Глава 15. Когда снова начались занятия, я почувствовала облегчение

Когда снова начались занятия, я почувствовала облегчение. К этому времени я успела погрузиться в угнетенное состояние, которое только усиливалось в тишине. По крайней мере теперь в коридорах толпились ученики, нас начали нагружать заданиями, и у меня хватало дел. Размышления о собственных проблемах можно было отложить на потом.

Похоже, у большинства учащихся «Вечной ночи» было достаточно времени, чтобы подумать о том, стоит ли дальше учиться в школе с привидениями. Несколько вампиров не вернулись, как раз те самые, которые мрачно бубнили о том, что нужно выставить в коридорах караульных и спать только посменно, чтобы один из обитателей комнаты был на страже. Я даже слышала, как кто-то предлагал изгонять бесов. О да, подумала я тогда, и сомневаться не приходится, что священника с распятием и Библией здесь ждет очень теплый прием!

Ученики-люди довольно спокойно относились к мысли о привидении, даже Ракель.

– Это не то привидение, – сообщила она, распаковывая свой чемодан, почти полностью набитый съестными припасами: банками с супами, с арахисовым маслом и коробками крекеров. – Если бы... ну, если бы мне угрожала беда, я бы это уже знала. Так что лучше я буду иметь дело с этой штукой, чем с тем, что поселилось в доме у моих родителей.

– Как же ты выдерживаешь там?

– Эти рождественские каникулы я провела у старшей сестры и ее мужа. У них в доме ничего такого нет. Мои родители думают, что я выделываюсь, но еще они думают, что Фрида на меня «хорошо влияет».

Я вспомнила обо всем том, что позволяют мне родители, пока я встречаюсь с Балтазаром.

– И что, водись с теми, кто на тебя хорошо влияет, и тебе даже убийство сойдет с рук, так, что ли?

Мы хором рассмеялись и разломили пополам шоколадный батончик.

Скоро стало понятно, что по меньшей мере один вампир провел свои рождественские каникулы, беспокоясь о чем-то еще, помимо призраков. А у меня появилась совершенно новая проблема.

– Мне тридцать лет не приходилось самой менять спущенное колесо и при этом жилось прекрасно, – пыхтела Кортни, поднимая машину домкратом. – Уж поверь мне, если ты молодая знойная блондинка, всегда можно что-нибудь придумать. И всегда найдется глупый мальчишка, который будет просто счастлив помочь. Хотя, конечно, я понимаю, что кому-кому, а тебе нужно научиться делать это самостоятельно.

– Слушай, просто дай мне наконец гаечный ключ, а? Твое нытье не поможет нам закончить быстрее.

– Фу, как грубо. – Пухлые губки Кортни изогнулись в ухмылке. – Что такое, Бьянка? Может, у тебя – ну, не знаю прямо... проблемы в личной жизни?

– У нас с Балтазаром все так же хорошо, как и раньше. – Формально это было чистой правдой. Стоя на коленях на холодной мостовой в испачканных смазкой перчатках, я пыталась не отвлекаться от насущной проблемы.

– Я думаю, ты сама в это веришь, – хмыкнула Кортни. – Думаю, ты даже не знаешь, куда Балтазар ездит без тебя.

– Это ты о чем?

– Кажется, буквально перед Новым годом я видела Балтазара в Амхерсте. Без тебя.

– А что ты делала в Амхерсте?

– Так сложилось, что я знаю этот город, понятно? И езжу туда иногда. И Балтазар тоже, но похоже, чтобы встречаться с кем-то другим вместо своей подружки. Будь я на твоем месте, я бы начала его подозревать.

Должно быть, Балтазар ездил туда в тщетных поисках Черити. Мое лицо вытянулось, и Кортни самодовольно ухмыльнулась. Она, конечно, не могла догадаться, почему я расстроилась, но это не имело никакого значения. Нащупав слабинку, она не преминет ею воспользоваться.

– Балтазар много где бывает, – поспешила заявить я. – Я не против, мы друг к другу не прикованы.

– Плохо дело. Самая фишка как раз в том, чтобы быть друг к другу прикованным. – Кортни подмигнула и бросила мне гаечный ключ. Я схватила его, от души надеясь, что она подразнила меня мнимой неверностью моего мнимого бойфренда и на этом успокоится. Нам с Балтазаром обоим позарез нужен был этот маскарад, и мы не могли допустить слишком пристального внимания к нашим персонам.

Я твердо решила, что эта встреча с Лукасом будет для нас совсем другой, но даже не предполагала, насколько другой она окажется.

– Не знаю точно, где мы с ним встречаемся, – сказала я Балтазару, когда наш учебный седан миновал небольшой белый щит, извещающий, что мы въезжаем в Альбион. – Он говорил, что мы все поймем, когда увидим, уж не знаю, что это означает.

