НЕУДАВШИЙСЯ «ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ МЮНХЕН». БУРЯ НАДВИГАЕТСЯ

Для окружающих Зорге продолжал вести прежнюю беспокойную жизнь корреспондента многих газет и журналов. Все те же пресс-конференции, официальные приемы, обеды. Иногда он делает доклады для сотрудников посольства. Ганс Отто Мейснер, присутствовавший на одном из подобных докладов, отзывается о нем так: «Это была изумительная лекция, прочитанная с предельной простотой. Он кончил, насколько я помню, словами: «Американцы сделали ошибку, о которой они когда-нибудь пожалеют…» Многие из нас мило улыбнулись в ответ на это и разошлись заниматься своими делами. Сегодня эти слова воспринимаются как свидетельство изумительной прозорливости Зорге в вопросах международных отношений». Но с некоторых пор в Рихарде произошел какой-то перелом. Он уже не казался таким оживленным, веселым, как прежде. Все чаще хмурился, почти не острил, иногда бывал резковат даже с Эйгеном и Вайзе, старался уединиться.

Из Германии от «Франкфуртер цайтунг» и журнала «Геополитик» поступило предложение написать книгу о Японии. Может быть, Рихард обдумывал книгу, потому и закрывался часто в своем доме? Здесь у него на стеллажах накопилось до тысячи томов книг, большая часть которых была посвящена Японии. Иногда он сидел на веранде, завернувшись в кимоно, обвязав голову полотенцем, и неторопливо потягивал из чашки зеленый чай без сахара.

Но сейчас он не думал о книге, хотя мысль написать такую книгу пришла давно. Это, разумеется, была бы оригинальная книга, отличная от всех уже написанных. Чему посвящены те труды на стеллажах? Нравам и обычаям. Замужние японки красят зубы черным лаком. Здесь иголку надевают на нитку, а не так, как у нас в Европе… Здесь утираются мокрым полотенцем… Гейши – это не то, что мы с вами думаем, а всего лишь артистки, честно зарабатывающие свой хлеб музыкой и танцами… Дальше идет описание храмов, лакированных шкатулок, вееров, кагамидаев, сэймонов, акамонов… Иногда попадаются работы, посвященные экономике, историй. Но еще нет такой книги, где содержались бы раздумья об исторических судьбах Японии. Еще никто не показал на конкретных примерах историю японской экспансии, начиная с древнейших времен. Это будет труд, который поможет людям разобраться кое в чем, хотя бы в том, откуда берутся войны и к чему они приводят в конечном итоге, если носят агрессивный характер.

«Собранные мною материалы я использовал при написании довольно обширного труда по истории японской экспансии, начиная с древнейших времен».

Это должна быть книга о становлении японского монополистического капитализма, о переходе Японии к империализму на рубеже XIX-XX веков. Это будет полемическая книга, направленная и против научных авторитетов, которые отрицают, что еще до начала русско-японской войны 1904-1905 годов монополистические объединения заняли ключевые позиции в важнейших отраслях японской экономики.

Зорге остро интересуют такие, казалось бы, прозаические вопросы, как концентрация банковского дела и образование финансового капитала; так называемые сэйсё, или торговцы политикой, – небольшая группа привилегированной буржуазии, выросшей на политических махинациях и спекуляциях; вывоз капитала; специфические особенности японского империализма: использование феодальных пережитков в экономике страны монополистическим капиталом, особая агрессивность японского империализма, провозглашение «монополии военной силы». Каковы связи крупной монополистической буржуазии с государственным аппаратом, с парламентом и политическими партиями, как происходила консолидация сил правящего лагеря? Как нарастала агрессивность во внешней политике?..

Каждый человек, кто бы он ни был, является не только свидетелем, но и участником исторических событий. Степень участия различна. Одни держат руку на пульсе мировых событий, другие о многом не догадываются, и их участие в том или ином историческом событии не всегда бывает глубоко осмысленно.

Например, каков характер процесса, происходящего за последние годы в Японии, во всем мире?

За пять лет пребывания Зорге в Японии здесь сменилось несколько правительственных кабинетов: Сайто и Окады, Хироты, Хаяси, Коноэ…

Карьера государственного деятеля зависит подчас от непостижимого стечения обстоятельств. Совсем недавно казалось, что принц Коноэ утвердился у кормила власти на долгие годы. И вот 3 января 1939 года кабинет Коноэ пал. Премьер-министром Японии стал барон Хиранума, ставленник могущественной военной группировки, той самой, что любой ценой стремилась осуществить на практике принцип «хаккоиту» («восемь углов под одной крышей») – объединить все страны Востока под властью империалистической Японии.

