тайного комитета, сообщил присутствующим, что комитет уже обнаружил ряд самых изощренных злодейств и обманов, какие только мог придумать мошенник для разорения нации, о которых палата узнает в должное время. Пока же, для проведения дальнейшего расследования, комитет считал в высшей степени необходимым взять под стражу некоторых директоров и главных чиновников компании, а также наложить арест на их документацию. Поступившее на сей счет предложение было принято единогласно. Сэра Роберта Чаплина, сэра Теодора Янсена, г-на Собриджа и г-на Ф. Эйлза, членов Палаты общин и директоров Компании южных морей, призвали откликнуться со своих мест и ответить за свою продажность. Сэр Теодор Янсен и г-н Собридж отозвались на свои имена и постарались себя реабилитировать. Палата терпеливо их выслушала и затем приказала им удалиться. После этого было внесено и единогласно принято предложение признать их виновными в злоупотреблении доверием, повлекшим за собой значительные убытки большого числа подданных его величества и нанесшим большой ущерб национальной кредитной системе. Далее было предписано исключить их за преступления из состава палаты и передать парламентскому приставу. Сэр Роберт Чаплин и г-н Эйлз, присутствовавшие в палате четыре дня спустя, были также исключены из ее состава. Одновременно было решено обратиться к королю с тем, чтобы он отдал директивы своим посланникам в других странах объявить розыск Найта для передачи его английским властям на тот случай, если он нашел убежище в одной из них. Король незамедлительно согласился, и той же ночью во все части континента были отправлены гонцы.

Среди директоров, заключенных в тюрьму, был сэр Джон Блант, которого считали вдохновителем и отцом пресловутого предприятия. Этот человек, как сообщает нам Поп в своем «Послании Аллану, лорду Батерсту», был самым благочестивым раскольником, изображавшим из себя правоверного[62]. Он постоянно выступал против роскоши и коррупции того времени, пристрастности членов парламента и бедности партийного духа. Особенно красноречиво он клеймил алчность высокопоставленных и титулованных персон. Блант начинал как ростовщик и впоследствии стал не просто директором, а самым активным руководителем Компании южных морей. Начал ли он выступать против жадности сильных мира сего именно на данном этапе своей карьеры, нам неизвестно. Он определенно был свидетелем ее проявлений в количестве, оправдывающем его самую суровую анафему, но если бы сей проповедник был сам свободен от осуждаемого им порока, его декламации возымели бы больший эффект. Бланта под конвоем привели к барьеру Палаты лордов[63]и подвергли длительному допросу. Он отказался отвечать на некоторые важные вопросы, сказав, что его уже допрашивал комитет Палаты общин, и, поскольку он не помнит своих ответов и может противоречить сам себе, он отказывается отвечать перед другим трибуналом. Это заявление, само по себе являющееся косвенным доказательством вины, вызвало в палате некоторое смятение. Бланта вновь безапелляционно спросили, продавал ли он когда-нибудь какое бы то ни было количество ценных бумаг кому-либо из членов администрации или комулибо из членов любой из палат парламента для облегчения принятия законопроекта. Он опять отказался отвечать, заявив, что очень хочет относиться к палате со всем возможным уважением, но считает несправедливым, что его принуждают свидетельствовать против самого себя. После нескольких безуспешных попыток освежить память, ему было приказано удалиться. Последовала яростная дискуссия между сторонниками и оппонентами кабинета министров. Утверждали, что администрации удобна неразговорчивость сэра Джона Бланта. Герцог Уортонский бросил тень на графа Стэнхоупа, что привело последнего в негодование. Он выступал, будучи в сильном возбуждении, и эта горячность вызвала у него внезапный прилив крови к голове. Он почувствовал себя так плохо, что был вынужден покинуть палату и удалиться в свои апартаменты. Ему немедленно поставили банки, а на следующее утро пустили кровь, но это не принесло особого облегчения. Никто не ожидал летального исхода. Ближе к вечеру он впал в забытье и изменившись в лице скончался. Внезапная смерть этого государственного деятеля вызвала в стране великую скорбь. Георг I был безмерно потрясен и на несколько часов заперся в кабинете, безутешный в своей утрате. Найт, казначей компании, был арестован в местечке Тирльмонт, неподалеку от Льежа, одним из секретарей г-на Ледеса, английского дипломатического представителя в Брюсселе, и помещен в Антверпенскую крепость. Австрийскому эрц-герцогскому двору неоднократно посылались прошения о его выдаче, но тщетно. Найт отдался на милость правосудия Брабанта и требовал, чтобы его судили в этой провинции. Существовала привилегия, дарованная провинции Брабант одной из статей Joyeuse Entree, согласно которой все преступники, задержанные в Брабанте, подлежали суду в этой провинции. Провинция настаивала на своей привилегии и отказывалась выдать Найта английским властям. Последние не переставали слать ходатайства, но тем временем Найт сбежал из крепости.

