:
ГОСТИ С НЕБА 2
Я задрал голову, забыв придержать шляпу-ковбойку старинного фасона — у нас такие в большой моде. Шляпа, ясное дело, свалилась.
По черным небесам расплывалось синее кольцо световой ударной волны. В пространство системы Вольф 360 вошел Дальний Корабль.
Что за чертовщина? Они совсем спятили? Лететь сюда в пик солнечной активности? ебятам надо срочно пройти тесты у психиатра — на предмет патологической склонности к суициду! Ну теперь будем ждать объявления общей тревоги и очередной спасательной операции! Черт бы их побрал!
Наизусть зная все до единой точки входа-выхода в ближайшем радиусе Гермеса, я моментально определил, что неожиданный визитер явился из системы «Сириус — Альфа Большого Пса», более того, стартовал он от звезды «Сириус-П „Щенок“, то есть крошечного белого карлика, вращающегося вокруг системообразующего небесного тела. азница небольшая, но для человека опытного вполне заметная. Так-так…
Альфа, почуяв, что я забеспокоился, привстала и недоумевающее рыкнула. Что, мол, стряслось? Дочурки мигом выстроились боевым треугольником за спиной вожака.
— А-хре-неть! — раздельно сказал я по-русски, наблюдая за разворачивающимся на расстоянии не больше половины астроединицы от Гермеса красочным спектаклем. На французском языке аналогов данной идиоме не нашлось. — Это просто маньяки! Девочки, только гляньте!
Собак небеса не интересовали. Они смотрели на меня, ожидая приказа действовать.
От точки выхода на полнеба протянулся розовый плазменный шлейф — словно кто-то черкнул по черной бумаге люминесцентным маркером. След двигателей был тройным, значит нас почтил своим визитом крупный разведывательный рейдер или даже тяжелый военный корабль, какие в системе Вольф 360 доселе ни разу не появлялись. Господи, у них что, авария на борту? Только не это! Экипажи судов подобного класса составляют от пятисот до двух тысяч человек, садиться на планеты они не в состоянии, слишком громоздкие…
Шлейф из темно-розового начал превращаться в белый, неизвестный корабль вновь разгонялся до световой. Секунд через десять меня ослепила новая вспышка и владелец четырех отличных псин понял, что он ничего не понимает в этом мире, равно как и в иных других мирах — этой точки входа на стократно изученной мною подробнейшей карте системы
Вольф не существовало. Корабль нырнул в неизвестность. В никуда.
И как это прикажете понимать?
— Дела-а, — буркнул я, наблюдая, как рассеивается розовая полоса плазмы. — Ну, собачки, что вы об этом думаете?
Альфа недовольно гавкнула. Ей явно не понравилось, что хозяин почем зря заставил беспокоиться стаю. Она не поняла, что случилось.
Я поднял шляпу, водрузил ее на место и вновь мельком взглянул наверх. И опять раскрыл рот, да так, что туда можно было без особых трудностей засунуть теннисный мячик.
Новый шлейф оказался сине-фиолетовым, но не менее ярким. По всему выходило, что появившийся на несколько мгновений возле нашей звезды незнакомец являлся «материнским кораблем», сбросившим или беспилотную капсулу, или десантное судно с экипажем, которое включило движки спустя пяток минут после катапультирования с борта корабля-носителя. Если верить вектору движения, «фиолетовый» на форсаже шел к Гермесу.
— Идите спать! — огрызнулся я на собак, всей компанией подошедших ко мне и начавших тыкаться холодными носами в ладони и в ремень кожаных штанов. — Отцепитесь!
Псины, уяснив, что хозяин к общению не расположен, молча улеглись у ног.
Линия плазмы исчезла за горизонтом на юго-востоке, корабль скрыла наша планета, но я продолжал ждать — интересно же! И, разумеется, дождался своего.
Далеко-далеко над северо-западом, там, где я и ожидал, зажглась яркая белоснежная звезда — странный гость входил в атмосферу Гермеса. Свечение вскоре исчезло, зато стал различим серовато-белый инверсионный след на высоте не меньше двадцати километров. Сделав два круга над Новым Квебеком, гости начали снижение. Мне окончательно стало ясно, что приземлятся они в квебекском порту и я даже смогу понаблюдать за этим своими глазами.