– Не волнуйся, Лукас прав. Поверь, здесь не так много мест, куда можно пойти.

Скоро я поняла, что он имеет в виду. Альбион оказался даже меньше, чем тот маленький городок, в котором я выросла: несколько прижавшихся друг к другу улочек и единственный светофор в центре. Дома казались старыми, и за исключением бакалейной лавки, заправки и почты здесь больше ничего и не было.

– Какая тоска, правда?

– Сто пятьдесят лет назад, когда мы тут жили, он был гораздо приятнее.

Под «мы» он подразумевал себя и Черити. Я внимательно всмотрелась в его лицо, но оно оставалось непроницаемым.

Балтазар припарковался на улочке неподалеку от единственного светофора. Днем шел снег, и он скрипел под нашими ботинками, когда мы шагали в сторону центра. Я жадно вглядывалась в темноту в поисках Лукаса. Мне позарез нужно было снова его увидеть, крепко обнять и долго-долго разговаривать. При каждом расставании наша близость разрушалась, и я хотела ее восстановить.

Едва мы завернули за угол, я услышала:

– А вот и вы.

Я обернулась и просияла:

– Лукас!

Он бежал к нам, одетый в тяжелую куртку и вязаную шапочку, сделавшую его почти неузнаваемым. Лукас распахнул объятия, и я кинулась к нему. Его холодный нос прижался к моей щеке.

– Мой ангел, – пробормотал он.

– Ты всегда замечаешь меня первым. Каждый раз подкрадываешься ко мне сзади!

– И тебе это нравится.

– М-м, это правда. – Я поцеловала его в щеку, потом в губы. – Но однажды я тебя удивлю!

– Попытайся. Желаю удачи. – Лукас обнял меня еще крепче.

Его объятия согревали меня.

– Я должна тебе кое-что рассказать. – От предвкушения сердце мое подскочило; я очень надеялась, что он обрадуется новости. – Я знаю, почему миссис Бетани пригласила в «Вечную ночь» людей.

– Правда? Почему?

Я рассказала Лукасу о выводах, которые мы с Балтазаром сделали насчет попыток миссис Бетани выследить привидений, и думала, что он тоже будет в восторге, как и я. Но его улыбка медленно исчезла.

– Ну же, Лукас! – произнесла я растерянно. – Это же грандиозно! Именно это ты пытался выяснить почти два года подряд! Теперь можешь утереть нос своему Эдуардо. Или ты думаешь, что я ошиблась?

– Нет. Готов спорить на все свои наличные, что ты права. Когда я подавал заявление в академию «Вечная ночь», мы воспользовались адресом старой профессорши Рейвенвуд в Провиденсе, а она все время говорила про привидение, жившее в подвале. Просто перед смертью она впала в старческое слабоумие, поэтому я ей и не верил. Пожалуй, нужно сходить на ее могилу и извиниться.

– Значит, так оно и есть! Когда вернешься в Черный Крест, можешь рассказать им, что мы узнали, – и твое задание выполнено. Тогда Эдуардо от тебя отстанет, верно?

Лукас вздохнул:

– Хотел бы я так и поступить. Но Эдуардо это не понравится. Некоторые ячейки Черного Креста регулярно имеют дело с привидениями, но мы – почти никогда. Так что, скорее всего, результатами твоих исследований воспользуется другая группа охотников.

– Но ты же все равно первый узнал ответ и теперь понимаешь, что людям ничего не угрожает.

– Ты просто не знаешь Эдуардо. Ему плевать, что школа хорошо защищена и что это единственное место, где вампиры никогда не нападают на людей. Он ее ненавидит и хочет стереть с лица земли. До сих пор у него вроде как имелся повод, а теперь придется передать все дела «Вечной ночи» кому-нибудь другому.

– А это значит, у тебя больше не будет причин возвращаться сюда? И нам станет еще сложнее видеться? – Мои старания все только портят. Я повесила голову.

Лукас обхватил ладонями мое лицо. Жесткая шерсть перчаток царапала щеки.

– Мы что-нибудь придумаем. Мы сможем. Просто верь в это.

В горле встал комок. Не сумев выдавить ни слова, я только кивнула. Лукас крепко поцеловал меня, словно это могло навеки связать нас.

Балтазар покашлял.

Я отступила назад, только сейчас сообразив, как неловко он должен был себя чувствовать. И Лукас, наверное, начнет ехидничать, подумала я, но он меня удивил.

– Ладно, давайте к делу. Балтазар, мне кажется, твоя сестра здесь, в Альбионе, причем прямо сейчас.

– Ты встречал Черити? – Балтазар вздернул подбородок.