16 февраля тайный комитет представил свой первый отчет Палате общин. В нем говорилось, что расследование сопровождалось многочисленными трудностями и помехами: все, кого допрашивали члены комитета, пытались по мере возможности пустить правосудие по ложному следу. В некоторых предъявленных комитету бухгалтерских книгах были сделаны фиктивные записи, в другие были вписаны суммы денег, а имена держателей акций отсутствовали. В книгах были многочисленные подчистки и изменения, из некоторых были вырваны листы. Также было обнаружено, что некоторые книги особой важности были вообще уничтожены, а некоторые изъяты или спрятаны. В самом начале расследования члены комитета заметили, что переданные на их рассмотрение материалы были самого разного содержания и объема. Многим лицам было поручено исполнение различных частей закона, и под видом этого они действовали непростительным образом, распоряжаясь имуществом тысяч людей стоимостью в миллионы фунтов. Члены комитета обнаружили, что еще до того, как было принято Постановление о Компании южных морей, в ее бухгалтерских книгах была сделана запись о сумме в 1 259 325 фунтов на счете по ценным бумагам, которые значились проданными за сумму в 574 500 фунтов. Эти акции были абсолютно фиктивными и были проданы с целью содействия принятию законопроекта. Они значились проданными в разные дни и по разным ценам, от 150 до 325 фунтов. Пораженный тем, что акции на такую большую сумму были проданы в то время, когда компания еще не имела права их продавать, комитет принял решение провести самое тщательное расследование всех ее деловых операций. Перед ним предстали и были строго допрошены управляющий, помощник управляющего и несколько директоров компании. Было выяснено, что в то время, когда были сделаны эти записи, компания не являлась владельцем ценных бумаг на такую большую сумму, имея в пределах своих полномочий их количество на сумму не более тридцати тысяч фунтов. Продолжив расследование, комитет обнаружил, что эти акции принимались в расчет или удерживались компанией в пользу мнимых покупателей, хотя не было заключено никаких договоров на их передачу или оплату в какое-либо определенное время. Не было никаких выплат наличными, предполагаемые покупатели не вносили на счета компании абсолютно никаких задатков или залогов; таким образом, если бы курс акций упал, чего можно было ожидать, не будь постановление принято, покупатели не понесли бы никаких убытков. И наоборот, если бы котировка ценных бумаг поднялась (что фактически и произошло, так как план удался), разница за счет роста котировки принесла бы владельцу акций прибыль. Соответственно, после принятия постановления г-н Найт подправил учет по ценным бумагам, а компания выплатила мнимым покупателям курсовую разницу наличными. Эти фиктивные акции, находившиеся главным образом в распоряжении сэра Джона Бланта, г-на Гиббона и г-на Найта, были распределены среди нескольких членов правительства и близких им людей путем взяток для содействия принятию законопроекта. Графу Сандерлендскому были переданы акции на сумму в 50 000, герцогине Кендалской 10 000, графине Плейтенской 10 000, двум ее племянницам 10 000, гну секретарю Крэггзу — 30 000, г-ну Чарльзу Стэнхоупу (одному из секретарей казначейства) 10 000, Компании-изготовителю клинков 50 000 фунтов. Выяснилось также, что г-н Стэнхоуп получил гигантскую сумму в 250 000 фунтов как разницу цены акций при посредничестве «Тернер, Кэсуолл энд Ко.»; при этом его фамилия была частично подчищена в бухгалтерских книгах фирмы и изменена на Стэнгейп. Айлэби, канцлер казначейства, извлек доходы еще более отвратительные. У него был счет на сумму в 794 415 фунтов в фирме, владельцами которой являлись директора Компании южных морей. Кроме того, он посоветовал компании увеличить совокупную цену акций второй подписки до полутора миллионов фунтов вместо одного без всякого на то предписания свыше, руководствуясь исключительно собственной инициативой. Третья подписка была проведена столь же бесчестным образом. Г-н Айлэби подписался на 70 000, г-н Крэггз, как старший по положению, — на 659 000, граф Сандерлендский на 160 000 и г-н Стэнхоуп — на 47 000 фунтов. В отчете упоминалось еще шесть человек, менее высокопоставленных. В конце концов комитет объявил, что изза отсутствия Найта, являвшегося своего рода ключевым звеном аферы, расследование было решено приостановить.