Хиранума, Итагаки, Ионаи, Тодзио, Касахара, Накадзима, Ямаваки, Арита, Икэда, Араки, Уэда – это были давние враги Советского Союза.

Казалось, что крайне агрессивная группа японской военщины, опирающаяся на крупный монополистический капитал, пришла к власти надолго.

января состоялось пышное богослужение в великом храме Исэ, где император в присутствии членов императорской фамилии и высших чиновников «сообщил» своей «прародительнице», солнечной богине Аматерасу, состав нового кабинета.

января император – тэнно, «живой бог», – присутствовал на богослужении в токийском храме Ясукуни-дзиндзя. Богослужение транслировалось по радио, закончилось оно парадом войск. Ясукуни-дзиндзя – военный храм, центр милитаристской пропаганды, которая каждого солдата, погибшего под императорскими знаменами, причисляла к сонму богов. Газета «Тэйкоку симпо» писала тогда: «Каким бы преступником и негодяем ни был японский подданный, становясь под боевые знамена, он освобождается от всех грехов. Япония воюет во имя императора, и ее войны – святые войны. Те, кто погиб в них со словами «да здравствует император», были ли они хорошими или плохими людьми, тем самым становятся богами».

Это богослужение в Ясукуни-дзиндзе было своеобразным освящением внешнеполитического курса нового правительства.

В этот же день военный министр Итагаки в беседе с премьер-министром изложил программу верхушки японской армии: широкая мобилизация всех ресурсов страны для «полной победы» в Китае и укрепление военного союза с Германией и Италией с целью нападения на СССР. Эту программу Хиранума принял безоговорочно. После беседы он в сопровождении Итагаки посетил военное министерство. Здесь, в огромном зале с наглухо зашторенными окнами, у длинных ящиков с песком и гипсом, воспроизводивших рельеф местности Советского Забайкалья, Приморья и Монгольской Народной Республики, их уже ждали заместитель военного министра генерал Тодзио, морской министр Ионаи, командующий Квантунской армией в Маньчжурии генерал Уэда. На стенах были развешаны географические и топографические карты с сигнальными лампочками, которые, вспыхивая, обозначали стрелы, направленные на важнейшие населенные пункты Советского Дальнего Востока и МНР.

Итагаки подвел премьер-министра к макету предполагаемого района боевых действий: это была часть территории Монгольской Народной Республики, так называемый Тамцак-Булакский выступ, район реки Халхин-Гол. Здесь, на восточной окраине МНР, должен завязаться военный конфликт! Итагаки был давним сторонником «монгольского варианта». Еще в бытность свою начальником штаба Квантунской армии, в 1936 году, он указывал, что если Внешнюю Монголию (то есть МНР) присоединить к Японии и Маньчжурии, то безопасности Советского Дальнего Востока будет нанесен сильнейший удар. Дескать, в случае необходимости «можно будет вытеснить влияние СССР с Дальнего Востока почти без борьбы».

Вот и теперь он стал объяснять премьер-министру, что вторжение японской армии в СССР через МНР предпочтительнее, чем через Маньчжурию, – таково мнение военных экспертов. Восточный, или Тамцак-Булакский, выступ территории МНР имеет большое оперативно-стратегическое значение: разгромив здесь советско-монгольские части, японская армия стремительным броском выйдет к советской границе южнее Читы; следующим ударом будет перерезана Сибирская железнодорожная магистраль; Дальний Восток окажется изолированным от остальной части СССР. Располагая железнодорожными и шоссейными подъездными путями к району боевых действий и заранее подготовленными базами снабжения, японские войска имеют существенное тактическое преимущество перед советско-монгольскими войсками, которым придется действовать в отрыве от ближайшей железнодорожной станции на 750 километров. И вообще, район Халхин-Гола крайне неблагоприятен для Красной Армии: полное бездорожье, необозримые степные пространства безлюдны и безводны.

Хиранума слушал молча, ему было известно, что в прошлом году Итагаки так же доказывал принцу Коноэ целесообразность вторжения японских войск в пределы СССР в районе озера Хасан. А в результате… попытка Японии захватить часть советской территории в Приморье окончилась позорным провалом. Красная Армия наголову разбила японские части. Несомненно, это явилось одной из причин ухода кабинета Коноэ в отставку.

Но барон Хиранума был решительным человеком. Хотя он мало верил в стратегические способности своего военного министра, но считал, что война с СССР неизбежна. Он знал, что в соответствии с протоколом о взаимной помощи монгольское правительство еще в 1937 году обратилось к Советскому правительству с просьбой о вводе частей Красной Армии на территорию МНР. Советское правительство просьбу удовлетворило, и теперь в случае вооруженного столкновения на границе Монголии японской армии придется иметь дело не только с монгольской конницей, но и с советскими войсками.

