Глава шестая. Комнаты для допроса в здании полицейского управления Сан-Франциско на Джо Истерхаус: «Основной инстинкт»

Комнаты для допроса в здании полицейского управления Сан-Франциско на

Брайант-Стрит, размещавшиеся в помещении суда, были не более привлекательны, чем чрево большого холодильника. Корелли, Толкотт и Уокер поджидали Кэтрин Трэмелл в самой приличной из них, но все равно она имела уныло казенный вид. Там стоял стол министерства общественных работ, несколько стульев с сиденьями, обитыми черным винилом, и корзина для мусора. Перед столом была установлена видеокамера с объективом, устремленным, точно ствол автомата, на единственный незанятый стул.

Там должна была сидеть Кэтрин Трэмелл. Она вошла вместе с Ником Карраном и Гасом Мораном по бокам и окинула холодным взглядом комнату, где сидели мужчины. Кэтрин явно была здесь не на месте. Но если она и заметила это, то не подала вида. Карран уже знал, что привычка скрывать свои чувства была ее второй натурой.

Как только она появилась, Корелли вскочил на ноги и протянул ей жирную лапу.

– Мадам Трэмелл, я Джон Корелли, помощник районного прокурора. Должен сообщить вам, что этот допрос записывается на магнитофонную ленту. Мы имеем право…

– А я и не говорила, что не имеете, – оборвала его Кэтрин.

Капитан, казалось, хотел извиниться, но затем передумал и удовольствовался тем, что пожал ее изящную руку.

– Лейтенант Уокер, – представился Уокер.

У него был вовсе не извиняющийся вид, и он холодно рассматривал ее.

– У вас есть какие-нибудь пожелания? – участливо спросил Толкотт. – Может быть, выпьете чашечку кофе?

– Нет, спасибо.

Корелли вытащил носовой платок и вытер лоб. Окна в комнате не открывались, и там было душно.

– Когда придут ваши адвокаты?

Ник изо всех сил старался спрятать ухмылку.

– Мадам Трэмелл отказалась от права на адвоката. Корелли и Толкотт подозрительно посмотрели на него.

Кэтрин Трэмелл заметила это и одного за другим обвела взглядом мужчин, присутствовавших в комнате.

– Я что-нибудь сделала не так? – спросила она.

– Я сказал им, что вам не потребуется присутствие адвоката.

– Почему вы отказались от права пригласить адвоката, мадам Трэмелл? – спросил Уокер. Кэтрин не удостоила его ответом, устремив взгляд на Ника. Она почти с восхищением

смотрела на него. Он был здесь для нее персоной номер один.

– Почему вы решила, что я не приглашу адвоката?

– Я сказал им, что вы не пожелаете прятаться, – спокойно ответил Ник. Они говорили так, словно были в комнате одни.

– Мне нечего прятать.

Они еще некоторое время смотрели друг на друга, затем Кэтрин села и устремила взор на своих инквизиторов, точно говоря: «Начинайте, джентльмены». Она была уравновешена, сдержана и прекрасно владела собой.

Кэтрин достала сигарету из сумочки и зажгла ее, бросив использованную спичку на стол перед собой.

– В этом здании не курят, мадам Трэмелл, – сказал Корелли.

– И что вы сделаете со мной? – подняла она бровь. – Привлечете меня к суду за курение? В Сан-Франциско, мировом центре противников курения, нашлись бы воинствующие

фанатики, которые не только привлекли бы Кэтрин к суду, но и с удовольствием признали бы ее виновной и посадили бы на электрический стул.

Корелли, однако, не собирался дальше обсуждать эту скользкую тему. Он поспешно отступил. Кэтрин направила струю дыма через стол на Ника.

Корелли решил, что пора начинать представление.

– Мадам Трэмелл, будьте добры, объясните нам, пожалуйста, характер ваших отношений

0смистером Бозом?

– Я занималась с ним сексом год-полтора, – спокойно сказала она, – Мне нравилось спать

с ним.