Первый отчет было приказано напечатать и принять к рассмотрению через день. После весьма гневных и оживленных дебатов было согласовано несколько резолюций, осуждающих действия директоров и связанных с ними членов парламента и администрации и объявляющих, что те должны, все без разбора, своим собственным имуществом возместить ущерб, нанесенный ими народу. Их деятельность была названа продажной, позорной и опасной, и было приказано внести законопроект, призванный помочь несчастным пострадавшим.

Г-н Чарльз Стэнхоуп был первым, кого призвали отчитаться о своем участии в данной афере. Защищая себя, он настаивал на том, что в течение нескольких лет он отдавал все свои деньги на хранение г-ну Нашу и что, какие бы ценные бумаги не приобретал для него г-н Найт, он расплатился за них сполна. Что же касается ценных бумаг, купленных для него фирмой «Тернер, Кэсуолл энд Ко.», то он сказал, что ничего об этом не знает. Все, что было сделано по данному вопросу, было сделано без его санкции, и он не может нести за это ответственность. «Тернер, Кэсуолл энд Ко.» взяли ответственность на себя, но для всякого беспристрастного и непредубежденного человека было очевидно, что г-н Стэнхоуп стал богаче на 250 000 фунтов, находившихся в руках этой фирмы и предназначенных ему. Тем не менее его оправдали с перевесом всего в три голоса. Для защиты были приложены большие усилия. Лорд Стэнхоуп, сын графа Честерфилдского, по очереди обходил колеблющихся парламентариев, используя все свое красноречие, чтобы убедить их либо проголосовать за оправдание, либо отлучиться из палаты. Многих недалеких депутатов его увещевания сбили с толку, что и привело к известному результату. Оправдание вызвало величайшее недовольство во всей стране. В разных районах Лондона собирались озлобленные толпы; повсюду опасались, что начнутся беспорядки, особенно потому, что многие ожидали подобного исхода от допросов более виновных. Г-н Айлэби, высокая должность и большая ответственность которого подразумевали априорную честность, будь он даже недостаточно честен с рождения, в данной ситуации весьма справедливо считался наиболее вероятным преступником номер один. Его дело было принято к рассмотрению на следующий день после оправдания г-на Стэнхоупа. Царило сильное возбуждение, кулуары и коридоры палаты заполонили толпы людей, с нетерпением ожидающих результата. Дебаты продолжались весь день. Г-ну Айлэби мало кто сочувствовал: его вина была настолько бесспорной и ужасной, что никто не отважился выступить в его защиту. В конце концов было единогласно решено, что г-н Айлэби, поощрявший и содействовавший претворению в жизнь губительного плана «южных морей» с целью собственного непомерного обогащения, наравне с директорами компании участвовавший в их пагубной деятельности, приведшей к краху национальной торговли и кредитной системы королевства, в наказание за свои преступления подлежит изгнанию с позором из Палаты общин и тюремному заключению в лондонском Тауэре под особой охраной; кроме того, ему было запрещено покидать королевство в течение года или до окончания следующей парламентской сессии и приказано составить правдивый отчет о всем его имуществе, чтобы оно могло быть передано в пользу тех, кто пострадал от его противозаконных действий.

Этот вердикт вызвал величайшую радость. Несмотря на то, что он был вынесен в половине первого ночи, известие о нем скоро облетело весь город. Некоторые люди в знак радости устроили иллюминацию. На следующий день, когда г-на Айлэби везли в Тауэр, на Тауэрском холме собралась толпа людей, намеревавшихся освистать осужденного и забросать его камнями. Не преуспев в этом, они развели большой костер и танцевали вокруг него, переполняемые весельем. Несколько костров было разведено и в других местах; в Лондоне царила праздничная атмосфера, и люди поздравляли друг друга, словно они только что избежали великого бедствия. Ярость, вызванная оправданием г-на Стэнхоупа, разрослась до таких масштабов, что никто не знал, чем бы все кончилось, удостойся г-н Айлэби подобной же милости.

Радости людям прибавило то, что сэр Джордж Кэсуолл, один из совладельцев фирмы «Тернер, Кэсуолл энд Ко.», на следующий день был исключен из состава Палаты общин, приговорен к заключению в Тауэр и штрафу в 250 000 фунтов.

Следующей была рассмотрена та часть отчета тайного комитета, что касалась графа Сандерлендского. Предпринимались все усилия, чтобы снять обвинения с его светлости. В силу того, что заведенное против него дело основывалось главным образом на свидетельских показаниях, полученных от сэра Джона Бланта, были приложены все старания, чтобы поставить под сомнение слова сэра Джона, особенно в свете ущерба, наносимого ими чести пэра и члена тайного совета. Графа защищали все без исключения сторонники кабинета министров; высказывалось мнение, что обвинительный приговор приведет к власти кабинет министров партии тори. В конце концов граф был оправдан 233 голосами против 172, но страна была убеждена в его виновности. Повсеместно выражалось сильнейшее негодование, а в Лондоне собирались озлобленные толпы. К счастью, никаких беспорядков не произошло.