Коноэ оставил новому премьеру тяжелое наследство: инфляция, голод, забастовки, японская армия увязла в Китае; истощены людские и материальные ресурсы, не хватает сырья – железной руды, нефти, каучука, химикалий. Легкая промышленность в упадке.

И все-таки Хиранума решил развязать войну против СССР и МНР. Он считал, что международная обстановка, как никогда, благоприятна для подобной акции – сговор в Мюнхене, падение республиканского Мадрида, захват Гитлером Чехословакии и Австрии…

К тому же правящие круги Англии, Франции и США, которых беспокоило расширение японской экспансии на юге, стремились повернуть Японию «в северном направлении», против Советского Союза. Кроме того, Хиранума был твердо уверен: окончательное подчинение всей Восточной Азии невозможно без победоносной войны против СССР. По крайней мере, добраться до Байкала… Победоносная война с СССР укрепит пошатнувшееся положение Японии на мировой арене: не только Германия и Италия, но и Англия, Франция, США вынуждены будут поддержать широкие экспансионистские планы правительства Хиранумы в отношении восточноазиатского континента. Ведь сейчас важнее всего – создать блок империалистических государств против СССР.

Здесь же, в зале военного министерства, генерал Итагаки устроил маленький спектакль: он подошел к пульту и стал нажимать цветные кнопки. Зажужжали скрытые электромоторы и привели в движение сотни миниатюрных танков, бронемашин, автомобилей, расставленных на макете будущего района боевых действий. Танки наползали на позиции противника, сминали его и неудержимой лавиной шли дальше. Впечатление было сильное, и как-то забывалось, что «бой» происходит в ящике с песком. Барону Хирануме на миг показалось, что он смотрит «в зеркало своей судьбы». Что смогут противопоставить большевики хорошо продуманному маневру, обеспеченному всеми видами новейшей техники? Они будут застигнуты врасплох. Если развернуть военные действия одновременно в направлении Владивостока, Хабаровска, Благовещенска и Куйбышевки, сосредоточить флот у южной оконечности Сахалина… Посол Осима создал в Берлине белоэмигрантский шпионский центр, организовал переброску в Советский Союз группы террористов.

Да, барон Хиранума грезил наяву. Но если бы человеку было дано заглядывать в будущее!.. Разве мог знать новоиспеченный премьер, что его так блестяще начавшаяся политическая карьера очень скоро, всего через восемь месяцев, закончится где-то на далеком Тамцак-Бу-лакском выступе, клочке монгольской земли, заросшей степными травами?

Да, людям не дано заглядывать в зеркало своей судьбы.

Парламент единодушно принял программу Хиранумы – Итагаки и утвердил небывалый военный бюджет: семь миллиардов сто тридцать два миллиона иен. Председателем комиссии по всеобщей национальной мобилизации был назначен генерал Араки. Тот самый Араки, который заявил, что «Япония не желает допустить существование такой двусмысленной территории, какой является Монголия, непосредственно граничащая со сферами влияния Японии – Маньчжурией и Китаем».

Парламент утвердил также и «прогрессивные мероприятия»: ограничил рабочее время мальчиков и девочек, не достигших 16 лет, до 12 часов «и, как исключение, до 14 часов». У населения были изъяты все драгоценности и ювелирные изделия – в фонд войны!

13 января 1939 года посол США Грю сообщил своему правительству, что для агрессии Японии против Советского Союза «создалась благоприятная обстановка, особенно после заключения европейскими государствами соглашения в Мюнхене». Чуть позже газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Токийская группа планирует войну против СССР. Возможно, столкновение начнется этой весной». Газета недвусмысленно советовала фашистам Германии и Италии «помочь» своему восточному партнеру: напасть на СССР с запада. США усилили экспорт военных материалов в Японию.

Зорге много размышлял о природе японского империализма, изучал книги по этому вопросу, пытался нащупать движущие пружины японской экспансии. Буржуазные историографы пытались представить дело так, будто во всех военных происках Японии повинны руководители армии, ничтожная группа агрессивных милитаристов. Но Зорге понимал, что природа империализма повсюду одна и та же – будь то в Японии, Германии или же в США. И сокрушить первое в мире социалистическое государство – вот заветная мечта империалистов. Здесь они всегда солидарны, несмотря на все противоречия, раздирающие капиталистический мир. Японские империалисты по-прежнему вынашивают планы создания колониальной империи с включением в нее Советского Дальнего Востока, куда бы ни была нацелена их агрессия в данный момент. Нужна бдительность и еще раз бдительность…

Когда Зорге узнал о назначении послом в Берлине генерала Осимы на место провалившего в прошлом году переговоры о военном пакте Того, он сильно встревожился. Ярый враг Советского Союза, один из организаторов «антикоминтерновского пакта», Осима не остановится на полдороге. Он человек решительный, напористый, откровенный поклонник Гитлера. В Рим назначен такой же враг Советского государства – Сиратори.

