Болезни, труды, божественные откровения

Редко кто с возрастом не страдает от болезней. Для духовных людей болезни - это еще одно благодатное поприще борьбы, "ибо когда я немощен, тогда силен" (2 Кор. 12, 10).

Отец Ефрем страдал аллергией. В 14 лет он почувствовал, что у него как будто песок в глазах. Испугавшись, он скрыл болезнь от школьных врачей. Заканчивая гимназию в 1930 году и призываясь в армию, он уже имел серьезную экзему на суставе лодыжки правой ноги. Ему дали на два года отсрочку от армии с диагнозом "трофическая язва, излечивается со временем". Благодаря этой отсрочке он и оказался на Святой Горе.

Болезнь его преследовала в течение всей жизни. Нога была воспалена, и очень часто язва распространялась на все остальное тело. Были испробованы многие лекарства и многолетние строгие диеты, однако только терпение и постоянный уход могли дать хороший результат. Последние годы, когда отец Ефрем особенно сильно страдал от язвы на ноге и почти не спал, он говорил нам иногда: "Я не просил Бога отнять мою болезнь, но только даровать мне терпение".

Разумеется, что в молодые годы ему приходилось терпеть еще больше. Он должен был с больной ногой, имеющей весьма плачевный вид, ежедневно ходить в Святую Анну, на море, в горы и так далее, чтобы обслуживать, как самый молодой в братстве, двух старцев - отца Никифора и отца Прокопия. Он должен был мыть, готовить, месить тесто только одними пальцами, потому что, не дай Бог, если какая-нибудь капля влаги попадет на руку, которая зачастую была воспалена и покрыта болезненными ранами. Постоянный, нестерпимый зуд кожного раздражения доставлял ему неописуемое страдание.

Однажды он дошел до преддверия смерти. По-видимому, это была аллергическая экзема. Целиком все тело было раздражено, оно покрылось шишками нарывов, расчесанными до крови. Лицо его было изуродовано, веки совершенно закрыли глаза. Дрожь во всем теле становилась все сильнее и чаще. Он был весь в огне. Это случилось в 40-50-х годах (во время немецкой оккупации). "Куда там поехать в Салоники или найти врачей! - вспоминал о. Ефрем. - Пошел в церковь и стал в стасидию напротив иконы Божией Матери. Слезы лились рекой. "Пресвятая Богородица, - молился я, - Ты пообещала нам быть Опекуном, Кормителем и Врачом⁷⁾ нашим. Сейчас я прошу Тебя исполнить свое обещание... " И я сразу же почувствовал, как душа наполняется глубоким миром. Церковь была в 2 шагах от пошивочной мастерской - там трудились отцы. Пока я шел туда, почувствовал, как спадает жар с моего тела. Смотрю на свои руки - кожа, как у маленького ребенка. Божия Матерь сотворила чудо". В дальнейшем болезнь стала уже терпимой.

Отец Ефрем на протяжении всего времени, до самой смерти отца Никифора, был единственным из молодых послушников в каливе Святого Ефрема. Временами приходили и другие, но они или не оставались, или были неподходящими. К тому же старец Иосиф, предвидя трудности, с которыми отец Ефрем столкнется, не советовал ему набирать братство, пока жив отец Никифор. Так он и делал, несмотря на то, что за последние годы уже приходило более 10 молодых людей, желавших остаться рядом с ним, но им отказывали. Вот и получалось, что большие корзины с тысячей просфорных печатей, предназначенных для Афин, он таскал один в скит Святой Анны, к морю. Таким же образом мешки с зерном отправлялись на мельницу в Святую Анну, а затем возвращались оттуда. Вино из монастыря Дионисиата он приносил в баках, потихоньку подымаясь и спускаясь по многочисленным крутым, обрывистым и скользким тропинкам. Где там найти мула для строительных материалов, кровельного железа, дров, черепицы, асбеста, цемента! Сам себе и мул, и повар, и эконом, и садовник с мотыгой, и рукодельник, и землекоп, и строитель, и священник всех Катунак, да еще и неукоснительный исполнитель всех монашеских канонов и всех духовных обязанностей.