— Пардон, дамочки, я вас ненадолго оставлю, — бросил я в адрес любимых питомцев, но псины не отреагировали — предпочли безмятежно дремать на сухой траве. Я же галопом кинулся в дом, сорвал с полки антикварный цейссовский бинокль XX века (прекрасная оптика, ничуть не уступает лучшим электронным визорам!) и ракетой взлетел по лестнице на крышу коттеджа.
Порт находится всего в четырех километрах от нашей окраины — три взлетных полосы, бетонированное поле, большую часть года пустующее по уже понятным вам причинам. Только на самом краешке стоят ангары с нашими древними монопланами, способными летать над зелеными просторами Гермеса.
Ага! Очень интересно! На диспетчерской башенке появились огни, это явно не газовая подсветка. Задействован резервный генератор, и несмотря на все проблемы с техникой и связью врубили радиомаяк. Только я не уверен, что гости примут сигнал — помехи невероятные. Да вот, взгляните — начинает мерцать северное сияние, точнее — его здешний аналог. Если на Земле данное явление можно увидеть лишь неподалеку от полюсов, то у нас северное сияние — обычное дело в обоих полушариях планеты, от полярных областей до тропиков. Л Новый Квебек находится в тысяче шестистах километрах к северу от экватора. Солнечный ветер по-прежнему очень силен.
И тем не менее… Гость с пижонским изяществом развернулся над портом, подмигивая бортовыми огнями и сияя белым глазом посадочного прожектора, аккуратнейшим образом подошел к месту посадки, выпустил четыре опоры и нежно приземлился. Будто на показательных учениях.
Корабль скрыли кроны высоких деревьев. Теперь уже ничего не рассмотришь.
— Сумасшедшие. — Я подтвердил сам для себя исходный диагноз, отложил бинокль и, сдвинув шляпу на затылок, почесал висок. Интересная модель, никогда ничего подобного не видел.
Спустившись вниз, я зажег лампы, взял справочник по современной космической технике и вдумчиво пролистал. Ничего похожего на силуэт приземлившегося корабля в альбоме не обнаружилось. И тем не менее я отчетливо видел на киле незнакомца подсвеченный опознавательный знак: черного орла Германского Кайзеррейха на фоне черно-бело-красного флажка. Кстати, а что немцы позабыли на Гермесе?
Хватит глупых вопросов. Будем спать? Да, спать! Обо всех событиях я узнаю завтра утром — у нас новости разносятся едва ли не со скоростью света, как и во всякой глухой деревне. Пускай эта деревня выстроена на задворках цивилизации и гордо именуется «имперским протекторатом».
Я выглянул за дверь, убедился, что псины благополучно дрыхнут там, где я их и оставил (в сарае душновато, решили вкушать отдых под открытым небом). Северное сияние полыхало вовсю, полосы и кольца всех цветов радуги сменяли друг друга в бесконечном калейдоскопе. Красиво. Только приелись эти красоты до тошноты…
Сбросив одежду и наскоро умывшись, я взгромоздился на необъятный водяной матрац, укрылся пледом и тотчас выключился. Снов не было — сплошная мягкая тьма.
* * *
— Луи, поднимайся! Вставай, черт тебя подери!
Меня самым беспардонным и наглым образом били кулаком в плечо. Точнее — кулачком, поскольку принадлежал таковой Амели Ланкло. Интересно, как она вошла? Конечно же, я вечером не закрыл калитку, а собаки отлично знают, что Амели может приходить в гости без приглашения, и воспринимают ее как члена семьи.
— Что? — вскинулся я. — Сколько на часах?
— Полдень миновал, — надменно доложила мадам Ланкло. — Ты всегда спишь по четырнадцать часов в сутки?
— Только когда работы нет, — проворчал я, с трудом пытаясь продрать глаза.
Амели сняла холщовый фартук и непринужденно уселась в плетеное кресло. На столике рядом я узрел исторгающий пар и вкусный запах кофейник.
— Я тут слегка похозяйствовала, — заявила Амели. — А именно, покормила твою ненасытную свору, выгребла из этой берлоги полторы тонны мусора и пыли, после чего приготовила завтрак. Жениться тебе пора, Луи. Двадцать пять лет — это возраст, когда положено нянчиться с детьми и всерьез заниматься хозяйством. Живешь, как… как бродяга.
— А я и есть бродяга, — недовольно буркнул я, натягивая рубашку. Амели, увидев, что я ее одеваю через голову, поскольку пуговицы не были расстегнуты, лишь фыркнула.
— ад пожелать тебе доброго утра. И спасибо за кофе.