Не иначе как завязывается новая политическая интрига с плохими последствиями. У Зорге за годы общения с подобными людьми развился своеобразный нюх на политические интриги. Всякое продвижение и перемещение дипломатических работников имело подоплеку. Отт подтвердил: еще во время «мюнхенской комедии» Риббентроп предложил Муссолини заключить тройственный военный союз между Германией, Италией и Японией. Теперь машина заработала. Советники японского посольства под непосредственной опекой Осимы и Риббентропа подготавливают варианты будущего военного пакта… Но там идет не все гладко… В самом японском кабинете нет единой точки зрения на характер военного союза с Германией и Италией.

Рихард спешно связался с Одзаки. Необходимо знать, каков характер разногласий в кабинете Хиранумы. Одзаки дал исчерпывающий ответ: Гитлер хочет втянуть Японию в войну с Англией и Францией в первую голову. Таково основное содержание пакта. Военный министр Итагаки и министр финансов Икэда, опираясь на послов Осиму и Сиратори, советуют принять гитлеровский проект без всяких оговорок. Но министр иностранных дел Арита и военно-морской министр Ионаи не решаются на открытый разрыв с западными странами и предлагают сузить пакт до такой степени, чтобы он применялся лишь против Советской России, ибо «по экономическим причинам Япония не в состоянии выступить против Англии и Франции».

Что же это за экономические причины? Лишенная многих видов стратегического сырья, Япония могла получить их только из Англии, США, Франции. И получала. Названные страны в больших размерах поставляли сюда дефицитное сырье: нефть, каучук, железо, хлопок, цветные металлы. Япония торопилась накопить военные материалы, чтобы в благоприятный момент развернуть свой военный потенциал. А Германия ничего дать не могла. Из Британской Малайи Япония получала свыше тридцати процентов всего ввозимого ею каучука и пятьдесят процентов олова. У Америки Япония покупала металлолом, нефть, машины, хлопок, ферросплавы. Канада и Австралия поставляли цветные металлы, Франция – высококачественный уголь для металлургии…

С отставкой Коноэ Одзаки не утратил позиций в высших сферах. Принц не считал свой уход с поста окончательным, надеялся в скором времени вернуться, а потому «группа завтрака» продолжала действовать. Теперь собирались в доме секретаря кабинета министров и министерства иностранных дел Кинкадзу – сына графа Сайондзи. Молодой Сайондзи смотрел на Одзаки с глубоким восхищением, был привязан к нему всем сердцем. И хотя Коноэ находился в отставке, он оставался приближенным императора, и окружение принца – личный секретарь Усиба, советник по дедам Китая Инукан Кэн, крупные политические деятели Кадзами, Гото – пользовалось огромным влиянием. При содействии друзей Одзаки был назначен советником в токийский отдел исследования Южно-Маньчжурской железной дороги. Этот концерн представлял своеобразную «империю» в империи, оказывал большое влияние на политику правительства. Так, в телеграмме от 11 мая 1938 года начальник штаба Квантунской армии генерал Тодзио отмечал особые заслуги Концерна ЮМЖД «в проведении политики в Маньчжоу-Го и в подготовке военных действий против Советского Союза». На отделение Одзаки возлагалась задача изучать положение в Маньчжурии и Советском Союзе. На новой службе Одзаки всегда был осведомлен в такой же степени, как иной член кабинета.

Связанный с посольствами Англии, Франции, США Бранко Вукелич приносил известия, характеризующие отношение названных стран к японо-германо-итальянским переговорам. Все та же старая, унылая песня соглашателей, подстрекателей. Нет, они ничего не имеют против японо-германо-итальянского военного союза, если его острие будет нацелено на СССР…

Английский посол Крейги старался выяснить у японского министра иностранных дел, против кого будет направлен военный пакт. Арита заверил посла: Япония стремится ограничить пакт антисоветскими рамками.

Крейги успокоился, но все-таки заявился к Отту и стал доказывать ему, что если Япония примет предложение Берлина, то это никому не принесет пользы. Отт сообщил в Берлин: «Английский посол, который чрезвычайно взволнован, недавно обрисовал мне японскую политику в отношении пакта как неверную дорогу, которая сделает чрезвычайно напряженными отношения с Англией». Американский посол Грю доносил госдепартаменту, что «основной вопрос заключается в сфере применения предполагаемого соглашения: будет ли оно направлено только против России или, быть может, и против других стран». Грю делал вывод: для агрессии Японии против Советского Союза «создалась благоприятная обстановка, особенно после заключения европейскими государствами соглашения в Мюнхене».

