Глава 5. Ларин, терпя невыносимые муки в широком кресле бизнес-класса, смотрел в иллюминатор и лечил нестерпимую головную боль мыслями о том

Ларин, терпя невыносимые муки в широком кресле бизнес-класса, смотрел в иллюминатор и лечил нестерпимую головную боль мыслями о том, что скоро увидит Дашу. Обнимет ее, прижмет к себе, и все его несчастья растают просто потому, что утратят смысл. Как же он от этой жизни устал!

За время работы в компании Максим слетал в такое количество командировок, что на борту самолета испытывал только одно чувство – отвращение. На прошлой неделе, после месяца непрерывных полетов, когда вышел на трап, уже не слишком понимая, куда именно прилетел, у него носом пошла кровь. Совсем его шеф загонял. Что бы ни случилось, панацея одна – Ларин! Лети туда, лети сюда, срочно исправь. А шеф даже задницу не поднимет из кожаного кресла, пока заместитель носится, как бешеная собака, по городам и весям, гробя свое здоровье.

Хотя что толку рассуждать? Устал не устал, а настоящий мужик в наше время должен соответствовать формуле «при деньгах и при должности». Должен, если понадобится, вертеться ужом на раскаленной сковородке и пускать кровавые пузыри, чтобы его не сбросили со счетов.

Максим отвлекся от мыслей – мимо продефилировала стюардесса в неприлично короткой форменной юбке. Бедрами красавица виляла так интенсивно, что Ларину оставалось только изумляться, как на столь богатые телодвижения хватает узкого прохода самолета. Совсем девки в компании распоясались! Куда только шеф экипажа пассажирской кабины смотрит?! Максим высунул голову, провожая девицу взглядом, и обнаружил разнопостриженные затылки мужиков, торчавшие по обеим сторонам прохода. Он откинулся в кресле, не в силах удержаться от беззвучного хохота.

А он-то, бедняга, все голову ломал, почему на их рейсах, где, судя по отзывам, обслуживание – хуже некуда, битком народу? Вот и разгадка: бесплатное шоу. Ларин отсмеялся и еще раз посмотрел вслед девице. Попадись она ему на глаза пару лет назад, не задумываясь, занялся бы этой кралей. Оказал бы честь разок-другой.

Но сейчас ему даже думать было страшно о том, что подобное существо заберется к нему в постель. И что он будет с ней делать? Рассказывать о том, как обидел Дашу, а потом прилетел за тридевять земель, чтобы просить прощения? Смешно.

А если отбросить все шутки, он и с женой-то едва себя сдерживал: так хотелось поговорить о Морозовой. Пожаловаться, что он влюбился до потери пульса в прекрасную юную девушку, а она его держит на расстоянии. Что первый раз в жизни он так нуждается в нежности, а получает лишь дружеское участие. Что не может даже думать о других женщинах, хотя раньше месяца не проходило, чтобы не заводил себе новой любовницы. Целый год он ходит вокруг да около, ухаживает, ищет встреч. А она и не прогоняет, и не зовет…

Ларин с возмущением посмотрел на соседа по креслу, прервавшего его размышления своим храпом. Чем думать о Даше в такой неподходящей обстановке, лучше и самому бы заснуть! Только вот не может он спать в самолете. Жестокая ошибка природы, если учесть то, сколько времени он проводит в небе.

Максим сел удобнее и прикрыл глаза. Ладно, на сегодняшний день все не так плохо. Рейс в Утапао он все-таки организовал, а ведь даже Виталик не верил в его способности. Дашу он скоро увидит, и, может быть, в этой экзотической стране, пропитанной солнцем и страстью, она оттает. Надо надеяться! Без этого его жизнь будет бессмысленной.

До конца полета Максим ворочался в кресле – читать сил уже не было, есть не хотелось, смотреть в небо ему надоело. Возбуждение от предстоящей встречи с Дашей нарастало, заставляя сердце колотиться о ребра. Каждую секунду он готов был вскочить и ринуться к ней.