– Сегодня, чуть раньше. В западной части города. Когда я въезжал в Альбион, видел, как она шла по дороге, там, рядом с лесом. Я сразу же развернулся, но она будто испарилась.

Балтазар кивнул:

– Думаю, я знаю, где искать. Лукас сжал мою руку.

– Прости, но мы должны этим заняться.

– Знаю. – По правде говоря, я испытывала настоящее возбуждение.

Если мы все-таки сумеем воссоединить Балтазара и Черити, они оба будут так счастливы! И если я буду знать, что мы добились своей цели и помогли кому-то еще, время, проведенное рядом с Лукасом, станет только слаще.

В конце концов мы поехали в пикапе Лукаса, хотя нам троим на переднем сиденье было тесновато. Я чувствовала себя немного неловко, оказавшись между Балтазаром и Лукасом, причем не только в буквальном смысле. Балтазар пришел в такое же расположение духа, какое я заметила и в Лукасе, – своего рода решимость, требовавшую действий, а не рассуждений. Мне было странно видеть в них такую схожесть, некий жесткий внутренний стержень.

Но и разницу между ними я тоже видела.

– Не вытаскивай оружие, пока я не скажу, – предупредил Балтазар, когда мы прогрохотали по извилистой дороге, ведущей в поле. – Если она в Альбионе, то, вероятно, одна.

Руки Лукаса сжали руль так, будто это был щит.

– Я оставлю при себе кол. Извини, старик, но без оружия я туда не пойду.

Увидев, как сердито сверкнули глаза Балтазара, я торопливо сказала:

– А что, нам с Лукасом непременно нужно туда идти? Я имею в виду, разве не лучше будет, если ты поговоришь с ней наедине?

– Возможно. И все-таки мне бы хотелось, чтобы она тебя увидела – и поняла, что мы друзья. Это может помочь. Позже.

Следуя указаниям Балтазара, мы выехали к маленькому домику на окраине города – если вообще можно назвать это место частью города. В старом доме было не больше двух комнат, в трубе, торчавшей в центре обветшавшей крыши, не хватало нескольких кирпичей. Лукас выключил фары минуты за две до того, как остановил пикап в сотне ярдов от домика, подошел к кузову и вытащил два кола, один из которых протянул мне. Балтазар не сказал ни слова. Я чувствовала себя странно, держа эту вещь в руке, но предупреждения Лукаса о банде, с которой водилась Черити, не прошли даром.

Поднялся ветер, кидая нам в лица колючий снег. Луна и звезды скрылись за тучами, и сделалось так темно, что я и домишко не разглядела бы, если бы на его крыше не блестел белый снег.

– Никаких следов, – прошептал Лукас так тихо, что его почти не было слышно из-за воя ветра и скрипа снега под ногами. – Или она сюда не приходила, или пришла сразу же после того, как я ее увидел...

–...и не выходила. – Балтазар всматривался в темные окна, но я сомневалась, что даже вампирское зрение позволяло ему что-либо разглядеть. – Сейчас узнаем.

У крыльца мы все остановились. Балтазар поднялся один и взялся за дверную ручку. Несколько долгих секунд он не шевелился, и я поймала себя на мысли, что не дышу.

Потом он толкнул дверь, вошел, немного постоял и сказал:

– Ее здесь нет.

– Тупик. – Лукас подбросил ногой снег и стиснул зубы.

– Этого я не говорил, – отозвался Балтазар. – Смотрите. – Он наклонился, сделал что-то, чего я не разглядела, и тут зажглась свеча.

Мы с Лукасом вошли в дом и увидели, что кто-то в нем недавно был – кто-то с весьма причудливым представлением о домашнем уюте. Когда-то очень красивое кружевное покрывало, все в грязи и кровавых пятнах, валялось на матраце, кинутом прямо на пол. К стенке было прислонено бронзовое изголовье с орнаментом из завитков, между которыми пауки свили свою паутину. Свеча, зажженная Балтазаром, стояла в подсвечнике на маленьком столике, залитом воском разных цветов. Воск был и на полу. Женская туфля с изящным каблуком, инкрустированным хрусталем, намертво застряла в пурпурной лужице. Повсюду валялись пустые бутылки из-под джина, а в камине лежали не дрова, а осколки стекла, причем горка была настолько высокая, что ее явно складывали там специально. Разноцветные осколки – коричневые, синие, зеленые – сверкали в отблеске пламени свечи, и создавалось впечатление, что в камине пылает мистический огонь.

– Не пойми меня неправильно, Балтазар, – произнес Лукас, – но твоя сестра всегда была чокнутой?

– Как всегда, тактичен. – Балтазар опустился на колени перед стеклянной горкой. – Хотя, признаться честно, в Черити всегда было что-то... другое. Она не сумасшедшая и никогда не была сумасшедшей, но и жизни никогда особенно не радовалась. А уж если из-за чего-то или из-за кого-то расстраивалась, то не могла выкинуть этого из головы. Не могла больше ни о чем другом думать, пока это ее беспокоило. И только один я мог с ней разговаривать, если на нее такое находило.