— У тебя чашки в доме есть? Я не нашла.
— Посмотри на веранде, на полу, в углу справа.
— Думаешь, именно там надо хранить посуду?
Иногда Амели бывает абсолютно невыносима! Ее приступы добродетельности в сочетании с бесконечными матримониальными планами по адресу моей скромной персоны однажды заставят меня бросить уютный домик в Квебеке, уйти в саванну и жить там отшельником. Амели четвертый год пытается найти мне «подругу жизни и сердца», как это называется в старинных романах, причем изыскивает или кошмарных синих чулков, на которых и взглянуть-то страшно, или худосочных ученых девиц, которые, по ее мнению, «должны сделать из Луи человека».
Интересно, с чего это Амели сегодня вырядилась как на банкет у губернатора? Зеленое шелковое платье с нескромным вырезом, шикарные туфли, золотой браслет, серьги с изумрудами… Явно не ради того, чтобы произвести на меня впечатление.
— Твои чашки надо отмывать спиртом или бензином, — констатировала Амели, возвращаясь с веранды. — Причем несколько недель подряд. А потом — стерилизовать гамма-лучами. Ну что ж, 6удем пить кофе из винных бокалов. Единственная чистая посуда в доме. Непривычно, но зато пикантно. Не находишь?
— Не нахожу, — ответил я, принимая из рук гостьи стеклянный фужер, наполненный густой горячей жидкостью. — Обмен утренними любезностями завершен? Может, тогда приступим к делам? Ты ведь пришла не только ради уборки и наставлений заблудшего?
— Не только, — подтвердила Амели, отбрасывая со лба падающую на глаза челку. — Есть работа. Серьезная. Я сразу подумала о тебе. Сколько можно бездельничать, бездарно пропивая деньги моего мужа?
— Неужели я пустил по миру беднягу Жерара? Его безобразный зверинец выставлен на аукцион, а дети голодают?
— Не паясничай. Тебе надо учиться…
— И жениться, — поддакнул я.
— Пресвятая Дева, взгляни на этого ребенка! — Амели картинно возвела очи горе и развела руками. — Луи, я не устану повторять, что тебе непременно следует закончить образование, причем не на Гермесе. Надо отправляться на Землю. В Канаду, во Францию. Жерар использует свои связи, порекомендует тебя в хороший университет…
Это я слышу уже в сто первый раз. Надоело.
— А платить за обучение тоже будет Жерар? Или он намерен одарить меня щедрым грантом со своей нобелевки?
— Не намерен, — пресекла неуместное ёрничество Амели. — Ты взрослый мужчина, можешь сам заработать. Сколько денег на твоем счету в Колониальном Банке?
— Двадцать тысяч канадских долларов, долговременный вклад. Все, что осталось от отца. И я не собираюсь тратить их попусту.
— А если я тебе предложу жалованье в пятьдесят тысяч за два месяца работы? Возможна премия, то есть еще тысяч двадцать, если не больше.
— Пятидесяти тысяч на университет все равно не хватит, — вяло отбрыкиулся я. — Не ахти какая сумма.
— Не долларов, Луи. Золотой русский рубль тебя устроит? Или аналог в акциях «Внеземельной нефтяной компании»?
— Чего? — Я ахнул. — Чего-чего? Это по курсу сколько получается?
— Примерно полмиллиона. Без какой-то мелочи.
Я шепотом выругался под нос.
— Хватит и на учебу, и па безбедную жизнь. Потом, если захочешь, вернешься на Гермес. Но лучше не возвращайся — этот мир никогда не станет центром Вселенной.
— Что ж это за работа такая? — выдавил я, отказываясь верить. Заявление Амели слишком смахивало на глупый розыгрыш. — Пристукнуть премьер-министра великой державы? Украсть из Лувра «Джоконду»? Перепродать водородную бомбу отморозкам из «Нового Джихада»?
— Прекрати. — Амели поморщилась, и я понял, что она раздражена. — У тебя есть хорошая одежда? Чистая хотя бы? Нельзя идти к приличным людям в отрепьях.
— Ну… Я посмотрю.
Порывшись в шкафу, я обнаружил очень даже чистую клетчатую рубашку и совершенно новые джинсы, которые я надевал только на свадьбу Амели и Жерара семь лет назад.
— А кого ты именуешь «приличными людьми»? — поинтересовался я, облачаясь в непривычные ризы. На мой взгляд, мягкие кожаные штаны и такая же куртка значительно удобнее. — Кому жаждешь представить свое непутевое дитя?