Вскоре после вышеуказанного события умер г-н Крэггз-старший. Следующий день был посвящен обсуждению этого события. Все считали, что он отравился. Однако на самом деле он просто не смог пережить потерю сына, одного из секретарей казначейства, который умер от оспы несколькими неделями ранее. Ради этого сына, которого он очень любил, он копил огромное богатство: копил деньги, но бесчестным путем; теперь же человека, ради которого он поступился своей честью и запятнал свою репутацию, больше не было в живых. Страх перед дальнейшими разоблачениями еще больше помутил его рассудок и в конце концов вызвал апоплексический удар, от которого он скончался. Он оставил после себя состояние в полтора миллиона фунтов, которое впоследствии было конфисковано в пользу пострадавших от плачевной аферы, в осуществлении которой он принял столь деятельное участие.

Дела, заведенные на всех директоров компании, одно за другим принимались к рассмотрению. Для возмещения причиненного ими ущерба было конфисковано имущество на сумму в два миллиона четырнадцать тысяч фунтов; каждому из них пропорционально степени их участия в афере и в соответствии с обстоятельствами была оставлена определенная его часть, позволяющая начать новую жизнь. Сэру Джону Бланту досталось всего 5000 фунтов от его состояния более чем в 183 000 фунтов, сэру Джону Феллоузу 10 000 от 243 000 фунтов, сэру Теодору Янсену 50 000 от 243 000 фунтов, г-ну Эдварду Гиббону 10 000 от 106 000 фунтов, сэру Джону Ламберту 5000 от 72 000 фунтов. С другими, менее вовлеченными в аферу, обошлись гораздо либеральнее. Историк Гиббон, чьим дедом был столь сурово оштрафованный г-н Эдвард Гиббон, в своих «Мемуарах и писаниях» интересно рассказал о парламентских процессах того времени. Он признает, что не является беспристрастным свидетелем, но в силу того, что все писатели, из книг которых можно получить хоть какую-то информацию о судебных процессах тех бедственных лет, были пристрастны с другой стороны, версия изложения событий знаменитого историка приобретает дополнительную ценность, если, конечно, рассматривать ее, руководствуясь принципом audi alteram partem [64]. «В 1716 году, пишет он, моего деда выбрали одним из директоров Компании южных морей. Из его конторских книг достоверно явствует, что еще до того, как принять это фатальное назначение, он нажил независимое состояние в 60 000 фунтов. Но его богатство было сметено катастрофой 1720 года, и труды тридцати лет пошли насмарку в один день. Оценить отсутствие или наличие злоупотреблений в деятельности компании, виновность или невиновность моего деда и его коллег-директоров, я не могу, так как не являюсь ни полноправным, ни беспристрастным судьей. Но непредвзятость дней сегодняшних должна осудить надуманные и деспотические судебные процессы, позорящие правосудие и делающие несправедливость еще более одиозной. Страна очнулась от золотых грез не раньше, чем возмущенное общество, а вслед за ним и парламент потребовал жертв, но все признавали, что директора, пусть даже виновные, не подпадали под действие ни одного из существовавших законов страны. Резким призывам лорда Моулсуорта не последовали буквально, но внесли на рассмотрение законопроект о наказаниях и взысканиях законодательный акт, имеющий обратную силу и карающий за преступления, неподсудные во время их совершения. Законодательная власть подвергла директоров заключению, приставила к ним огромную по численности охрану и поспешила заклеймить их позором. Их заставили объявить под присягой точную стоимость их имущества и лишили возможности передавать или отчуждать какую бы то ни было его часть. Вопреки законопроекту о наказаниях и взысканиях, каждый человек, находящийся на скамье подсудимых, имеет право быть выслушанным. Они просили, чтобы их выслушали. Их просьбы были встречены отказом: их притеснители, которым не требовались никакие показания, не стали бы выслушивать никаких оправданий. Сперва было предложено оставить директорам на будущее одну восьмую часть их имущества, но при этом было специально оговорено, что в зависимости от состоятельности и степени вины такая пропорция была бы для многих чересчур милосердной, а для некоторых чересчур суровой. Репутация и деятельность каждого подсудимого оценивалась отдельно, но вместо беспристрастного судебного следствия по всей форме богатство и честь тридцати трех англичан стали темой торопливого разговора, забавой для не подчиняющегося законам большинства, когда самый недостойный член комитета мог злобным высказыванием или тайным голосованием дать волю своему общему раздражению или личной враждебности. Расследование отягощалось оскорблениями, а оскорбления усугублялись насмешками. Директорам издевательски оставляли как 20 фунтов, так и 1 шиллинг. Неопределенное сообщение о том, что ктолибо из директоров был ранее вовлечен в другой проект, в результате которого некое число неизвестных лиц лишилось своих денег, признавалось доказательством его нынешней вины. Один человек был разорен из-за того, что обронил глупую фразу о том, что его лошади должны питаться золотом; другой — потому что был настолько гордым, что однажды, находясь в казначействе, невежливо ответил персонам, гораздо более высокопоставленным. Всех директоров заочно приговорили к огромным штрафам и конфискациям, унесшим львиную долю их имущества. Парламенту, при всем его могуществе, вряд ли простителен столь бесстыдный гнет. Мой дед не мог рассчитывать, что с ним обойдутся более милосердно, нежели с его компаньонами. Его приверженность принципам партии тори и связи делали его неудобным для власть предержащих. К нему относились с необъяснимым подозрением. Его общеизвестные способности не могли служить оправданием неведения или ошибки. На первых процессах против директоров Компании южных морей г-н Гиббон был взят под стражу одним из первых, а объявленный в окончательном приговоре размер штрафа указывал на то, что его сочли одним из наиболее виновных директоров. Общая стоимость его имущества, объявленная им под присягой в Палате общин, составляла 106 543 фунта 5 шиллингов и 6 пенсов, не считая прошлых актов распоряжения имуществом. Г-ну Гиббону хотели оставить 15 000 фунтов, но после того, как вопрос был поставлен на голосование, было единогласно решено уменьшить сумму до 10 000 фунтов. Понеся столь значительные убытки, но сохранив свои навыки и доверие, которых парламент был не в состоянии его лишить, мой дед, будучи в зрелом возрасте, возвел здание нового богатства. Труды шестнадцати лет были щедро вознаграждены, и у меня есть повод считать, что состояние, накопленное во второй раз, ненамного меньше накопленного в первый».

