Глава 16. Привидение парило в водянистых голубовато-зеленых тенях

Привидение парило в водянистых голубовато-зеленых тенях. Кожа и волосы призрачной девушки были цвета бледной морской волны, и хотя я могла видеть сквозь нее, она была такой же реальной, как любой мой знакомый. Ее взгляд впивался в меня – без гнева и ненависти, но с чувством, которого я не могла определить.

Губы ее зашевелились, на них и на щеках что-то сверкало, вероятно льдинки, но я не слышала ни звука.

Дрожа, я придвинулась еще ближе к окну. Несмотря на страх, я все же хотела наконец понять, что происходит. Призрак внезапно дернулся, и я резко выдохнула. Мое теплое дыхание растопило иней на окне, и там появился затуманившийся кружочек.

И в этом кружке возникли тонкие дрожащие буквы:

Мы хотим того, что справедливо.

– Справедливо? – Бессмыслица какая-то. Но по крайней мере у меня появилась возможность выяснить, что они пытаются сказать. Я поняла, что мне ничуть не страшно – точнее, не столько страшно, сколько любопытно.

– Что ты имеешь в виду?

Она не ответила, насмешливо глядя на меня своими темными глазами. Затуманившееся место постепенно замерзало, и слова исчезали.

Тянулись долгие минуты, причем мне казалось, что сердце сейчас выскочит из груди, и вдруг я догадалась, чего она ждет. Дрожа, я снова наклонилась к окну и подышала на него.

На затуманившемся участке появились слова:

Ты не принадлежишь к их миру.

– Что? – Я понятия не имела, что это значит.

Больше всего мне хотелось повернуться и кинуться к родителям, но вместо этого я снова подышала на стекло, чтобы призрак мог говорить.

Ты не такая, как они.

– Нет, не такая. – Это то единственное, что я о себе действительно знала, но привидение оказалось первым, кто признал эту истину. – А какая я?

Дохнуть еще раз. На этот раз призрак улыбнулся, но меня это ничуть не подбодрило.

Ты такая, как я.

Тут я услышала, как за спиной у меня громко ахнули, обернулась и увидела в дверях маму. Лицо у нее было белее инея.

– Бьянка! Иди сюда! Отойди от этого существа!

– Я... – Слова застряли в горле; во рту пересохло. Я с трудом сглотнула. – Думаю, ничего страшного не происходит.

– Адриан! – закричала мама и помчалась за папой.

Ее шаги эхом отдавались в коридоре.

Призрак начал удаляться.

– Погоди! Не уходи!

Я прижала ладони к стеклу. Оно уже замерзало, стирая последние написанные привидением слова. Я торопливо начала протирать стекло, пытаясь увидеть, там ли еще призрак, но лед таял медленно. К тому времени, как я смогла что-то разглядеть, призрак уже исчез.

В комнату с безумными глазами ворвались мама и папа.

– Где оно? – прорычал папа.

– Исчезло. Я думаю, ничего страшного не случилось.

Мама посмотрела на меня как на ненормальную.

– Ничего страшного? Ничего страшного?! Это существо явилось, чтобы причинить тебе вред, Бьянка! – Взгляд у нее был по-настоящему безумный. – Несколько месяцев назад ты даже не знала, что призраки – это не только детские сказки! А теперь, значит, ты у нас эксперт?

Папа сжал мои плечи.

– Оно исчезло, – произнес он. Только сейчас я смогла в полной мере оценить его самообладание. – Селия, все кончилось.

– Не кончилось! – Мама говорила сдавленным голосом, и я поняла, что она плачет. – Ты и сам знаешь, что не кончилось. Они хотят забрать у нас Бьянку!

Я протянула к ней дрожащую руку.

– Мама, это... это не... Ну что за чушь ты говоришь? Что все это значит? – И вспомнила слово, нацарапанное в инее: «Наша».

– Милая... – Она взяла меня за руку, но взгляд ее метнулся к отцу. Я не могла видеть ее лица, поэтому не знала, что она пыталась ему сказать. Мама вздохнула и крепко сжала мою ладонь. – Прости. Призрак меня испугал, вот и все.

Это явно было не все, и мы это понимали. Может быть, мне следовало надавить на родителей, но мама выглядела ужасно расстроенной.

– Все в порядке, – сказала я. – Все в полном порядке. И это было совсем не так страшно, как раньше.

– Может быть, они уходят? – понадеялась мама. – Может быть, они сдались.

– Может быть. – Судя по голосу, папа в это ни капельки не верил, хотя очень хотел. – Бьянка, призрак тебе что-нибудь сказал?

Я хотела было ответить честно, но услышала свой голос, произносящий:

– Нет. Времени не было. Все случилось так быстро.

– Пожалуйста, пусть все это закончится, – прошептала мама.

Не будь она вампиром, я решила бы, что она молится. Я ее крепко обняла, а папа заключил в свои объятия нас обеих. Любые недопонимания между нами были не так важны, как эти объятия.