Она чувствовала себя хозяйкой положения, и когда говорила, переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они в свою очередь не без удовлетворения думали, что, работая в правоохранительных органах, уже слышали все на свете, видели все на свете, и их уже ничем не удивить. И, по правде говоря, были недалеки от истины. Они выслушивали признания жестоких, безжалостных преступников, совратителей малолетних, хулиганов, избивавших жен, наемных убийц и дельцов наркобизнеса. Но не надо забывать, что перед Кэтрин сидели полицейские. А они по большей части были выходцами из не очень богатых средних слоев, католиками и консерваторами во взглядах. И их раздражало, что эта красивая, богатая, хорошо воспитанная, образованная женщина столь бесстыдно распространяется здесь о своей личной жизни.

– Вы когда-нибудь прибегали к садомазохизму? – спросил Корелли.

Она взглянула на помощника районного прокурора. Корелли показалось, что ему мигнул

маяк.

– Объясните, что вы конкретно имеете в виду, мистер Корелли? – спросила она совсем невинно.

Корелли неловко поерзал.

– Вы когда-нибудь привязывали его?

– Нет.

Корелли с нажимом повторил:

– Вы никогда не привязывали его.

– Нет. Джонни слишком любил все делать руками… и пальцами.

Она положила свои холеные кисти на грязный стол и оценивающе посмотрела на них, будто вызывая в памяти картины прошлого и обдумывая, какие удовольствия ее руки доставляли Бозу, а его руки – ей.

– В своей книге вы описываете белый шелковый шарф, – сказал Уокер. – Это шарф фирмы «Гермес»?

Кэтрин Трэмелл кивнула.

– Я всегда имела слабость к белым шелковым шарфам. – Она погладила свои запястья. – Они хороши во всех случаях.

– Но вы сказали, что любите, когда мужчины все делают руками, – сказал Ник, уверенный, что поймал ее на лжи: небольшая ложь, небольшая победа.

Она озарила его улыбкой.

– Нет, я сказала, что Джонни любил все делать руками. – Она заглянула ему в глаза. – Я не устанавливаю никаких правил, Ник. – Она легко покачала головой. – Никаких правил. Я просто плыву по течению.

– Вы убили мистера Боза, мадам Трэмелл? – спросил Корелли голосом судьи-висельника.

– Нет, – коротко ответила она.

– У вас есть доказательства?

– Разве от меня требуются доказательства? Я полагала, что искать их – ваша работа.

– Вы хотите быть подозреваемой в деле об убийстве Джонни Боза? – спросил Уокер.

– Нет, но что касается доказательств, лейтенант Уокер, было бы довольно неумно с моей стороны опубликовывать роман об убийстве, а потом убить человека тем же способом, что описан в нем. Я что же заранее объявила себя убийцей? Я не настолько глупа. Как вы думаете, Ник?

– Мы знаем, что вы не глупы, мадам Трэмелл, – сказал Толкотт.

– Может быть, вы полагаете, что ваша книга избавит вас от подозрений, – проговорил Уокер.

– Создание книги дает вам алиби, – подсказал Ник.

– Конечно, а разве не так? – ответила Кэтрин простодушно. Она на секунду задержала взгляд на Нике, потом опустила глаза на стол. – Вы не согласны?. – Она бросила сигарету на пол и придавила ее носком туфли. – Я не убивала его.

Гас решил, что ему пора вмешаться. Он откинулся на стуле и вежливо улыбнулся.

– Вы употребляете наркотики, мадам Трэмелл?

– Иногда, – невозмутимо ответила она.

Кэтрин слегка расставила ноги, выставляя на обозрение Нику стройные бедра.

– Вы когда-нибудь пользовались наркотиками вместе с Джонни Бозом? – спросил Корелли.

Она слегка пожала плечами.

– Конечно.

– Какими наркотиками? – спросил Гас.

Ник с удовольствием смотрел на ее ноги. Но она неожиданно скрестила их, прикрыв ему обзор.

– Кокаином, – ответила она Морану. Потом она улыбнулась Нику.

– А вы никогда не трахались под кокаином? – Она бесцеремонно хмыкнула. – Вам всем следует попробовать. Это здорово возбуждает.

– Это преступление, – мрачно сказал Уокер.