Однако Господь не оставлял его в трудные минуты. Как-то в лесу, у Холодных Ключей, он трудился один, вытаскивая на центральную тропинку пни от тополей для изготовления просфорных печатей. От тяжестей у него схватило спину. Тогда на тропинке появился некий юноша. Он помог вытащить пни туда, откуда их мог забрать погонщик мулов, и затем внезапно и странно исчез. В какой-то момент работы он назвал свое имя: Феодор. Позднее, отец Ефрем размышлял: "Кто же из двух это был - Тирон или Стратилат?"

В другой раз он пошел по послушанию в скит Ксенофонт. Отправился пешком из Дафни и недоумевал, что будет делать, ведь он совсем не знал этой местности. В дороге, однако, он встретил одного иеромонаха, соседа своего из Катунак, который тоже шел в скит и уверял, что хорошо знает все тропинки. Действительно, они дошли до места, но проводник его исчез, как будто сквозь землю провалился. Удивился отец Ефрем и лишь сказал: "Слава Богу!"

Старец испытывал особенную любовь к святому Нектарию Эгинскому. Часто на литургии он доставал его икону и возжигал перед ней свечу. Ходил поклоняться благоухающим частицам его мощей в каливу отца Герасима Песнописца в Малую Святую Анну, а когда имел большую нужду, то просил монахов каливы принести их ему в Катунаки для благословения. Когда его спрашивали, почему так велик святой Нектарий, он отвечал: "Потому, что еще и сегодня не перестает быть оклеветанным"⁸⁾. Как-то отец Ефрем заметил, что в зерне, которое хранилось в кладовке, завелось множество амбарных долгоносиков. Он был один с больным старцем Никифором и ему было очень трудно тогда заменить это зерно. Тогда он помолился святому Нектарию, крестообразно приложил ватку к частице его мощей и затем положил эту ватку в зерно - и оставил всякое попечение. Прошло время, и когда понадобилось на помолку зерно, чтобы замесить хлеб, то он нашел зерно совершенно чистым. Святой Нектарий сотворил это чудо!

Также большую любовь Старец имел к святому великомученику Мине⁹⁾ и к святой Ирине Хрисоваланди¹⁰⁾. Он очень часто ставил их иконы на иконостас во время Божественной литургии. Святого Мину он просил о помощи, когда ему нужно было что-либо найти, а святую Ирину - о привнесении мира там, где его не доставало. Отец Рафаил жил один своей строгой монашеской жизнью в маленьком домике, который был продолжением пещеры недалеко от каливы святого Ефрема. Его часто посещал отец Ефрем, чтобы совершать свои священнические обязанности. Однажды, когда он вместе с отцом Никифором совершал таинство соборования, то услышал голос, исходящий от иконы Архангелов: "Мы ждем тебя, когда ты придешь к нам!" Отец Ефрем возликовал от прилива благодати. Когда он позже рассказал это старцу Иосифу, то услышал следующее объяснение случившегося: "Дитя мое, это не икона разговаривала, а благодать проявляет себя таким образом".

Как-то, будучи уже священником, отец Ефрем, молодой и ревностный, возжелал подольше сохранять духовный плод Божественной литургии. И предложил старцам Катунак прекратить привычные угощения после службы и сопутствующие им невинные беседы, которые гасят пламя литургии. Те, однако же, воспротивились. "Я разгорячился, - рассказывал он, - два-три дня меня трясло от обиды. Наконец с большим душевным порывом помолился: "Святой Василий, святой Феодор Студит, святая Ирина Хрисоваланди, я подвизаюсь, как вы учите, а в результате впадаю вот в такое состояние". Сразу же душа моя наполнилась миром ко всем отцам, и я почувствовал, что одержал великую победу. Три дня мне казалось, что за мной следует девочка 12 лет - Пречистая Дева".