Облегчение наступило только в момент первого касания земли. Все! Вон из этой консервной банки! Пусть экипаж разбирается, что к чему, а он уже на грани своих физических и моральных возможностей. Ларин вылетел из самолета, словно пробка от бутылки шампанского, которую, перед тем как открыть, долго трясли. Через десять минут он выбрался из зоны прилета аэропорта Утапао.

Картина, представшая его взору, потрясала: тысячи людей осаждали воздушную гавань, пытаясь вернуться на родину. Максим покачал головой, мысленно подсчитав, какие убытки несут перевозчики из-за народных волнений в Таиланде и сколько живых денег валяется в прямом смысле слова под ногами. Жаль, у них с Виталиком парка не хватит, чтобы поднять самолеты – машины все в расписании. А то можно было бы пробить несколько чартеров по заданным направлениям – вон японцев целая толпа мается на жаре. Про европейцев и говорить нечего: на два-три борта. Отвезли бы всех скопом в какой-нибудь Франкфурт, а там бы они уже и разлетелись по точкам. Если бы найти ресурс, чтобы доставить несчастных по домам – скажем, за двойной размер обычного тарифа, – можно озолотиться! Да и бедолаги эти, покрывшие собственными телами землю на подступах к аэропорту, были бы благодарны.

Да-а, авиация – тонкое дело. Только дунь, и все рассыпается, превращаясь в толпы невывезенных пассажиров. Перекрыли демонстранты дороги к аэропорту или задымил вулкан – все, ребята: сидим, курим бамбук. Финансисту по образованию, подобные потери Ларину были словно нож по сердцу – и ведь нельзя их заранее просчитать, обезопасить свой капитал.

Перешагивая через сумки, головы, ноги, Ларин наконец добрался до здания терминала. Первым, что бросилось ему в глаза, был от руки намалеванный плакат с именем Дашиной авиакомпании. А под надписью – жирная стрелка. Надо же! Все люди как люди, толпятся в одном терминале, а эти что, на летном поле регистрировать пассажиров собрались? И как, интересно? Там же ни компьютеров, ни рамок для досмотра нет. Полный дурдом!

Ларин торопливо пошел по указателям и, попав в огромный ангар, остановился как вкопанный. Он увидел Дашу. Весь прочий мир перестал существовать, все мысли пропали. Он смотрел на темные волосы, как всегда собранные в прическу, из которой выбилось несколько трогательных прядей. На губы с чудесной улыбкой. На тонкий силуэт.

Максим заметил, что в глазах Даши появился радостный блеск, которого он раньше не видел: обычно взгляд Даши был задумчивым и печальным. Маленькая хрупкая девочка родом из несчастливого детства. Как он хотел утешить ее, приласкать! А она не давалась. Может, теперь, когда в ее глазах поселился этот необъяснимый огонь, Морозова наконец оттает?!

С трудом дождавшись момента, когда очередь пассажиров перед Дашей иссякнет, Ларин бросился к ней.

– Милая моя, – не обращая внимания на толпу и не в силах сдержаться, он обнял ее у всех на глазах, – как я тебя искал! Прости, пожалуйста. Прости, что не приехал, когда ты звонила. Тебе было плохо?

– Максим?!

От изумления она даже не вырвалась, на мгновение позабыв о том, что на них смотрят, и он наслаждался долгожданной, украденной близостью. Как хорошо! Как хорошо просто быть рядом.

– Ты бросала трубки, – он задышал часто, – не отвечала на sms. В аэропорту тебя не было.

– Как ты узнал, где я?!

Глаза перепуганные, огромные.

– Милая, – он сильнее прижал ее к себе, – я все могу. Ты забыла? Я же тебя люблю!

Даша наконец пришла в себя и вырвалась из его рук. Щеки ее покраснели от стыда. Смущенно глядя в пол, девушка разглаживала форменную юбку. Как же она красива с опущенными ресницами, в этом своем смятении! Словно заблудилась во времени.

– Зачем ты здесь? – строго спросила она.

Ларин за год прекрасно выучил эту ее интонацию. Она была недовольна им, отчитывала за то, что позволил себе лишнее, да еще при пассажирах. Господи, какая же она трогательная!

– Ради тебя, – сказал он.

– Господи боже мой! – Даша закрыла лицо руками.

Он не понимал, что происходит. Почему она так испугалась? Он уже миллион раз говорил ей, что любит, а теперь просто решил это доказать. Не для нее – для себя: иначе не мог. Он склонился к ней, принялся шептать, горячо дыша:

– Дашенька, милая, я сошел с ума! Ты же видишь. Не мог ни есть, ни спать, думал о нас, думал…

Она отпрянула от него, испуганно огляделась. Дались ей эти пассажиры! Пусть смотрят!

Даша стояла перед ним растерянная, виновато пряча глаза. Из-за чего? Это же он ее обидел, когда разговаривал как с чужой, когда посмел не откликнуться на ее беду. Он ведь слышал, какой у нее был голос – убитый, потерянный!

– Дашенька, – он зачастил, – прости меня, я виноват. Но теперь мы будем по-настоящему вместе. Я буду тебя беречь. Буду только с тобой, уйду от жены!

– Я, – Даша задрожала, – я не хотела…

– Прекрати, – он снова попытался обнять ее, она с негодованием вырвалась, – не смей так говорить! Ты просто боишься, я это чувствую. Перестань себя мучить, дай мне сделать тебя счастливой!

– Ты это уже говорил…

– Буду повторять тысячу раз! Пока не поверишь.

– Максим, – Даша попятилась от него, – прости меня. Я тебя не люблю.

– Милая, – он в который раз не услышал, взял ее за руку, стал гладить тонкие пальцы, – тебе это кажется! Просто мы ничего себе не позволили. Дай мне шанс, я сделаю все, чтобы ты стала счастливой! Поверь, я смогу.

– Господи! – Даша резко отняла руку.

– Когда ты освободишься? Во сколько тебя забрать?

– Ни во сколько!!!

Первый раз в жизни Максим почувствовал в ее голосе ярость. Он испугался, отступил на шаг. Почему она его унижает?! Что он ей сделал плохого? Больше всего на свете он желает ей счастья. И сделает все возможное.

– Милая, – Максим заставил себя улыбнуться, – я буду настойчив…

Она не ответила. В отчаянии всплеснула руками, повернулась к столу, взяла лист бумаги, ручку и стала что-то стремительно писать. «Наверное, хочет дать адрес», – подумал Максим. Конечно, сейчас они не могут поговорить спокойно: вокруг пассажиры, ее коллеги. Ему нет до них дела, но она-то переживает. Как же он сразу не догадался спросить про отель! Все правильно – чтобы не привлекать ничьих любопытных взглядов, он приедет к ней вечером. Отвезет в шикарный ресторан, купит билеты в театр – в Бангкоке постоянно премьеры, а потом…

Даша сложила лист вчетверо и протянула его Максиму. Он счастливо улыбнулся, взял письмо так, чтобы пальцы коснулись ее ладони.

– До встречи!

– Прощай. – Даша сердито на него посмотрела.

Пусть. Пусть смотрит как хочет, лишь бы была рядом!

Максим, словно сокровище, сжимал в руке Дашину записку. Он отошел от стола регистрации, около которого уже скопились пассажиры, вышел на летное поле. Развернул письмо, впившись жадными глазами в ровные строчки, начал читать. И не мог поверить тому, что написано…

«Максим, я тебя прошу забыть обо мне. Я виновата перед тобой – позволила надеяться на взаимность. Ты должен думать о своей семье: ты нужен жене, детям! А между нами ничего нельзя изменить – я полюбила другого».

Ларин невидящим взглядом уставился на самолеты, теснившиеся на рулежных дорожках. Что за убогий аэропорт! Трем машинам и то развернуться негде! До него упорно не доходило, что именно хотела Даша сказать своим ужасным письмом. Откуда взялся этот «другой»?! Еще в пятницу, когда они встречались в аэропорту в Москве, никого даже близко не было! Он знал эту девушку как свои пять пальцев, понимал, что она чувствует, как живет. Какой же тогда «другой»? Сегодня вторник, прошло только три дня…

Внезапная ненависть всколыхнула все его существо. Он целый год ухаживал за ней, любил и сходил с ума! Готов был ради нее на все. Жил в ожидании взглядов и встреч, благодаря своим чувствам мирился с идиотизмом на работе, бреднями Виталика, невыносимостью Иры. Знал, что наградой за все мучения будет Даша. И что же сейчас?! Три дня – и какой-то другой?! Это чудовищно! Несправедливо!

Если Морозова думает, что может так с ним поступить, отделаться, как от ненужного хлама, – она пожалеет! Еще ни одна женщина не позволяла себе с ним так обращаться, и это при том, что он не испытывал ни к одной из них и десятой доли чувств, доставшихся Даше. Он не сопливый мальчишка, которым можно вертеть по своему усмотрению. Похоже, одна только Морозова не в курсе, что он – мужчина! И в гневе может быть страшен.

– Любуетесь на самолеты?

Ларин с трудом поднял припухшие веки и разглядел перед собой незнакомого мужика. Словно в тумане.

– Не курю… – глухо ответил он.

– Извините, – мужик нервно сглотнул, – я тоже. Просто хотел узнать – девушка, с которой вы разговаривали…

Он замолчал, подбирая слова. Да что это за наглость, какого фига ублюдку надо?!

– Я ее люблю, ясно?! – Он схватил мужика за грудки и начал трясти. – А ты пошел вон! Не смей приближаться ни к ней, ни ко мне!

– Ясно. – Мужик побледнел и ловко вырвался.

Ларин продолжал кипеть, кулаки у него чесались. Не-ет. Надо держать себя в руках – никаких скандалов, тем более на вражеской территории. Пора успокоиться. Нервы на пределе, но он с этим справится. Мужик постоял рядом, отряхнулся. С тоской посмотрел в небо, развернулся и ушел. Больной на всю голову!

Ларин разорвал в мелкие клочья записку Морозовой и бросил себе под ноги. Начал топтать. Он хотел, чтобы эти частицы бумаги смешались с асфальтом, прекратили существовать. Хотел, чтобы их никогда не было!

Он же мечтал лишь о том, чтобы сделать ее счастливой. А она. Так его унизить! Так обойтись с ним при всех! Она что, думает, он останется ни с чем и будет счастлив оттого, что его так успешно использовали?! Не дождется!

Кипение мыслей остановила машина, припарковавшаяся у ангара со стороны летного поля. Ларин автоматически посмотрел на выходившего из нее человека и с удивлением узнал Фадеева. Вроде тот грозился лететь сегодня в Москву – Максим и не чаял его здесь увидеть.

– Михаил Вячеславович, добрый день! – выкрикнул Ларин, с огромным трудом взяв себя в руки.

– Максим Леонидович?! – Фадеев неохотно двинулся навстречу коллеге. – Какими судьбами?

– Теми же, что и вы. – Максим пожал протянутую ему руку, стараясь подавить бурю, бушующую внутри. – Решил лично проконтролировать рейсы в критической ситуации.

– Ясно.

– Спасибо за ваш совет. Как видите, разрешение дали.

Тряхнув руку Ларина, Фадеев кивнул и развернулся, чтобы войти в ангар. Даже несмотря на собственное состояние, Максим заметил, что Михаил Вячеславович не в себе. Таким, потерянным и безразличным, он его еще ни разу не видел – наверное, произошло что-то из ряда вон.

Может, воспользоваться ситуацией? Попробовать вытянуть из Фадеева ценную информацию, на радость Виталику? Невооруженным же глазом видно, что у конкурентов проблемы.

– Михаил Вячеславович, – Максим бросился вслед за ним, – я бы хотел поговорить.

– Слушаю, – Фадеев резко остановился.

– А можно, – Ларин окинул ангар быстрым взглядом; лицо его исказилось, когда он увидел Дашу, – не здесь? Все-таки пассажиры кругом, сотрудники.

– Что там за тайны?

– Какие тайны, – Максим торопливо махнул рукой, в горле стоял ком, – посоветоваться надо. Проблемы в нашей компании. При посторонних не хотелось бы.

– Не подождет? – спросил Фадеев с надеждой.

– Очень срочно, – возразил Ларин, – я займу у вас двадцать минут.

– Ладно, – Фадеев вздохнул, – подождите меня.

Михаил Вячеславович подошел к столу, что-то сказал сотрудникам – от Максима не ускользнуло то, как изумленно вытянулись их лица при виде Фадеева, – и вернулся к Ларину.

– Теперь я в вашем распоряжении.

Интонация обычно жизнерадостного и энергичного Михаила Вячеславовича была такой вялой, что Ларин оторопел. Если Фадеев и был сейчас в чьем-то распоряжении, то явно не в его, а неких потусторонних сил, которые высасывали из него всю энергию. Максим подумал, что просто обязан выяснить, что за демоны завладели великим Фадеевым. Оттого, что не ему одному жизнь чинит бесконечные препятствия – оказывается, и таким героям бывает плохо, – настроение у Ларина поползло вверх.

– Не возражаете, если до отеля дойдем? – улыбнулся он. – Здесь совсем близко. Кофе выпьем, поговорим.

– Не возражаю.

Опасаясь, как бы Фадеев не передумал, Ларин торопливо пошел вперед. Преодолев невольно созданные пассажирами баррикады, Максим решил, что теперь можно и сбавить темп. Мысли, как приклеенные, вернулись к Морозовой. Когда же она умудрилась найти «другого» и влюбиться?! Если только не врет, чтобы от него быстрее отделаться.

– Вы давно прилетели? – спросил он, пытаясь выяснить, сколько Даша уже в Таиланде.

– Нет. Три дня назад.

– В Бангкоке были? – Максим судорожно соображал, как бы спросить о главном.

– Да.

– И как обстановка?

– Непредсказуемая, – Фадеев напоминал робота-информатора, – то все спокойно, а то стреляют.

– Ужас! – отозвался Ларин, досадуя на неповоротливость собственного ума. Но не мог же он задать вопрос прямо в лоб!

– Смотря с чем сравнить: по крайней мере, иностранцев не трогают. Только через центр города не проехать.

– А в целом как по стране?

По усталому взгляду Фадеева Ларин понял, что тот мечтает отослать его как минимум за газетами. А по-хорошему, куда подальше, если бы политкорректность по отношению к компании-конкуренту позволяла.

– Спокойно, – процедил он сквозь зубы, – на курортах волнений нет.

– Слава богу, – наигранно обрадовался Ларин, – значит, отток пассажиров нам не грозит?

– Поживем – увидим, – Фадеев вздохнул, – если туристы будут правила безопасности соблюдать, в принципе ничего страшного не случится.

– А что за правила? – продолжал издеваться Ларин, войдя во вкус и пользуясь беспомощностью старого мухомора.

– Не соваться к демонстрантам, – заскрипел Фадеев зубами, – не надевать красного, не ввязываться в обсуждения политических вопросов!

Михаил Вячеславович бросил на Ларина такой испепеляющий взгляд, что еще раз подать голос Максим не посмел. Тем более что вопрос о Даше и ее внезапной любви у него так и не родился.

Наконец они добрели до отеля – как раз прошло двадцать минут. Но Фадеев был занят своими мыслями и не обратил внимания на то, что обещанное Ларину время закончилось. Максим пропустил гостя вперед. Они, не советуясь, выбрали столик в дальнем углу бара.

Официантка в национальном тайском наряде и с такой же улыбкой возникла перед ними, склонившись в скромной выжидательной позе.

– Вам чай, кофе? – поинтересовался Ларин. – Или, если хотите, можем пообедать. Правда, не знаю, как здесь кормят.

– Я не голоден. Мне воды.

Ларин повернулся к девушке, отклонил почтительно протянутые фолианты меню и сделал заказ. Так и не придумав за всю дорогу темы для предстоящего разговора, он начал рассыпаться в комплиментах. Не знал другого приемлемого способа человека разговорить.

– Грамотно вы все в Утапао устроили, – восхищенно начал он, – отдельное помещение для пассажиров нашли.

– Надо же как-то людей обслуживать, – буркнул Фадеев, – в терминале сущий ад.

– Да, – кивнул Максим, – не повезло нам с оппозицией.

– Пассажирам больше не повезло. – Михаил Вячеславович посмотрел в сторону двери.

Вернулась официантка, поставила перед Лариным кофе, налила воду Фадееву. Последний безо всякого желания отпил из стакана несколько глотков и стал вопросительно смотреть на Максима. Тот суетливо соображал, по какому именно поводу собирался советоваться, но мысли о вероломной Даше, к которой он испытывал теперь жгучую ненависть, мешали сосредоточиться. Не придумав ничего существенного, Ларин ляпнул первое, что пришло ему в голову. Точнее, то, что вертелось в голове с момента вчерашнего нагоняя от Виталия.

– Я с вами искренен, Михаил Вячеславович, – он смотрел в чашку, – проблемы у нас в последнее время. Клиенты, бывает, жалуются.

– У всех бывает, – поспешил успокоить и закрыть тему Фадеев.

– Да у нас часто, – Ларин тяжело вздохнул. – Вот у вас в компании все как надо идет. Я подумал, может, откроете по дружбе секрет?

– Какие секреты, – Фадеев махнул рукой, – эти секреты стары как мир!

– И все-таки.

– Помните, – Михаил Вячеславович наконец оживился, – как говорил Ильюшин?

– Как? – Ларин сделал вид, что ему страшно интересны разглагольствования пожилого пилота о давно почившем конструкторе.

– Он говорил, что создать трудоспособный коллектив единомышленников и энтузиастов гораздо труднее, чем построить самый хороший самолет! Улавливаете?

– Улавливаю, – согласился Ларин, с неудовольствием заметив, что Фадеев радостно сел на любимого конька. Похоже, забыл о своих печалях.

– Коллектив – это все! – Фадеев откинулся на спинку кресла. – А начинается он с личного примера руководителя.

– Понятно. – Ларин кивнул, все еще думая о Даше.

– Вот вы, братец, как к своим подчиненным относитесь?

– Как к стаду баранов, – пробормотал раздраженный Максим.

– Зря, – отрезал Михаил Вячеславович, – они и к вашим пассажирам так же относиться будут. Это же замкнутый круг: обиженный сотрудник срывает зло на клиенте. А радость пассажиру приносит только довольный сотрудник.

– Бред какой, – мотнул головой Ларин, помимо воли втягиваясь в разговор, – есть дисциплина, должностные инструкции. Какие могут быть радости или обиды?!

– Все правильно. Но человек – не машина, – Фадеев вздохнул, – хотите вы или нет, а он чувствует.

– И что? Какое отношение это имеет к работе?

– Прямое. – Михаил Вячеславович улыбнулся. – Смотрите, парк у нас с вами сопоставимый, направления полетов пересекаются, должностные инструкции и технологии, думаю, тоже похожие. Но мы пошли в гору, а вы нет. Почему?

– Я и хотел вас об этом спросить! – взорвался Ларин.

– Отвечаю, – Фадеев глотнул воды, – дело в эмоциях. По сути, мы с вами как две стороны одной и той же медали. Но что за сторона – определяет отношение людей к своей работе и выбор каждого человека.

– Подождите, – Максим посмотрел Фадееву в глаза, – а как быть, если выбора нет?!

– Выбор всегда есть, – возразил Михаил Вячеславович.

– Глупости! – Ларин подумал о вчерашнем разговоре с Виталием. – Бывают обстоятельства, перед которыми человек бессилен. Решает не он – ему остается только смириться.