– Не знаю, что нашло на твою сестру сейчас, но это не просто небольшое недовольство, – сказал Лукас. – То, что она тут устроила, едва ли свидетельствует о душевном здоровье. Плюс ко всему она связалась не с той компанией – и это очень мягко сказано.

Я подумала обо всех странных изменениях, которые уже успела почувствовать в себе, и о том, как сильно они могут выбивать из колеи. Насколько же пугающим должен быть окончательный переход, когда тебя внезапно вырвут из жизни в небытие? И ведь я готовлюсь к этим переменам всю свою жизнь, с момента рождения, и знаю, что мне, скорее всего, можно будет самой выбрать время. А Черити привязали в конюшне, она видела, как мучили ее брата, знала, что родители уже убиты, – этого более чем достаточно, чтобы навечно лишить душевного равновесия.

Неужели так происходит почти с каждым вампиром? Я вздрогнула.

– Я и не просил тебя оправдывать тех, с кем проводит время Черити. – Балтазар не отрывал взгляда от горки битого стекла.

– Однако спорю, что ты хотел бы, чтобы я отпустил их безнаказанно, – сказал Лукас.

– Не строй из себя судью. Ты всего лишь исполнитель и считаешь нас виновными только потому, что мы вампиры. А какие мы и что делаем – тебе все равно.

– Как это мы перешли на меня вместо отмороженных дружков Черити?

Сначала я хотела попросить их прекратить, но тут же поняла, что пусть лучше выплеснут это сейчас. Чем скорее они перестанут цепляться друг к другу, тем лучше, так что, не обращая на них больше внимания, я опустилась на колени около матраца. Одно из пятен на грязном кружевном покрывале было в форме ладони.

– У тебя нет ни братьев, ни сестер, так, Лукас? Иначе ты не был бы таким непроходимо тупым и понял бы меня.

– Будь у меня брат или сестра, ошивающиеся с «Семьей» Мэнсона^[8], я бы злился на них, а не на копов, которые пытаются их поймать.

– Все еще прикидываешься копом?

Я приложила руку к кровавому пятну. Когда мы с Черити шли по улице, она взяла меня за руку. Несмотря на рост, руки у нее были меньше моих. Кровавое пятно оказалось намного больше, так что моя ладонь выглядела по сравнению с ним детской.

– Она живет здесь не одна. – Когда я это сказала, Лукас с Балтазаром перестали, ссориться и с изумлением уставились на меня, как будто вообще забыли, что я тоже нахожусь в комнате. – Посмотрите сюда. Здесь недавно кто-то был. Кто-то очень крупный. Вполне возможно, мужчина.

Кажется, Балтазара я не убедила, но Лукас улыбнулся:

– Ну, ищи дальше.

Гордясь собой, я нетерпеливо осмотрела комнату, чтобы найти доказательства присутствия второго вампира, но в голову что-то ничего не приходило. Однако причудливая коллекция мусора все сильнее действовала на нервы. Черити сама по себе была странной, но кто-то другой – да кто угодно! – должен был быть в более здравом уме и навести хоть какой-то порядок, а здесь оставили полную разруху.

Балтазар медленно произнес:

– Не одна...

– Скажи, Балтазар, что тебя больше волнует? – Лукас начал рыться в комоде. – Что твоя младшая сестренка с кем-то спит или что ее любовник, похоже, пьет кровь?

– Подумай лучше о том, что я только что сказал. – Балтазар поднялся на ноги. – Если Черити привела сюда кого-то одного, значит, могла привести и любого другого. Всю свою банду. Свой клан.

– Клан? – Я натыкалась на упоминания о вампирских кланах. Конечно, мне не так много о них известно, но я понимала, что это не сулит ничего хорошего. Могла бы и догадаться, что банда – это и есть клан. – И все они в городе? Прямо сейчас? И... и могут вернуться сюда?

Лукас с Балтазаром переглянулись. Лукас схватил меня за руку.

– Ты сейчас же вернешься в Альбион, – велел он. – Мы с Балтазаром сами тут разберемся.

– Что? Нет уж, я вас не брошу.

– Он прав, – поддержал Балтазар. – Это может оказаться куда опаснее, чем я думал. Ты не боец, Бьянка.

– Я уже многому научилась!

Лукас тянул меня за руку, но я не собиралась уходить.

Балтазар покачал головой.

– Уроки фехтования не в счет.

– Бьянка, сама подумай, – взмолился Лукас, – мы с Балтазаром что, часто приходим к согласию?