Отец Ефрем очень трудно переносил путешествия, главным образом морские. Морская болезнь его мучила ужасно. Он избегал путешествовать, особенно если перед этим литургисал, так как боялся, что в море его стошнит, а это, после Божественной литургии, - большой грех. Как-то он был в Новом скиту и отслужил литургию. Море казалось спокойным и, ничего не подозревая, он сел в небольшую парусную лодку, чтобы вернуться в Катунаки. Плыть было недалеко, но как только они обогнули мыс Пинны, то попали в шторм, который усиливался по мере их приближения к Каруле. Капитан боялся причаливать и хотел оставаться в море. Отец Ефрем уже находился в состоянии морской болезни и чувствовал позывы к тошноте. Стремительно приблизившись к капитану, он сказал ему повелительно: "Иордани, причаливай к Каруле". Капитан был вынужден подчиниться и резко вырулил к причалу Карули, ворча с негодованием: "Причалю, даже если и разобью лодку". Внезапно на море воцарился штиль. Они причалили, сошел отец Ефрем и другие монахи. Спокойно выгрузили целую кучу вещей, а капитан с удивлением сказал: "Великого святого заступника ты имеешь, отец".

"Ты - ангел!"

Отец Ефрем имел извещение от Господа о той неприятной болезни, которой заболеет отец Никифор, задолго раньше, чем это случилось. С болью в душе он усиленно молился и много пролил слез, но все же ничего не смог изменить. Когда начали появляться первые симптомы, и отец Никифор чувствовал себя очень плохо, отец Ефрем в преизбыточной любви испросил у Бога возможность взять на себя болезнь своего старца, а свое здоровье отдать ему. Действительно, в течение двух-трех дней отец Никифор признавался, что чувствует себя превосходно. А отца Ефрема, напротив, покрыла непроглядная тьма. Но лишь на несколько дней услышал его Господь.

Постепенно болезнь отца Никифора развилась в потерю памяти. Он стал как дитя, узнавал только отца Ефрема И не мог ни на миг оставаться без него. Часто повторял, как будто поминает на проскомидии, имена Афанасия и Сотирии. Это были имена его родителей. Отец Ефрем огорчался невообразимо, расценивая болезнь духовно как недостаток благодати, через которую человек рождается в Боге. Он стал молиться еще дольше, совершал монашеское правило болящего и не оставлял его ни на минуту. Он даже спал на полу в его келлии и забирал его в алтарь, когда служил литургию. В то время он и "получил молитву своего Старца"¹¹⁾. За столько лет преданного служения Старец и раньше давал понять, что он доволен им. Но теперь, напоследок, он воздел высоко руки и воскликнул, обращаясь к своему послушнику: "Господь да благословит тебя! Господь да благословит тебя! Ты не человек, ты - ангел!" Монахи, знавшие их, говорили: "Отец Ефрем долго ждал этого благословения своего Старца. Но уж получил его раз и навсегда".

Когда в августе 1973 года мы навестили отца Ефрема, он был страшно измученный и уже ожидал скорого отшествия своего Старца. Отец Никифор почил 25 сентября 1973 года. На следующий день отец Ефрем написал одному духовному чаду: "Пишу тебе это письмо, хоть от меня и осталось лишь одно бездушное тело. Мой Старец, мой добрый Старец уже почил. Вчера его похоронили. Возьми на себя труд и сообщи его родственникам".

Другой его духовный сын в те дни гулял по побережью Салоник. В порту на одном из причалов он увидел парусник на погрузке. Как только он узнал, что лодка направляется на Святую Гору, он побежал на ближайший рынок, наполнил ящик самыми большими и вкусными яблоками и послал их отцу Ефрему. А тот не замедлил отправить письмо, полное благодарности, так как яблоки прибыли в самый подходящий момент: был 40-й день после смерти отца Никифора, и отец Ефрем угощал монахов, которые в тот день собрались, яблоками на трапезе (тогда это была большая редкость для Катунак).