– Вы ведь любите опасные игры, правда? – спросил Ник. – Вот что это такое для вас. Убийство, наркотики. Это всего лишь игра.

– Я ведь дипломированный психолог. Игры – это что-то наподобие скачек. Они служат для развлечения.

Она закурила еще сигарету, и над ней поплыл голубой дымок.

– Ну, а что вы скажете о боксе? Это игра. Она сильно развлекала вас?

Какое-то время они не отрывали друг от друга глаз. Пространство между ними так накалилось, что, казалось, вот-вот вспыхнут искры.

– Бокс к делу никакого отношения не имеет, – строго сказал Толкотт, – Карран, вы должны задавать вопросы по существу.

Кэтрин пропустила его слова мимо ушей. Она обратилась к Нику, будто они были в комнате вдвоем.

– Бокс. Бокс развлекал меня.

– И только? Всего лишь развлекал?

– Он перестал развлекать меня, когда умер Мэнни, – призналась Кэтрин. – Какое уж тут развлечение, когда видишь, что человека, которого ты любишь, забивают до смерти.

– Могу себе представить, – сказал Толкотт с заискивающей улыбкой.

– Что вы почувствовали, когда я сказал, что умер Джонни Боз? – мягко спросил Ник.

– Я подумала, что кто-то прочел мою книгу и затеял игру.

– Я полагал, вы любите игры.

– Не такие.

Ник подался вперед, сверля ее глазами.

– Но ведь это не причинило вам боли, правда? Это была игра, которая встревожила вас.

– Нет, смерть Джонни Боза не причинила мне боли.

– Потому что вы не любили его? Она коротко кивнула.

– Вы угадали.

Теперь их глаза встретились, словно они пытались прочесть затаенные мысли друг друга.

– И тем не менее вы спали с ним.

– Любовь и удовольствие – разные понятия, Ник. Разве вы никогда не спали с кем-нибудь, когда были женаты, Ник? Я хочу сказать с другими женщинами, не с женой?

На некоторое время и довольно надолго воцарилось молчание. Ник смотрел на нее потухшим взором.

– Откуда вы узнали, что детектив Карран женат? – задал Уокер вопрос, который вертелся

0уна языке.

Но Кэтрин уже надоела эта тема, и она ушла от ответа.

– Может быть, я догадалась, лейтенант. Какая разница. Она глубоко затянулась сигаретой.

– Хотите покурить, Ник? Корелли покачал головой.

– Вы что давно знакомы? Не пойму, в чем дело? В том случае, если вы давно знаете друг друга, тебе следует покинуть эту комнату, Ник.

Ник не отрывал глаз от ее лица.

– Не беспокойся, Джон. Мы не знаем друг друга. Правда, мадам Трэмелл?

– Да, – сказала она.

– Как вы познакомились с Джонни Бозом?

Уокер был настроен очень по-деловому. В его голосе слышалась решительность, которой он хотел рассеять натянутость, возникшую между Ником Карраном и Кэтрин Трэмелл.

– Я хотела написать книгу о бывшем кумире рокн-ролла. Я пошла в его клуб и познакомилась с ним. Потом стала с ним спать. – Она озарила Уокера лучезарной улыбкой. – Все очень просто.

– Понимаю.

– В самом деле?

– У вас не было к нему никаких чувств? Вы слали с ним только ради того, чтобы написать книгу?

Ник подумал, знал ли Боз, что он был всего лишь объектом для исследования.

– Так все началось. Потом …

– Потом?

– Потом мне стало нравиться, как он стал обращаться со мной.

– А вы довольно бездушны, вам не кажется, мадам? – спросил Гас.

– Бог мой, кто бы подумал, – усмехнулась Кэтрин Трэмелл, – что полицейские такие романтики. По-вашему, секс без любви – преступление, да? Люди используют друг друга каждый день, Гас, и мне странно, что это вас удивляет.

– Использовать их и затем избавляться от них – это ваш девиз, мадам?

– Я писательница, –холодно сказала она. – Я использую людей для создания своих

образов. Пускай они сами заботятся о себе.

– Слишком запоздалое признание для Джонни Боза, – заметил Гас. Слишком поздно. Ему уже не унести ноги. Кэтрин посмотрела на полицейских и прокурора. – Вы действительно думаете, что я убила его, не так ли? Полагаете, что я настолько сошла с ума, что воспроизвела убийство, которое сама описала. Но ведь вы же сами считаете меня холодной бессердечной сукой. Как же я тогда могла, по-вашему, совершить столь необузданное преступление. Вы и впрямь думаете, что я убила Джонни. – Она удивленно покачала головой. – Тогда, пожалуй, мне придется предоставить вам доказательства своей невиновности.

– Как вы полагаете это сделать? – спросил Корелли.

– Очень просто.

– Как просто? – осведомился Ник.

– Пройти испытание на детекторе лжи.

* * *

Кабинка в полицейском управлении, где стоял детектор лжи или полиграф, скорее походила на газовую камеру. Это была крошечная комнатка без окон, с единственным стулом возле машины несколько угрожающего вида. В стене этой конуры, напоминающей также пристанище заключенного, были скрыты объективы видеокамеры, которая передавала изображение Кэтрин Трэмелл в небольшую комнату обзора. От детектора лжи к испытуемой тянулись ремешки и датчики, которые, словно щупальца, опутывали ее руки и грудь.

Хотя камера была спрятана в шлакоблоке стены, Кэтрин, казалось, точно знала, где она находится. Она смотрела в объективы так, точно желала обуздать технику. Полицейские наблюдали этот захватывающий спектакль, затаив дыхание, словно зрители, впервые пришедшие в театр.

Оператору детектора лжи, который отвечал за проведение эксперимента, тоже, казалось, передалось общее волнение. Он вошел в комнату обзора, чтобы сообщить результаты испытания.

– Никаких выбросов сигнала, никаких скачков кровяного давления, никаких изменений пульса, –ничего, – сказал он, покачав головой. – Либо говорит правду, либо я никогда не встречал подобной личности.

Толкотт несколько успокоился и с удовольствием расплылся в победоносной улыбке,

предназначенной главным образом Нику. Но отчасти и его единомышленникам – Уокеру и Гасу Морану.

– Теперь, я думаю, вы удовлетворены, – сказал он. Ник вгляделся в изображение на экране монитора.

– Она лжет, – уверенно заявил он. Толкотт замер у двери.

– Карран, ради бога. Оператор полиграфа был настроен еще более решительно.

– Забудь об этом, Ник. Ты можешь одурачить меня, ты можешь одурачить себя. Но ты не можешь одурачить машину. Этой прелестной красотке не вскружить голову технике, ты понимаешь, о чем я говорю?

Ник отрицательно покачал головой.

– Можно одурачить и машину.

– Если ты мертвый, то пожалуй…

– Поверь мне. Это возможно.

– И как это ты вдруг стал таким спецем?

– Я знаю людей, которым это удалось.

– Кого же это, например?

– Есть один такой парень, – сказал Ник, направляясь к двери комнаты обзора.

– Да, – сказал оператор, хотел бы я с ним встретиться когда-нибудь.

– Когда-нибудь встретишься, – ответил Ник.

* * *

Толкотт быстро начал обхаживать Кэтрин Трэмелл, пытаясь спасти репутацию управления. Он стоял перед ней в коридоре здания и заискивающе извинялся за то, что ее вызвали на допрос. Кэтрин не обращала на него особого внимания. Она рассеянно улыбалась, будто была королевой, а Толкотт ее поданным в какой-нибудь заброшенной колонии на краю света.

Когда к ним подошли Уокер, Моран и Ник Карран, Толкотт говорил:

– Конечно, если бы это зависело от меня… Он поспешно осекся. Уокер тоже счел нужным извиниться.

– Спасибо за то, что посетили нас, мадам Трэмелл. Надеюсь, мы не очень потревожили вас. Кэтрин лукаво улыбнулась ему.

V– Я с удовольствием провела здесь время. Могу я попросить кого-нибудь из вас, джентельмены, подвезти меня домой?

Она посмотрела на Ника. – Конечно, – сказал он.

– Благодарю.

Толкотт, Гас Моран и Уокер наблюдали, как они шли к выходу.

– Как бы не случилось беды, – заметил Моран.

– Уокер, – коротко сказал Толкотт. – Смотри, чтобы не было неприятностей. Никаких. Понятно?

Уокер все понимал.

* * *

Машина Ника, – норовистый серый с темно-бордовым «мустанг» с открывающимся верхом, стояла перед судом у тротуара. Он направил ее в поток других автомобилей и быстро помчался по Брайант-авеню.

Кэтрин Трэмелл зевнула и откинулась на удобном мягком кожаном сиденье, изогнувшись, как кошка. Уголки ее век чуть запали, выдавая усталость.

Ник искоса взглянул на нее.

– Тяжелый день? Она качнула головой.

– Да нет.

– Забавный?

– Отчасти.

– Конечно. Надуть эту машину нелегко, но, бьюсь об заклад, вы отнеслись к проверке, как

0кочередной игре. Ведь известно, как вы любите игры, правда?

Она кокетливо посмотрела на него, затем отвернулась.

– Если бы я была виновата и хотела перехитрить машину, это не составило бы мне труда.

– Нет?

– Нет. Это вовсе не трудно.

– Почему?

– Потому что я лгунья. Изощренная лгунья.

У Ника возникло ощущение, что с этого момента Кэтрин Трэмелл говорила чистую правду.

– Я лгунья по профессии, – добавила она. – И всю свою жизнь я совершенствуюсь во лжи.

– Чего ради?

– Ради чего? Для сочинительства, конечно. Мимо них пронесся гигантский шестнадцатиколесный грузовик, его водителю было так же плевать на плохую погоду, как и Нику, он обдал передние окна «мустанга» потоками воды. На мгновение Кэтрин и Нику показалось, что их поливает моечная машина, ветровые стекла были полностью заляпаны грязью. Какое-то время Ник ничего не видел, но не снял ноги с педали акселератора. Кэтрин Трэмелл это происшествие, казалось, ничуть не встревожило.

– Люблю дождь, – сказала она, точно находилась на террасе своего дома в Стинсоне. – А

вы?

– Не особенно, – ответил Ник.

– Вы ведь проходили проверку детектором лжи после того, как застрелили тех двоих, не так ли?

– Да.

– Вы перехитрили машину, правда? Поэтому вы и знаете, как это делается.

– Скажем так, я прошел испытание. С развевающимися знаменами.

– Вот видите, – улыбнулась она, – мы оба невиновны, Ник.

Он направил машину в верхнюю часть города к Пасифик-Хайтс и долго ехал по Бродерику. Дождь все еще лил как из ведра, когда они остановились перед ее домом на Девисадеро. Белый «лотус» стоял на подъездной аллее. Ник подкатил к стоянке у края тротуара

0ивыключил мотор. Было тихо, лишь дождь барабанил по крыше кабины.

– По-моему, вы чересчур много знаете обо мне, – заметил он.

– А вы вообще все обо мне знаете, – проговорила Кэтрин, будто у нее силком выпытывали сведения о ее сексуальной жизни, а не она сама охотно, чуть ли не бесцеремонно, выкладывала их.

– Я не знаю ничего такого, что не имеет отношения к делу и что не известно другим полицейским, – оправдываясь, сказал Ник.

– О?!

– Да. Вот вам и "о".

– А какое отношение к делу имеет то, что я не люблю носить нижнее белье? Вы ведь знаете это, Ник. А ваши коллеги – нет.

– Я уверен, что капитана Толкотта это заинтересовало бы, – сказал он. – А вообще-то, черт побери, следует рассказать об этом ребятам из управления. Я добавлю строчку к вашему досье.

– Не забудьте, пожалуйста. – Она скинула туфли и открыла дверцу машины. – Это было бы очень забавно, – произнесла она, точно прощалась с ним после свидания. – Спасибо, что подвезли.

Она со стуком захлопнула дверцу и побежала босиком по лужам под проливным дождем, покачивая бедрами. Ник сидел за рулем и не спускал с нее глаз, пока она не открыла дверь своего дома и не скрылась из виду.