– Ладно, – улыбнулся Фадеев, прекращая спор, – у каждого – вера своя. А будет минутка, перечитайте известную «памятку руководителю» Сергея Ильюшина. Там все написано.

Ларин понятия не имел о каких-то там памятках. Кроме того, Ильюшин создавал самолеты, а не психологией менеджмента занимался. Машины у него были надежные, это правда, но на сегодняшний день они безвозвратно устарели: за последние двадцать лет авиапромышленность в России скатилась в пропасть. Ему ли не знать.

– Как-то я подробностей не припомню. Давно читал, – соврал он.

– Такие вещи надо над кроватью в рамке вешать и учить наизусть! Целое поколение авиаторов на них выросло.

– Видимо, я в него не попал, – притворно пожалел Ларин.

– Вы моложе, – простил Фадеев, – и в вузе другом учились. А суть вот в чем: подчиненным надо подавать личный пример, любить свое дело, быть честным, держать дисциплину. Да много чего еще! Вы почитайте.

– Обязательно.

– Ладно, – Михаил Вячеславович взглянул на часы, – мне пора!

– Подождите, – Ларин испугался, что Фадеев уйдет, так и не раскрыв никакой информации, – вы считаете, во всем виноват менеджмент? Рыба гниет с головы?

– Во всяком случае, – Фадеев мотнул головой, – систему можно перестроить, только начав с руководства.

– Вы это Виталику скажите, – пробубнил Максим себе под нос.

– Что?

– Я говорю, – вслух произнес Ларин, – спасибо вам за консультацию.

– Не жалко, мы за здоровую конкуренцию!

Михаил Вячеславович улыбнулся, а взбешенному Ларину не оставалось ничего другого, как скалиться с ним за компанию. Вот так – поднял человеку настроение за собственный счет! Так приятно было видеть великого Фадеева в растерянности и прострации. А теперь смотреть противно, опять ожил, старый гриб.

– Вы меня простите, – Ларин вкрадчивым голосом протиснулся в фадеевское благорасположение, – что-то вид у вас был сегодня расстроенный. Что-то случилось?

– Заметно? – Фадеев поник.

– Если откровенно, – Ларин кивнул, – есть немного. Вы скажите, если могу чем-то помочь…

– Спасибо, у меня все в порядке.

Ларин выдержал паузу и, пользуясь смятением Фадеева, продолжил сочувственно:

– Выглядите вы усталым. Надо беречь себя, Михаил Вячеславович! На вас, можно сказать, огромная компания держится. А вы, наверное, переутомляетесь, не отдыхаете.

– Слава богу, не на мне одном, – задумчиво произнес Фадеев, – да и работа тут ни при чем. Просто встретил человека из прошлого.

– Женщина? – седьмым чувством угадал Ларин.

– Все-то вам известно, Максим Леонидович, – усмехнулся Фадеев и тут же встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

– Михаил Вячеславович, – Максим вскочил вслед за ним, – огромное вам спасибо!

– За что?

– За то, что выслушали и посоветовали. Честно говоря, не ожидал, что у нас разговор такой хороший получится.

– Почему? – Михаил Вячеславович смотрел мимо Ларина, – мы же коллеги. Цель-то одна: чтобы авиация России процветала.

– Точно, – кивнул Ларин, про себя обругав Фадеева мухомором советской закалки. – А вы надолго в Таиланде задержитесь?

– Не знаю, – Фадеев пожал плечами, – ситуация пока нестабильная.

– Если не возражаете, может, поужинаем как-нибудь вместе? Поговорим.

– Можно, – Фадеев снова ушел в свои мысли.

– Вы в какой гостинице остановились?

– Как всегда, в экипажной. Mariotte.

– В Бангкоке? Отлично! Тогда договорились.

– Договорились.

Фадеев торопливо взглянул на часы и протянул Ларину для пожатия руку. Они попрощались. Михаил Вячеславович, погруженный в собственные мысли, побрел обратно, в аэропорт. А Ларин медленно опустился на свое место и махнул официантке, чтобы принесла меню. После такого ужасного утра оставалось только напиться.