Политическая атмосфера накалялась все больше и больше. Макс Клаузен едва успевал передавать радиограммы.

С обостренным вниманием следил Зорге за всеми эволюциями на Вильгельмштрассе и в Токио. Хищники делают еще одну попытку договориться… Но удастся ли им развязать слишком уж тугой узел противоречий?.. Рихард не верил в чудеса. Не верил также тому, что барон Хиранума в состоянии разрубить этот узел. Да и никто не смог бы его разрубить…

Переговоры безнадежно затягивались. В марте пришла телеграмма от Риббентропа. Рихард ее сфотографировал. Да, переговорам не видно конца. Японцы всячески стараются обойти германские предложения. Они придумали компромиссную формулу: СССР следует признать основным объектом нападения; что же касается Англии и Франции, то пусть каждый участник пакта сам решает, стоит ли выступать против них в данный момент. Осима и Сиратори взбунтовались, даже не желают обсуждать токийский вариант, грозятся уйти в отставку. Риббентроп заявляет: если японское правительство не присоединится к военному союзу безоговорочно, то Германия вступит в союз с одной Италией, и, возможно, пойдет даже на заключение договора с Россией.

Но угрозы, кажется, не подействовали. На словах барон Хиранума клянется: Япония полна твердой решимости стать плечом к плечу с Германией и Италией; через Отта направил обращение к Гитлеру, в котором обещает оказывать Германии и Италии политическую и экономическую помощь, но в то же время говорит, что при сложившихся обстоятельствах Япония «ни сейчас, ни в ближайшем будущем не сможет оказать им практически какую-либо военную помощь».

4 мая посол Крейги телеграфировал в Англию на Даунинг-стрит, 1: кабинет Хиранумы отказался заключить военный союз против СССР и западных держав и высказался за создание военного блока только против СССР.

Чем вызвано подобное решение Японии? Нетрудно было догадаться: в Москве в это время проходили переговоры между СССР, Англией и Францией. Заявив, что Япония не собирается порывать с западными странами, кабинет Хиранумы надеялся внести раскол в московские переговоры, помешать сближению Советского Союза с западными державами. Откуда было знать барону и его правительству, что Англия и Франция ведут переговоры вовсе не для того, чтобы заключить союз против агрессоров…

Зорге старался распутать весь этот клубок международных отношений, понять мотивы, которыми руководствуется каждая из сторон.

Да, конечно, Япония постарается изменить обстановку на Дальнем Востоке таким образом, чтобы сделать Германию уступчивее, а Францию и Англию отвратить от Советского Союза…

Вот почему все последние месяцы хмурая задумчивость не сходила с лица Зорге. Он размышлял. Нащупывал пульс мировой политики. Он должен был произвести научную, оценку событий и прийти к единственно правильному выводу. Вывод напрашивался такой: чтобы задобрить Гитлера и западные державы, кабинет Хиранумы пойдет на очередную провокацию на «севере».

Сделав подобное заключение, Рихард заволновался.

Через Бранко удалось установить: в английском посольстве, оказывается, знают о том, что Япония стягивает войска к восточным границам МНР. Не дожидаясь начала боевых действий, Вукелич через главу прессы агентства Гавас стал хлопотать о командировке в Маньчжурию.

Зорге выяснил, что японские генералы надеются захватить в Монголии выгодные плацдармы для нападения на Советский Союз, а также хотят испытать боеспособность Советских Вооруженных Сил. Еще в октябре прошлого года Рихард сообщил в Центр о том, что Япония заключила с Германией секретное соглашение об обмене сведениями разведки относительно Вооруженных Сил Советского Союза.

И снова Клаузен шлет в эфир радиограмму за радиограммой, сигнализирует о надвигающейся опасности.

Бранко попал на фронт месяц спустя после того, как у реки Халхин-Гол произошли бои. Предлогом для вторжения генералам послужили фальшивые карты, состряпанные в Токио, где государственная граница вопреки действительному положению была отодвинута па двадцать километров в глубь монгольской территории. Советский Союз, верный договорным обязательствам, пришел на помощь МНР.

Бранко увидел отроги Большого Хингана, халхин-гольские барханы, заросшие кустарником. Здесь, в широкой долине, в песке и грязи увязли машины, и только кони еще как-то могли двигаться. Бранко часами вглядывался в сиреневую мглу, туда, где невысоким валом поднимались горы Хамар-Даба. Там была загадочная Монголия, там были красноармейцы, красные цирики.

Здесь, на Халхин-Голе, он представлял французское агентство Гавас.

В июльские дни премьер Хиранума был занят политикой глобального масштаба. Он разъяснял американскому послу Грю, что создаваемый японо-германский союз направлен исключительно против Советского Союза и что Япония стремится к тесному сотрудничеству с Америкой. Барон стремился высвободить находившиеся в Китае войска для войны против СССР, а для этого следовало созвать Тихоокеанскую конференцию, на которой бы США, Англия, Франция, Германия, Италия решили судьбу Китая, организовали своеобразный «дальневосточный Мюнхен», то есть выдали Китай Японии. В свою очередь, министр иностранных дел Арита обрабатывал английского посла Крейги, доказывал, что Англии выгодно пойти па сближение с Японией. Правительственной верхушке удалось воздействовать на Англию, ущемляя ее интересы в Китае, блокируя английскую концессию в Тяньцзине. Британский премьер Нейвилл Чемберлен пошел на значительные уступки, это выяснилось в июле во время переговоров между министром иностранных дел Аритой и английским послом Крейги. Было заключено соглашение, по которому Англия признавала особые права Японии в Китае и давала обязательства не мешать осуществлению завоевательных планов японской армии. Это было многообещающим началом «дальневосточного Мюнхена». Вашингтон, в свою очередь, благосклонно относился к предложению Японии созвать Тихоокеанскую конференцию. Германия и Италия готовы были заключить с правительством Хиранумы военный союз, направленный против СССР (правда, Гитлер также требовал от правительства Хиранумы, чтобы Япония приняла участие в войне против Англии и Франции).

Короче говоря, еще нажим – и Токио сможет торжествовать. Для этого не хватало пустяка – требовалась победа в районе Халхин-Гола. Она подняла бы престиж Японии и вызвала бы окончательные уступки со стороны США и Англии.

Но именно в июльские дни пришло сообщение из штаба Квантунской армии: японская армия, пытавшаяся окружить и уничтожить советско-монгольские войска, попала в окружение в районе горы Баинцаган, главная японская группировка разгромлена! Это имело свои последствия.

26 июля американское правительство Рузвельта заявило об отказе от торгового договора о Японией, заключенного тридцать лет тому назад. 1 августа английский посол Крейги заявил в Токио протест против непомерных требований Японии, и англо-японские переговоры фактически прекратились. Распространились слухи о том, что якобы германские дипломаты ведут переговоры в Москве. Это было чудовищно, невероятно. В то время, когда Япония терпит поражение за поражением… Советник Усами побежал к начальнику политического отделения министерства иностранных дел Германии Верману и потребовал объяснения. Верман опроверг слухи, но Арита знал, чего стоят заверения дипломата, особенно гитлеровского дипломата.

В Токио воцарилась паника. Барон Хиранума чувствовал, как под ногами разверзается пропасть. Итагаки начал бросать к Халхин-Голу все, что было под рукой: снял допотопные крепостные пушки в Порт-Артуре, перетащил танки из Китая, набрал шестьдесят бомбометов, которые каким-то чудом уцелели с первой мировой войны, перебросил части, сформированные из китайцев. Но удалось наскрести всего двадцать пять батальонов пехоты и семнадцать эскадронов конницы. Дело оборачивалось так, что теперь провокация на границе требовала уже усилий всей страны. Халхин-Голом теперь занимались императорская верховная ставка, высший военный совет, совет маршалов и адмиралов, совет по национальным ресурсам. Посовещавшись со своими министрами и богиней Аматерасу, император приказал сформировать специальную 6-ю армию, которая разом покончила бы с советско-монгольскими войсками.

Хиранума и военный министр требовали наступления, окружения, уничтожения. Быть или не быть дальше «дальневосточному Мюнхену» – все зависело от исхода событий у Халхин-Гола. Решающее наступление было назначено на 24 августа.

Японская дипломатия и военщина решили усилить нажим на Англию. 17 августа генерал Сугияма потребовал, чтобы англичане сдали японским властям все капиталы китайского правительства, хранящиеся в английском банке в Тяньцзине. Но англичане не успели передать генералу Сугияме китайское серебро на сумму 50 миллионов долларов.

Рано утром 20 августа советско-монгольские войска перешли в наступление, упредив, таким образом, японцев.

31 августа территория МНР была полностью очищена от захватчиков. За три месяца боев японцы потеряли 55 тысяч убитыми и ранеными, 660 самолетов, свыше 200 орудий и много другого военного снаряжения. Потери советско-монгольских войск составляли 9 тысяч человек.

Лорд – хранитель печати Кидо, один из советников японского императора, записал в своем дневнике: «Все погибло…»

Германия и Италия, не дожидаясь исхода событий у Халхин-Гола, заключили военно-политический договор. Они уже видели, что карта барона Хиранумы бита. Провалилась и попытка Хиранумы созвать Тихоокеанскую конференцию – своеобразный «дальневосточный Мюнхен», где бы империалистические державы решили участь Китая в пользу Японии. Германия в самый разгар халхин-гольских боев, когда японская армия находилась на грани катастрофы, заключила еще один пакт..

