ВСПОМНИ НАШИ ДНИ

Когда один из нас уйдет,

Не плачь и не грусти.

Ты просто вспомни наши дни —

Дни счастья и любви.

Красивые слова этой песни кружились в моей голове как запись, конца которой нет. Я встала с кресла и подошла к окну. Близился рассвет, и электрические огни ночного города погасли. Начинался новый день. Жизнь вокруг меня продолжалась. Но в этой комнате она словно бы подошла к черте и замерла.

Здесь было очень тихо. И слышалось лишь слабое треньканье прибора жизнеобеспечения. Я подошла к кровати и поправила одеяло, которым было накрыто хрупкое тело, погладила серебристые волосы, собранные в тугой пучок. Я буквально видела, как постепенно из этого тела уходит жизнь. И ничего не могла сделать, чтобы этому воспрепятствовать.

Вдруг мне послышалось, как кто-то вошел в комнату. Проходила смена персонала, это вошла новая медсестра. Вот уже дневной свет залил комнату, проникнув сквозь прозрачное стекло. Да, эту ночь мы прожили. Что готовит нам грядущий день?

Я внимательно смотрела на женщину, которая так много сделала для меня в этой жизни. Сколько всего мне хотелось ей сказать. Рассказать ей о том, о чем я никогда не могла говорить прежде, но за что всегда была благодарна. И все

же, несмотря на мое молчание, она всегда знала о моей благодарности. Но именно в этот час мне надо было в этом удостовериться. Мне надо было с ней поговорить.

Я чувствовала себя смущенной. Как же произошло, что из того, о ком заботятся, я превратилась в того, кто заботится? Все случилось так неожиданно, что я и не заметила. Эта женщина вырастила троих детей одна, потому что в молодости рано овдовела. Именно эта женщина научила меня добиваться всего того, о чем я мечтала. Она делила со мной все радости и печали, мой смех и мои слезы. Ее характер по твердости мог сравниться разве что с камнем. Она всю жизнь поддерживала меня. И теперь жизнь повернулась так, что поддерживать ее следовало мне.

Я с горечью посмотрела на новенькие белые бинты на ее руках. Она открыла глаза и улыбнулась мне. Ох, какими были ее глаза! Сотни раз я видела этот взгляд у своих детей, взгляд, который говорил: «Мне страшно, пожалуйста, защити меня».

Она снова закрыла глаза и заснула. Я отошла от кровати и присела в кресло. Мне надо взять себя в руки. Я так сильно сконцентрировалась на собственных эмоциях, что даже не заметила, как изменилось ее дыхание. Оно замедлилось и почти исчезло. Наконец я поняла, что здесь что-то не так, и побежала за медсестрой. Она лишь подтвердила мои опасения.

Я стояла у кровати и держала руку, которая так часто в былые дни сжимала мою. Я не была готова отпустить ее навсегда.

Медленно мама открыла глаза. Она посмотрела на меня с мудрой улыбкой и прошептала, еле шевеля губами:

— Я люблю тебя.

И с этими словами она затихла.

Я стояла рядом еще несколько минут, не в силах сдвинуться с места. Мне было невыразимо одиноко и страшно. Слезы катились по моим щекам. Мне так не хватало ее объятий и ласковых слов, которые всегда меня вдохновляли. «Она просто уснула», — упрямо твердила я себе. Прекрасное лицо, на котором всегда отражалась то радость, то печаль, теперь было удивительно спокойно.

Все закончилось. Больше я ничего не могла сделать. Я вышла из комнаты и зашагала по коридору, где жизнь шла своим чередом. И снова у меня в голове зазвучала нежная мелодия:

Ты просто вспомни наши дни —

Дни счастья и любви...

Я люблю тебя, мама.

Почему-то я была уверена — она это знает.

Виктория А. Лапикас