Сначала я хотела сохранить странный визит призрака в тайне, но поняла, что все это меня слишком потрясло, и я не могу переживать случившееся в одиночку.

– Ты видела привидение за окном своей комнаты, – повторила Ракель. Мы с ней забились в уголок в большом зале. Учащиеся постепенно снова начинали там заниматься и просто проводить время, хотя никогда не приходили туда по одному. – И уверена, что это девушка.

– Она была такой же настоящей, как ты. И разговаривала... ну, писала мне слова на стекле.

– И что она сказала?

Я врала Ракели, начиная со дня нашего знакомства. Мне придется врать ей всегда, но от этого не становилось легче.

– Просто просила быть осторожнее.

– Быть осторожнее? Она же привидение! Так чего мы, интересно, должны бояться сильнее, чем ее? – Ракель нервно крутила кожаный коричневый браслет на запястье. – Мне все это не нравится.

– Все будет хорошо. Мы должны в это верить! – Я понимала, что не убедила Ракель. Я и саму себя не убедила.

«Она сказала, что мы с ней похожи, – думала я. – Что это может означать? Я никоим образом не привидение. Во-первых, я жива, а во-вторых, когда умру, я превращусь в вампира. Так о чем она говорила?»

В большой зал вошел Балтазар. Увидев меня, он робко, с надеждой улыбнулся.

– Кажется, кое-кто хочет помириться, – заметила Ракель.

Я совсем забыла, что мы с Балтазаром разыгрываем ссору.

– Я должна с ним поговорить.

– Вот это правильно. – Ракель собрала свои вещи. – Пойду залезу в Интернет, посмотрю, может, появились какие-нибудь новые сайты об изгнании привидений.

– Новые сайты?

– Думаешь, я никогда не смотрела? Но пока от них никакого толку. Просто какие-то идиоты выдумывают всякую чушь. А правда куда более безумна, чем они могут себе представить.

– Я думаю, – хмуро произнесла я.

Балтазар ждал меня у входа в большой зал, и только тут я увидела, что он держит пакеты со спортивными костюмами.

– Ты принес их из раздевалки? – спросила я.

– Решил, что мы можем немного позаниматься фехтованием.

Мы поднялись наверх, переоделись и вошли в зал для фехтования. Занятия потихоньку продвигались: мы недавно начали пользоваться рапирами вместо палок, и «бой» стал более правдоподобным. Мы успевали пару раз скрестить рапиры, прежде чем преподаватель останавливал нас и объяснял, что мы все делаем неправильно. Однако я чувствовала, что мышцы рук стали сильнее (по крайней мере, болели они меньше), и равновесие я держала лучше. Когда мы с Балтазаром встали напротив друг друга, одни в зале для фехтования, одетые во все белое, с лицами, скрытыми под стальными масками, я поймала себя на том, что радуюсь возможности проверить себя. Конечно, у меня не было шансов выстоять против Балтазара, но я могла прочувствовать правильность своих движений и быстроту реакций.

Мы молчали, раздавались только мое сопение, топот и лязг стали. Когда Балтазар разоружил меня в третий раз, мы решили передохнуть. Во-первых, я устала, а во-вторых, видела, что Балтазар готов поговорить.

Вытерев потное лицо полотенцем, я сказала:

– Похоже, тебе лучше.

– Наверное, Черити меня теперь ненавидит. – Слова Балтазара звучали продуманно, словно он очень часто повторял их самому себе. Он сел на одну из скамей, тянувшихся вдоль стен, и снял маску. – Поэтому сейчас еще важнее снова найти ее. Может потребоваться много времени, чтобы достучаться до нее, но я это сделаю.

– Уверен?

– Да.

– А что, если мы ошибаемся? – Вспомнив ее милое невинное лицо, я подумала, что нелепо даже предполагать такое, но все же хотела полностью убедиться. – Клан Черити убивает людей, а она примкнула к ним...

– Я уверен, что Черити ни для кого не представляет опасности. И знаю, что на самом деле и ты в этом уверена. Но вот Черный Крест предпочтет для надежности убить ее вместе с кланом, – сказал Балтазар. – И эта смерть значит для них не больше, чем любая другая. Может, Лукас в это и не верит, но ты-то понимаешь.

Не знаю, что потрясло меня больше – абсолютная вера Балтазара в сестру или моя неуверенность во всем. Я сидела рядом с ним, едва замечая, что мое отражение в зеркале напротив было четким и ясным, а его – размытым. Должно быть, он не ел уже дня два.

– Балтазар, ты не видел ее больше тридцати пяти лет. Она связалась с совершенно новой бандой вампиров, и похоже, по-настоящему опасных. Как ты можешь быть уверен, что она не изменилась?

Его взгляд был полон печали.

– Мы не меняемся, Бьянка. Это и есть главная трагедия нашего существования – часть того, что значит быть мертвым.

Сердце в груди забилось быстро и сильно. «Я живая, – подумала я. – Я не похожа на остальных. Я все еще жива».