Беспокойный 1939-й…

Рихарду приходилось аккумулировать в своем мозгу все большие и малые события, чутко прислушиваться к голосам западных держав, держать в руках ту веревочку, которая вилась на Вильгельмштрассе. То, что Европа неуловимо вползает во вторую мировую войну, становилось очевидным из документов, попадавших в руки разведчика.

В конце мая немецкий генерал-майор Томас, начальник экономического отдела генерального штаба, давний знакомый Зорге, выступил с докладом перед сотрудниками МИДа. Текст секретного доклада Отт передал Зорге. Томас приводил интересные цифры: численность вермахта к середине 1939 года достигла двух с половиной миллионов человек. Германия располагает 51 полиостью снаряженной и обученной дивизией, из них 5 танковыми и 4 моторизованными. Военно-воздушные силы насчитывают 260 тысяч человек, состоят из 240 эскадрилий и 340 зенитных батарей. В составе военно-морского флота 2 линкора, 2 крейсера, 17 эсминцев и 47 подводных лодок; в ближайшее время заканчивается строительство еще 2 линкоров, 4 крейсеров, авианосца, 5 эсминцев и 7 подводных лодок.

Вдоль своей границы с Голландией, Бельгией, Францией немцы соорудили так называемую линию Зигфрида – пояс укреплений шириной до 50 километров, состоящий из 17 тысяч подземных железобетонных сооружений, в которых размещено полмиллиона солдат.

Поскольку доклад Томаса предназначался для ориентировки германских дипломатов, то Эйгену Отту даже в голову не пришло скрывать его от Зорге. Он давно зачислил Рихарда в семью посольских сотрудников и подумывал сделать его официальным пресс-атташе при посольстве.

Рихард сфотографировал каждую страницу доклада. Это была редкая удача! Наци мимоходом разбалтывали самые сокровенные свои тайны.

Томас даже делал вывод: «Уровень производительности собственно военной промышленности и подготовка перевода остальной экономики на военные рельсы ни в одной другой стране не находятся на такой высоте, как в настоящее время в Германии».

Все данные Клаузен в тот же день передал в эфир. Зорге смотрел на Эйгена с нежностью: «Милая фашистская коровка…»

Трагикомизм «дружбы» этих двух людей заключался в том, что Эйген Отт сам был разведчиком.

Делать карьеру Эйген начал еще в период первой мировой войны. В то время он работал на известного полковника Николаи, руководителя немецкой военной разведки. Именно Николаи предложил послать Эйгена осенью 1933 года в Японию с заданием установить контакт с японской разведкой. Здесь Эйген завязал тесные отношения с руководителями разведки на материке, начальником «континентальной службы» Доихарой. Но японцы не очень-то охотно делились информацией. Некоторое время, как мы помним, Отт пребывал в роли стажера, военного наблюдателя в японских войсках. Он должен был представить обстоятельный доклад своему начальству.

Тут-то у него и возникла идея использовать Зорге. И вот нацистский разведчик, сам о том не подозревая, сейчас старательно работал на Зорге, на Центр. Иногда, занятый приемами и другими делами, он поручал Рихарду шифровать телеграммы. Так германский код стал известен Центру.

Как рассказал Отт, еще в марте Риббентроп предъявил Польше требования «третьего рейха» на Данциг. И хотя Гитлер, выступая в рейхстаге, лицемерно превозносил «польско-немецкую дружбу как стабилизирующий фактор в политической жизни Европы», Зорге догадывался, к чему все клонится. От германских посланников и генералов, зачастивших в Токио, он прослышал кое-что о «плане Вейс». То был конкретный план нападения па Польшу. Гитлер будто бы заявил генералам: «Не может быть даже речи о том, чтобы оставить Польшу в покое, и перед нами остается только одно решение – напасть на Польшу при первой же благоприятной возможности. Проблему Польши нельзя отделять от войны против Запада. Англия стоит на пути установления нашей гегемонии…»

Шолл, из майора превратившийся в подполковника и заменивший Отта на должности военного атташе, стараясь блеснуть причастностью к великим тайнам, заверил Рихарда: нападение на Польшу произойдет в любой день после 1 сентября этого года. Так сказано в директиве Кейтеля.