После того, как директора были наказаны, законодательная власть при ступила к восстановлению национальной кредитной системы. План Уолпола был признан неудовлетворительным и приобрел дурную славу. В конце 1720 года был произведен подсчет совокупного акционерного капитала Компании южных морей. Он равнялся тридцати семи миллионам восьмистам тысячам фунтов, из которых на долю сторонних акционеров приходилось только двадцать четыре миллиона пятьсот тысяч фунтов. Остаток в тринадцать миллионов триста тысяч фунтов принадлежал компании в целом и представлял собой доход, полученный ею в результате аферы национального масштаба. У компании были изъяты акции на сумму свыше восьми миллионов и распределены между всеми пайщиками и подписчиками, что принесло им дивиденд примерно в 33 фунта 6 шиллингов и 8 пенсов на сотню. Это было для них большим облегчением. Далее было решено, что те, кто занял у Компании южных морей деньги под залог ее ценных бумаг, освобождаются от всех обязательств после выплаты десяти процентов от сумм, занятых таким образом. Так компания ссудила под проценты около одиннадцати миллионов в то время, когда ценные бумаги стоили неестественно дорого; теперь же, когда цены опустились до обычного уровня, она получила обратно один миллион сто тысяч фунтов.

Но до полного возрождения национальной кредитной системы было еще далеко. Предприимчивость, подобно Икару, поднялась слишком высоко, и воск ее крыльев расплавился, после чего она, как и Икар, упала в море и, барахтаясь в его волнах, уяснила, что ее необходимым составляющим было прочное связующее. С тех пор она никогда не пыталась взлететь на такую большую высоту.

Позднее, во времена процветания торговли, тенденция к сверхспекуляции возникала еще несколько раз. Успех одного проекта обычно приводит к появлению других, похожих на него. В коммерчески активном обществе склонность людей к подражанию всегда будет инициировать появление подобных «успешных» предприятий и втягивать слишком охочих до денег в бездну, выбраться из которой довольно трудно. Дутые предприятия, подобные Компании южных морей, прожили свой недолгий век и рухнули во время знаменитой паники 1825 года. Тогда, как и в 1720 году, мошенники собрали богатый урожай с жадных, но и те, и другие пострадали, когда настал час расплаты. Предприятия 1836 года поначалу предвещали столь же катастрофические результаты, но их, к счастью, удалось предотвратить, прежде чем стало слишком поздно.[65]

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 101; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.016 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты