ЧЕТЫРЕ АНГЕЛА

Я с надеждой смотрела сквозь запотевшее стекло машины «скорой помощи», которая, петляя, везла мою маму из больницы домой. Я гладила ее руку медленными ласковыми движениями, пытаясь успокоить и ее, и еще в большей мере саму себя.

Она дышала так тихо, что мне приходилось напрягаться, чтобы удостовериться в этом. Ее хрупкое немощное тело вызывало у меня жалость и боль. Я и сама переставала дышать, следя за ней.

Я отчаянно молилась: «Пожалуйста, Господи, подожди, пока мы довезем ее до дома. Пусть это случится дома, мирно и тихо».

— Ты хочешь поговорить со мной? — внезапно спросила меня мама. Ее голос был голосом совершенно незнакомого мне человека.

Сначала я не могла ответить на ее вопрос. Я посмотрела вниз, на руки.

— Я обо всем хочу поговорить с тобой, мама. Обо всем на свете, дорогая.

«Я бы хотела обсудить с тобой каждую мелочь и каждое великое событие моей жизни. Я бы всегда хотела рассказывать тебе обо всем, — думала я про себя. — Мне нужен твой совет на каждый случай: как воспитать мою дочь, твою первую внучку, которая пока слишком маленькая, чтобы запомнить тебя. Она будет вспоминать о тебе по моим рассказам. И больше всего мне хочется поговорить о том, каким образом я буду жить всю свою оставшу-

юся жизнь без тебя — моей единственной и самой сильной любви на свете».

Вот что я хотела ей сказать, но вместо этого убито молчала. Я понимала, что слова не смогут передать глубину моей любви к ней.

— Я все знаю, — сказала она невыразимо печальным тоном, словно прочла мои мысли.

Я посмотрела на нее и с удивлением обнаружила изменение в выражении ее лица. Необычно голубые и огромные глаза моей матери теперь были полны бледно-желтых слез умирающей женщины. Когда это случилось? Прошлой ночью? В последнюю минуту, когда я отвернулась в сторону? Это было ужасно — знать, каким живым, энергичным человеком она была, и видеть ее сейчас лишенной движения, лишенной жизни.

— Дело в том, что у нее сейчас начался новый приступ болезни, и в течение следующих двадцати четырех часов последует смерть, — сказал нам, опустив глаза, ее лечащий врач, когда мы прошлой ночью были в больнице. — Агония может проходить очень болезненно, — предупредил он нас, по-прежнему глядя в пол.

Мои сестры стояли рядом со мной, поддерживая за руки отца. Я прижала к груди свой ежедневник, в котором были записаны все наши вопросы к врачу. Неожиданно я поняла: все эти вопросы уже не имеют значения. И все же мой отец не выдержал:

— Она перенесет дорогу домой?

Врач посмотрел на моего отца таким взглядом, который я уже видела у него однажды. Это было десять месяцев назад, когда поставили диагноз. И после того как мы выслушали многословную речь, моя мать задала ему один-единственный вопрос. В комнате было так тихо, что мне казалось, будто я слышу биение своего сердца. Этот вопрос я помню как сейчас.

— У меня есть в запасе год? — спросила она.

И вот тогда врач ответил ей таким же затравленным взглядом.

К несчастью, он оказался прав, этого года у нее в запасе не оказалось. Конечно, этого было недостаточно для нас, чтобы осознать происходящее...

Мой отец испытующе посмотрел на врача. А потом он заговорил таким голосом, каким разговаривал двадцать лет назад, когда был красивым строгим человеком, а я была ребенком. Мне тогда казалось, что именно такой голос мог быть у Бога.

— Я договорился с частным водителем «скорой помощи», чтобы он доставил мою жену домой, как только она завтра проснется. Я думаю, вы будете там и отсоедините все эти проводки, чтобы она смогла ехать домой как нормальный человек. Человек, которого все любят.

— Да, конечно, конечно, — засуетился доктор.

Очевидно, он обрадовался такому исходу дела.

— Мы уже миновали мост, дорогая? — спросила мама, удивив меня своим живым интересом.

Я выглянула из окна и увидела знакомую местность. Мы пересекали дремлющий городок в восточной части Мэриленда, где мои родители поселились после выхода на пенсию. Я узнала нескольких соседей, вышедших из домов и стоявших в одиночестве. Они молча провожали взглядом нашу «скорую помощь». Они переживали за мою мать, как только могут переживать очень близкие люди. А ведь такими они и были, члены соседской общины.

Помню, как мама покидала свою теплую постель в пять часов утра и выходила во двор, обходила свой сад, полный цветов. И так каждое утро в течение того времени, когда ей делали химиотерапию. Она даже придвинула кровать к окну, чтобы видеть берег моря. Нет, все же старые люди сделаны из стали.