— Окажись ты моим «дитем», то я не раздумывая отдала бы тебя в приют, — холодно сказала Амели. — И посоветовала наставникам почаще применять розги для вразумления сего беспутного отрока… Сапоги почисти, недоумок!
Спустя три минуты я предстал перед Амели в полном параде. Она смерила меня критически-недоверчивым взглядом, но кивнула снисходительно:
— Сомневаюсь, что за пределами Гермеса тебя в таком виде пустят хотя бы в портовый бордель, но для наших условий выглядит более-менее прилично. Причешись, кстати. И сунь в карман универсальный паспорт!
Мы вышли на крыльцо веранды. Псины валялись в тени, прячась солнца.
— Возьми с собой Альфу, — внезапно приказала Амели. — Будет представительнее.
— Зачем? — изумился я. — Каким «приличным людям» станет приятно, когда к ним в дом завалится похожий на фермерского сынка детина с громадной псиной под мышкой?
— Еще одно возражение, и я уйду одна, — не допускающим двойного толкования тоном муниципального судьи сказала моя покровительница. — А ты сможешь продолжить столь бесцеремонно прерванный сон. Понял?
— Понял… — буркнул я и подозвал собаку. Альфа, вывалив из пасти розовый язык-знамя, заняла привычное место у моего левого бедра. — Ошейник нужен?
— Думаю, обойдемся, — уверенно ответствовала Амели, решительно шагая к калитке с гордым видом министра только что получившего единогласный вотум доверия в парламенте. — Пошевеливайся! Опаздываем, назначено на час пополудни!
* * *
Амели Ланкло в свои сорок шесть лет — крайне привлекательная особа. Амели справедливо оправдывает феномен неувядающей красоты здоровой природой Гермеса, собственной неуемной активностью и полнейшим нежеланием стареть. Амели всегда молода. Ей всегда восемнадцать. Она всегда канадская француженка, пускай с родиной пращуров ее разделяют триллионы километров. Я уж не говорю о твердом характере Амели, вполне достойном Отто фон Бисмарка, генерала де Голля и премьера Черчилля в одном лице — меня терзают вполне обоснованные подозрения, что Жерар смог получить свою премию только благодаря настойчивости возлюбленной супруги, не позволявшей ему забыть о казавшейся бессмысленной работе… А теперь представьте, с какими усилиями мне приходится держать оборону против бульдожьего натиска нашей железной леди, которая не успокоится, пока не увидит несчастного Луи Аркура у алтаря церкви Нотр-Дам де Лурд рядом с какой-нибудь ученой шваброй, видевшей в своей жизни только колледж, церковь и родителей-пуритан. Мурашки по коже от такой перспективы!
Очень скоро я уяснил, что мы направляемся к Порту. Вообще-то у квебекской «звездной гавани» есть собственное наименование — «Бланьяк», но используется оно исключительно в справочниках и транспортной документации. Для нас, туземцев, Порт он и есть Порт.
Альфа, которой было разрешено гулять самостоятельно, гавкала в придорожном лесу, из спортивного интереса гоняя мелкую живность. По левую сторону грунтовой дороги выстроились в ряд чистенькие домики уважаемых буржуа, предпочитающих тишину окраины Квебека шумным и душным центральным кварталам. Цветочки-палисаднички, фонтанчики, живые изгороди, черепица на крышах. Дети на велосипедах.
Словом, идиллия. Немудрено перепутать с провинциальным уголком южной Европы. Впечатление портят только крупные и ярко окрашенные местные насекомые, которые, впрочем, не кусаются и опасности для людей не представляют.
— Один из этих ребят — старый приятель Жерара, — неожиданно сказала Амели. — Они познакомились в Женеве, на семинаре по биологической безопасности в двести семьдесят втором году, кажется… Беньямин утром нанес визит и попросил помочь. Пришлось сразу отправляться за тобой.
— Б-р-р, — я помотал головой, ничего не поняв. — Амели, ты можешь выражаться яснее? Кто такой Беньямин, в чем конкретно он просил помощи и при чем тут мы с Альфой?
Собака вынырнула из кустов, вопросительно посмотрела на меня и снова исчезла.
— Тебе все объяснят. Главное следи за языком, не сморкайся в салфетки и не налегай на вино. Иначе плакали твои денежки. И твое образование.
: 2015-09-13; : 76; !; |