Ужасно, но они были правы. Мои силы нельзя сравнить с силой полноценного вампира. Силы Лукаса тоже, но его учили сражаться с тех пор, как он начал ходить. Если завяжется настоящая битва с вампирским кланом, мне это будет не по плечу. В эту секунду я решила, что научусь всему-всему и стану сильной, чтобы меня больше никогда не просили уйти ради моей безопасности.

Но это в будущем, а сейчас я могла только подчиниться.

– Хотите, чтобы я уехала на пикапе в город? – По крайней мере, кисло подумала я, хоть машину водить умею. – Или мне подождать там, на дороге?

– Город – единственное надежное место, – сказал Лукас.

Балтазар кивнул:

– Лукас тебя отвезет и вернется. И лучше нам скрыть, что мы сюда заходили.

Он наклонился и задул свечу. В комнате стало темно.

И только тут мы заметили, что за окном горит свет.

– Что?.. – Я мгновенно замолчала.

Кто бы ни держал там, снаружи, источник света (свечу? фонарик?), он не должен меня услышать. Никто из нас не шевельнулся. Я изо всех сил старалась хоть что-нибудь расслышать. Рука Лукаса на моем предплечье напряглась. Они с Балтазаром переглянулись. Балтазар взялся за дверную ручку, собираясь с духом. В тусклом свете я хорошо видела страх и надежду, отразившиеся на его липе.

Он открыл дверь. Вместо двадцати рехнувшихся убийц на нас набросился только сильный ветер. Прищурившись, я разглядела Черити.

На ней были разные ботинки и длинное, потертое серое шерстяное пальто, заплатанное и зашитое в дюжине мест. Свои белокурые волосы она распустила, и они развевались у нее перед лицом. В одной руке Черити держала фонарик. От холода ее руки защищали только тонкие перчатки без пальцев.

– Балтазар? – произнесла она тоненьким голоском, походившим на детский сильнее, чем раньше.

– Черити. – Хотя он ее так долго искал, сейчас казалось, что Балтазар не в силах подойти к ней и не знает, что сказать. – Как дела?

Она пожала плечами и перевела взгляд темных глаз на Лукаса.

– Странная у тебя компания.

– Я сегодня не на службе, – откликнулся Лукас с ухмылкой.

Я не думала, что шутки сейчас уместны, поэтому дернула его за руку. Он сердито глянул на меня, но заткнулся.

– Эта девочка... Я тебя понимаю, – сказала Черити. – Она так похожа на бедняжку Джейн.

Балтазар сильно побледнел:

– Не произноси этого имени!

Кто такая Джейн?

– Вы следите за мной. – Черити сделала шажок назад и опустила руку с фонариком; теперь он светил только ей на ноги и на снег. – Я хочу, чтобы вы это прекратили.

– Я перестану, если ты вернешься домой.

– Домой? А где мой дом? Когда-то мы жили здесь, но это было давным-давно. – Черити в растерянности откинула волосы с лица, словно пытаясь сдержать слезы. – И не вздумай просить меня вернуться в «Вечную ночь». Ты знаешь, как я отношусь к этой женщине.

Мы с Лукасом переглянулись.

Балтазар спустился с крыльца, и Черити тут же отбежала на несколько шагов назад, увязая в снегу. Не знай я, что к чему, решила бы, что она его боится.

– Мы можем отыскать другое место, – сказал он. – Найти какое-нибудь занятие. Важно только одно – чтобы мы были вместе. Черити, я скучаю по тебе.

Она уставилась на замерзшую землю:

– А я по тебе не скучаю.

Ее слова причинили Балтазару такую боль, что он вздрогнул. Я положила руку ему на плечо, другого утешения я ему предложить не могла. Лукас посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Ты мне слишком о многом напоминаешь, – продолжала Черити. – О том, каково это – чувствовать себя живой. Думать о солнечном свете как о чем-то, чем можно наслаждаться, а не с трудом выносить. Дышать и понимать, что это тебя меняет, освежает, пробуждает, а не втягивать и выпускать обратно воздух по старой бесполезной привычке, которая дразнит тебя, напоминая, какой ты когда-то была. Вздыхать и чувствовать облегчение. Плакать, чтобы печаль твоя проходила, а не запирать ее внутри, становясь все более растерянной, не понимающей, кто ты такая...

– Я знаю, кто я, – сказал Балтазар.

Она покачала головой:

– Нет, Балтазар. Не знаешь.

– Ну хотя бы пообещай мне, что ты покинешь клан. – Голос его дрогнул, и мое сердце заныло. – До тех пор, пока ты с ними, тебе будет угрожать Черный Крест.

Черити злобно глянула на Лукаса:

– Пока ты шляешься с Черным Крестом, тебе будет угрожать мой клан. Поэтому, прежде чем давать советы, Балтазар, попробуй принять хоть один. И убирайся отсюда немедленно.