— Мама, мы почти приехали, едем через город.

«Скорая помощь» медленно ехала по пыльной неширокой дороге. Вскоре я увидела моих сестер и отца, поджидавших нас на пороге дома. Их печальный вид тронул меня до слез, и я не выдержала.

Господи, а она-то как должна чувствовать себя, глядя на наши лица. Я бросилась из машины, как только открылись дверцы, и вдохнула всей грудью влажный воздух.

У меня сохранились весьма смутные воспоминания о первых часах, когда мама вернулась домой. Однако дома дела пошли совершенно не так, как предсказывали врачи. Тем вечером она удивила нас, мы даже не могли поверить в это чудо — она сама ходила. А утром, проснувшись, она встала с кровати и приготовила всем нам утренний кофе.

— Прошлой ночью со мной были четыре ангела, — провозгласила она торжественно, ее голос звучал таинственно и светло.

Мы с сестрами одновременно улыбнулись, подумав об одном и том же. Ангелы мы или нет, но мы были готовы отдать свои души, свою жизнь за нее.

— Нет, — увидев выражение наших лиц, проговорила она. — Четыре ангела приходили ко мне этой ночью, и каждый из них держал один конец простыни, которая располагалась надо мной в нескольких дюймах.

Она задумчиво посмотрела куда-то вдаль. Мой отец виновато отвел взгляд, но мы с сестрами неотрывно смотрели ей в глаза, веря каждому ее слову.

— И они до сих пор ждут меня. Они сказали, что я должна верить и терпеть, потому что у меня еще осталось немного времени и я могу еще пожить. Не думайте, я знаю все, что предсказали мне врачи. Но вы должны слушать меня, потому что так мне сказали ангелы. А теперь давайте-ка составим планы на ближайшее время.

И мама попросила нас дать ей чистый листочек, где она запишет свои желания. Взять новую лодку и всей семьей покататься по небольшой речке. Увидеть еще раз внучку. Организовать маленькую вечеринку, чтобы отблагодарить лучших друзей. Скромные желания. И все же еще день назад мы и представить не могли, что она на такое способна.

Мои сестры составили список покупок для праздничного обеда, а я последовала за матерью в ее комнату.

— Мам, — начала я, не зная еще, что сказать.

Она накинула на голову потрясающий яркий шарф и посмотрела на меня понимающим взглядом.

— Дорогая, это был не сон. Это было даже не видение. Это случилось на самом деле. Они были здесь так же точно, как ты сейчас стоишь передо мной. И еще... — Тут она указала на Дэнни, нашего старенького золотистого ретривера, который лежал на своем любимом месте, в уголке кровати. — Ему пришлось подвинуть одного из ангелов чуть в сторону, чтобы было где лечь. Я сама это видела. Дэнни отодвинул ангела своим носом, чтобы лечь на кровать.

Мы оба посмотрели на собаку, чьи круглые карие глаза смотрели прямо на меня. Он гордо поднял голову, словно бы сознавал важность данного момента и был рад подтвердить историю моей мамы.

— Итак, у тебя еще есть время слетать в Калифорнию и привезти мою внучку, чтобы я в последний раз могла на нее взглянуть.

Я зарылась лицом в шерсть собаки, чтобы скрыть свою печаль, и внимательно слушала все пожелания на столь короткий отрезок жизни. И все же, как бы мало ни осталось, это была жизнь. Я всегда знала, что если Господь и берет животных на.небеса, то это непременно должны быть золотистые ретриверы. Рассказ матери лишний раз подтвердил мои предположения.

— Ангелы сказали мне, что Господь ждет меня, — проговорила она. — Но он дал мне право самой выбрать час своего ухода.

Так и произошло. Следующие несколько недель мама принимала гостей, устраивала вечеринки и праздничные обеды, хотя и была одета в свой обычный домашний халат. У нее дома побывали все члены общины. Даже сам глава администрации города перешагнул через спящего на коврике ретривера, как будто это было для него обычным делом. Она плавала с отцом на новехонькой лодке по нашей спокойной реке в самый безветренный день. И она увидела мою дочку еще раз и услышала радостный смех двухлетней малышки. Складывалось впечатление, что смерть

не коснулась ее. Были и другие скромные радости. Нет, для нас они оказались самыми большими на свете. И каждая из них — особый подарок нам от самого Господа Бога. Исполнение молитв.

А потом, шесть недель спустя, мама выбрала час своего ухода. Она была дома, спала на своей кровати, держа за руку отца. Я не знаю наверняка, но думаю, что в тот час сам Господь был где-то неподалеку. И еще больше я уверена в том, что где-то рядом с мамой стояли те самые особые друзья, которых могли видеть только она и наш золотистый ретривер. Они вернулись специально для того, чтобы встретить ее.

Жаклин А. Горман