Национальная специфика

В качестве ресурса России постоянно и назойливо называют ее «духовность». Сегодняшний смысл этого размытого термина блестяще выражают поэты-«патриоты», смысл текстов которых примерно таков: «Я нищ, убог и болен, но я русский, и поэтому мне хорошо». Данная позиция, несмотря на безусловное право на существование и даже определенную общественную полезность (так как сдерживает открытые проявления недовольства и, соответственно, поддерживает социальный мир), недостаточно привлекательна даже для публичного произнесения вслух, не говоря уже о реальном превращении в ресурс развития общества.

Любовь к Пушкину, матрёшкам и другим символам самобытной российской культуры, даже искренняя, а не декларируемая в сиюминутных политических целях, также не содержит достаточно побудительных мотивов, чтобы лечь в основу идеологии возрождения страны (кстати, многонациональной и многорелигиозной).

Реваншизм недостаточен для этого по другой причине: из-за принципиальной деструктивности самого побудительного мотива. Невероятно, но факт: прикладной идиотизм антисемитизма и других национальных фобий, в условиях беспощадной глобальной конкуренции добровольно сокращающего собственную человеческую базу, до сих пор не может дойти до сознания значительной части российского общества!

Морально-психологический климат России отличается беспредметной раздражённостью, унынием, всеобщим разочарованием и страхом перед будущим, причем даже «эмоциональная инъекция», сделанная обществу государством в ходе чеченской войны и выборов, не смогла существенно изменить этот господствующий фон. Не менее половины населения психологически не вписалось в сложившиеся условия рыночных отношений, «опустило руки» и пассивно деградирует. Активная же часть общества все в большей степени ощущает себя «лишними людьми», не умеющими или не имеющими возможности позитивно приложить свою энергию в России.

Крайняя идеологизированность - как либеральная, так и социалистическая - затрудняет простое понимание ситуации даже наиболее образованными и подготовленными специалистами.

Однако не вызывает сомнений, что систематическая грамотная пропаганда и насаждение национальных российских ценностей сегодня встретит мощное понимание и встречную поддержку практически во всех слоях общества, испытывающего острую потребность в национальной гордости и других формах выражения осознания своей общности. (Так, признано, что уже несколько лет слово «русский» в названии товара является лучшим средством привлечения потребительского внимания.) Это позволит России компенсировать худшие по сравнению с её конкурентами материальные условия при условии оздоровления основных систем управления, блокирующих сегодня любое использование её ресурсов.

Кроме того, умелая эксплуатация проявляющегося в форме духовности национального архетипа, скрытого под наслоениями психологических коррекций последних лет, позволит качественно повысить эффективность любого воздействия на общество. Знаменательно, что первыми это уловили ориентированные на технологии «high-hume» американцы: так, например, М.Олбрайт, выступая перед российской аудиторией по итогам агрессии НАТО против Югославии, кощунственно завершила свою речь, по сути посвященную доказательству принципиального отсутствия у России каких-либо национальных интересов, стихами Анны Ахматовой.

Однако духовность России - лишь частное проявление ее национальной специфики, с экономической точки зрения ограниченной всего лишь тремя факторами: исключительно высокой региональной дифференциацией, исключительно высокой и повсеместной монополизацией и пассивно-патерналистская ориентацией, характерной как для населения, так и для организаций.

В целом рассмотрение национальной специфики как потенциального ресурса развития правомерно, причем ценность этого ресурса особенно возрастает в условиях глобализации, насаждающей единообразие и выравнивающей всякую национальную специфику. В силу этого сегодня уже стало общим местом, что культурные и хозяйственные отличия повышают живучесть общества в глобальной конкуренции, - но для реализации этого потенциального фактора государство должно опираться на них и осознанно их использовать, а не игнорировать.

Пока такое использование не удаётся.

При попытках же слепого копирования чужеродных образцов, ещё не изжитых нами, национальная специфика, напротив, кардинально затрудняет развитие.

В целом она напоминает груз на корабле: когда он на плаву и хорошо управляется, национальная специфичность повышает его остойчивость; когда же кингстоны открыты (а ничем пока не заменённый в общественном и государственном сознании лозунг «больше либерализма!» в продолжающемся мировом финансовом шторме звучит не более чем командой «открыть кингстоны!»), она лишь ускоряет затопление.

Другим ресурсом России, относящимся к категории национальной специфики, считают «эффект размеров» - большая экономика относительно устойчива уже потому, что она большая. Однако подобные представления, хотя и верны в принципе, применительно к нашей стране безнадежно устарели: из-за безденежья и девальвации российская экономика стала очень маленькой. По денежному выражению национального производства, например, она меньше Нидерландов.

Специфическим ресурсом России также считают ее протяженность, в принципе позволяющую эффективно вписаться в мировые системы транспорта и связи. Но плохой хозяйственный климат и плохое управление привели к широкомасштабному поиску обходящих Россию маршрутов глобальных транспортных систем. Эти же факторы грозят потерей возможности активного участия в мировых системах связи из-за размещения иностранных спутников связи взамен необратимо выбывающих российских.