– Черити, мы не можем уйти вот так.

Страх нахлынул на меня с такой силой, что я пошатнулась.

– Она сказала «немедленно».

Оба оглянулись на меня. Лукас спросил:

– Что?

Я ощутила это раньше, чем успела осознать.

– Они здесь. Наблюдают за нами. Думаю, нам лучше уйти.

Черити улыбнулась мне:

– Ты слишком умна, чтобы таскаться с охотником на вампиров. Может быть, тебе удастся выбраться живой.

Лукас повернулся к небольшой рощице в паре сотен ярдов от нас и прищурился.

– Идите к пикапу.

– Погоди! – Балтазар в отчаянии наблюдал, как Черити направляется в сторону рощицы. – Дай мне еще один шанс достучаться до нее!

– К пикапу, – повторил Лукас. Я видела, как ему хочется вступить в сражение, но он продолжал оберегать меня. – Сейчас же!

Все инстинкты кричали мне «беги!», но другие инстинкты, вампирские, подсказали, что бегущая добыча гораздо соблазнительнее. Я заставила себя медленно идти в сторону пикапа, да еще взяла за руку Балтазара и потянула его за собой. Лукас, пятясь к водительской дверце, держал кол наготове.

Желудок сжался, когда я увидела позади Черити следы по меньшей мере полудюжины людей. Я не сомневалась, что все они где-то рядом, наблюдают за нами. Мне казалось, что я чувствую на себе их взгляды, а когда ветер зашелестел в ветвях обледеневших деревьев, мне почудилось, что я слышу отдаленный смех.

Балтазар пошел чуть быстрее.

– С нами все будет хорошо, – бросил он.

– Что-то я сомневаюсь, – ответила я, но мы уже подошли к пикапу и прыгнули в него. Дверцы с двух сторон хлопнули одновременно, и Лукас с Балтазаром тут же заперли их. – Давайте поторопимся, а?

Лукас завел машину, и пикап рванул вперед. Когда мы повернули, фары осветили Черити, стоявшую в поле и смотревшую нам вслед.

– Она думает, что теперь я против нее. – Балтазар уперся своими большими руками в приборную доску.

– Ты еще поговоришь с Черити, – утешила его я. – Ты и сам это знаешь. И она поймет.

– Черити поймет, почему я вожу дружбу с охотником Черного Креста? Значит, она понимает больше, чем я.

– Все будет хорошо, – пообещала я.

Лукас искоса глянул на нас и снова решительно уставился на дорогу.

Снег пошел сильнее и гуще. К тому времени, как мы добрались до центра Альбиона, у колес припаркованных машин уже образовались настоящие сугробы.

– Может быть вам, ребята, не стоит сегодня возвращаться обратно? – спросил Лукас. – Позвоните предкам. Скажите, что невозможно ехать по таким дорогам.

– Ну, час у нас еще есть, несмотря на снегопад.

Этого времени хватит, чтобы добраться до школы.

Балтазар поднял воротник пальто, словно уже замерз.

Я знала, что стоит мне попросить Балтазара, и он останется. И мне хотелось этого, чтобы провести с Лукасом хотя бы несколько минут наедине. Если мы сумеем убедить моих родителей, что ехать до утра невозможно, пока дороги не расчистят, у нас будут долгие часы... а бедному Балтазару придется дожидаться где-то рядом. Я буду чувствовать себя неловко, а Балтазару будет еще хуже, а он и так выглядит несчастным. Ему нужно вернуться в академию «Вечная ночь».

– Мы поедем прямо сейчас, – сказала я Лукасу. – Так будет лучше.

Лукас смотрел на меня, и на его лице разочарование сменилось чем-то другим, чего я понять не смогла.

– Может, и так.

После этого никто из нас не знал, что сказать.

Балтазар, похоже, был настолько расстроен, что даже не заметил возникшего между нами напряжения. Он просто открыл дверцу пикапа. В кабину ворвался ледяной ветер, сдув мне волосы на глаза. Лукас уже снова смотрел на дорогу, как человек, задумавший побег. Балтазар протянул мне руку. Я оперлась на нее и слабым голосом произнесла:

– До свидания, Лукас.

Он наклонился, чтобы закрыть за мной дверцу.

– Увидимся через месяц. Амхерст. Городская площадь. Обычное время. Хорошо? – Он вздохнул и криво улыбнулся. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Но впервые в жизни эти слова ничего не исправили.

Следующие несколько дней у нас с Балтазаром было настолько отвратительное настроение, что я предложила сделать вид, будто мы поссорились. Ни он, ни я не могли притворяться счастливой парой. Но через неделю мы, конечно, постараемся взять себя в руки и прикинуться, что помирились.

