Финансы

Старец не любил денег, использовал их просто, избегал вкладов и надеялся только на Бога. В прежние времена, слушая разговоры между монахами о деньгах, в особенности о золотых монетах, он решил помолиться, чтобы получить от Бога извещение о том, какое влияние имеет золото на духовное состояние человека. Когда он закончил молитву, то вообразил, что держит в руке одну золотую монету. Он представил ее принадлежащей ему и сказал самому себе: "Можешь иметь эту лиру при себе, но из-за нее пойдешь в ад". И, прислушиваясь к ответу внутреннего голоса, невольно, судорожно сжал в руке лиру: "Пусть пойду в ад, зато у меня есть лира!" Так, молясь, он понимал, насколько велика греховная сила денег в человеческой душе.

Для осознания этой страсти он рассказывал различные истории: "Одна бедная женщина трудилась в поте лица всю неделю, а затем каждый раз с получки покупала одну лиру. Однажды, кто-то ей дал совет использовать эту лиру для покупки необходимых вещей. "Человек, что это ты мне такое говоришь? - сказала она.

- Я всю неделю убиваюсь, чтобы заработать одну лиру! И сразу же ее потрачу?"

Бухгалтерские способности у Старца были нулевые. Он не держал счетов, ни расходов, ни приходов. Когда оставалось немного денег, тогда он звал ответственного брата и говорил: "Дитя мое, закажи материалы: песок, цемент и прочее... "

Кроме забот о строительстве больших помещений, где могла бы жить братия, он многие годы исправлял мелкие неполадки в доме. Много раз кошелек его был пуст в тот момент, когда была нужда что-нибудь купить. Но в одном из шкафов он обычно хранил некоторые деньги в конвертиках.

- Батюшка, почему ты не берешь из этих денег сейчас, когда у нас есть нужда?

- Это деньги за сорокоусты. Когда каждый заканчивается, тогда и беру.

В конце концов, после многих и настойчивых просьб, его уговорили использовать деньги сорокоустов, когда в этом была нужда, но он всегда помнил и заботился о том, чтобы исполнить свой долг. Когда заканчивал один сорокоуст, тогда брал деньги. Заканчивал второй - опять брал деньги. До этого он не считал эти деньги своими. И если были некоторые сорокоусты незаконченными, ни за что не начинал другого. "Не хочу умереть и оставить долги", - говорил он.

Милостыни не принимал. Если кто-либо ему присылал какие-то деньги с просьбой помолиться, то после нескольких молебнов, в зависимости от суммы, он отсылал деньги тому, у кого была в них нужда. Особенно так было в последние годы, когда он сидел, обессиленный, в своей кроватке и отмечал в своем маленьком блокноте молебны, которые он совершал по четкам.

Людей, которые посылали денежные пожертвования, прося совершать литургии, сорокоусты или просто поминать их имена на проскомидии, было много. Все эти деньги он отрабатывал добросовестно, вкладывая немалый труд. Имена, которые поминались на проскомидии, исчерпывались в зависимости от денег, которые прилагались. За год он мог совершать не более шести, примерно, сорокоустов, так как он их не объединял.

Как-то раз его навестил один почтенный игумен с братией своего монастыря. Когда они уходили, Старец дал одному из братьев сумочку с несколькими печатями для просфор из своего рукоделия. Это был подарок в знак уважения и оказания чести гостям. Когда игумен вернулся в свой монастырь, то посчитал, что нехорошо лишать бедного пустынника, отца Ефрема, его трудов, от которых он живет. Он послал ему сумму стоимости печатей вместе с благодарственным письмом. Однако деньги вернулись к отправителю с вопросительной припиской: "Простите меня, но разве узкие врата только вас вмещают? (Ср.: Мф. 7, 13)".

Другим же, кто из любви и уважения не желал брать деньги, которые он им был должен за различные покупки, он замечал с некоторой строгостью: "Так что же, деньги мои вам не годятся?" Или более строго: "Получается, что ты меня нищим попрошайкой выставил?"