…Внимательно следил Зорге за ходом англо-франко- советских переговоров. Беспокоила позиция Англии и Франции: посол Отт получал документы, свидетельствующие о том, что англичане параллельно ведут секретные переговоры с Германией. Тут пахло предательством. Панское правительство Польши категорически отказалось от военной помощи Советского Союза, так как надеялось договориться с немцами и в случае большой войны поживиться за счет Советской Украины и Литвы. Министр иностранных дел Польши Бек заявил: даже в случае нападения Германии Польша не допустит на свою территорию советские войска. Лучше немцы, чем Советы. Французские дипломаты плели интриги в надежде изолировать СССР на международной арене. Все усилия западных держав в этот ответственный момент сводились к тому, чтобы сколотить единый антисоветский империалистический блок. Чемберлен заверил гитлеровского эмиссара Тротта цу Зольца в том, что все европейские проблемы могут быть урегулированы по линии Берлин – Лондон. Известный нам фон Дирксен сообщал из Лондона на Видьгельмштрассе: «Здесь преобладает впечатление, что возникшие за последние месяцы связи с другими государствами являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель – соглашение с Германией».

Так оценивала гитлеровская дипломатия поведение «туманного Альбиона» в англо-франко-советских переговорах. Деятели с Даунинг-стрита пеклись лишь о разделе сфер влияния с фашистской Германий, а на переговоры с Советским правительством смотрели как на дипломатический маневр, и не более. Тот же Дирксен, комментируя московские переговоры, доносил 1 августа: «К продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии, или, вернее, благодаря этому, здесь относятся скептически… Военная английская миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Красной Армии, чем заключить оперативные соглашения». Помогать Польше в случае германской агрессии Англия не собиралась.

Дальнейшее уже не было неожиданностью для Зорге: Англия и Франция после четырех месяцев «игры в переговоры» сорвали заключение военной конвенции с Советским Союзом. Социалистическое государство осталось один на один, лицом к лицу с вооруженной до зубов фашистской Германией…

Как повернутся события?.. Наступил самый напряженный момент в международной драме. Каналы связи вздулись от избытка информации. Кровяное давление Европы резко повысилось. «Быть или не быть войне?» – этот вопрос сейчас намного трагичнее гамлетовского.

Зорге находился в курсе того, что еще с весны германское правительство домогается «дружбы» с Советским Союзом. Даже в речах Отта, яростного антисоветчика, появились этакие миролюбивые нотки. Советское правительство из месяца в месяц отвергало все предложения Германии, так как понимало, почему Гитлер вдруг подобрел: он страшился единого фронта европейских держав, за который боролся СССР.

Но теперь, воочию убедившись в том, что реакционные правящие круги Англии и Франции своими интригами стремятся изолировать СССР, создать против него единый фронт капиталистических держав и спровоцировать советско-германскую войну, Советский Союз должен был сделать выбор: либо принять в целях самообороны предложение Германии и заключить с ней пакт о ненападении, отодвинув тем самым сроки войны, или же немедленно вступить в вооруженный конфликт с Германией… «Заключив соглашение с Советским Союзом, фюрер утратил всякую идейную опору, как в свое время и император Вильгельм II, который, начиная войну, не позаботился об оправдании ее какими-либо высокими целями и идеалами», – сожалела одна американская газета.

На другой день после заключения советско-германского договора о ненападении разъяренный министр иностранных дел Арита ворвался в германское посольство, в оскорбительных выражениях заявил Отту протест и сообщил о решении японского правительства прекратить всякие переговоры с Германией и Италией. Осима и Сиратори, потрясенные коварством Гитлера, подали в отставку.

Кабинет барона Хиранумы пал.

Лорд – хранитель печати Кидо записал в дневнике: «Вероломство Германии удивило и потрясло Японию…» Газета «Ници-Ници» разъясняла: «Пакт о ненападении между Германией и СССР является похоронным звоном для антикоминтерновского пакта».

Со всех сторон пытался оценить этот факт Зорге.

Советский Союз принял единственно возможное решение. Англии и Франции дорого обойдется их скверная «игра в поддавки». «Великие стратеги» из германского генерального штаба, приезжающие в Токио, восхваляют стратегию «старика» Шлиффена – последовательныйразгром противников; в противники они зачисляют Польшу, Францию, Советский Союз. Сперва Австрия, потом Чехословакия… Кто на очереди?.. Военный потенциал Германии растет. «Стратеги» и не скрывают: для Гитлера договор о ненападении нужен лишь потому, что Германия сейчас пока не в силах напасть на Россию.

Еще весной Зорге предупредил Центр о подготовке нападения гитлеровцев на Польшу, коротко изложил суть так называемого «Белого плана».

Приходилось очень бдительно следить за всеми зигзагами международной политики.

…Час пробил! Польша оккупирована, несмотря на упорное сопротивление солдат и народа; Англия и Франция оказались втянутыми в войну, хотели они того или не хотели.

Вторая мировая война стала фактом.