Однако теперь мне пришлось много времени проводить в одиночестве, и тревога все нарастала. Я вспоминала, как мы с Лукасом расстались, и земля уходила у меня из-под ног.

Вик заметил это и попытался поднять мне настроение, предложив научить играть в шахматы, но я то и дело раздражалась и отвлекалась и не могла запомнить даже правила, не говоря уж о стратегии.

– Ты стала сама не своя, – сказал мне Вик как-то днем, когда мы с ним разбирали присланные на этой неделе продукты.

Похоже, ученики-люди даже не замечали, что многие их одноклассники никогда не приходили сюда; они были слишком заняты тем, что забирали заказанные посылки – коробки с макаронами, пачки печенья. Вик сунул в свою холщовую сумку две бутылки апельсиновой содовой воды.

– И Балтазар тоже явно хандрит.

– Да. Наверное. – Чувствуя себя неловко, я уставилась в список Ракели, потому что вызвалась принести ее заказ вместе со своим.

– Балти пришел на наш последний фестиваль классических фильмов: «Семь» и «Подозрительные лица». Тема была «Кевин Спейси: До падения ». Классно, да? Но Балтазар все это время просидел, уставившись в угол.

– Вик, я понимаю, что ты хочешь как лучше, но давай не будем об этом говорить.

Он пожал плечами и взял несколько банок супа.

– Я просто думал, не связано ли это как-то с Лукасом.

– Может быть. Что-то типа того. Тут все сложно.

– Насколько я понимаю, Лукас из тех парней, кого девчонки никак не могут забыть. Вспыльчивый, немногословный, весь такой необузданный и все такое. Вот я не умею изображать из себя плохого парня, – сказал Вик. – Я выбираю другой путь. А Лукас...

– Он ничего не изображает. Он просто такой, какой есть.

– Я знаю, – произнес Вик негромко. – И еще знаю, что между вами ничего не закончилось. Скверно для Балтазара, но я предпочитаю называть вещи своими именами.

Я понадеялась, что он прав, и эта надежда подняла мне настроение.

– Ты паршивый сводник, Вик!

– Ну, не такой уж паршивый, как ты. Нет, правда, – я и Ракель!

– Да это было больше года назад!

Отхохотавшись, мы с ним продолжили «шопинг».

Вернувшись в свою комнату с полными сумками, я почувствовала себя намного лучше, чем до сих пор, хотя не могу сказать, что хорошее настроение полностью возвратилось ко мне.

Ракель была погружена в очередной масштабный и бестолковый артпроект. Коллаж занимал чуть ли не половину пола нашей спальни и сильно вонял клеем и краской.

– А что это? – спросила я, на цыпочках обходя влажные газеты и кисточки.

– Я назвала это «Ода анархии». Видишь, как цвета постоянно сталкиваются?

– Да уж, этого нельзя не заметить.

Моя сомнительная похвала ничуть не убавила энтузиазма Ракели. Руки ее были испачканы краской, оранжевая попала даже на волосы, но моя подруга жевала печенье и любовалась своей работой.

– Ты же можешь его обходить, да?

– Да, но думаю, лучше я сегодня переночую у родителей.

– А они тебе позволят?

– Я ведь не часто так делаю. Не думаю, что из-за одной ночи кто-нибудь начнет возмущаться.

Родители, увидев меня, пришли в восторг. Когда-то они очень строго следили, чтобы я не проводила с ними слишком много времени, потому что беспокоились из-за моего нежелания общаться с другими вампирами академии «Вечная ночь». Но теперь они уверились, что я становлюсь такой, как им хочется, и их двери всегда были открыты для меня.

Раньше это казалось мне естественным, но сейчас – нет.

– Папа, – спросила я, когда мы с ним меняли простыни на моей кровати, – ты всегда знал, что в конце концов я стану вампиром? Я имею в виду – полноценным вампиром.

– Конечно. – Он не отрывал глаз от своей работы, делая аккуратный «больничный» угол. – Однажды ты окончательно повзрослеешь и заберешь жизнь... а ты знаешь, что мы сумеем найти приличный способ это сделать. И завершишь изменения.

– Я в этом не очень уверена.

– Милая, все будет хорошо. – Он положил руку мне на плечо, на его лице читалась нежность, и в этот момент его не портил даже кривой, не раз сломанный нос, – я знаю, что ты тревожишься из-за этого. Но если мы найдем кого-то, умирающего, уже не приходящего в сознание, ты окажешь этому человеку услугу. Его последним делом на этой земле будет подаренное тебе бессмертие. Неужели ты думаешь, что он не захотел бы сделать это для тебя?

– Не знаю, потому что я никого из них вообще не знаю, верно? – Как эта мысль могла когда-то утешить меня? Впервые до меня дошло, насколько это самонадеянно. И до чего бессердечно думать, что у меня есть право ради собственного удобства завершить чью-то жизнь, даже если она уже заканчивается. – Но я не это имела в виду. Ты все время говоришь – «когда я убью». Когда я убью. А что случится, если я этого не сделаю?

– Сделаешь.

– Но что произойдет, если не сделаю? – Никогда раньше я не требовала у него ответа – никогда не чувствовала необходимости. А теперь все эти незаданные вопросы давили на меня и становились с каждым днем все тяжелее. – Я просто хочу знать, какова альтернатива. Есть ли кто-нибудь, кому это известно? Может быть, миссис Бетани?

– Миссис Бетани скажет тебе то же самое, что говорю я. На самом деле у тебя нет выбора, и я больше не хочу слышать ничего подобного. И не вздумай сказать что-нибудь своей матери, ты ее сильно расстроишь. – Папа глубоко вдохнул, явно пытаясь успокоиться. – Кроме того, Бьянка, как долго ты сможешь выдержать? Ты еще в прошлом году страстно желала человеческой крови.

За долгие месяцы папа в первый раз напомнил мне о Лукасе. Щеки мои запылали.

– И не такой уж я наивный. Понимаю, что вы с Балтазаром уже пили кровь друг друга. – Он произнес это очень быстро. Видимо, папа смутился не меньше, чем я. – Ты наверняка уже совсем близка к тому, чтобы пить кровь и убить по-настоящему. По твоему аппетиту по воскресеньям я вижу, что ты становишься все голоднее с каждым днем. Если ты беспокоишься из-за этого, я тебя не виню, но не нужно задаваться такими дурацкими вопросами. Я ясно выразился?

Не в силах ничего ответить, я просто кивнула.

Чуть позже я выключила свет и попыталась заснуть. Но после разговора с отцом я не только была озадачена – я еще и умирала с голоду.

Это действует сила внушения, думала я. Папа упомянул мой аппетит, и теперь я испытывала голод более сильный, чем когда-либо раньше, – и это несмотря на то, что за обедом выпила целую пинту крови.

Ну по крайней мере не нужно тайком вытаскивать термос из-под кровати. В родительском холодильнике крови сколько угодно.

Я на цыпочках прошла по коридору мимо комнаты, где спали родители, и вошла в кухню. Босые ноги шлепали по полу. Не включая лампу, я приоткрыла холодильник. На самой нижней полке хранилась настоящая еда для меня, но в основном холодильник был забит бутылками, кувшинами и пакетами с кровью. Я осторожно взяла один; обычно я не пила эту кровь, потому что ее было трудно достать, – это лакомство больше требовалось моим родителям, чем мне. В пакетах хранилась человеческая кровь.

Может быть, отец прав. Может быть, моя жажда крови так усилилась, потому что я слишком давно не пила человеческую кровь. Может быть, именно она мне сейчас и нужна. Если папа начнет орать, что я залезла в его запасы, я скажу, что он сам мне это предложил.

Перелив кровь в большую кружку, я сунула ее в микроволновку. Таймер звякнул так громко, что я вздрогнула, но родители не проснулись, и я поспешила обратно в свою комнату.

Нагревшаяся кружка обжигала пальцы, но богатый мясной аромат крови заглушил дискомфорт, тревогу, да и все остальное. Я торопливо поднесла кружку к губам и сделала глоток.

Да. Вот оно, то самое, что мне нужно. Я ощутила жар, согревающий меня изнутри. Человеческая кровь сделала то, чего никогда не могла сделать кровь животных: подбодрила меня, заставила почувствовать себя частью большого целого, сильной и энергичной. Я сжимала кружку обеими руками и глотала кровь так быстро, что задыхалась. Мне казалось, что я растворяюсь в ее тепле. Мир вокруг казался таким холодным...

Стоп.

Я опустила кружку, облизала губы и огляделась. В комнате внезапно похолодало. Может, окно распахнулось? Нет, все окна закрыты и все затянуты инеем.

Но ведь несколько минут назад на них никакого инея не было? Как раз перед тем, как пойти на кухню за кровью, я смотрела на горгулью за окном, а сейчас ее даже не видно.

Я выдохнула, увидела облачко пара и задрожала. За окном мерцало голубоватое сияние, и тут я услышала, как кто-то стучит по стеклу. Как будто ногтями. Меня охватил ужас, но отвернуться я не могла.

Я подошла к окну и протерла рукой стекло. Кожу обожгло холодом, но иней растаял, и я увидела. На меня смотрела девушка примерно моего возраста, с короткими темными волосами и запавшими глазами. Она выглядела совершенно нормальной – если не считать того, что была прозрачной. И еще она парила за моим окном в башне.

Призрак вернулся.